Это был весенний день. День, когда вместе с талыми глыбами снега уходит все то, что еще совсем недавно казалось вечным, основательным, неоспоримым. Прежнее уходит, тая, обнажает всю грязную сущность бытия. Чавкающие оттаивающей грязью улицы, гадкие "подснежники" собачьих испражнений и человеческого свинства, вылезающие как грибы из-под тающего снега, еще не убраны нерасторопными дворниками. Все вокруг, меняясь, вроде бы к лучшему, готовя мир к пробуждению, наполнилось обнаженной мерзостью, накопленной за долгую зиму.
Анна шла, словно озаряя своим стройным обворожительным образом эту слякотную весеннюю улицу, в красных полу сапожках на каблуках , раскачивая бедрами. Ее, слегка волнистые, цвета светлого каштана, волосы мягко спадали по плечам на спину. Она свернула во дворы, по чавкающей грязью тропе, давно протоптанной жильцами вне асфальтированных дорожек.
Девушка брезгливо переступала сапожками, выбирая из двух грязей меньшую.
И вот, наконец, её подъезд, смердящий переполненный мусорный контейнер, по обыкновению, рядом. Покосившиеся плиты, разрушающихся от зимы к зиме ступенек, ведущих в мрачноватый подъезд, с вековой паутиной разношерстных проводов, висящих по стенам, суть и происхождение которых уже никто, видимо, и не помнил. Со зловонной черной, заплеванной курильщиками с верхних этажей, картонкой, кем-то положенной вниз лестничного пролета, и горами рассыпанной рекламной макулатуры под старыми кривыми дверцами почтовых ящиков.
Девушка вошла в подъезд. Лязгнула за спиной массивная ржаво-коричневая железная дверь. Прошлась по грязному сырому половику, вытерла ноги. Нажала на прожженную полурасплавленную кнопку вызова исписанного непотребным, лифта и тот характерно загудел - загрохотал, поспешая, словно цепной пес, к позвавшему его хозяину. Тут раздались негромкие, но вполне уверенные шаги. Кто- то подошел сзади.
- Это ты? - Анна удивленно подняла брови,
- Я, - последовал короткий утвердительный ответ и тут же мир опрокинулся в голове Анны.
***.
Два года назад.
Это был выпускной. Совершенно обычный выпускной. Кто же мог тогда сомневаться в том, что все эти совершенно красивые, нарядные молодые люди будут успешными и счастливыми в своей долгой, только вот открывшей свои необъятные горизонты, жизни! Разве существуют те вершины, которые им не по плечу?!
- Анька, - идем с нами в туалет! - У меня бухло ёсть! - подскочила воодушевленная подруга, - кончай колу пить!
- Ты гонишь Аленка? - та выразила удивление, - от куда?
- А тебя парит? Погнали!
Они прошмыгнули по коридору, мимо классной комнаты, где их "классуха" важно "мочила" сие событие с важными родоками, смачно чавкающими, закусывая очередную рюмку, поднятую за свою неписаную радость свершившимся.
-"Какое убогое, занудное зрелище!"- подумала Анька.
Папаня одного из её одноклассников важничал, произнося очередной тост, обращенный к "классной", чинно возглавляющей сие застолье. Его жирные от сала пальцы сжимали рюмочку, наполненную гарилкой…
- Давай, не тормози! Пока они себе бухают, погнали скорее, а то спалят еще! - Аленка поторопила замешкавшуюся подругу.
Школьный туалет подванивал характерным образом. Аленка подошла к окну, дернула за разболтанную ручку фрамуги. Свежий летний воздух проник внутрь. Девчонки запрыгнули на подоконник, поправляя юбки под оголившимися попами.
- Смотри! Это виски! - девчонка вытащила небольшую пластиковую бутылку из-за пазухи..., - давай!
Теплая ароматная дерзкая волна прокатилась по горлу Аньки, она передернулась, сморщила лицо, слегка высунув язык. В теле зашевелилось веселье, разливающееся от желудка к вискам.
- Блин! Закуси нет! Теперь ты.
- Давай! Нахрена тебе закусь? Тут дело такое... либо ешь, либо пей!
Она смачно отхлебнула светлокоричневую жидкость, внешне напоминающую яблочный сок.
- Ух! Хорошо! Еще? Давай, и погнали в зал!
