Экзистенциальная изоляция – это долина одиночества, к которой много путей. Конфронтация со смертью и свободой неизбежно приведет индивида в эту долину.
Ирвин Ялом.
Я всегда был одиноким человеком. В детстве мне особенно не хватало любви, ласки, внимание, которое я очень хотел, но никогда не требовал от своих родителей. Конечно, возможно это и сыграло какую-то роль в моём детстве. Мои родители были всегда добры по отношению ко мне, по отношению к себе и другим вещам, но они никогда не хотели себя навязывать. Не понятно почему, но я стал закрытым в себе мальчиком, который хоть и мечтал о внимании, любви и прочих мелочах, но всегда умалчивал о них. Когда ко мне подходили девочки моего возраста, желая узнать, хочется ли мне с ними пройтись по аллеям, я очень долго молчал. Когда же они отворачиваясь от меня, шагали прочь, я поднимал руки и было хотел закричать, но знал что это теперь бесполезно. Дети моего возраста складывали обо мне разное впечатление, но никто из них и близко ко мне не подходил. Возможно, они понимали, что я никогда с ними не захочу общение, знакомства, но в душе я много страдал. Такое детство мне никогда не нравилось, ведь со временем я даже перестал общаться с родителями. Мои родители были занятыми людьми, они всегда работали, ездили по разным странам, чем-то занимались, порой даже не появляясь дома. Со мной обычно сидела моя бабушка, дедушка, родные братья и сестра. Но мне никогда не хватало смелости заявить им, что я в душе очень сильно ору, ору не потому, что у меня какие-то физические проблемы, которые я терплю, а именно душевные. Я был очень замкнутым и закрытым в себе мальчиком, что в будущем очень плохо отразилось на моей жизни. С возрастом, к сожалению со мной ничего не изменилось, только дети, с которыми я ранее посещал ясли, теперь же издевались надо мною. Насмешки, едкие словечки, поступающие в мой адрес, всегда были словно стекло, на которое вы наступаете ногой. Это достаточно больно. Я не был так же сильным, поэтому многие вещи для меня казались сложными и невозможными. В школе мне ничего не нравилось, поэтому я старался не обращать ни на что внимание. Каждое утро я просыпался уставшим, чуть ли не "заболевшим". Мне не хотелось никуда идти. Я находился в состоянии сна, но слышал как моя мать заходила в комнату, раскрывала шторы. Она ничего не говорила. Положив завтрак мне на комод, находившийся подле кровати, покидала тут же комнату. Будильник ревел на пролом. Я не мог выносить это и минуты, поэтому мне пришлось подняться и тянуться к ужасающему звуку. Я никогда не кушал утром. Не кушал и в школе. Поднявшись, у меня не хватало сил ни на что. В моем городе всегда была ужасная погода, тучи затянуты углём, дождь мог продолжаться бесконечно, а ты никогда не знаешь, закончится он или нет. Я шел к остановке, наблюдая за движениями разных людей, за их лицами. Неужели и я буду таким старым и надоедливым? Неужели и у меня выступят морщины? Я видел и людей, сжимающих друг другу руки. Любовь. Для меня это чувство всегда отсутствовала. Я не узнал любви в детстве, не узнал её и сейчас. Я не мог просто подойти к человеку и спросить "Как у тебя получилось влюбиться?" Ведь скорее всего он мог меня попросту послать. Сейчас люди достаточно злы, агрессивны, и я не хочу их злить ещё сильнее. Полагаю, что в жизни мне отведено особенное местечко, где не один я нахожусь. Неудачники, зубрилы, ботаники, не сложившиеся личности, как я, но впрочем меня это ни чуть не волновало. Я прекрасно понимал, что я далек от социальной жизни, зона комфорта для меня была стеною, которую покинуть было бы ошибочным действием. В автобусе всегда было шумно и ужасно, поэтому наушники и телефон было моим единственным спасеньем. Я не представлял жизни без классической музыки, в которой мелодия доминировала над вокалом. Я не хотел слушать чье-то пение, чью-то ужасную и грязную историю, либо волнующую и прекрасную. Всё, что я хотел, -- это просто слушать мелодию. Как одна нота за другой следуют своему особенному направлению. Это было прекрасно, и вместе с этим я мог долгое время находиться в прострации. Ну вот, автобус остановился. Мне пора в школу. Наша школа не славилась хорошей репутацией, но и не прослыла плохой и местом всякого сброда. Не сказать, что мне здесь было плохо, но и хорошо я здесь тоже себя не чувствовал. Уже в десятом классе я мог слышать, как мои одноклассники обсуждают девочек. Похоже, в этом возрасте их только секс и интересовал. Я боялся заводить разговор с девушками. Все тут прекрасно знали меня. "Молчаливый