Великий князь Дмитрий Павлович после революций.
(Продолжение. Предыдущая глава:http://www.proza.ru/2017/06/23/629)
Итак, за участие в убийстве Г.Е. Распутина, по распоряжению Николая Второго, великого князя Дмитрия Павловича отправили в Персию, в отряд генерала Н.Н. Баратова, командовавшего Кавказским кавалерийским корпусом.
Это странное «наказание» (посудите сами, что это за «наказание» для «действующего» офицера, во время великой войны, направление его в отдаленный, «третьесортный» район, где боевые действия и велись-то довольно вяло, без серьезных боев и потерь), вызвало настоящую панику в великокняжеской среде, его различные родственники стали причитать, что эта «ссылка» окончательно подорвет «слабое здоровье» Дмитрия Павловича и просили царя смягчить его участь.
29 декабря 1916 года почти все члены семейства Романовых подписали коллективное письмо царю, в котором просили облегчить ссылку Дмитрия.
"Ваше императорское величество!
Мы все, чьи подписи Вы прочтете в конце этого письма, горячо и усиленно просим Вас смягчить Ваше суровое решение относительно судьбы великого князя Дмитрия Павловича. Мы знаем, что Вы - бывший его опекун и верховный попечитель - знаете, какой горячей любовью было всегда полно его сердце к Вам, Государь, и к нашей родине.
Мы умоляем ваше императорское величество, ввиду молодости и действительно слабого здоровья великого князя Дмитрия Павловича, разрешить ему пребывание в Усове или Ильинском. Вашему императорскому величеству должно быть известно, в каких тяжких условиях находятся наши войска в Персии, ввиду отсутствия жилищ, и эпидемий, и других бичей человечества.
Пребывание там великого князя Дмитрия Павловича будет равносильно его полной гибели и в сердце вашего императорского величества, верно, проснется жалость к юноше, которого Вы любили, который с детства имел счастье быть часто и много возле Вас, и для которого Вы были добры, как отец. Да внушит Господь Бог вашему императорскому величеству переменить свое решение и положить гнев на милость..."
31 декабря пришел ответ императора с такой «высочайшей резолюцией»:
"Никому не дано право заниматься убийством, знаю, что совесть многим не дает покоя, так как не один Дмитрий Павлович в этом замешан. Удивляюсь вашему обращению ко мне.
Николай".
В этот раз Николай Второй был непреклонен и в.к. Дмитрию Павловичу пришлось-таки отправиться в Персию.
Кстати говоря, это «наказание» спасло в.к. Дмитрия Павловича, как и аналогичное «наказание» (ссылка в собственное имение) спасло Ф. Юсупова, от тщательного расследования всех обстоятельств и деталей убийства Распутина.
А ведь если бы следователи тщательно и подробно допросили многочисленную «дворню» (лакеев, поваров, камердинеров и т.д.) Феликса Юсупова и в.к. Дмитрия Павловича, то НАВЕРНЯКА узнали бы много нового об этом.
О том, как много знает прислуга о «тайнах» своих господ, очень точно написал бывший председатель Думы Михаил Владимирович Родзянко в своих мемуарах «Крушение империи»:
«Легко себе представить, какое отталкивающее впечатление производила эта женско-распутинская вакханалия на окружающую этих лиц прислугу, для которой не существует альковных тайн, да и вообще на простолюдинов. Какое в них должно было подниматься презрение к «господам», предающимся цинично позорному разврату? Какими же соображениями религии и искания высшей правды можно это оправдать?
…Характерно то, что на серых людей, обслуживающих прихоти этого развратника: извозчиков, возивших его с женщинами в баню, банщиков, отводивших ему банные номера, половых в трактирах, служивших ему во время его пьяных оргий, городовых и агентов тайной полиции, охранявших драгоценную его жизнь и мерзнувших ночами на улицах для этой цели и т. д., — Распутин вовсе не импонировал своей святостью, ибо вся повседневная, видимая его жизнь говорила совсем о другом.
Их суждения сводились к выражению: «господа балуются». Но ведь Распутин находился в приближении и под покровительством высочайших особ. Какие же делались отсюда выводы — судите сами».
Он адресовал этот свой спич сторонникам Распутина в Царском Селе, но слова его справедливы для слуг и нравов дворцов Юсупова и в.к. Дмитрия Павловича.