- Дай, я еще лобик припудрю! - Анька, отхлебнув еще, спрыгнула с подоконника и направилась к зеркалу, висящему над умывальником.
Какая девушка может пройти мимо зеркала, не поправив свой божественный макияж, детали которого известны лишь ей самой, да разве что еще её завистливой подруге!
Школьный актовый зал. Полуприглушен свет. Музыка. Колька, этот разбитной пацан с параллели, по которому тайно сохла Аня, посмотрел на вошедших разгоряченных девчонок таким пронзительным, таким откровенным взглядом, говорящим сам за себя.
- Ой, подожди! - Аня остановила подругу, устремленную в саму гущу колышущихся на танцполе.
- Иде-е-ем! - та потянула её за рукав, не обращая внимания ни на Кольку, ни на Аникину заинтересованность.
- А эта, с "бэшек" ничего себе! - Колька задумчиво произнес приятелям, не отводя глаз от худенькой попки девушки, украшенной складками соблазнительной юбочки.
- Это же А-а-нька, не заморачивайся. Еще та недотрога! Она не даст, и не мечтай!
- Не даст мне? - Колька ухмыльнулся. - А это мы еще посмотрим!
- Да она паинька во-о-ще!
- Паиньки не бухают по туалетам. - Колька подытожил, осадив пораженческий пыл своих приятелей -неудачников, самих выстраивающих перед собой непреодолимые барьеры, заведомо настроенных на поражение. Но он, Колька, не таков!
- А с чего ты взял, что она бухает?
- Да ты не тупи, я че, слепой что ли? Я видел че Аленка под сисяндрами спрятала, а теперь вона, после тубзика порожняком валит...
- С Аленкой той покувыркаться еще можно, я думаю, а вот с Анькой - дохлый номер, пустая трата времени.
- Да я её сегодня же завалю! - заявил пацан приятелям.
- Да ладно!
- Ты че, лысый, сомневаешься в моем обаянии? - он провел ладонью по ежику высказавшего сомнения сотоварища.
- Мне твое обаяние по - фигу! - тот отбросил руку со своей головы, отстранившись, - но самое главное, я уверен, что оно по-фигу и Аньке.
- А это мы еще увидим! Ладно ты, лысый, не ревнуй, ты че, за бабу обижаться вздумал! Может ты сам её того... думал, а...? Я ниче, с пониманием, пажалста, давай. Только уговор, либо ты её валишь, либо я! Че добру то пропадать! Сення выпускной! Не строй из себя целку, все девки только того и ждут, что бы их того..., на выпускном отоварили!
- Ах-ха-ха! - все пацаны громко заржали.
На входе в зал показались колобкообразные неуклюжие фигуры родоков. Папы, одетые в скучные, старомодных фасонов костюмы отечественного "легпрома", и тоскливые наряды "прощай молодость" у мам и училок, многие из которых предпочли "отетиться" явно ранее своих лет. Видимо, это придавало им чувства собственной значимости…
Были здесь и такие, которые, в потугах на "следование молодежной моде", предпочли некие майки с надписями на английском и джинсы, явно не соответствуя торжественному формату сего мероприятия.
- Анька, как только родоки свалят, валим на "флэт"? - Аленка возбужденно дышала парами алкоголя.
- Куда? - удивилась Аня.
- А тебе не все равно? - беспечно смеялась девушка, - оторвемся, не пожалеешь!
Но подруга продолжала колебаться.
- Анька, да ты че? У нас же выпускной! Здесь же, в школе, полный отстой! Мы должны запомнить этот день! Мы теперь взро-слы-е!
- Я не могу, мне нельзя, - упиралась Аня, - меня мама потеряет, что я ей скажу?
Аня воспитывалась без отца, и ее мама тянулась из последних сил, стремясь "поставить на ноги" единственную дочь. Отца своего Аня никогда не видела, хотя он где-то существовал в параллельном мире, в иной семье, и никто ни кому не был ни за что обязан. Так решила ее мать. Наверное, не каждый сможет понять состояние одинокой женщины, которой не повезло с замужеством.
