Майя была подавлена, часто ночью плакала, а за это получала порицание лечащего врача Валентины Степановны. Майя ждала Славу,но тот не приходил. Больница полна людей, а Майя была в кромешной пустоте. Всё делала механически: звали в столовую, шла. Звали в процедурный кабинет, шла. Общалась мало и только с Людмилой Сорокиной, к которой заходила часто. Майе совсем не хотелось, чтобы её навещали, но друзья и знакомые приходили часто и доставляли Майе массу неудобств. Кому Майя искренне радовалась, так это – куме, которая работала в больнице в отделе статистики и знала всё про всех, так как вся документация по деятельности больницы поступала к ней, а она уже делала Сводки для передачи в Горздравотдел. Кума приносила Майе домашнюю обычную еду и ей было приятно, так как от больничной еды у Майи была сильная изжога.
В этой палате особых изменений не было. До определённого времени.
Вечером все уложилось спать, в том числе и Майя. В полночь Майя просыпается от сильной боли в правом боку. Стала ждать «а может пройдёт», но не тут-то было. Боль усиливалась, и, чтобы не мешать женщинам спать, вышла в коридор. Села на диван и тихо стонала. Сама себе поставила диагноз – аппендицит. Вот уж не ко времени!
Дежурным врачом в эту ночь была женщина, которая отказалась помочь Алле Ивановне и из-за которой у Аллы погиб малыш. Поэтому, Майя не только не подошла в ординаторскую, она даже прекращала стонать, когда слышала какой-то шорох в кабинете у врачей.
Дождалась своего врача, которая пришла раньше, в половине восьмого. Увидев Майю, Валентина Степановна немедленно подошла к ней.
-Что случилось?
-У меня сильно болит правый бок. Наверное, аппендицит.
-Лежите, я сейчас помою руки, переоденусь и выйду к Вам.
Майя с большой благодарностью относилась к этому врачу-профессионалу и, что редко бывает,с чуткой душой, с особой культурой общения- ко всем женщинам обращалась на «Вы». Сама была худенькой, в очках,но какие сильные пальцы! И пальпированием и выслушиванием обычным Стетоскопом сразу определяла срок беременности, пол ребёнка. Хотя опыта , вроде, маловато, так как возрастом была лет около тридцати.
Валентина Степановна вышла сразу, уже в халате и в белой шапочке. Начала пальпировать Майю и вдруг просто ставит Майю в ступор своими словами: « У Вас не аппендицит. У Вас фиброматозный узел. Он раньше не давал о себе знать, а сейчас плод стал увеличиваться, и появилась боль. Вот видите, Вы, скорей всего, тоже возмущались, что Вас направили на сохранение беременности, а получается – очень кстати. И на Вас сказалось нахождение Кировограда на уране. Хорошо, что Вы оказались в больнице. Идите в палату, ложитесь, я сейчас направлю процедурную сестру, чтобы Вам сделали укол, отдохните. А дальше мы Вас будем лечить по поводу этой миомы».
На следующий день Майя задала куме вопрос про фибромиому. Кума лет десять работала медсестрой в этой больнице.На что кума ответила: «Кума, решать надо только тебе самой, то ли идти в обычные роды, то ли настоять на кесарских. У некоторых рожениц роды при миомах проходят спокойно. А вот совсем недавно женщину 23-х лет пустили в роды с миомой, так вместе с ребёнком выпала матка. Ребёнок задохнулся, а женщина лишилась возможности иметь детей.Врачи обычно рассказывают, что может случиться, но, когда касается ответственности, они заявляют: «Так мы же Вам всё до родов разъяснили. Вы сами приняли решение. Мы делали так, как Вы захотели».
И еще! Если в следующий раз тебе будет нужна врачебная помощь, ты к этой негодяйке, которая не помогла вашей Алле Ивановне, не обращайся. Она – просто непорядочная женщина! Дома муж, семья, а здесь завела любовника – анестезиолога, у которого тоже жена и семья. Они дежурят вместе, дежурство сводится к пьянке, гулянке. Опять же на их дежурстве при кесарских родах молодая женщина не проснулась, так как они были сильно поддатые. Почему их держит главный врач, не понимает никто».
Дни проходили обычным путём до следующей недели. В палате лежала беременная Ольга двадцати девяти лет. У неё детей не было, это её – ДЕВЯТАЯ беременность. Майя так и не поняла, то ли Ольга была в жизни оптимистом при восьми выкидышах, то ли она «играла на публику». С её лица не сходила улыбка, она рассказывала анекдоты и все время была весела. Иногда эта излишняя весёлость вызывало у Майи раздражение. Майя не видела, чтобы к ней приходило лицо мужского пола.
В один из вечеров Ольга была хмурой, встаёт, одевается и собирается уйти - захотела домой.Все в палате всполошились и стали упрашивать её не ездить. Майя стала рассказывать о случаях с Таисией и Аллой. Ольга слушала вскользь. И вдруг заявляет: «Не стоит меня переубеждать! Я так решила! Тем более, что наша квартира в центре. На троллейбусе третья остановка. Ничего со мной не будет». Это было высказано словами, не терпящими возражения. Ушла. Не вернулась. Что произошло с Ольгой дома, никто из лежачего контингента не знал, а медработники об этом молчали. Её тоже привезла из дома «Скорая» в родильное отделение. Беременность закончилась выкидышем на позднем сроке.
