Он коснулся её волос и мысленно убрал прядь со лба. Память пропустила живую волну через пальцы, и по телу побежали знакомые мурашки. Он грустно улыбнулся: «Какая непослушная…»
Он жалел о том, что не послушался её тогда. Она считала, что эта прядь, закрывающая лицо – старит её….. Боже мой, старит!!! Какой он был дурак!
Ему вспомнилось, как они поругались в тот день, когда он только начал писать её портрет. Он долго готовил холст, что-то убирал, мыл кисточки, раскладывал краски, и ей пришлось полдня просидеть в мастерской на стуле, читая книгу. К вечеру оба устали. Увидев набросок, она расплакалась. Битый час по-учительски он доказывал ей, что в этой пряди весь смысл, вся экспрессия портрета, а она, изредка вытирая слёзы, повторяла, что лицо должно быть открытым, что так ей намного лучше, и что волосы отвлекают от её глаз….
Он вздохнул. Глаза-хамелеоны…. Они меняли свой цвет в зависимости от настроения. Оттенки перетекали от бледно-серого до ярко-зелёного, а когда она злилась или в моменты их близости - становились чёрными. Сейчас они выцвели, стали водянистыми, с мелкими морщинками вокруг, и прядь волос на лице побелела…..
*******
Её не стало более десяти лет назад. Сколь же ему тогда было? Пятьдесят два… или пятьдесят три?.. Несчастный случай, автомобильная катастрофа. Ненавистный день...
Они должны были ехать на встречу, но она настояла на том, чтобы он остался дома. Незначительный предлог, какая-то ерунда, которую он уже и не помнил, спасла ему жизнь. Мистика, вмешательство извне….
Он знал, она всегда чувствовала и понимала его, сразу же, с первой встречи и до последнего дня, внутренним локатором улавливая его настроения и желания…. Она была рядом и «держала» его за руку..... Держала за руку.......
Воспоминания унесли его в тот страшный день, когда он потерял мать…..
Мама была тяжёлым человеком. Он не любил её за многое: за несчастливое детство, за отсутствие отца, за издевательство над его талантом. Всю жизнь у них были сложные отношения. Однако известие о её смерти подкосило его…. Что-то странное случилось с психикой - растерянность и паника….
Он улыбнулся женщине на портрете….
Тогда он пережил всё только благодаря ей и её руке. После телефонного звонка и сообщения о трагическом известии, увидев его реакцию, она взяла его за руку и не отпускала…. Следовала за ним повсюду: и в морг, и в церковь, и на кладбище. Она не отпускала руку и не дала ему сойти с ума, прогоняя непонятно откуда взявшееся, сильнейшее чувство утраты….
Он провёл пальцем по шершавой краске. Вот сюда, в это место, между шеей и плечом он любил её целовать. Она затихала…. Затем с шумом втягивала воздух и начинала еле слышно поскуливать…..
«Подожди, девочка моя, мы скоро будем вместе, недолго уже осталось.»……
*******
Он познакомился с ней осенью, на квартирнике у общего друга. В тот вечер народ собрался разношёрстный, и общая атмосфера была несколько натянутой. Кто-то пел под гитару, кто-то рассказывал смешные истории, а когда очередь дошла до неё, она села на стул задом наперёд и начала читать стихи. На ней был ярко-жёлтый комбинезон, чем-то напоминающий рабочую одежду. Все разговаривающие до этого, притихли. Стихи были странными и по форме, и по содержанию, с двойным смыслом и рваными строчками. Она и читала их по-особенному - крича полушёпотом, отрывая и как бы выбрасывая рифмы в пространство. В конце выступления она раскинула руки, демонстративно поклонилась и рассмеялась. Раздались аплодисменты.
«Какая женщина!» - подумал он. В голове заволновались краски, перенося её образ на холст…..
В перерыве он подошёл к ней с бокалом вина и пригласил в свою мастерскую. Она загадочно улыбнулась, пригубила вино и на следующий день стояла у него на пороге.
Если посмотреть со стороны, ничего особого в их романе не было. Как и у всех всё банально просто - встречи, разговоры, шампанское, стихи и ночное небо.
Он удивился, узнав её возраст. Она оказалась моложе только на пару лет, а выглядела совсем девчонкой. Работала в центре Москвы, в небольшой туристической фирме, детей не имела, про родственников никогда и ничего не рассказывала. К тому моменту и он был свободен…..
Через месяц после знакомства она перебралась к нему жить. С того дня всё и началось. Отношения их крепли, сказывались жизненный опыт и зрелая любовь, ни с чем не сравнимая, глубокая и, скорее всего, последняя….
Она была генератором любви. Рядом с ней он испытывал необъяснимое чувство благодати. Она сама пропитывалась любовью и выплёскивала её через край, заполняя светом всё вокруг…. Он пил её взахлёб и не мог напиться.
