ДОХОДЧИВО О СМЫСЛЕ ЖИЗНИ или... СВЕРКАЮЩИЕ ПЯТКИ БОГА
Как-то Сталин, видимо, цитируя кого-то, а, может быть, исходя из собственного разумения, сказал о жизни так:
"Жизнь движется по кругу и потому, идя налево, придешь справа, а, идя направо, придешь слева".
Жизнь напоминает заведенный механизм, а своеволие человека, который считает себя "новым богом" способно сделать только одну вещь - направить это вращение в другую сторону.
Но потом, когда все неестественное и вычурное умирает, жизнь снова "возвращается на круги своя".
http://debove.ru/2017/07/04/
Вертящийся уроборос, скользящий за собственным хвостом, всегда возвращается к той точке, из которой вышел, перечеркивая смысл всякого движения и, понуждая Екклесиаста заявить, что "все есть суета сует и всяческая суета"...
Ницше воспринял эту идею, как откровение - он надеялся снова вернуться на Землю, чтобы заново начать с ней любовный роман.
В "Заратустре" он написал:
«О Заратустра, для тех, кто думает, как мы, все вещи танцуют сами: все приходит, подает друг другу руку, смеется и убегает - и опять возвращается. Все идет, все возвращается; вечно вращается колесо бытия. Все умирает, все вновь расцветает, вечно бежит год бытия. Все погибает, все вновь устрояется; вечно строится тот же дом бытия. Все разлучается, все снова друг друга приветствует; вечно остается верным себе кольцо бытия. В каждый миг начинается бытие; вокруг каждого «здесь» катится «там». Центр всюду. Кривая - путь вечности».
Что касается Делеза, то он, комментируя этот философский аспект, считал, что ницшевский Заратустра слишком рано провозгласил Вечное возвращение, ибо он думал о возвращении как о цикле, о возврате того же самого, ужасаясь от мысли о повторении всего "низкого и маленького", когда, вопреки всем заклятиям Заратустры, посредственные людишки всегда будут среди нас.
"Ах, - написал однажды Ницше, подтверждая его мысль, - человек вечно возвращается! Маленький человек вечно возвращается!.. А вечное возвращение даже самого маленького человека! — Это было неприязнью моей ко всякому существованию! Ах, отвращение! Отвращение! Отвращение! — Так говорил Заратустра, вздыхая и дрожа...".
Но Ницше, преодолевая свое отвращение к понятому, пробовал сказать себе, что идея его сверхчеловека вполне может быть увязана с идеей о Вечном возвращении.
"Я не хочу начинать жизнь сначала, - напишет он. - Откуда нашлись бы у меня силы вынести это? Создавая сверхчеловека, слыша, как он говорит "да" жизни, я, увы, сам пробовал сказать да!".
Поэтому именно в уста Заратустры, осознавшего, всю тщетность попыток по исправлению людей, он вложил слова о "Вечном возвращении". Это пессимистическое учение о цикличности жизни он предназначил для тех сильных, которые могли бы превозмочь свой пессимизм и, тем самым, укрепиться, а также и для всех слабых, не способных перенести жестокой правды и принять ужасную идею, смыслом которой является утверждение, "что жизнь есть смысл без смысла и цель без цели", что возвращение неизбежно, что заключительного "ничто" не существует, а есть только "вечный возврат".
Речь здесь идет одновременно об устремленности вперед, которое замыкается в вечном круговращении. В закольцовке...
Понимая это, вступаешь в сферу приятия и смирения, когда нет смысла отрицать то, что есть. И тогда из-под пера бегут отчаянные строки:
"Я приемлю тебя, жизнь, какова бы ты ни была: данная мне в вечности, ты претворяешься в радость и желание непрестанного возвращения твоего; ибо я люблю тебя, вечность, и благословенно кольцо колец, кольцо возвращения, обручившее меня с тобою".
Речь здесь идет о браке - о СВЯЩЕННОМ БРАКЕ. О тайне тайн.
Надо сказать, что идея о вечном возвращении - не выдумка сумасшедшего профессора. Она восходит к индо-европейской мифологеме «круга-времени» и встречается в астральной мифологии вавилонян, выражается в греческих понятиях: ekpyrosis - сжигание, выгорание и apokatastasis - восстановление, возвращение в прежнее состояние. Этой идеей наполнены орфические гимны и учение пифагорейцев. Она лежит в основе философии Гераклита о мерно возгорающемся и затухающем мировом пламени. О ней знали стоики и мистические богословы - Ориген и Аполлоний Тианский.