Там тоже хватало всяческих пьяных загулов, оргий и тому подобных «развлечений», о которых «серые люди» могли бы подробно рассказать следователям.
Вот, что, к примеру, вспоминал бывший начальник Петроградского охранного отделения К.И. Глобачев:
«Начатое расследование установило, что Юсупов приказал своим двум лакеям приготовить чай вечером 16 декабря к 10 часам, после чего во внутренние комнаты не входить, оставаясь в вестибюле главного подъезда.
Из всех приглашенных в тот вечер один только великий князь Дмитрий Павлович подъехал к главному подъезду с Мойки, остальные же гости, между которыми были две дамы, приезжали через дворик соседнего дома. В этом дворике добивали раненого Распутина, на что указывали оставшиеся на снегу лужи крови. Труп убитого был завернут в кусок портьеры и связан как пакет, затем был покрыт собственной шубой и вывезен на автомобиле через упомянутый дворик…»
(Глобачев К.И. Правда о русской революции. Воспоминания бывшего начальника Петроградского охранного отделения. М., «РОССПЭН», 2009. С. 87–90)
Как видим и вполне компетентный и информированный начальник Петроградского охранного отделения вполне определенно УТВЕРЖДАЕТ, что следи участников убийства Распутина были две дамы.
Да это и не удивительно: Распутина Феликс Юсупов (по его собственным рассказам) заманил в свой дворец обещанием познакомить его со своей женой.
Значит, среди голосов доносившихся из бельэтажа Распутину, сидевшему в полуподвальной «горнице» непременно должны были звучать и женские – иначе у «старца» возникли бы подозрения.
По некоторым косвенным данным роль «жены» Юсупова исполняла любовница в.к. Дмитрия Павловича, балерина Вера Коралли, а второй дамой, предположительно, являлась сводная сестра великого князя, Марианна Дерфельден, в девичестве фон Пистолькорс – последняя даже впоследствии арестовывалась по подозрению в соучастии в убийстве, но прямых доказательств её участия добыто не было.
Сохранилось и письмо сенатора А.В. Степанова от 11 января 1917 года к в. к. Николаю Михайловичу, который поведал ссыльному великому князю некоторые новости по делу об убийстве Г.Е. Распутина:
«Сейчас закончены опросы всех свидетелей в Петрограде, в том числе опрошена прислуга Юсуповых, но все поведение свидетелей не дало данных для суждения о виновных.
Вся прислуга Юсуповых заявила только, что стол был накрыт на 8 кувертов, но у стола никто не служил, а потому, кто был, неизвестно…»
Как мы помним, по «официальной версии» убийц было только пятеро, так что никакой необходимости накрывать стол на ВОСЕМЬ персон не было. Стало быть, были там и еще 2-3 человека, фамилии которых ВСЕ участники убийства тщательно скрывали.
Затем повелением Николая Второго расследование было прекращено, а потом случилась Февральская революция, и всем уже стало не до выяснения реальных причин убийства Распутина и всех деталей этого преступления.
(О «женском следе» в этой темной истории мы подробно поговорим в следующей главе).
По воспоминаниям жандармского генерал-майора А.И. Спиридовича, дальше произошло следующее:
«Все говорило за прекращение дела, а главное – просьба императрицы-матери. И 23 декабря Государь телеграфировал императрице Марии Федоровне: “Благодарю за телеграмму. Дело будет прекращено. Целую. Ники”.
23 декабря Его Величество, не касаясь производившегося следствия, велел прекратить судебное преследование лиц, замешанных в убийстве Распутина или в сокрытии следов преступления, велел князю Юсупову выехать немедленно в его имение в Курской губернии, что и было выполнено в тот же день.
Утром великий князь Дмитрий Павлович был вызван к генерал-адъютанту Максимовичу, и ему было объявлено Высочайшее повеление отправиться немедленно на персидскую границу в распоряжение начальника действовавшего там отряда генерала Баратова. Поезд был назначен на 2 часа ночи. Для сопровождения великого князя был назначен генерал Лайминг и флигель-адъютант Кутайсов.
Почти все члены династии заехали попрощаться к высылаемому и в 2 часа ночи на 24 декабря великий князь Дмитрий Павлович выехал по назначению.
Таким образом, виновники сенсационного убийства остались безнаказанными. Нельзя было считать наказанием командировку боевого офицера из одной армии в другую или высылку молодого человека в имение. О Пуришкевиче вообще и не говорили.