Сперва, по молодости, было множество "кавалеров", но ни один не зацепил ее сердце, мечтающее непременно о "принце на белом коне". Она жила обычной жизнью, поглощенная учебой и домоседством, уверенная, что "суженный" непременно сам, в один прекрасный день, свалится на ее светлую голову… Но годы летели, а "принц" не появлялся. Сперва, сохнущие по ней сокурсники, казались её зелеными прыщавыми мальчишками, что, собственно, так и было, а после - среди коллег по работе - преобладали или женатики, или конченные бабники, либо - просто любители выпить, либо слишком толстые или слишком худые, а как то раз, более - менее приличный, казалось бы кандидат, оказался представителем "нетрадиционной ориентации", одним словом, не из чего выбирать. Перевелись мужики! Она, подобно Ассоль из "Алых парусов", все ждала и ждала своего "принца". А тот все не приходил и не приходил. На все материнские увещевания, как то:
- Ты хоть сходи куда-нибудь, дочка, хоть на курсы какие запишись, хоть в библиотеку, што ли.
Но девушка отмахивалась,
- Как судьбе угодно, так и будет. Если судьба, то мой мужчина меня найдет хоть по дороге за хлебом. Она не понимала того, что чудеса в жизни случаются редко, но даже в той, пресловутой сказке про "Алые паруса", Ассоль каждый день выходила на берег, в ожидании своего "суженного", а не сидела в норе, затворясь от всего мира. А годы, налаженные по стандартному распорядку, полетели, словно карусель. Не имея личной жизни, она целиком отдалась работе и даже имела какие-никакие успехи. Купила небольшую квартирку, машинку. Не бог весть что, но, вполне не плохо. Эти, хоть и незначительные материальные достижения, стали еще одним барьером для отбора. Уже не хотелось делить свое, кровно нажитое, ни с кем, разве с каким-нибудь, пусть небольшим, но "олигархом"! А годы все мчались! И куда только делась былая девичья красота, сексуальная притягательность? Уж давно никто не сворачивал за ней шею, не провожал жадным взглядом, не вожделел ее, округлившуюся, а точнее, "отетившуюся" фигуру. На ее лице появились морщинки усталости, от работы, от одиночества, от всей этой безрадостной жизни, где единственной отдушиной оставалось гастрономическое удовольствие от пончиков и прочей сдобы, которой она объедалась всякий раз, когда испытывала очередное разочарование и стресс. Да кошка разделяла ее одиночество, с которой она встречала и Новые года и многие многие прочие праздники. Стареющие родители сетовали на ее судьбу, но что тут поделаешь! Будучи интровертом, она не слишком нуждалась в обществе и вполне довольствовалась одиночеством. Ее можно было бы назвать "старой девой", хотя мужчины и появлялись изредка в ее жизни, так, не задерживаясь надолго, словно случайные транзитные пассажиры, не оставляя ни в памяти воспоминаний, ни в сердце привязанности. Хотя нет, был один, кто мог бы составить часть ее "женского счастья", но и с ним ничего не вышло. Он "потоптался" в "прихожей" ее души, наследил", и исчез, словно и небыл никогда. Она уже мало нуждалась в постоянном присутствии партнера рядом. Она привыкла быть одна и ни с кем не делить ни кровать, ни время, ни искать компромиссы, ни убирать за каким -нибудь неряхой, какими ей теперь представлялись все мужчины, без исключения. Ее уже пытали родители, мол, Ань, да роди ты хоть ребеночка сама для себя!
- Да давно бы уж родила, да не от кого, - отмахивалась та. Возможно, Аня бы так и не родилась вовсе, если бы не случай. Как то однажды, ее коллега по работе попросила завести в центр репродуктивной медицины, это то и разожгло в ней тлеющую потребность в материнстве и натолкнуло на мысль, - а почему бы и нет! - решила она и вскоре обратилась в центр за помощью. Ведь ей не хотелось, ни делить ни с кем ребенка, ни зависеть ни от кого, ни быть ни кому обязанной, никого ни неволить вынужденным отцовством, ни рисковать наследственными патологиями нелюбимого, первого встречного -поперечного "осеменителя", не говоря уже про ...
То есть мотивы данного поступка были вполне резонны, хотя у большинства мужчин и вызовут ухмылку, ведь почти каждый, носящий штаны, мнит себя вполне способным "быком-производителем" и вполне готов на "акт доброй сексуальной воли", но это только на словах, а на деле ... Однако и на этот раз вероятность простого человеческого счастья ускользнула из-под ее пальцев.
- У вас есть муж?- посмотрел на нее врач исподлобья.