На следующий же день в палату вместо Ольги поступила женщина шестидесяти четырёх лет. Обычно на женщин такого возраста говорят «бабушка», но для врачей все - женщины.
Её лечащим врачом оказался любимец всех женщин Александр Михайлович. Он заходит и стало ясно, что с этой пациенткой врач уже встречался.
-Что с Вами? Что опять произошло?
-Ликарю, треба мэнэ розшыты.
-Как это расшить? Мы Вас только зашивали три месяца назад. Вы же сами дали на это согласие.
-Усе так, ликарю! Я сама дала згоду! Але ж у мэнэ зъявылыся нови обставыны!
- Какие такие обстоятельства, которые толкают Вас на новую операцию?
- Ликарю, я одружилася! У мэнэ е чоловик.
-Так Вы же говорили, что у Вас мужа нет и дали согласие на зашивку.
-Так, так, ликарю. Але я выйшла замиж и мий чоловик хоче, щоб Вы мэнэ розшылы.
Мы все уставились на врача и бабушку, и ни совсем понимали, о чём ведётся речь.
-Как это так? Сначала просили зашить, теперь просите расшить! Мы же не можем молнию вставить.
- Ликарю, але ж у мэнэ е чоловик!
Бедная бабушка вложила в свою просьбу все слова, которые могли бы разжалобить врача и он дал бы своё согласие на расшивку: мольбу, стыд, желание угодить деду, неожиданное счастье, конец одиночества.
И доктор услышал слова: « Але ж мий чоловик цього хоче!
Доктор заулыбался, даже засмеялся и говорит:
-Ладно! Я скажу зав.отделением.
Бабушке стало так неловко, что она покраснела и стал повторять: «Так дид же хоче! Що же мени робыты?»
Женщины обратились к ней с вопросом: «Мелания Фёдоровна, а что у Вас случилось? Расскажите, пожалуйста».
И женщина стала рассказывать свою жизнь: « У мэнэ не было чоловика, николы. Я жыла з батькамы, а потим, колы воны пишлы з Миру, зосталася зовсим одна. Тому я працювала на заводи, и все робыла на городи сама: копала, сажала, сапала, носыла те, що выросло, на своему горбу. И ось у прошлому роци у мэнэ зъявылася тяжка жиноча хвороба вид тяжкои праци. Ликар з жиночои консультации направыла мэнэ у ликарню и мэни зробылы операцию. Тобто, спыталы, яку операцию я хочу? А що я розумию у цьому? Ликар разповив мэни, але ж я ничого нэ зрозумила».
Мэнэ ликар спытав, маю я чоловика? Я видповила,що нэ маю. И цэ було так! Мэни зробылы операцию, тай зашылы.
Але ж, як я выйшла з ликарни, до мэнэ прыбывся козак, у якого вмерла жинка. Вин домовывся зи службовцямы ЗАГСу, щоб нас зарееструвалы у той же дэнь и приехав зи мною на такси. Захопыв мою одежу, схопыв мэнэ за руку, тай тягнэ. Я ему кажу: «почекай трошки, я тоби щось скАжу!»
Вин видмахуеться: «Потим скажешь!» И так я хотила ёму сказаты мабуть дэсять раз, але ж вин мэнэ нэ слухав.
Доихалы до ЗАГСу, потягнув за руку,и - на другый поверх. Там говорыть жинкам: «Ось моя дружына, ось нашы паспорты, зареестрируйтэ наш шлюб (брак)».
Нас зарееструвалы. Працивныця хотила щось сказаты, але ж дид – мий чоловик, махнув рукою (нэ треба), схопыв мэнэ за руку и знову потягнув. Але ж зараз из ЗАГСу. Дома я сказала ему, що я зашыта. И вин выришыв, що треба негайно зробыты операцию.
«Ось так я зупынылася знов у ликарни. Що мэнэ робыты, якщо ликари видмовятся вид операции?»
На женщину-бабушку страшно было смотреть, так она переживала. Но после обеда в палату зашла Попова и с улыбкой говорит: «Ну, раз дед хочет, и очень хочет, мы Вам сделаем операцию! Разошьём!»
Бабушка аж расцвела.
Сделали ей операцию, то бишь расшили. Дед каждый день приходил к ней, приносил свежие фрукты и овощи, ягоды и сладости. Бабушка краснела, как невеста. На её выписку дед пришёл с букетом цветов, и под окнами больницы так страстно расцеловывал женщину-скромницу, что все заулыбались: умеют же немолодые люди ценить жизнь! Майя подумала, какая счастливая бабушка, она нашла своё счастье! А Майя потеряла! По её ли вине или ни по её вине, но ей сейчас тяжко.
При выписке из больницы Майе сказали, что выписывают всего на один месяц, чтобы отмыться от больничной среды, чтобы больше гуляла, ела меньше, не волновалась , а в восемь месяцев беременности необходимо вновь лечь на стационар для подготовки к родам.
Фото из интернета.