За его неприкосновенность как члена Думы горой стоял Протопопов». (Спиридович А.И. Великая война и Февральская революция. Воспоминания. Мн.: «Хорвест», 2004. С. 435)
Как бы там ни было, но данная «ссылка» в отряд генерала Н.Н. Баратова фактически спасла жизнь в.к. Дмитрию Павловичу.
Никаких там «тяжких условий» в.к. Дмитрий Павлович не испытывал, в боях он не участвовал, находясь при штабе генерала Баратова, и даже регулярно посещал английское посольство в Тегеране.
(Сохранилось несколько фотографий, где веселый Дмитрий Павлович запечатлен в обществе многочисленных дам и самого английского посла в Персии сэра Чарльза Марлинга, который приглашал «опального» великого князя к себе на уикэнды).
Кстати говоря, несмотря на недостаток времени и серьезные нервные потрясения, связанные с его «арестом» и «ссылкой» в.к. Димитрий Павлович оказался ОЧЕНЬ оборотистым и предусмотрительным хозяином.
Ему удалось в кратчайший срок продать свой знаменитый дворец (у Аничкова моста) одному из богатейших людей империи, Ивану Ивановичу Стахееву, владельцу концерна Путилова–Стахеева–Батолина, крупнейшего монополистического объединения дореволюционной России начала века.
Более того, в.к. Димитрий Павлович настоял, чтобы все деньги за покупку у него дворца, Стахеев перевел на его счет за границу, что тот и сделал.
Немедленно после февральского переворота 1917 г. Великий Князь был извещен Временным правительством о возможности вернуться в Петроград, однако Дмитрий Павлович предпочел иной вариант.
Он уехал из отряда генерала Баратова (т.е. попросту дезертировал из Действующей армии во время войны) и осел на два года в Тегеране, в доме британского посла, сэра Чарльза Марлинга, где почти два года не выходил за порог своего «дипломатического убежища».
В конце 1918 г. вместе с семьей дипломата он навсегда покинул Тегеран, чтобы – через Бомбей – добраться до Лондона.
Прибыв в Лондон, Дмитрий Павлович оказался при деньгах, которые перевел ему за так неосмотрительно купленный «Аничков дворец» И.И. Стахеев.
Именно в Лондоне произошла встреча Димитрия Павловича с князем Ф.Ф. Юсуповым, завершившаяся их загадочной размолвкой.
О ней рассказывает письмо великого князя Дмитрия Павловича, написанное в конце февраля 1920 г. в Лондоне:
«Расстались мы с тобою 24 декабря 1916 года друзьями. Встретились в мае 1919 года и от дружбы нашей остались лишь воспоминания. Почему?
Да потому, что мы смотрим такими разными глазами, с таких абсолютно различных точек зрения на один и тот же вопрос. Ты, конечно, отлично понимаешь, про что я говорю. Говорю я про убийство Распутина. Для меня этот факт всегда останется темным пятном на совести…
Убийство всегда убийством и останется, как бы там не стараться этому факту придавать мистического значения!
…Неужели ты дошел до такой точки, что единственный способ обратить на себя внимание американской публики, это встать перед ними и сказать: Look at me – I killed Rasputin. (“Посмотрите на меня – я убил Распутина”. (англ.))
Послушай, Феликс, я тебя считал умным человеком с чувством такта и некоторым чувством меры.
Но твое желание шантажировать этим убийством, к сожалению, приводит меня к заключению, что ты меры не знаешь, ибо человек, шантажирующий своею совестью, лишен этого чувства меры и приличия!”».
Как видим, это письмо - свидетельство ПОЛНОГО разрыва между двумя, некогда «сладкими», друзьями.
Ну, а само упоминание о желании Феликса Юсупова ШАНТАЖИРОВАТЬ в.к. Дмитрия Павловича деталями его участия в убийстве, говорит о том, что Феликсу БЫЛО чем его шантажировать!!!
Ведь по «официальной» версии событий, роль в.к. Дмитрия Павловича сводилась лишь к предоставлению убийцам своего великокняжеского автомобиля, в качестве «труповозки», на неудачной попытки сжечь шубу Распутина, которая закончилась полным фиаско и скандалом с женой Пуришкевича в ходе этого. Тут, естественно нет никакого повода для шантажа.