В короткий срок была написана целая серия картин - «Экспрессия осени». На них разноцветные листья отрывались от ветвей, кружились в танце и уносились в никуда. Яркие цвета не давали ему покоя: оранжевый, терракотовый, зелёный, жёлтый – перемешивались в голове, взрывались и через кисть ложились на холсты. В пятьдесят лет он снова ощутил себя мальчишкой, выбежавшим во двор и одуревшим от свободы.
Никогда до этого он не был таким счастливым. Душа пела, краски оживали, и каждый день проживался по-особенному, внося маленькие штрихи в «дневник» памяти.
Она помогала ему, успевая везде и всюду. Взяла на себя хлопоты по хозяйству, вела переговоры с потенциальными покупателями, организовывала выставки……
*******
Он начал «старить» её не сразу. Пару лет на картине она была молодой. Каждый день, заходя в мастерскую, он здоровался с ней, гладил пальцами её лицо, рассказывал новости. Он понимал, что это ненормально - разговаривать с портретом, но после её смерти он и стал ненормальным. Профессиональная память играла с ним злую шутку. Образ в голове жил и не давал покоя телу. Он помнил всё досконально: и руки со светлым пушком волос, и длинные тонкие пальцы с маленькой бородавкой на левом мизинце, и почти мальчишечью грудь с вечно торчащими сосками… Бог или дьявол игрался с ним, было непонятно, но её незримое присутствие пугало и опьяняло его одновременно.
В один из дней он подошёл к портрету и дописал несколько морщин в уголки губ. Ему показалось, что она улыбнулась. С того момента она стала старше, а ему стало легче.
*******
Жизнь брала своё, и в мастерскую начали заглядывать женщины. Они были разными и по возрасту, и по красоте. Одни приходили на час, другие оставались на ночь. Он закрывал портрет полупрозрачным платком и знал – она всё видит. Он делал это сознательно, с каким-то внутренним извращением. Женщины не должны смотреть на портрет и задавать глупые вопросы, а вот её присутствие он должен ощущать. Острая необходимость её близости разрывала тело. Ему по-мужски было важно сделать всё достойно, доказать что он сильный, чтобы ей не было стыдно за него. В моменты возбуждения вместо тех женщин он представлял её…. Её лицо, волосы, руки… Он проваливался в черноту её глаз, слышал её запах и с наступлением оргазма со звериным рыком выбрасывал свою боль. Он брал женщин грубо, проявляя агрессию на грани садизма. В любовный акт вкладывались и тоска, и злость на то безобразное чувство безысходности, которое разъедало душу. Ему было всё равно, что думают о нём женщины. Они были просто переходниками между небом и землёй, между образом и живой плотью. После всего он равнодушно провожал их до двери, бросал банальные фразы и не жалел ни о чём…..
Менялся он, менялись и его картины. Он не писал больше людей, не возвращался к теме ярких осенних листьев. На его холстах рождались причудливые потусторонние миры в тёмных тяжелых красках. Изменился и «почерк». Теперь кисть гуляла по полотну рваными полу штрихами, по-особенному, как бы «крича полушёпотом», нервно подхватывая с палитры сгустки и вмазывая их в пространство. Прокладывалась дорога ОТТУДА – СЮДА.
*******
Первые симптомы болезни появились год назад. Школьный друг, работающий терапевтом в простой районной поликлинике, задействовал все свои связи и показал его нужным врачам. Поставленный диагноз прозвучал неутешительно – рак. Срочно была сделана операция, затем химиотерапия, а далее… нескончаемые упаковки лекарств, и жизнь на грани.
Вначале показалось, что болезнь отступила. Похудев, он даже выглядел помолодевшим…. Но на последнем приёме врач-онколог не скрывая сказал: «Два-три месяца…»
С каждым днём нарастающая боль подтверждала его слова….
Чувства страха не было, наоборот, в душе поселилась тихая радость, что скоро он избавится от мук и, наконец-то, ТАМ - встретится с ней!....
*******
Он появился в его мастерской ещё до болезни. Мужчина средних лет, безукоризненно одетый, с красивой стильной бородой. Не стал ходить вокруг да около, представился частным коллекционером и выказал желание осмотреть картины с целью их приобретения. Выбрав из всех предложенных пять, он назвал приличную сумму, и они не торгуясь подписали договор.
Уже уходя, мужчина обратил внимание на портрет в углу мастерской. Он остановился и долго рассматривал холст.
- Когда вы написали этот портрет? - спросил он.
Ответ удивил его:
- Более десяти лет назад….
- Вы хотите сказать, что этой краске более десяти лет? Зачем вы пытаетесь меня обмануть?!
- Я вас не обманываю, просто эта картина – живая!…
Коллекционер с жалостью посмотрел на художника и сказал:
- Я хочу купить её.
- Она не продаётся.
- Всё продаётся, просто у всего есть своя цена. Возьмите, - он протянул визитную карточку, - и подумайте. Вы можете звонить мне в любое время, я заплачу хорошие деньги…
*******
«Осень подарила мне её, осень и отняла…»
Они нестерпимо мало прожили вместе, чуть больше года......