Но Ницше не только знал об этом принципе жизни, но и, как всякий искатель Истины, пытался посмотреть на нее с непривычной позиции. И, действительно, в этой идее он смог увидеть нечто новое. И это новое он впервые высказал в отрывке «О призраке и загадке», где на слова карлика, о том, что «само время есть круг», гневно замечает: «... не притворяйся, что это так легко!».
Указывая на ворота с надписью «Мгновение», с выходом вперед и назад, он спрашивает:
«Не должно ли было все, что может идти, уже однажды пройти этот путь? И не связаны ли все вещи так прочно, что это Мгновение влечет за собой все грядущее? Следовательно - еще и само себя?»
И тогда явилось ему загадочное видение... Он увидел спящего пастуха, в рот которого заползла змея - символ "черной мудрости" нага. Символ низкой жизни прежних веков - духа тяжести, духа мщения, духа отвращения к миру здешнему, земному, преходящему. Символу автоматичности и безысходности.
Увидев это, Заратустра закричал: «Откуси ей голову!»
Крик Заратустры воплотился в бунтарском учении Ницше о «воле к власти» и о стремлении к сверхчеловеку.
Идея циклического времени, - считал он, - способна раздавить слабого человека, но сильный может разомкнуть этот круг, откусив "голову нигилизма".
Это видение стало знамением для Заратустры и началом его выздоровления.
Делёз писал: "Древние верили... [в идею вечного возвращения] лишь приблизительно и отчасти. Это было не вечное возвращение, но частные циклы, циклы подобия. Это было всеобщностью, короче, законом природы".
Но Ницше не хотел повторять старую песню о том, что "вечное возвращение [- это просто] цикл или круговращение, как бытие-подобие или бытие-равенство. Короче, как естественная животная уверенность и как ощутимый закон самой природы".
В последние годы он писал:
"Представь себе — однажды днем или, быть может, ночью тебя в твоем уединеннейшем уединении неожиданно посетил бы злой дух и сказал бы тебе:
"Эту жизнь, которой ты сейчас живешь и жил доныне, тебе придется прожить еще раз, а потом еще и еще, до бесконечности; и в ней не будет ничего нового, но каждое страдание, и каждое удовольствие, и каждая мысль, и каждый вздох, и все мельчайшие мелочи, и все несказанно великое твоей жизни — все это будет неизменно возвращаться к тебе, и все в том же порядке и в той последовательности...
Песочные часы бытия, отмеряющие вечность, будут переворачиваться снова и снова, и ты вместе с ними, мелкая песчинка, едва отличимая от других! Разве ты не рухнул бы под тяжестью этих слов, не проклинал бы, скрежеща зубами, злого духа? Или тебе уже довелось пережить то чудодейственное мгновение, когда ты, собравшись с силами, мог бы ответить ему: "Ты — бог, и никогда еще я не слышал ничего более божественного!".
Сознавая себя пророком грядущей "великой и мощной жизни", Ницше пытался направить людей к ней, но для этого он должен был убедить их принять эту жизнь такой, какая она есть, со всеми ее страданиями, муками и бессмысленностью. Для этого необходимо было осознать ее механику, затем принять и только потом, набравшись змеиной мудрости, познав змеиную сущность жизни, откусить ей голову и, тем самым, разорвать замкнутый круг.
И тогда он написал: "Бог жив - Ницше мертв! Бог мертв - Ницше жив". К этой своей формуле он шел всю жизнь. Для того, чтобы разомкнуть свой жизненный круг, он должен был стать богом.
И когда человек Ницше стал им - философ Ницше умер.
PS Идея круговращения жизни совсем не так проста, как кажется на первый взгляд. Ибо не в принятии к сведению здесь дело, а в переживании этого события, когда появляется явственное ощущение, что ты попал в ловушку собственного ума. Когда приходит понимание, что ум человеческий - этот коварный змей, соблазнивший когда-то Адама и Еву, уже не способен принести ничего нового и интересного. Когда все его увертки и ловушки становятся известны и неинтересны. Когда понимаешь, что, крутясь в инерции его движения, играя в его игрушки и по его правилам, ты можешь только перебирать и сопоставлять давно открытое, но забытое. А потом вновь открытое и снова забытое.
И так - из жизни в жизнь, из века в век. Бегать все в той же унылой тюрьме за своими собственными пятками, воображая, что это - сверкающие во тьме пятки бога.