А вот чем именно Юсупов мог шантажировать своего подельника – так и осталось загадкой, над разрешением которой «ломают голову» многие исследователи этого преступления…
Эмигрантская среда, в которой очутился в.к. Дмитрий Павлович, искала «легитимного» лидера.
К «самовыдвиженцу» на российский престол великому князю Кириллу Владимировичу, многие относились с недоверием, помня о его позорной роли во время Февральской революции, когда он во главе своего Гвардейского экипажа, с красным бантом на груди (!!!) промаршировал к мятежной Думе.
Появились те, кто попытался «разыграть карту» великого князя Дмитрия Павловича, имевшего определенные права на высшую российскую власть.
Однако тому казалось, что вернулись времена его «славной» молодости, в эмиграции он снова с головой окунулся в тот мир, который его интересовал: машины, лошади, и женщины.
Надо бы кратко упомянуть о двух, наиболее известных, его «подругах».
Матильда Кшесинская, вспоминая о своих встречах с великим князем Дмитрием Павловичем в эмиграции, замечала, что тот «избегал всяких намеков на роковую ночь в Юсуповском доме» и «никогда не мог простить тем, кто вовлек его в это дело».
Затем в.к. Дмитрия Павловича увлек роман со знаменитой Габриэль Шанель, известной миру как «Коко».
Они познакомились в 1920 году в Биаррице, в опере. Их роман, возникший продолжался два года. Затем любовники расстались, но модный дом Коко Шанель обогатился несколькими находками.
Благодаря роману с великим князем Дмитрием Коко в 1921 году познакомилась и с его сестрой – Марией Павловной. Княгиня увлекалась русской вышивкой, а Коко искала новые идеи. В результате их альянса возникло несколько коллекций, вызвавших в Париже фурор. Мария Павловна даже открыла мастерскую, вышивальщицами в которой работали по большей части русские женщины - эмигрантки.
В 1926 году в.к. Дмитрий Павлович встретил богатую американку Одри Эмери, которой было 22 года, и женился на ней.
Одри приняла православие, с именем Анна, и получила (от в.к. Кирилла Владимировича) титул княгини Романовской-Ильинской.
После этой женитьбы вопрос материального обеспечения Дмитрия Павловича (а его капитал, полученный за продажу Аничкого дворца, к этому времени, уже растаял) был обеспечен.
Скоро у них родился сын, которого назвали в честь отца Дмитрия Павловича, Павлом.
Дмитрий Павлович и его жена-американка еще в первые годы после замужества, купили замечательный исторический замок "Бомениль", у местечка того же названия, недалеко от города Дьепп.
В начале 30-х годов там постоянно проживал малолетний сын великого князя, Павел.
Чтобы не оставлять там его одного, родители, которые к тому времени уже окончательно разъехались, договорились что будут помесячно дежурить при сыне в этом замке.
Один месяц отец, другой месяц мать. Причем при сменах они даже не встречались, уезжали вечером накануне «смены».
Как говорится, «любовь прошла, завяли помидоры»…
Еще одним «хобби» в.к. Дмитрия Павловича в эмиграции стало … коллекционирование моделей железнодорожных поездов.
Обладая, благодаря капиталам жены, довольно крупными средствами, великий князь, составил редкую коллекцию моделей поездов, а так же поездных составов и железнодорожного оборудования.
Современный исследователь жизни великого князя в эмиграции, восхищается:
«Среди моделей поездов были английские, немецкие, французские и американские модели.
В двух огромных залах замка были расставлены длинные узкие деревянные столы и по ним проложены рельсовые пути по всем правилам железнодорожной техники. Пространство между шпалами было засыпано желтым песком. Все пути были двухколейными и приводили к станциям сигнальными стрелками, разъездными путями и водокачками и т.д. Станция освещалась миниатюрными электрическими фонарями.
Пути были проложены по ровным местам, а то поднимались или спускались, проходили по виадукам и туннелям. Все устройства было сделано аккуратно, прочно и красиво. Если смотреть издали на эти пути, то получалась иллюзия настоящих путей с настоящими по ним поездами…
Дмитрий Павлович был чрезвычайно горд всем, им созданным. Он объяснял, что хотя это и забава, но на таких моделях можно изучать движение поездов, причины столкновения и воспроизводить крушение».
