Давид играл, но как он ни старался,
В мелодии звучала больше грусть.
Душа и инструмент не выдавали
Веселья, что он помнил наизусть.
И вот настало время расставанья.
Иван сказал: «Тебе ль Давид грустить?
Сумеешь рядом быть, когда захочешь,
И мы, как раньше, можем приходить.
Для нас ты будешь долгожданным гостем,
Ведь счастьем мы обязаны тебе.
Дом каждого – твой дом, и по желанью
Ты можешь жить в любой нашей семье».
И государь добавил: «Возвращайся.
Уверен, во дворце милее жить.
Я понимаю, что сейчас ты занят
И должен образ девы возродить,
Но после непременно жду обоих.
Не знаю, обретёшь ли ты с ней рай.
Жить во дворце, возможно словно в сказке,
Не только для тебя – не забывай!»
Давид со всеми тут же распрощался.
Он точно знать не мог куда идти.
И первое, что в мыслях завертелось –
Так камень, что указывал пути,
Стоящий, как гора на перекрёстке,
Где Феечкин жених сидел тогда…
Кто знает, может твердь легла неверно,
Направив музыканта не туда?
Скрипач не мог при всех явить подкову,
Поэтому пошёл до мест пешком,
Попроще, по-походному оделся,
Не взяв коня, что дарен был царём.
Мешки с тесьмою и одну дорожку
На память братьям названым отдал
И так, почти что налегке, спокойно
К означенному месту зашагал.