Полумрачный перрон небольшого старинного вокзала маленького провинциального городка в этот поздний час постепенно оживал и заполнялся людьми. Скоро должен прибыть скорый поезд, идущий в столицу, и здесь, прямо около вагонов, будет не протолкнуться. Здесь будут все: и пассажиры, и продавцы с разными товарами, начиная от вареных яиц и хлеба и заканчивая сувенирами и одеждой, будут здесь и простые зеваки, которые пришли на людей посмотреть и себя показать, и мелкие воришки, норовящие поживиться содержимым чужого кошелька. Но пока ничто ещё не предвещает такого большого наплыва людей и лишь редкие торговцы с огромными баулами спешили занять лучшие места.
Я стоял в стороне от выхода из вокзала и наблюдал, как две матерые торговки бурно обсуждают последние городские новости. Они, обложившись огромными сумками с товаром, стояли недалеко от меня и громко, на весь перрон делились своими впечатлениями, периодически размахивая руками, постоянно повышая тон разговора и жестикулируя. Поначалу мне было интересно за ними наблюдать, а порой они даже доводили меня до истерического смеха своими мещанскими взглядами на глобальные вопросы. Но вскоре эти низкоинтеллектуальные дебаты о высоких материях мне надоели и, подняв с влажного после дневного дождя асфальта свой небольшой чемодан, я отошёл подальше, дабы не слушать как эти две дамы, приняв на душу по видимому не один стакан, бурно доказывают друг другу что Волга все-таки впадает в Каспийское море.
А народ все пребывал и пребывал. Два старых носильщика без конца сновали по перрону, перевозя на своих телегах нескончаемое количество коробок и складывая их около тускло светившего фонаря. Около этих коробок крутился маленького роста лысенький мужичок, постоянно пересчитывая коробки и делая какие-то пометки в маленьком блокнотике, который едва умещался у него в ладони. "Вот повезло пассажирам вагона, в котором поедут эти коробки, - думал я. - Ни тебе за кипятком сходить, ни в уборную - все кругом будет заставлено этими коробками. Надеюсь, что это будет не мой вагон.
По перрону медленно прохаживался молодой парень в спортивных штанах и олимпийке. Надвинув клетчатую кепку практически на глаза и засунув руки в карманы трико, он вальяжно вышагивал по мокрому асфальту. Все время озираясь по сторонам, он высматривал в собравшихся не то сотрудников правопорядка, не то очередную жертву, чтобы обчистить содержимое его карманов. Проходя мимо меня, он бросил оценивающий взгляд сначала на мой чемодан, затем на меня, но, заметив как я за ним слежу, отвернулся и ускорил шаг.
В дверях вокзала показалась низенького роста старушка. Она медленно шла, периодически опираясь на деревянную трость. Со стороны казалось, что она вполне может обойтись и без неё, что эта красивая резная трость ей абсолютно не нужна. Вслед за старушкой шагали двое мальчишек подростков, неся за плечами большие рюкзаки. Бабка остановилась посередине перрона и, осмотревшись по сторонам, обратилась к одному из подростков:
- Андрюша, наверно шестой вагон там остановится, - и она указала пальцем в мою сторону.
- Не знаю, бабушка, - закачал головой один из мальчишек, останавливаясь прям за спиной старушки.
"А вот и мои соседи по вагону, - подумал я. - У меня тоже шестой вагон".
На перроне с каждой минутой становилось все оживленнее. Вокзальные часы, висевшие под самой крышей старинного кирпичного здания с резными наличниками вокруг окон и с резным карнизом, слегка раскачивались на слабом ветерке. Их массивные стрелки, громко щелкая, отсчитывали минуты и часы, вновь и вновь описывая круги по потрескавшемуся от времени циферблату. Некоторые цифры на них практически выцвели и их не было видно, и лишь интуитивно можно было догадаться который час.
Вдруг в динамике прям над моей головой раздалось приятное шипение, а буквально через мгновение женский голос объявил на весь перрон о выходе скорого поезда и что поезд будет приниматься на первый путь.
Собравшиеся на перроне люди сразу же засуетились. Торговки, забыв про свои разговоры о насущных делах, в темпе вальса распаковывали баулы с товаром. На импровизированном прилавке в своей очередности появились свежие городские и областные газеты, целое эмалированное ведро вареных яиц, несколько палок копченой колбасы, небольшой мешочек с жареными семечками, разные конфеты, расфасованные в прозрачные полиэтиленовые пакетики и прочая съестная мелочь. Лысенький мужичок с коробками метался из стороны в сторону, постоянно прищуриваясь и глядя на вокзальные часы в ожидании кого-то. Наконец в толпе он заметил знакомое лицо и успокоился. Старушка с внуками крутилась неподалёку от меня, поучая молодежь как себя нужно вести в той или иной ситуации. Ее слов я не слышал, но потому как она грозила пальцем, было понятно, что она не анекдоты рассказывает. Ребята стояли и внимательно слушали ее наказы и периодически кивали головами.
Где-то вдалеке показался яркий, разрезающий ночь и бьющий в глаза луч прожектора прибывающего поезда. Он с каждой секундой становился все ярче и все ближе, но в какой-то момент, когда уже было слышно гул рабочего дизеля тепловоза, он практически погас и превратился в мутное желтое пятно.
Я поднял с асфальта свой чемодан и сделал первый шаг навстречу дальнему пути. Подойдя к краю перрона, я остановился, и в это время мимо меня, перестукивая по стыкам рельс колесами, промчался многотонный тепловоз, утягивая за собой состав скорого поезда. В некоторых вагонах горел яркий свет, а в остальных свет практически был не виден. Взглядом я искал в каждом вагоне табличку с его номером, чтобы сориентироваться в какую сторону мне выдвигаться. К моему удивлению шестой вагон оказался практически в середине, и когда поезд остановился, мне даже не пришлось далеко идти.
Дверь старенького купейного вагона со скрипом отворилась, одновременно с этим практически к самому перрону опустилась выдвижная подножка. Грузная проводница средних лет протерла поручни и с небольшим трудом спустилась на перрон. Переводя дух и поправляя форму, она нарисовала на лице дежурную улыбку и приступила к посадке-высадке своих пассажиров. Несмотря на поздний час из вагона вслед за проводницей спустилось несколько человек и направились к торговым рядам. Вслед им проводница крикнула, что стоянка десять минут и чтобы они далеко не разбредались, а сразу же возвращались обратно.
Сразу после этих слов, она начала посадку пассажиров. Как оказалось, кроме меня и старушки с мальчишками в шестой вагон больше пассажиров не было. И то старушка в последнюю минуту перед прибытием поезда, окончательно ошибаясь в своих расчетах места остановки шестого вагона, уковыляла далеко в голову состава и сейчас сломя голову и, размахивая своей тростью, бежала вдоль состава. Внуки быстрым шагом шли вслед за ней.
Стараясь не терять времени, я предъявил проводнице билет. Она внимательно его посмотрела, повертела в разные стороны, затем с ног до головы оглядела меня оценивающий взглядом. В результате оторвав корешок билета, она протянулась его мне и, делая шаг в сторону, дабы уступая мне дорогу, сказала:
- Проходите. Ваше место 27, это седьмое купе.
Вежливо поблагодарив женщину, я поднялся в тамбур и вошёл в вагон. В коридоре было мрачновато - дежурное освещение было очень тусклым, но достаточным для того, чтобы впотьмах не упасть. Подойдя к своему купе, я постучался и приоткрыл дверь. К моему удивлению купе оказалось пустым. Потому как аккуратно была сложена постель, я сделал вывод, что я единственный его пассажир.