- Нет, - удивилась вопросу несчастная женщина.
- Как нет?
- Как есть! Нет и все, - Анна опустила глаза.
- Та-ак! А без мужа, милочка, ничего у нас не выйдет!
- Как не выйдет? Не понимаю!
- Не положено.
- Кем не положено?
- Таков порядок, женщина! Ничем не могу вам помочь. Извините, если разочаровал. Мы оказываем помощь в репродукции только полноценным семьям, а не матерям одиночкам
- Но ведь все имею право на материнство, - в голосе женщины была смесь обиды, удивления и возмущения.
- Женщина, вам сколько полных лет? - доктор насучил очки и сложил руки в замок, плюхнув их на папки, лежащие на столе, - мне что, учить вас откуда дети берутся? - он ехидно улыбнулся.
- Все понятно! - женщина поднялась и молча вышла. Ее шея покрылась красными пятнами от нервоза, пальцы рук слегка трясло и она едва сдерживала желание влепить доктору пощечину, вымещая обиду за саму себя, за свою не сложившуюся жизнь,
за такие законы, так, совершенно незаслуженно дискриминировавшие таких, как она, одиночек, за крушение надежд и личное ехидство доктора, в лице которого она олицетворила всех похотливых самцов рода человеческого.
В конце концов, наступила долгожданная беременность, через привычный, задуманный природой, способ. И, спустя положенный срок, и родилась Доченька.
Назвали ее Анечкой. Жизнь уже не молодой женщины наполнилась смыслом. Анечка стала для нее всем, ради чего она жила. Отец Анечки существовал в параллельном мире, вероятно, даже и не подозревая о собственном отцовстве. А для чего? У него своя жизнь, своя семья, он успешно выполнил свою роль "осеменителя", за что ему большой дякуй.
Однажды раз они встретились случайно на улице.
- Ну, здравствуй, Мария,- он посмотрел ей в глаза, улыбнулся, присел на корточки перед Анечкой.
- А как тебя зовут? - он погладил девочку по голове.
- А-аня, - вымолвила девочка и засмущалась.
- Дочка? - он поднял глаза на Марию.
- Как видишь, - ухмыльнулась женщина.
- Мужчина посмотрел пристально на девочку , перевел взгляд на Марию.
- Мария, а ты мне ничего не хочешь сказать?
- А разве тебе что - то нужно знать?
- Хм, - мужчина поднялся, - как знаешь, как знаешь. Ну, ладно, тогда пока!
Едва ли ему нужна была правда, несущая в себе возможную ответственность и обязательства. Что в жизни ни бывает! Люди встречаются, порой без обязательств, расходятся. У каждого своя жизнь, свои интересы. Хотя, как знать, как знать...
Мария растила дочь, полагаясь лишь на себя, свои силы и возможности. Они, в целом, не бедствовали, но просто сказать, что ее жизнь была не легка, значит ничего не сказать. Конечно, все матери беспокоятся о своих детях, но Мария не просто беспокоилась, она, осознавая все реалии этого жестокого мира, более многих, пыталась уберечь дочь от ошибок, своих и когда - либо услышанных от подруг и знакомых. Ей была неведома беспечность отдельных родителей, живущих своей, параллельной их детям, жизнью, но весь смысл ее жизни был воплощен в ее дочери!
***
Настоящее.
- Ты че, Ань, собираешься и дальше у мамкиной юбки сидеть? Что бы остаться старой девой? - Аленка выплюнула жвачку, беззастенчиво почесала свою "мягкую точку".
Подошел Колька с приятелями.
- Девчонки, ну, че? - пацаны смотрели заговорщически.
Анна, увидев Николая, этого разбитного мальчишку с "параллели", по которому она уже давно тайно "сохла", не устояла перед соблазном. "Мама меня простит, мама поймет, мама..., да что там мама, я уже взрослая, прощай детство!" - она, встрепенулась, словно сбросила с себя покрывало детской непорочности.
- Почему бы и нет!?
Волнение подкатилось к ее коленкам, щеки запылали.
Пройдя через пару спящих дворов, группка молодежи подошла к подъезду.
"Флэт" - это оказалась квартира Николая.
- Родоков сегодня не будет, - пояснил тот. В причины никто не вдавался, да и действительно, кого это могло особо парить?
- Водку с колой?- предложил …
Продолжение следует...