(http://www.liveinternet.ru/users/3251944/post283711858/)
На мой взгляд, эти забавы престарелого «мальчика», именовавшего себя «великим князем», - чистое безобразие, ярко демонстрирующее его бескрайний эгоизм и наплевательское отношение к своим соотечественникам.
В это время в эмиграции буквально нищенствовали многие десятки тысяч русских людей, некогда искренне веривших в монархию и членов «царствующего дома», долгие годы воевавших за них и, в результате, потерявших здоровье, имущество, кров.
Многие из них, оказавшись за границей, просто голодали, вместе со своими женами и детьми, не имея ни работы, ни средств к существованию.
Вместо того чтобы хоть как-то помогать им, этот обладатель «голубой крови» прожигал жизнь в кутежах, и тратил немалые деньги на коллекционирование игрушечных поездов…
«Еще он любил и себя во фраке, при орденах, звезде и Андреевской ленте. Да и вообще любил хорошо одеваться и заказывал себе одежду у самых лучших портных в Лондоне и Париже. Когда предстояли свадьба или похороны, на которых должен быть присутствовать представитель от русской династии, то он часто предлагал свои услуги Государю Кириллу Владимировичу быть его представителем.
(На фото, опубликованном в начале этой главы, мы видим в.к. Дмитрия Павловича в 1938 году, на свадьбе какого-то гитлеровского офицера.
«Скажи мне кто твой друг», - гласит старая истина…)
Конец его жизни был печален:
«Одинокий Дмитрий Павлович скучал, кочевал с места на место и проживал сезоны в Париже, Лондоне, Ницце, Беаррице и некоторых других местах, что, в конце концов, тоже надоело. Первые годы эмиграции он еще занимался спортом и особенно любил игру в поло на лошадях, но после того как однажды упал с лошади и повредил позвоночник, эту игру прекратил…
В Дмитрий Павлович с детства имел зачатки туберкулеза. Вначале 1940 г. состояние его здоровья сильно ухудшилось, и врачи положили его в горный санаторий для чахоточных в Давосе в Швейцарии.
К 1942 году его здоровье несколько улучшилось и врачи разрешили ему спуститься вниз. Сделал ли он это слишком быстро или по другим причинам, но его сердце не выдержало, и он в тот же вечер скончался.
В виду большого количества снега, занесшего дороги, его гроб везли на кладбище на санях, запряженных одной лошадью.
А в похоронной процессии участвовало два человека, так как в этом месте, должно быть, его никто не знал.
Ему к тому времени исполнилось пятьдесят лет».
(http://www.liveinternet.ru/users/3251944/post283711858/)
Поначалу прах Дмитрия Павловича был погребен в Швейцарии, а в 1958 году его племянник принц Леннарт Бернадотт перезахоронил останки в.к. Дмитрия Павловича рядом с сестрой Марией Павловной на острове Майнау, в церкви Святой Марии.
«Княгиня Анна (Одри) Романова - Ильинская после развода большей частью жила во Франции и Англии.
Княгиня недолго была разведённой женщиной, в марте 1939 года она вторично вышла замуж за обрусевшего грузина Князя Дмитрия Георгадзе (1898 - 1985). Таким образом Анна - Одри стала Княгиней Георгадзе, а у маленького Пола Ильинского оказался русский отчим. Но всё же и этот брак закончился разводом в 1954 году. После начала Второй мировой войны Анна-Одри уехала в США. После развода с Князей Георгадзе она взяла свою девичью фамилию Эмери. В конце 1960- х гг. она построила дом в Цинцинати, чтобы жить рядом с семьёй своего сына. Одри Эмери умерла 25 ноября 1971 года в Пал – Бич».
Завершу эту главу очень точными словами младшей сестры Николая Второго, великой княгини Ольги Александровны.
Спустя почти 50 лет она все еще испытывала презрение и стыд за такой поступок своих близких родственников:
«В убийстве Распутина не было ничего героического…
Это было заранее обдуманное и невероятно подлое убийство. Вспомните два имени, какие и по сей день связывают с этим злодеянием.
Один был великий князь, внук Царя-Освободителя, второй – потомок знаменитого рода, жена которого приходилась дочерью другому великому князю. Это ли не свидетельство, как низко мы пали!»
В следующей главе мы рассмотрим «женский след» в этой позорной истории.
На фото Дмитрий Павлович, весь в медалях и орденах, стоит второй справа в первом ряду.
Продолжение:http://www.proza.ru/2017/07/27/445