Долго не церемонясь, я приподнял свою нижнюю полку и уложил чемодан в рундук. Теперь осталось только дождаться отправления и можно будет, испив горячего железнодорожного чая из граненого стакана в подстаканнике, улечься спать. Впереди у меня долгий путь длиной в несколько суток и не в одну тысячу километров.
В коридоре послышались тяжелые неуверенные шаги и учащенное дыхание, и, спустя мгновение, дверь в моё купе с грохотом открылась. Я обернулся и в проеме увидел ту самую старуху.
- Здравствуй, сынок, - задыхаясь и одновременно с этим улыбаясь практически беззубым ртом, сказала она. - Ты один едешь?
- Здравствуйте, - робко проговорил я, обескураженный таким нецеремонным вопросом.
- Вроде бы один пока еду, - оглядываясь по сторонам якобы в поисках кого-то, ответил я.
- Вот и хорошо, - бабка шагнула в купе и уселась на соседнюю полку. - А ты докуда едешь?
- До конца! - продолжая удивляться нахальным вопросам старушки, ответил я.
- Вот и славненько, - она развела руками и ещё шире улыбнулась, выставляя на показ оставшиеся зубы. - Я смотрю ты парень то серьезный, тебе можно доверять. Присмотри тут пока за моим внучком, за Андрюшкой. Они с другом одни поедут, а в Москве их встретят. Я сегодня туда телеграмму дала. Ну, что молчишь? Приглядишь?
И снова старушка загнала меня в ступор своим вопросом. Я ответил не сразу, но в итоге согласился. Ведь ребята показались мне вполне не плохими, да и уж лучше с молодежью проводить долгие часы в дороге, нежели в одиночестве. Пусть и не будет у нас общих тем, а так хоть они будут рядом болтать о своём и мне будет повеселее.
Бабуся, получив моё согласие, встала и вышла в коридор.
- Андрюша, ну что вы тут встали, проходит в купе, знакомьтесь с молодым человеком, а мне пора идти. Слушайтесь его и будьте осторожны. Из вагона на станциях не выходить! - пригрозила она им пальцем, затем снова заглянула в купе и обратилась ко мне, - Вы с ними тут построже. Они ещё те сорванцы и большое вам спасибо.
Я улыбнулся в благодарность и кивнул головой. Ребята вошли в купе, а бабулька все еще стояла в проходе и наблюдала за тем, как они устраиваются на новом месте. В вагон вошла проводница и вежливо попросила провожающих выйти из вагона. Старушка ещё раз попрощалась со всеми, в том числе со мной, и, опираясь на свою трость, медленно удалилась. Ребята вышли в коридор и встали около окна, прям напротив купе, и через стекло продолжали махать руками бабушке на прощание.
Поезд тронулся и, набирая скорость, покатился по стальным рельсам, увозя меня и других пассажиров. Ребята все продолжали стоять у окна, вглядываясь вдаль.
Я тоже отодвинул занавеску на окне в купе и смотрел как за окном мелькают огни светофоров на станции, вот станция закончилась и поезд катился мимо стареньких, обветшалых двухэтажных домишек прямо на окраине города. В окнах кое-где горел свет, но в большинстве квартир люди уже спали, отдыхая перед очередным трудовым днём. Домишки закончились гаражами, отделенных от железной дороги кирпичным забором, который был полностью изрисован различного рода неприличностями и расписан не менее неприличными надписями. В некоторых местах в потрескавшемся от времени заборе зияли большие дыры, а кое-где забор и вовсе отсутствовал и лишь разбросанные кругом осколки кирпичей напоминали о его существовании.
Где-то на окраине гаражного кооператива горела куча мусора, извергая из себя едкий густой дым, который проник в купе даже через закрытое окно. От этого дыма зачесалось в носу, и я хотел было чихнуть, но сдержался. После небольшого пустыря виднелась автомобильная дорога. Она была хорошо освещена. Эта дорога была мне очень знакома. По ней я регулярно ездил за город на дачу. Собственно, за дорогой уже и начиналась сельская местность: дачные участки с небольшими уютными домиками, поселки, небольшие заводики, фермы и теплицы. А после за окном до горизонта раскинулись поля, но в такой темной ночи они представляли собой сплошную черную полосу, и лишь вдалеке виднелись силуэты деревьев, растущих вдоль оросительных каналов.
Но к тому времени я уже не смотрел в окно. Мои глаза и так устали за весь день и напрягать своё зрение, дабы рассмотреть пейзаж за окном я не хотел. Ребята тоже уже вернулись в купе и, рассовав свои рюкзаки по полкам, уселись напротив меня.
- Ну, давайте знакомится, - начал я разговор. - Я Павел.
- Очень приятно. Я Андрей, а это мой друг Саша.
- Взаимно. Вы у бабушки в гостях были?
- Да, - продолжал общение Андрей, - мы на каникулы приезжали, а сейчас вот едем домой. Скоро в школу!
- А вы в одной школе учитесь?
- В одном классе. Мы давно уже дружим.
- Я сначала подумал, что вы братья. Вы так сильно похожи.
Ребята засмущались и слегка покраснели от смущения. Особенно это было заметно по Саше. А в действительности они были очень похожи, прям как родные братья.
Единственное, что их различало - цвет глаз. У Андрея они были небесного голубого цвета, а у Саши серо-зеленые. А в остальном они были похожи: одинаковый овал лица, одинаковая комплекция, даже подстрижены они были одинаково.
Но какими бы они не были похожими с виду, по характеру они были абсолютно противоположны. Андрей - лидер, общительный, весёлый, не унывающий оптимист. Саша - полная ему противоположность: очень молчаливый из-за своей чрезмерной стеснительности, вдумчивый. Он плохо шёл на контакт. Все его фразы были составлены из простых предложений, а порой и вовсе из безличных. Все в нем выражало нежелание дальнейшего общения.
Поэтому, задав ему пару - тройку вопросов и получив однозначные ответы, я продолжил беседу с Андреем. Пока мы знакомились, к нам в купе заглянула проводница и предложила нам пока мы не спим выпить горячего крепкого чая с сахаром. А так как я немного подмерз в ожидании поезда, то с огромным удовольствием принял ее предложение. Ребята сначала отказывались, но потом все же согласились составить мне компанию. И вот когда на столике стояли три стакана горячего крепкого чая, мы продолжили наше знакомство.
- А вы в Москве живёт? - спросил я.
- Не совсем, - отвечал Андрей. - Мы в Королеве живём. Это от Москвы не далеко.
- И в каком классе учитесь?
- В девятый перешли. А так как мы хорошо закончили восьмой класс нам родители сделали подарок и отправили нас на все лето к бабушке.
- Вы молодцы! - отхлебывая чай из стакана, констатировал я. - А я вот в школе не очень хорошо учился.
- Почему? - неожиданно вдруг спросил Саша.
- Почему?.. Даже не знаю. Не любил я учиться. Если быть совсем точным, то не любил только некоторые предметы. Вот, например, мне очень плохо давались иностранные языки. Сколько бы я их не учил, толку из этого не выходило. В итоге я и вовсе перестал учить их и учителя натягивали мне оценку с горем пополам на тройку. Не умел я рисовать, зато чертил хорошо, любил математику, физику. Я и до сих пор помню практически все формулы, теоремы, законы. Может быть, поэтому я и выбрал себе в жизни техническое направление.
- Я тоже люблю математику, - подметил Саша. - А вот Андрей очень хорошо рисует.
- Да, это точно, - подтвердил Андрей. - Вот так мы и учимся: я за двоих рисую, а Сашка за двоих решает. Мы постоянно сидим за одной партой, и я всегда у него списываю.
- А как учителя к этому относятся? - поинтересовался я.
- По-разному, - отвечал Андрей. - Математичка постоянно нас ругает, рассаживает по разным партам, но мы все равно на следующий урок садимся вместе.