какой-то он", шептались они, указывая на меня пальцем. "Может он болен?" "Вон, смотрите, идёт". Все эти слухи, рассказы о себе, предъявляющие диагнозы, всё это мне было прекрасно знакомо. Я чувствовал себя призраком. Вот я стою, прижавшись к стене, над моей головой облако из туч и дождя, я склонил голову близко к книге, а в это время я окружен детками и подростками. Чего же они ждут? Что хотят услышать? И вдруг я вижу девушку, которая стоит вдалеке. Она поправляет свои очки и махает мне. Никто этого не видит. "Быть может, она хочет со мною поговорить?" -- размышляю я про себя. Здесь так заведомо, что никому не интересна твоя история, если ты достаточно молчаливый и скрытый. В нашей школе, таких же как я, находилось около семидесяти человек, так что мне было бесполезно как-то выделяться из толпы. Но почему-то я привлекал народ. Они могли легко обмануть своих друзей, что видели меня, что знали или даже какую-то чересчур мифическую легенду сочинить. После школы я часто ехал в центр города, где можно было посидеть у фонтана и поразмышлять. Также мне нравился лес. Там было минимум народа -- максимум спокойствия и комфорта. Почему-то одиночество не поедало меня, скука не беспокоила. Я всегда любил это состояние безмятежности и отстраненности - оно как бы заряжало меня. Но, может.. Может в глубине своей души я был потерян, скомкан? Этого мне, к сожалению, не понять. На следующий день, в школьном актовом зале, проходило совещание. Скоро рождество. Учителя и директор вместе с учениками всех классов обсуждали о предстоящем празднике. Оформление школы в соответствующий стиль, дискотека, праздник... Я никогда не любил эти праздники. Что в Рождестве такого, что всем есть до него дела? В следующем году никаких изменений не будет. Это просто новая циферка в календаре - да и всё. Вот таковым я и был. Я не думаю, что я уникальный, и я знаю что в историях обо мне не будут говорить, но я себя любил таковым. Отшельник, изгой, потерянный, растерянный, - можно подобрать миллион синонимов, но все они будут обозначать один смысл. Я не решался зайти в актовый зал, поскольку опоздал. Они бы точно обратили на меня внимание, точно бы обратились ко мне. В такие моменты в моём сердце происходит наводнение - хочется быстро сбежать, поскольку я могу и потерять сознание. Да, у меня был патологический страх, такой силы, что даже и мне вообразить сложно. Я решил, что обожду в школьной столовой. Спустившись по лестнице на первый этаж, я бойко направился к столовой. И вдруг, произошло странное событие. Проходя мимо девушки, мы соприкоснулись плечами, у неё вырвались учебники с рук, упали. Классическая история, правда? Но жаль, что это только фантазия, желавшая выбраться в реальность, но которой не суждено было сбыться. В коридоре никого не было. Почти все люди были в зале. В столовой, в дальнем углу помещения, почти возле окна, сидела невысокого роста девушка. Девушка была одета в белую блузку, черную короткую юбку. У нас был дресс-код. Поэтому неудивительно, что девушки были одеты в юбки да блузки, рубашки да платье. Я подошел к буфету, заказал газировку, бутерброды. И не успев найти себе места, вдруг услышал. "Может, поговоришь со мной?" В это время меня охватила волна непонятных мне чувств. "Она не знает, кто я?" -- подумал я. И, тем не менее, я решил, что почему-бы нет. Подсев к ней, я открыл газировку и начал отхлебывать. Она долго смотрела на меня своими выразительными глазами, поправляя челку, то перелистывая страницу за страницей. Она читала Николаса Спаркса. Мне же не нравились книги, я их редко почитывал, однако о некотором числе писателей всегда слышал. Мы долго молчали, пока девушка не решила нарушить эту странную тишину.
— Все в зале, — сказала она.
Я промолчал. Я был человеком, который всегда слушает. Я не умел разговаривать с людьми, чаще всего отвечал однотипными словами, и многим это нравилось. В особенности нравилось мне. И с ней же я не был готов разговаривать, но чудовищно боялся произвести нелепое впечатление. Часть моего мозга мне скандировала, чтобы я продолжал оставаться собой, ведь я никогда не планировал знакомиться с кем-то, особенно не прогнозировал себе любовные отношение. Но сердце, вопреки мозгу, советовало другое. При таком раскладе у меня всегда болела голова, хоть и происходило это редко. Я мог только разговаривать с Эдвардом, моим одноклассником, но этот человек всегда разговаривал. Порой даже его и заткнуть нельзя было. Закончив своё размышление, я вдруг почувствовал как чья-то рука легла на мою.
