Калека Билли появляется на сцене в громоздкой коробке, натянутой на туловище. Именно эта картонная коробка призвана символизировать собой не просто увечность главного героя, не только его непохожесть на остальных островитян, но и его отгороженность от них. Граница на замке. Граница между здоровыми обитателями острова Инишмаан и семнадцатилетним калекой, над которым они посмеиваются и, порой, жестко подшучивают.
Ключ от замка автор пьесы "Калека с острова Инишмаан" ирландский драматург Мартин МакДонах запрятал не столько глубоко, сколько далеко, почти под финал. Только в финальных сценах грубоватые и местами странноватые обитатели Инишмаана открываются вдруг с неожиданной стороны. Старый сплетник и шантажист Джонни Патинмайк, оторва и грубиянка Хелен, мамаша Патинмайк, сестры Эйлин и Кейт Осборн, да словом, все жители маленького островка будто сбрасывают маски, и тогда зритель понимает, что грубы и странноваты они лишь на поверхностный взгляд, а на самом деле обитатели Инишмаана добры и благородны. И тогда только зритель понимает, что благодаря именно этим грубоватым, лишенным сентиментальности людям, искалеченный сирота был спасен во всех смыслах. Его не просто вытащили из воды, вылечили и вырастили. Обитатели Инишмаана сохранили в душе маленького калеки миф о родителях, которые его любили. Никто, понимаете, никто из островитян за семнадцать лет не проговорился и не рассказал мальчику, что его родители на самом деле — уроды, которые собирались утопить своего новорожденного сына и уплыть за счастьем в Америку.
Уплыть за счастьем мечтают все. И когда — о, чудо! - проходит слух, что режиссер из Голливуда приехал снимать фильм, каждый инишмаанец мечтает попасть в кино, изменить судьбу, вырваться с острова. Но повезло только калеке Билли. Именно в силу своего увечья он получает шанс: его приглашают в Голливуд играть калеку. Вырвавшись с острова, побывав на всемирно известной фабрике грез, Билли несмотря на свой юный возраст сумел понять, что жить в фальшивом мире фальшивых чувств он не сможет. Остров с его грубоватой откровенностью, корявыми, но искренними шутками земляков оказался предпочтительнее. Жить надо там, где твое сердце, с теми, кто тебя любит. Некоторым на понимание этой простой истины жизни не хватает. Но Билли быстро взрослеет и усваивает уроки. Он возвращается на остров по сути другим человеком. Потому так символична финальная сцена спектакля, где умирающий Билли сбрасывает с себя громоздкую коробку и становится таким, как все. Потому что на самом деле не физическая немощь мешает человеку расправить крылья, а неуверенность в своих силах. Билли поверил в себя, и даже Хелен уговорил прийти к нему на свидание. Ту самую строптивую Хелен, в которую был тайно влюблен. И эта обретенная вера в свои силы, на мой взгляд, и есть главный итог пьесы.
Я рассказала о дипломном спектакле студентов IV курса актерского факультета школы-студии МХАТ имени Чехова. Возможность посмотреть этот спектакль предоставил фонд «Вольное дело» Олега Дерипаски, с которым школа-студия сотрудничает в течение ряда лет. Спектакли проходили на двух площадках — в Краснодарском театре драмы и в Усть-Лабинске. Проект «Молодой МХАТ Кубани» работает с 2006 года, но гастроли в этом году только девятые. Сотрудничество не ограничивается только лишь гастролями, проходят мастер-классы для молодых артистов Кубани, работников культуры, а также прослушивание молодых талантов. На эти прослушивания приезжает талантливая молодежь из Ростова, Крыма, Ставрополя, чтобы показать себя педагогам школы-студии.
На встрече с журналистами режиссер спектакля Андрей Кузичев откровенно признался, что испытывает некоторое волнение перед предстоящим просмотром, потому что смотреть спектакль будет не искушенный театральный зритель Москвы, а зритель провинциальный, которому изыски черного юмора автора могут и не показаться. Припомнив содержание пьесы, я тоже разделила опасение режиссера, кроме того мне было интересно, как молодоые начинающие артисты без жизненного опыта и житейской мудрости будут играть героев с надломленными судьбами? Хватит ли им только мастерства, чтобы сыграть этот надлом?. Об этом я и спросила Андрея Кузичева.
- Хороший вопрос. Мы много об этом размышляем. Дело в том, что в последние годы учиться к нам приходят очень благополучные люди, не знающие проблем. И наша задача — в том числе и дать им душевную нагрузку, потому что артист не может работать, не тратя свои нервы. Нужно потихонечку сдирать с них кожу. Извините за такое ужасное выражение, но артист не должен быть с толстой кожей, не может быть с панцирем. Артист — это человек без кожи. Он делится своими ненавистями, любовями, печалями, своей болью. В свое время Александр Герцен сказал о литераторах: «Мы не врачи, мы — боль». То же можно сказать и о театре: «Мы — боль, боль души».
Конечно, я не могла не поинтересоваться, чему, Андрей, как режиссер, отдает предпочтение в этом спектакле: трагедии, комедии, фарсу, абсурду?
- Да, это, конечно, комедия, черная комедия, с очень жестким черным юмором. Для нашего зрителя — это несколько непривычно. Российские телеканалы приучают зрителя к такому сентиментальному взгляду на жизнь, сериальному. Конечно, комедия много тянет на себя, невольно подсаживаешься на крючок смеха, и очень сложно выходить на какой-то в общем серьезный разговор. Трудно заставить артистов гнаться не за смеховой реакцией публики, а выходить со зрителем на разговор о людях, одиноких людях, часто искалеченных. Но мы стараемся.
Остальные вопросы, заданные Андрею Кузичеву, касались других тем. К примеру, как он отбирает пьесы для постановки, чем руководствуется?
- У каждого режиссера есть свой заветный список пьес, которые бы он хотел поставить. И когда набираешь курс, ты смотришь, на что ребята способны, что с ними можно ставить.
- Откладывает ли отпечаток на современный театр та «испорченность» современного зрителя, которая обозначается таким понятием, как "клиповость мышления"?
- Естественно! И драматургия меняется. Возьмите «Месяц в деревне» Тургенева. Одна сцена длится 20 минут! Сейчас удержать внимание зрителя столько времени невозможно. Мы общаемся смсками, мы говорим короткими предложениями, такой стиль общения уже сложился, никуда не денешься. Текст «Калеки Билли» нам ведь тоже пришлось сокращать, ужимать.
- Кого из классиков вы бы хотели переложить для современного зрителя и сократить?
- Что вы определяете, как классику?
- Островский, Тургенев, Толстой, Горький...
- Вы такие прекрасные фамилии называете. Для меня, к примеру, поставить Чехова — это счастье, которое остается потом на всю жизнь. Я лично поставил бы «Месяц в деревне». Я делал несколько подходов к этой теме. Пока мне материал не дается. Но я надеюсь.
- Что для вас главное в актере?
- Болевой порог. Обостренное чутье на несправедливость.
В завершение Андрей Кузичев еще раз повторил, что очень волнуется за своих воспитанников, гораздо больше, чем если бы сам выходил на сцену.
Как оказалось, волновался совсем напрасно. Усть-лабинская публика аплодировала молодым артистам школы-студии стоя и долго не отпускала их со сцены.
На снимке: Андрей Кузичев