- А теперь она заставила меня, чтоб я не решал за Андрея, а объяснял ему то, что он не понял, - перебил Сашка.
За таким душевным разговором мы и не заметили, как пролетело время, и лишь усталость давала о себе знать все сильнее и сильнее, склоняя ко сну. Чай уже давно был выпит, постель разложена и оставалось только погасить свет в купе и, повернувшись удобно на бок, уснуть. Идею лечь спать поддержали все без исключения. Щелчок выключателя погрузил наше купе во мрак, и лишь редкие фонари изредка своими лучами заглядывали через окно.
Я моментально уснул под монотонный стук колёс и равномерное укачивание. Но, несмотря на сильную усталость и прочие убаюкивающие факторы, спал я очень чутко и за ночь много раз просыпался. И в эти коротенькие моменты я просто переворачивался на другой бок и снова засыпал.
Ближе к утру в купе стало прохладно, и я стал немного подмерзать. Я привстал и выглянул в окно. Солнце ещё не встало, но уже было достаточно светло.
За окном до горизонта пролегла степь. Она была ровная, как будто ее выровняли по нивелиру, ни малейшего бугорка или впадинки. В это время года она выглядит весьма уныло. Серая, коричневая, местами красная почва дождалась осенних осадков и заиграла своими красками. Высохшая трава либо просто лежала на земле, либо собранная ветром в небольшие кучи висела на колючих кустарниках. Кое-где попадались низкорослые саксаулы с кривыми, выгнутыми в разные стороны извилистыми ветками. А где-то вдалеке, в синей дымке, едва виднелись горы. Вся трава и земля были покрыты инеем.
Полюбовавшись таким пейзажем, я залез ещё глубже под одеяло и снова уснул. Спустя пару часов я снова проснулся от резкого толчка и снова выглянул в окно. Поезд остановился на каком-то Богом забытом разъезде. Вокруг все также степь и лишь небольшой белый домик дежурного был единственным оплотом человеческой цивилизации на многие и многие километры.
От такой резкой остановки проснулись и Саша с Андреем и тоже, как и я, прильнули к окну. Спустя несколько минут мимо нас на приличной скорости пронёсся грузовой состав. Он был таким длинным, что казалось, у него не будет конца. Мимо нашего окна мелькали цистерны, платформы, хопперы. Я, было, начал сначала считать их, но уже на двадцать каком-то вагоне сбился и бросил это дело. Спустя несколько минут гул от товарняка стих, и наш поезд снова тронулся в путь. "Вот это я понимаю, будильник", - подумал я, а когда взглянул на часы, то был удивлён. В привычном течении жизни я никогда не вставал позже восьми утра, а сейчас я расслабился и позволил себе проспать аж до половины десятого. "Пора вставать", - заключил я и резко соскочил со своей полки.
Второй день пути начался с завтрака, после которого я засел за кроссворд. Ведь нет же ничего более занятого и познавательного в дальнем пути, чем кроссворд. Слова разгадывались очень легко, и пустые клеточки заполнялись буквами. Я даже сам удивился тому, как отгадал практически все слова. Покончив с одним кроссвордом, я приняла за второй. Он оказался сложнее, и мне приходилось сильнее напрягать своё серое вещество.
В такие моменты я откладывал карандаш и, отхлебывая остывший чай, переводил взгляд, чтобы поглядеть в окно. Однообразие степи меня немного угнетало, я все ждал, когда же пейзаж, наконец, сменится, хотя я прекрасно знал, что произойдёт это только на исходе дня. А завтра утром за окном будут холмы, с раскинувшимися на их склонах лугами, в низинах небольшие сосновые рощицы и множество мелких и крупных рек.
Налюбовавшись природой, я снова возвращался к кроссворду и продолжал вспоминать римских императоров, реки Сибири, великого английского учёного, открывшего дифракцию света и очень близкое отношение между двумя и более людьми.
Вот это то "личные взаимоотношения между людьми" меня и поставило в тупик. Я никак не мог сообразить, что авторы кроссворда хотели этим сказать. И, как на зло, в этом слове не было ни одной угаданной буквы, кроме последней "а". В итоге я разгадал большинство слов по вертикали и горизонтали, и только после этого меня осенило, что близкие отношения между двумя и более людьми - это дружба.
В наше неспокойное время это понятие давно уже поменяло смысл, а кое-где и вовсе его утратило. О какой дружбе может быть речь, если мы, взрослые люди, в другом человеке видим только выгоду. Выгодно в своём окружении иметь состоятельных людей, чтоб в случае необходимости можно было решать свои периодически возникающие финансовые проблемы, обусловленные отсутствие денег. Выгодно иметь приятелей способных достать дефицит. Пусть они будут делать это не за бесплатно, но такие люди тоже нужны. Выгодно иметь знакомых во влиятельных кругах для решения каких-то вопросов. Все сводится к выгоде и мы сами того не замечаем, как называем этих людей своими друзьями, причём, чем полезнее человек, тем он ближе и дружить с ним приятнее.
У меня, как и у каждого человека, сложился свой круг общения и если строго оценивать каждого в него входящего, то, я думаю, пальцев одной руки будет много чтобы сосчитать тех, кого бы я мог назвать своими друзьями. Да, знакомых, приятелей, товарищей полно, но назвать их друзьями язык не поворачивается, даже если отношения с ними не сулят мне выгоды. С ними интересно проводить время, интересно общаться, но все равно чего-то не хватает, чтобы уверенно сказать: "Вот это мой друг!"
Жизненные ситуации сталкивали меня с разными людьми, и только двоих я смело могу назвать своими друзьями. С ними я знаком уже много-много лет, но за это время наша дружба только крепчала. Я полностью полагаюсь на них, могу доверить им самые сокровенные свои тайны, поделиться тем, что у меня на душе, обсудить всевозможные темы и спросить совет. А главное, и что мне вдвойне приятно, - это у нас взаимно. И за такой большой промежуток времени мы не потеряли интерес друг к другу и каждая наша встреча пролетает как одно мгновение и этого мгновения всегда мало. Сказать больше, что мне бы и жизни, проведенной в общении с ними, было бы мало.
С этой мыслью у меня на глазах начали наворачиваться слёзы, и я отвернулся в окно, дабы не смущать молодежь, увлеченно играющую в какую-то настольную игру и абсолютно не обращая на меня никакого внимания.
Наш поезд остановился на небольшой станции. Маленькие домишки были построены так близко друг к другу, что в бескрайней степи выглядело несуразно. Покосившееся от времени, сильно потрепанное степным ветром и выжженное солнцем станционное здание с кое-где отлетевшей штукатуркой и побитыми стеклами привлекало к себе особое внимание. Сразу было заметно, что некогда это было величественное каменное строение на фоне прочих глинобитных построек. Его не большой деревянный купол венчал накрененный остроконечный шпиль. На мощенном жженым кирпичом перроне практически не было людей, только две женщины носились вдоль состава с сумками, предлагая какой-то товар до которого лично мне не было дела. Когда одна из них, пробегая мимо нашего окна, заметила меня и начала из сумок доставать всякую дребедень, я слегка постучал по стеклу, привлекая к себе внимание, и из вежливости покачал головой давая понять тем самым своё нежелание что-либо покупать. Она подняла с пола свои сумки и с ещё большей скоростью зашагала дальше.
Поезд тронулся, и слегка бросая вагоны на стрелках, помчался сквозь степь навстречу заходящему солнцу. День близился к завершению и уже скоро степь погрузиться в сумерки, а потом в непроглядную тьму. А сейчас можно было полюбоваться неописуемо красивым закатом. Ярко красный диск солнца, выпрыгнув из-за свинцовых туч, озарил своим светом унылый степной ландшафт и все, будучи до этого момента блеклые, краски ожили и наполнились глубиной. Но самое красивое было, конечно же, небо: серые тучи приобрели ещё более грозный вид, окрасившись в тёмно синий цвет, а на границе с розовым небом, их цвет менялся от синего до сиреневого, малинового, пурпурного, красного, местами оранжевого. Такой красоты кроме как в степи нигде не увидишь!