Боль пронзила тело. Ему пришлось выпить двойную дозу лекарства, но он не роптал… Физическая боль давно стала его другом. Она замораживала желание, отвлекала от душевных мук и помогала трезво расставить всё по своим местам……
После откровенного разговора с врачом он составил завещание на имущество, раздал оставшиеся картины друзьям и знакомым, уладил мелкие проблемы и только после всего этого созвонился с тем частным коллекционером.
Встреча прошла в тихом кафе на углу. В конце разговора рукопожатие завершило сделку. Договор был таким – он с этого дня прекращает «изменять» портрет, а коллекционер как узаконенный представитель, будет иметь право после смерти художника забрать его прах и картину…..
*******
Он всё чаще оставался ночевать в мастерской. Почему-то казалось, что именно сейчас ей без него плохо, что он должен быть обязательно рядом….
Мастерская давно опустела, все картины были розданы, а новые уже не писались.
Он стал замечать, что с момента болезни ему дёргают память и не дают покоя незначительные мелочи, связанные когда-то с ней, такие, например, как запах ванили…..
В их единственный новый год, она купила ароматическую свечку, поставила на стол, зажгла и начала энергично размахивать руками, чтобы запах быстрее распространился по комнате. Под шампанское они долго спорили: слышится запах ванили или нет, и соответствует ли он новогоднему настроению.…..
Сейчас, где бы он не улавливал этот запах, реакция была одна и та же – мурашки по телу и озноб.
«Ва-ни-и-ль!»…. Сочетание звуков холодило кожу…
Его начал преследовать вкус печёных яблок, которые она очень любила. Та осень выдалась на редкость урожайной, и яблоки постоянно лежали на тарелке в кухне. Но теперь даже зрительное воспоминание о них вызывало у него тошноту….
И ещё…. Им овладел жёлтый цвет… Яркое пятно её комбинезона…. Этот цвет обволакивал память и как оконная замазка затыкал все щели для других цветов, не давая возможности писать…
Что-то происходило в голове, какие-то необратимые процессы….
«Подожди, девочка моя, я скоро приду к тебе!»…
Он посмотрел в окно. На улице творилось что-то невообразимое. Сильнейший ветер гнул деревья, рвал с них листья и, закручивая в безумном танце, уносил в никуда….
«Как на тех картинах тогда - «Экспрессия осени…», - вспомнил он.
Он перевёл взгляд на неё - поседевшую, с осунувшимся лицом… Потрогал шершавую краску, толстым слоем лежащую на картине.
Сколько раз его кисть касалась холста? Множество…. Множество раз… Все эти морщины и почти бесцветные глаза пропитаны его болью….
Он вздрогнул. Ему показалось, что она смотрит на него с жалостью, как мать на больного ребёнка, не имеющая возможность помочь. Его пронзила страшная догадка…
«Господи, я вложил в неё свою боль!!!»
Отшатнувшись от картины, он еле удержался на ногах. «Девочка моя, что я наделал?» Он с трудом собирал мысли, от лекарств голова была словно в тумане.
А ведь она и ТАМ помогала ему! Не мучила, как он всегда думал, а помогала! Через этот самый портрет, посредством кисти и красок, забирала у него тоску, страдания и жесточайшее чувство безысходности……..
У него перевернулось сознание.
«Я не помню цвета её глаз!!! – он запаниковал, - Зачем, зачем я «выжег» этот цвет, для чего?»
Он судорожно начал перебирать тюбики с красками, один за другим. От волнения и болезни, сосредоточиться не получалось. Глаза-хамелеоны, как миражи, уплывали, меняли оттенки и смеялись над ним.
«Чёрный!... Чёрный!!!» - пульсировало сердце.
Он нашёл тюбик с чёрной краской и зажал в руке. Ему было нестерпимо душно. А там, за стеклом «экспрессия осени» писала себя ярко-жёлтым цветом. Он распахнул окно. В мастерскую ворвался ветер с целой охапкой осенних листьев. Пол ожил…. Листья перемещались по паркету, кружились, и ему казалось, что он уносится вместе с ними в никуда…..
******
Через два месяца в помещение крематория вошёл приятный мужчина средних лет, безукоризненно одетый, с красивой стильной бородой. Показав необходимые документы, он забрал урну с прахом художника. Вечером того же дня на кладбище, оглядываясь по сторонам и стараясь не привлекать к себе внимания, он закопал урну в чужую могилу, на каменной плите которой была знакомая фотография женщины….
Коллекционер улыбнулся. Ему достался загадочный портрет этой женщины. На нём она была молодой, с открытым лицом, и её глаза удивительным образом меняли цвет. Оттенки глаз перетекали от бледно-серого до ярко-зелёного, а иногда, непонятно почему - становились чёрными.
Май 2017г.