Мои соседи по купе отложили в сторону свою игру и, забравшись на нижнюю полку с ногами, смотрели что-то интересное в телефоне. Периодически они заливались таким озорным, таким веселым и искреннем смехом, что я, глядя на них, неволей сам улыбался, даже не ведая сути их радости. "Каково же все-таки беззаботно детство, как же все-таки максималистична юность и как все же однообразна взрослая жизнь, " - думал я, глядя на своих соседей, на то, как они прекрасно проводят время. Им интересно вместе, у них наверняка есть общие интересы, не смотря на пристрастия к разным школьным дисциплинам. Вот уже почти сутки я наблюдаю за ними и ещё ни минуты они не скучали. Вот она настоящая дружба.
За окном стемнело, и проводники зажгли свет. Пассажиры из соседних купе начали ходить по коридору. До этого практически целый день никого не было видно. Каждый шел по своим делам. Вот высокий представительный мужчина в синем трико и красной майке на выпуск со стаканом в одной руке и небольшой миской в другой прошел в начало вагона явно за кипятком, а через некоторое время очень медленно, боясь расплескать чай, вернулся назад. Навстречу ему попался другой мужчина на много моложе, худощавый и в очках. Он явно ходил ужинать в вагон ресторан и сейчас возвращался обратно. Пропуская мужчину с кипятком, он ненароком шагнул в открытую дверь нашего купе, а после извинился и быстро удалился. Через какое-то время стройная женщина, держа за руку маленькую девочку, буквально пробежала мимо, явно торопясь понятно куда. Ещё через минуту другая женщина в цвета том халатике, держа в руках два огромных бокала, направилась за кипятком. И так пассажиры нашего вагона оживились.
В воздухе повис тонкий аромат копченой колбасы, свежего хлебушка и жареной курочки. От этого запаха червячок в моём желудке начал шевелиться и ёрзать. А ведь обед же был не так давно, но поездка в поезде располагает к частым приемам пищи. Ведь в это время ничего не остаётся кроме как есть и спать.
После ужина ребята предложили мне присоединиться и сыграть с ними в игру. Я поначалу отказывался, но они сумели меня уговорить. Игра пришлась мне по вкусу и быстро обострила мой интерес к ней. Правила были сложными, но понятными, и мы начали играть.
Но, не смотря на то, что игра была захватывающей, мне не давал покоя вопрос: возможно ли в наше время дружить и что такое дружба для человека? Меня также интересовало, что думают мои попутчики по этому вопросу. Их склад ума отличен от моего, как человека старшего поколения, а соответственно, и взгляды наши могут розниться. И поэтому я решил здесь и сейчас, как говориться, пока железо горячо, узнать их мнение.
- И как давно вы играете в эту игру? - начал я издалека, но когда по игре уже было понятно, что мне сулит поражение.
- Не очень, пару месяцев, - ответил Андрей, - мне ее подарили на день рождения, а было это в июне.
- Ну, я скажу, у вас и тренировка. Мне кажется, что в сложившейся ситуации я уже ничего не смогу сделать и буду вынужден сдаться.
- Это не интересно, - отрывая взгляд от игральных карточек, возразил Саша. - Играйте до последнего. Ещё все может поменяться.
- А вы давно знакомы друг с другом? - выждав немого времени, продолжал я преследовать свою стратегию.
- С первого класса, - отвел Саша, бросая игральные кости и делая ход.
- А дружите с какого момента? - задал я вопрос с подвохом, ожидая заметить недоумение на их лицах.
- Мы практически сразу начали общаться, - первым ответил Андрей. - Нас с Сашей сразу посадили за одну парту и с этого момента мы начали общаться, а вскоре сдружились.
- И до сих пор дружим, - добавил Саша.
- А ещё у вас есть друзья? - снова спросил я.
- У меня нет, - ответил Саша, даже не раздумывая.
- А у меня есть ещё один друг, - перебил его Андрей.
- Всего один? - удивился я.
- Да, мы с ним тоже давно дружим.
- А почему у тебя нет друзей, - обратился я к Саше. - Неужели ты больше ни с кем не общаешься?
- Почему? - удивился он. - Общаюсь со многими, но среди них у меня друзей нет.
- Так-так. А как так может быть? Неужели можно общаться с человеком и одновременно не дружить? - спросил я, а про себя подумал, что Саша, не смотря на свой юный возраст, разборчив в людях.
- Общаться то можно, а вот кого-то из них назвать другом или подругой нельзя.
- Что-то ты меня совсем запутал. Неужели можно общаться с человеком и при этом не дружить?
- Можно. Общаться можно с приятелями, знакомыми, а вот дружить только с другом. Вот с Андреем мы дружим. Дружба - это больше, чем просто общение.
"Вот оно! - подумал я. - Дружба - это больше, чем просто общение. Это парень, Сашка, все прекрасно понимает и рассуждает правильно. Надо бы для чистоты эксперимента поинтересоваться, что он называет дружбой?". Выдержав ещё небольшую паузу, а задал ему прямой вопрос, на который он не сразу ответил:
- Дружба?! Вопрос вроде бы и простой, а ответить на него сложно. Дружба предполагает взаимопонимание, человеческую взаимовыручку, а главное - преданность и способность дорожить друг другом, дорожить дружбой.
- А ещё, - добавил Андрей, - бескорыстие. На мой взгляд, дружба - это когда твои интересы уходят на второй план, уступая место интересам твоего друга.
Я не ожидал получить такого развернутого, аргументированного ответа от своих юных попутчиков. В их словах было над чем подумать. Но самое удивительное заключалось в том, что их понимание дружбы в целом укладывалось в моё мировоззрение и я готов согласиться с каждым сказанным ими словом. Скажу больше, мне даже добавить нечего к этому определению.
Этой ночью я долго не мог уснуть, усталость практически не чувствовалась. Я сидел у окна, облокотившись на столик и обхватив голову руками. Мои юные попутчики уже давно сопели каждый на своей полке. Тусклый свет ночника едва освещал подушку, но мне он казался таким ярким, что отгонял от меня иные мысли кроме как мысль погасить его и погрузиться в размышления.
Тихо щелкнул тумблер, и купе погрузилось во мрак. Я взглянул в окно, но практически ничего не увидел, только на фоне серого неба проносились силуэты редких деревьев. Я откинул одеяло и растянулся на своей нижней полке.
Снова в моей голове кружился бесконечный поток мыслей. Я пытался из этого потока выстроить какую-то стратегию, выявить закономерность. Все приведенные моими юными спутниками аргументы складывались в общую картину, но все равно не давали ответа на вопрос: при каких условиях возникает дружба между людьми? А условия могут быть абсолютно разные и предвидеть все варианты невозможно. Даже по личному примеру могу судить, что со своими друзьями отношения складывались по разным сценариям. С одним, например, мы знакомы со школьной скамьи. Все время проводили вместе, вместе учились, развлекались, общались. То же самое я наблюдал и у Саши с Андреем. Со вторым моим другом мы познакомились случайно в игровом клубе, и не сразу наше общение было дружеским. Изначально все сводилось к банальному "привет - пока" и лишь спустя время мы нашли общие точки соприкосновения, общие интересы, общие темы для разговора. Со временем наше общение стало более откровенным, он не раз выручал меня в разных ситуациях и я старался ответить ему тем же. Но все равно, я не могу с точностью сказать, в какой момент мы сдружились. Точная дата этого события не известна, но мы ведем отсчет с момента первого знакомства. И пусть нам на тот момент было чуть большим дюжины лет, мы сохранили и пронесли через десятилетия нашу дружбу.
Позже в моей жизни ещё появлялись люди, которых я был готов считать своими друзьями, но каждый из них в определённый момент меня разочаровывал или просто наше общение прекращалось. Из этого всего я попытался сделать вывод, что дружба возникает далеко в детстве и закаляется на протяжении всей жизни. Может моя теория и ошибочна, но она тоже имеет право на существование. Как и в любом правиле есть исключения, так и я не исключаю того факта, что и во взрослой жизни можно повстречать человека, которого спустя время будешь называть другом. Я пока такого человека не встретил.
Второй день пути начался для пассажиров нашего купе с сильного стука в закрытую дверь. Стучали настырно и не собирались уходить. Спросонья я долго пытался открыть защелку, но безуспешно. Ребята тоже проснулись и, потирая глаза, наблюдали за моими неуклюжими нечеткими действиями. Наконец злополучная защелка была открыта и дверь купе с характерным поскрипыванием отъехала вбок. В купе шагнул высокий мужчина средних лет со спортивной сумкой через плечо. Он извинился за беспокойство и объяснил, что он наш новый попутчик и представился Валентином Семёновичем. Одной рукой он закинул свою не легкую сумку на антресоли и присел на мою полку, переводя дух.
Мальчишки, отвернувшись к стенке, продолжили досматривать сны, а я обреченный на ранний подъём, уселся за стол. Новый пассажир оказался не многословным, что лично мне было на руку. Я терпеть не могу болтливых попутчиков. А к тому же мужиков, которые во мне видят собутыльника. Меня в целом раздражают уговоры выпить, а тем более уговоры незнакомого мне человека. На радость Валентин оказался спортсменом и к тому же видимо чемпионом по молчанке. Единственное, что он спросил меня спустя несколько минут после нашей встречи:
- Твои? - кивком указывая на ребят.
- Нет, - качая головой, ответил я.
После этого короткого диалога он достал из кармана спортивных штанов маленькую книжечку формата блокнота и начал читать.
Я же, без всякой надежды на продолжение сна, снова разложил перед собой кроссворд. С виду несложные задания никак не хотели разгадываться. Очевидной причиной тому я посчитал недостаток утреннего сна, так как мой мозг никак не хотел включаться в работу.
Отложив карандаш и свернув газету, я положил её на край столика и обернул свой взгляд на слегка запотевшее окно. Протерев стекло рукавом, я увидел огромную станцию, на которой наш поезд остановился. По размерам она была просто огромна, ей не было конца и края. Бескрайние вереницы товарных вагонов тянулись до горизонта. Даже сквозь закрытое окно чётко слышалась работа сортировочной горки - вагоны со скрежетом проезжали механические замедлители и через некоторое время над станцией проносился громкий глухой стук похожий на залп артиллерийского крупнокалиберного орудия, который уносился вдаль и снова эхом отражался где-то вдалеке.
Поезд начал движение, и мягкий убаюкивающий перестук колёс снова начал клонить меня в сон. Глаза медленно закрывались, но протяжный гудок встречного товарняка, словно будильник, прогнал даже мысли о сне. Груженые вагоны проносились мимо с умопомрачительным грохотом, но вскоре все стихло, и лишь коротенькое время было слышно, как бьёт об рельс ползун на последнем вагоне грузового поезда, а вскоре и его уже не было слышно.
За окном серо-зелеными волнами раскинулись бескрайние луга с разбросанными, словно щепки затонувшего в шторм корабля, маленькими одноэтажными деревянными домишками. Некоторые из них были настолько близко построены к железной дороге, что из проезжающего мимо поезда можно было заглянуть в окна жильцов и полюбоваться скромным убранством жилища. Через несколько километров домишки стали попадаться все реже и реже, а холмы становились все выше, их склоны все более обрывистыми. Вот уже кое-где на их склонах стали появляться скалистые утесы.
Наш поезд ехал медленно, преодолевая затяжной подъём. Тепловоз в голове надрывно ревел и в купе даже через закрытое окно стал проникать запах выхлопных газов.
Бескрайние пастбища сменялись маленькими рощицами из берез и сосен. Позже рощи становились все больше и гуще пока не перешли в сплошной лес. В каком-то месте моё внимание привлекла яркая вспышка, случайно возникшая над макушками сосен. Вскоре она появилась снова. Я сконцентрировал внимание и рассмотрел сразу за деревьями десяток высоченных труб, из которых вырывались языки пламени. Такое я видел впервые и не сразу сообразил, что это за предприятие.
Моё внимание от объятых огнём труб отвлёк грохот, характерный движению поезда по мосту. Я перевёл взгляд и где-то далеко внизу увидел быструю речушку с вспененной водой, перекатами и маленькими затончиками.
Мост остался позади и теперь снова вдоль железной дороги стеной стоял лес. Я смотрел в окно и наслаждался удивительной природой российской глубинки. Ещё несколько сотен километров и на смену ей придут урбанистические пейзажи крупных городов с их фабриками, заводами, гаражными кооперативами, так густо застроенными вдоль полотна. А потом будет она - Великая русская река. Поезд снова замедлит ход на металлическом мосту и все без исключения пассажиры прильнут к окнам, чтобы восхититься ее величием и насладиться красотой.
Но это будет ближе к вечеру, а сейчас густой лес за окном поредел и снова обширные луга раскинулись ковром по склонам холмов.
Я вновь обратился к кроссворду, целиком погрузился в мир типовых вопросов, на которые мне предстояло дать ответ. На одном из листов мне снова встретился вопрос о дружбе, но написав ответ, я отложил карандаш в сторону, чтобы сделать перерыв.
В купе было тихо: Валентин был полностью погружен в прочтение брошюры, а мои юные попутчики уже проснулись и собрались на нижней полке, чтобы посмотреть в окно и полюбоваться видами. Они о чем-то шушукались, произнося фразы шепотом на ухо друг другу, и время от времени тихо хихикали. Заметив, что я за ними наблюдаю, они остепенились и снова уставились в окно. Я улыбнулся и вернул взгляд в газету даже не для того, чтобы продолжить гадать слова, а просто, чтобы не смущать Андрея и Сашу.
Я был рад за них, что у них такая дружба, что они дорожат ею и что они получают от этого удовольствие. Ведь недаром поется в одной известной песне про дождик проливной и про летний зной, что все это нипочем, когда рядом преданные друзья.
О себе я такого сказать не мог. Мой друг, к сожалению, находится вдалеке от меня, и мы последнее время общаемся крайне редко, ссылаясь на занятость и разницу во времени. Некогда стальной трос, связывающий нас, сейчас превратился в тоненькую ниточку, которая в любой момент может оборваться, и последствия будут необратимы. Но в этот час меня успакаивало одно, что очень скоро я снова смогу увидеть его. Но вот захочет ли они встретиться со мной? Может уже нет той тонкой нити, может она уже давно оборвана? Может быть, даже и я в этом виноват? Ведь я, собираясь приехать, даже не известил его о своём скором приезде, а он-то постоянно приглашал меня в гости. С моей стороны этот поступок непростителен. И чтоб исправить эту ошибку, я решил сейчас и немедленно сообщить о своём приезде. Пусть для него это будет сюрпризом.
Я достал свой мобильный телефон и очень сильно обрадовался, что он хоть и не стабильно, но все же ловит сеть мобильного оператора.
Я открыл окошко для электронного сообщения и написал не очень коротенькое письмо:
"Здравствуй Друг!
С момента нашей последней встречи уже прошло немало времени. Я благодарен тебе за то, что ты смог уделить тогда время для встреч со мной и это не смотря на то, что время твоего визита было ограничено. Я это ценю и дорожу этим.
Особенно мне запомнился наш разговор под дождем. Признаться честно, таких искренних слов в свой адрес я ещё никогда не слышал. Тогда в полумраке пустынной улицы я еле сдерживал слезы. Да, с недавних пор я стал сентиментален. Но после этого разговора я по-иному гляжу на многие вещи. Ты открыл мне глаза, и я почувствовал твою поддержку в своих начинаниях.
Жаль, что, находясь так далеко друг от друга, мы так редко общаемся, но каждое твоё сообщение для меня как бальзам на душу. Знал бы ты, с каким нетерпением я ежедневно проверяю свою почту в надежде увидеть там твое непрочитанное сообщение...
Хотя заслуживаю ли я общения с тобой? Ведь в день твоего отъезда я даже не пришёл на вокзал, чтобы проводить тебя, хотя мог и должен был это сделать. Этот мой поступок не достоин прощения, но все же я хочу за него извиниться.
Так же я хочу поделиться с тобой хорошей новостью: эти строки я пишу из поезда, который прибудет в Москву завтра днём. Надеюсь, мы обязательно свидимся.
До скорой встречи!"
Письмо долго не могло отправиться: сеть мобильного оператора все время попадала и скорость Интернета была совсем смешной, но с десятой или двенадцатой попытки все-таки письмо ушло. Я отложил мобильник в сторону и начал накрывать на стол к завтраку. Ребята тоже засуетились, так как за время нашей совместной поездки уже как-то установилось правило, что за стол мы садимся все вместе. Из вежливости я предложил и Валентину позавтракать с нами, но он отказался, сославшись на то, что скоро его станция и он нас покинет. Тогда я предложил ему просто выпить с нами чаю за компанию. Он все-таки согласился, и мы разлили по стаканам крепкий чёрный чай. Я специально не пожалел заварки, чтобы вкус был насыщенным и бодрящим. Подражая нашему примеру, другие пассажиры вагона также загремели посудой и к титану в начале вагона потянулись вереницы с чайниками, стаканами и кружками. Вагон вновь наполнился ароматами колбасы, бодрящего кофе и лапши быстрого приготовления.
Завтрак затянулся надолго. Мы пили чай с бутербродами и общались. Валентин сначала нехотя шел на контакт, но после втянулся в наш разговор. Он оказался приятным собеседником, эрудированным и очень тактичным. Он рассказал немного о себе, что работает в энергетической области и едет в командировку на какой-то объект решать какие-то вопросы.
За разговором время летело незаметно, и когда в наше купе зашёл проводник, чтобы предупредить Валентина о его станции, мы были удивлены - часы показывали без четверти час. Вот так наш завтрак незаметно перешёл в обед.
Мы распрощались с Валентином и снова остались втроём. Заварив свежий чая, мы продолжили разговор. Ребята расспрашивали меня про мою работу (их очень заинтересовала моя область занятий). У них на ровном месте возникал миллион вопрос и недаром, ведь я железнодорожник, а находясь в вагоне поезда, поводов для очередного вопроса просто масса, и мне пришлось на все их вопросы держать ответ. Я не испытывал при этом дискомфорта так как очень люблю свою профессию и готов разговаривать на эту тему часами. А ребятам этот разговор пошёл только на пользу. Они узнали много нового и особенно сильно удивились тому, что наш поезд вот уже вторые сутки ведёт не один машинист, как они думали, а машинисты постоянно меняются, словом, как меняются и локомотивы.
Ближе к вечеру, когда за окном стали опускаться сумерки, на горизонте в дали мы увидели множество ярких огней. Наш поезд подъезжал к крупному городу-миллионнику, славившемуся своими кондитерскими изделиями. И уже совсем скоро вдоль железнодорожного полотна раскинулись крупные промышленные предприятия, заводы, фабрики. Тут кипела работа: было слышно как работают станки, было все хорошо освещено, из высоких бетонных и металлических труб валили клубы дыма.
Промышленный пригород сменился полумрачными микрорайонами с типовыми панельными и кирпичными домами, с маленькими магазинчиками, аптеками, парикмахерскими. На улицах было не многолюдно, это видимо потому, что было воскресение, и все собрались дома, готовились к очередной рабочей недели.
Чем ближе мы подъезжали к вокзалу, тем оживленнее становились улицы. Из окна нашего купе было видно, как по улицам ездят автобусы, работают магазины, кафе, на улицах много яркой и красочной рекламы.
Поезд сбавил ход и пробирался сквозь огромные вереницы грузовых вагонов. Станции таких размеров встретишь не часто, а эта было просто огромна. Один парк заканчивался и сразу же начинался другой. Несколько десятков маневровых тепловозов дымя во все трубы, проводили маневровые работы. По одним путям сами по себе двигались вагоны, распускаемые с сортировочных горок, а вскоре мы уже проезжали огромное депо, на путях которого стояло много тепловозов и электровозов. А возглавлял всю эту локомотивную семью величественный и могучий паровоз, некогда полноправный владелец и труженик здешних стальных магистралей. Это сейчас он занял своё почетное место у ворот депо и навечно замер в качестве памятника.
Пассажирский терминал также поражал своими габаритами: огромное количество платформ и путей и все они был заняты пассажирскими поездами. Одни из них направлялись к югу в курортные города, другие на восток, на Урал и в Сибирь, а третьи на север, четвертые - на запад.
По графику стоянка здесь была длительная и мы с ребятами решили немного размяться и прогуляться по перрону, а заодно и сделать небольшие покупки. Мы вышли на перрон и направились к ближайшему ларьку, которых на платформе было не мало. Купив все необходимое, а так же ещё немного для души, мы ещё несколько раз прогулялись взад-вперед вдоль нашего вагона и вернулись в своё купе. Другие пассажиры, подобно нам, решившие сделать небольшой променад, толпились в коридоре и тамбуре. Одни возвращались на места, а другие, старались успеть за оставшееся время стоянки успеть в магазин. Спустя несколько минут, запыхавшиеся от быстрой ходьбы, они тоже возвращались в свои купе, неся в руках пакеты с покупками. Наконец хождения прекратились, и сквозь шелест полиэтиленовых пакетов я услышал, как со скрипом поднялась подножка и сильно стукнулась о порог, а после проводник с шумом захлопнул дверь.
Смеркалось. Наш поезд снова плавно тронулся, и колёса зашелестели по рельсам, и вот снова перестук колёс на стыках и снова шелест. Синие и красные огни светофоров устало светили вдаль, и лишь зелёные огоньки весело приветствовали несущийся к ним навстречу скорый поезд.
Все пассажиры замерли в ожидании и не зря. С минуты на минуту в окне должна была появиться она - великая русская река. Мы с ребятами тоже были в предвкушении насладиться её незабываемой красотой и по возможности запечатлеть на фото. Но за окном очень быстро темнеет и когда сквозь городские постройки маленькими полосками стала показываться водная гладь, было уже достаточно темно, и только догоравший закат ещё едва освещал своими красками горизонт.
Ещё немного погодя прибрежные постройки расступились и открыли незабываемый вид на бескрайнюю гладь Волги. Противоположного берега не было видно, лишь мелкие островки, в большинстве своём поросшие камышом, были разбросаны в непосредственной близости от железной дороги. Где-то вдалеке, где глубина была подходящая, на небольшом расстоянии друг от друга виднелись две баржи, а около берега, рядом с небольшими пирсами на приколе стояли рыбацкие лодочки. Зарево заката отражалось в воде и это сильно завораживало и привлекало взгляд. Вдалеке со стороны города множество ярких огней определяли очертания порта. В сумраке ещё были едва различимы огромных размеров краны и тёмные силуэты кораблей, стоящих на якоре в порту.
Поезд снова начал замедлить ход, а береговая линия все ближе и ближе поступала к железнодорожному полотну. Глухой металлический шум известил о том, что начался мост, а вскоре и крашеные голубой краской металлические проёмы моста, подсвечиваемые мощными прожекторами, замелькали в окне. Прям из-под моста где-то на середине реки выплывала ещё одна баржа. Её палуба хорошо освещалась и на ней были видны огромные деревянные ящики. Огни города и порта постепенно удалились и очертания портовых кранов уже были не заметны и огни прожекторов становились все меньше и меньше.
Мост через Волгу остался позади и грохот стих. Остались лишь стук колёс праздные разговоры пассажиров, восхищающихся красотой реки. Поезд, набирая скорость, увозил нас в тёмную ночь. Снова мимо окна нашего купе приносились фабрики, заводы, небольшие поселки, леса и поля.
После ужина я вышел в нерабочий тамбур и, прислонившись к двери, уставился куда-то в одну точку. Тусклый свет единственной лампочки не освещал и половины площадки тамбура. Было очень душно и тяжёлым тамбурным воздухом стало тяжело дышать. Я открыл дверь, ведущую в мажвагонное соединение. Мощный поток прохладного свежего воздуха ударил мне в лицо. Этот воздух был настолько свеж, что у меня сразу же закружилась голова, но мгновение спустя я пришёл в себя начал жадно его вдыхать, наслаждаясь каждым вздохом. "И воздух здесь другой, - пронеслось у меня в голове. - Совсем не такой как дома. Он какой-то сладкий на вкус, приятный, но все равно чужой".
Я стоял перед открытой дверью и не мог надышаться. За время своего пребывания в дороге мне надоел спертый вагонный воздух. Хотелось свежего бодрящего ветерка, который снова вскружит мне голову и унесет меня в неизвестном направлении. А пока стоя перед распахнутой дверью, я наслаждался воздухом России под отчетливый перестук колёс, от наслаждения даже закрыв глаза.
Вернуться в реалии меня заставил голос Андрея, который в поисках меня тоже вышел в тамбур.
- А мы вас потеряли. Вы ведь обещали моей бабушке приглядывать за нами, а сами сбежали при первой же возможности. Пойдемте в купе и сыграем в одну интересную игру.
Я даже и не знал что сказать на это заявление. Ведь я действительно взял на себя такое обязательство следить за ребятами. Я молча обернулся к Андрею, так как стоял к нему спиной, захлопнул дверь и, улыбнувшись, проследовал за ним в купе.
Игра затянулась до поздней ночи и абсолютно отбила желание спать. В перерывах между партиями мы беседовали. Ребята вновь интересовались спецификой моей работы, моими интересами. Я рассказывал им различные случаи из своей жизни, а они с интересом слушали и периодически вставляли свои комментарии. В какой-то момент мне показалось, что возрастной барьер между нами практически исчез. Я общался с ними как со своими сверстниками, прислушивался к их мнению, порой даже спорил, отстаивая свою точку зрения.
Уже за полночь мы улеглись спать. Я долго не мог заснуть, все ворочался на своей нижней полке. Поезд несся с огромной скоростью, стараясь снова попасть в график, ибо мы опаздывали от расписания уже на пару часов. Вагон шатало и бросало в стороны на кривых. Сквозь щели в окне в купе задувал тот самый приятно охмеляющий свежий ветерок, но он был уже не такой тёплый, коим казался мне в тамбуре - сказывалось наступление ночи.
Снова круговорот мыслей не давал уснуть. Я строил планы на будущее, как проведу пару недель вдали от дома, чем буду занят в это время. Неожиданно я вспомнил о своём письме и то, что я даже не проверил, есть ли на него ответ. От этой мысли мне стало не по себе, но сейчас было не самое подходящее время для исправления этой ошибки и я решил отложить это на утро.
Последнее утро нашего путешествия было хмурым. Серое свинцовое небо низко висело над сосновым бором. Противный дождь барабанил по крыше вагона. От холода запотело окно и от всего этого в купе было очень мрачно и холодно, не хотелось вставать с нагретой постели. Но перебороть в себе это желание все-таки пришлось. Одевшись теплее, я направился умываться. Вода была ледяная и остатки сна моментально исчезли.
Я вернулся в купе и первым же делом решил проверить почту. Заряд батареи моего устройства был практически на нуле, но этого мне хватило, чтобы поймать сеть и выйти во Всемирную паутину. С дрожью в сердце я ждал, когда загрузится страничка моего почтового ящика и трудно передать, каково было моё разочарование, когда на экране появилась надпись: "У Вас нет новых писем".
Я отложил телефон и мы с ребятами принялись завтракать. На фоне произошедшего у меня пропал аппетит и кроме горячего кофе больше ничего не хотелось. Ребята заметили это, но старались не подавать вида. Они, как ни в чем не бывало, беседовали со мной, задавали какие-то вопросы, на которые я нехотя отвечал. Решив, что я не проявляю интерес к разговору, они замолчали и лишь шептались о чем-то между собой. Первым не выдержал Сашка:
- У вас что-то случилось? - спросил он.
В ответ я только кивнул головой, уставившись взглядом в стол и разглядывая текстуру ткани скатерти, которой тот был застелен.
- Может мы чем-то сможем помочь? - вмешался в разговор Андрей.
- Здесь вы ничем не поможете, - покачал головой я.
- Так что же все-таки случилось? - настаивал Сашка.
- Долго рассказывать, - пытаясь уйти от ответа, буркнул я.
Посвящать ребят в свои проблемы я и не думал, но высказаться не мешало бы. Наконец я собрался с мыслями и решился рассказать все как есть своим попутчикам в надежде, что мне от этого станет легче.
- В общем, история такая, - после небольшой паузы начал я. - Есть у меня друг детства. Мы с ним, как и вы, учились в одном классе, сидели за одной партой. Как говориться, были не разлей вода. Мы окончили школу и он уехал в Москву поступать в институт. Он периодически приезжал навестить нас, несколько раз я ездил к нему. Эти наши встречи проходили всегда в дружеской обстановке и возникало желание (по крайней мере у меня), чтобы они не заканчивались. А все время пока мы далеко друг от друга, общаемся крайне редко. На это есть свои причины.
Некоторое время тому назад он в очередной раз приезжал в отпуск погостить и, как полагается, мы все свободное время проводили вместе. Но настал день его отъезда и я повел себя как полное ничтожество, в чем сейчас сильно раскаиваюсь. Мне нужно было пойти его проводить на вокзал, посадить в поезд, но я этого не сделал. Вместо этого мы встретились с ним в день отъезда и когда прощались, я даже не пожелал ему счастливого пути. С тех пор прошло уже достаточно времени, а мы с ним толком и не общались и у меня есть предположение, что он обиделся на меня.
Вчера я написал ему письмо, в котором сообщил о своём приезде в надежде, что он ответит, но пока тишина и я переживаю, что так и не увижусь с ним в эту поездку, так как еду по работе и на короткий срок.
Ребята слушали меня внимательно, и когда я закончил свой рассказ, они только переглянулись. А я ждал их реакцию, ждал их осуждения. Мой вопросительный взгляд поставил их в неловкое положение, и чтобы хоть как-то немного разрядить обстановку, я встал и вышел из купе в коридор, но спустя минуту снова вернулся и сел на свою полку.
- Я думаю... - в нерешительности протянул Андрей, - что не стоит беспокоится. Не велик повод, чтобы обижаться. Ваш друг наверняка человек здравомыслящий и все понимает, а не ответил он на ваше письмо просто по причине того, что или его ещё прочёл или ответит позже.
- Хочется в это верить, - неоднозначно буркнул я.
- Вы оставьте дурные мысли, - одернул меня за рукав Сашка, который пересел ко мне на полку. - Поглядите в окно, посмотрите как красота.
Я поднял взгляд и обернулся к окну. Там по-прежнему моросил осенний дождик, небо, затянутое серыми тучами, ещё больше нависло над лесом. Но сам лес был поистине красив - жёлтые, красные, оранжевые пятна придавали настроение унылой серой картине. Темно зелёная хвоя сосен смотрелась на фоне горящих яркими красками лиственных берез и кленов по-весеннему сочной. Местами лес расступался и сквозь бреши в густых кронах просматривались унылые поля с пожухлой травой. Периодически попадались небольшие деревеньки с покосившимися домишками, а в какой-то момент прям над макушками вековых деревьев загорелся ярким огнём начищенный до блеска, покрытый золотом купол. Ещё мгновение спустя лес полностью расступался, и на берегу маленькой речушки, на высоком холме, величественно возвышалась каменная церквушка. У подножья этого холма ютились маленькие, аккуратные домики с дворами, огражденными деревянными заборами.
Снова загрохотали колеса по пролетам моста, эхом отражаясь от поверхности воды. Вода в речушке была мутная и от пасмурного неба над её слабым течением приобрела чёрный оттенок. Из-за густых зарослей камыша не было понятно где кончается и начинается берег, и лишь одинокие деревья невдалеке давали понять, что под ними уже земная твердь, а не илистое дно.
За речкой снова начался лесок, который вскоре тоже расступался, и вот железная дорога шла параллельно автомобильной трассе с большим потоком грузовых машин, тянущихся вереницей. Кое-где в рядах многотонных фур были заметны легковушки, которые поджидали удобного момента, чтобы обогнать еле ползущие по мокрой скользкой дороге грузовики. Некоторым это удавалось и они, разогнавшись до большой скорости, без труда оказывались впереди колонны и, поморгав поворотниками в знак благодарности, уносились вперёд...
Две дороги, автомобильная и железная, ещё какое-то время пролегали в непосредственной близости друг от друга. Но вскоре начали расходиться. И автомобильная, сделав приличный заворот, стремглав устремилась вверх и, поравнявшись снова с железной, перепрыгнула её по небольшому путепроводу. Куда она направилась дальше, мне было уже не видно, так как кто-то любезно прикрыл дверь в купе.
Снова начался лес, раскрашенный в тёплые цвета, и только примятая от дождей и пожелтевшая от летнего зноя трава на откосах насыпи напоминали обо всей унылости осенней поры.
Раздался тихий, неуверенный стук и дверь в купе открылась. Проводница в отглаженном кителе с начищенными до блеска пуговицами приятным голосом попросила сдавать постель и предупредила, что сейчас будет влажная уборка и нам необходимо будет на время покинуть купе. Мы приняли к сведению её просьбу и начали расправлять постель, чтобы сдать постельное белье.
Я быстро свернул простынь, покрывало, снял с подушки наволочку, сложил все в сторонку. Между простынью и покрывалом уложил маленькое полотеньчеко и собирался было уже все уносить, но Андрей предложил сам сдать за всех белье. Мы с Сашей помогли ему сложить все в одну стопку, и он отправился в купе проводников, а мы остались в купе и не торопились выходить в коридор, так как там было многолюдно и толкаться не было абсолютно никакого желания.
Вскоре по коридору снова прошла наша проводница, держа в одной руке оцинкованное ведро, на котором красной краской было написано: "Для пола вагона". В другой руке она держала деревянную швабру. На проводнице уже был надеть простенький синий рабочий халат, наподобие тех, что раньше надевали на уроках труда. На ногах у неё были обуты калоши.
Началась уборка вагона. Проводница подошла к первому с конца вагона купе и попросила тамошних пассажиров выйти в коридор, а сама, выполоскав в ведре тряпку и ловким движением определив её на швабру, принялась протирать полы. Разобравшись с первым купе, она перешла во второе и там все повторилось. Очередь дошла и до нас. Мы с ребятами послушно вышли в коридор и наблюдали, как опытная в вопросах уборки проводница размазывает грязной тряпкой пыль по полу, а крупный мусор при этом искусно разметает по всем углам.
После уборки мы вошли в купе, и стали готовится к выходу, так как по времени нам оставалось ехать не более получаса. Наше путешествие длиной в три дня и три ночи подходило к концу. Волей-неволей близился час расставания - дальше каждый из нас пойдёт своей дорогой.
Все чемоданы были вынуты из рундуков и сняты с багажных полок, а мне оставалось только собрать со столика газеты с кроссвордами и уложить их в сумку. Ребята стояли в коридоре напротив купе и смотрели в окно, о чем-то периодически переговариваясь друг с другом. Другие пассажиры уже потихоньку начали продвигаться со своим багажом ближе к дверям. Они толкались в проходе, создавая бестолковую суету. Мои попутчики вернулись в купе, дабы не мешать остальным.
- Ваш друг так и не ответил на письмо? - неожиданно для меня спросил Андрей.
- Нет, - покачал я головой.
- Жаль. Будет обидно, если вы с ним не встретитесь.
- Обидно, - неоднозначно со вздохом протянул я.
- А вы ему позвоните потом, - предложил Саша.
Я промолчал. Мне не хотелось портить ни себе, ни ребятам настроения. Выдержав солидную паузу и получив толчок локтем в бок от Саши, Андрей снова обратился ко мне:
- С вами было очень интересно ехать. Жаль, что приходится расставаться.
- Действительно жаль. Я даже не заметил, как пролетело время. Но мы ещё обязательно встретимся. Приезжайте на следующее лето снова, я буду рад встречи.
- Спасибо за предложение, мы с Сашей вот тут написали наши адреса, - Андрей протянул мне сложенный в несколько раз тетрадный лист, - напишите нам письмо. Нам действительно интересно как вы встретитесь со своим другом.
- Спасибо. Вы тоже запишите мой адрес и телефон. Я буду очень рад любой весточке от вас. Главное, чтоб у вас все было хорошо и если даже многие километры разлучать вас в будущем, дорожите своей дружбой и держите связь между собой. А на следующее лето я обязательно жду вас в гости.
Мы даже не заметили, как поезд остановился на конечной станции нашего путешествия. Пассажиры торопились скорее покинуть вагон и наконец-то ступить на твердую поверхность. За столько времени проведённого в поезде ноги практически отвыкли от твёрдой устойчивой поверхности и когда ступаешь на перрон, первые шаги обычно очень неуверенные и неуклюжие. Но очень скоро это ощущение проходит.
Ещё один трогательный момент - встреча со встречающими. Столько эмоций испытывает каждый присутствующий на вокзале человек. Здесь есть место и улыбкам, и слезам радости, и крепким объятиям, и даже поцелуям. Ведь недаром говорят, что ни один ЗАГС не видел столько искренних поцелуев, как вокзал.
Мы с ребятами покидали вагон одними из последних. Прям перед дверьми их встретили родители Андрея. Нас представили друг другу и после бесконечных благодарностей и расспросов о дорожных приключениях, настало время прощаться. Я уже было нагнулся за чемоданом, как чья-то рука опустилась мне на плечо. Я обернулся и замер. Передо мной стоял Он, широко разведя руки в стороны. На его лице сияла улыбка, глаза горели в восторге, а я был в полном недоумении. Я уже и не рассчитывал на эту встречу.
- С приездом! - Воскликнул он. - Я только недавно получил твоё письмо. Дай я тебя обниму!
Мы ещё какое-то время стояли обнявшись. Он что-то спрашивал о поездке, обо мне, о чем-то ещё, а я ничего не мог ответить. Ком в горле не давал издать и звука. Я молчал. И только горячие слезы обжигали моё лицо. В этот момент для меня и открылись истинные ценности нашей дружбы.