— А? — пробормотал я.
— С тобой всё в порядке? — спросила она ласково, направив свой взгляд на мои глаза.
— А.. — сделал я паузу, а затем ровно продолжил, — да, всё в порядке. Всё нормально.
В это время что-то во мне поменялось. Мне показалось, что я влюбился, что я сильно себя изменяю. Но хотелось этого моему мозгу? Был ли я зависим от него в плане решений? Она не отпускала мою руку. Её теплые касания, её ласковая рука, красивая белая кожа.. Я начал беспокоиться за себя. Боялся, что привязанность может меня сковать в наручи. Но я всеми усилиями старался этого не показывать. Я мог стать не тем, кем я хотел стать, но иногда такое нельзя предсказать. Жизнь всегда ударяет случайно, и порою эти удары бывают болезненными. Но.. Может этот удар окажется теплым и желанным? А бывает ли чудо? Рождество ведь время чудес.
— Ты какой-то неразговорчивый, — выдвинула своё предположение девушка.
Я посмотрел на её руку, затем на неё. Она убрала свою руку и начала снова листать страницу за страницей, вдруг покраснев.
— Ой, прости, — извинилась она, — это так невежливо с моей стороны.
— Всё хорошо, ответил я, тоже покраснев.
— Просто мне показалось, что тебе это необходимо. Я увидела, что ты очень озадачен.
— Ой, я же не представилась, — улыбнулась девушка. — Меня зовут Милена, я новенькая, — улыбнувшись, рассказала о себе Милена, отхлебнув чая.
— А меня зовут Роберт, — криво улыбнулся я. — И м-м-мне тоже пп-приятно, — заикнулся я.
— Тебе тоже не нравятся эти праздники, церемонии? — резко спросила меня Милена.
— Да, мне тоже, ответил я честно. — Я привык находиться в более тихой среде, чем в огромном месте с кучей народу.
— Кажется, я нашла родственную душу, — заулыбалась Милена.
И так я обрел настоящего друга, совсем непохожего на других людей. Она казалась мне девушкой, которая снизошла с небес. Не похожа на других внешне, характерно, имеющая полный багаж замечательных качеств, она казалась мне той, с которой я хочу провести все свои дни. Я не умел выражаться красиво, не обладал красноречием, да и художественных романов никогда не читал, но мне показалось на мгновение, что я нашел своё пристанище в лице этой замечательной девушки. Школа мне больше не казалась ужасным местом. Теперь я и просыпаться начал с облегчением, с неким удовольствием. Я не только хотел поменять свою жизнь, но и хотел казаться более открытым и ответственным, но только для Милены. Выйдя из дома, я направился к неё. Жизнь теперь имела два оттенка. Это — серый, когда я находился далеко от неё, когда всё мне казалось страшным и нелепым, и — светлый, когда мы были рядом. Я хотел с ней быть постоянно. Хотел чувствовать её запах, слышать её милый и красивый голос, читать с ней книги. Я встречал её возле нашей остановки, мы подолгу разговаривали на пути к школе, а во время уроков старались переписываться по телефону. Казалось бы, что ничто и никогда не остановит нас. Судьба ли это? Непонятно. Ведь в судьбы и случайности я практически не верил. Для меня случайность было относительным понятием, судьба чем-то похожим на наркотик, от которого ты зависишь, а удача -- как игрой в рулетку. Просто я оказался в нужном месте и в нужное время. Совсем скоро наступит рождество, и теперь я сомневался, что чуда не существует. Я склонялся к романтике, веря в то, что именно рождество дарит чудо, ведь это великолепный праздник. Как то, после школы, когда мы уже подходили к её дому и там остановились, она обратилась ко мне.
— Роберт, держи, — достав из сумки толстую книгу, она протянула это мне.
— Но.. Ты же любишь эту книгу, — сказал я ей.
— И поэтому я хочу, чтоб ты прочитал её тоже.
То была книга Николаса Спаркса "Спеши любить", которую она сильно любила. Мы стали очень хорошими друзьями, поэтому я не мог отказать ей. Взяв книгу, я попрощался с Миленой и отправился домой.
Моя жизнь сильно поделилась на "до" и "после" и я не знал какой этап в этой жизни для меня самый лучший. Посмотрев на себя в зеркало я понял, что очень ужасно выгляжу. Выступающие прыщи, маленькие угри, больная и чуть красная кожа.. Это определенно создавало трудности. Я боялся, что Милена льстит мне, общаясь со мной, боялся, что у неё нет друзей, поэтому она меня поймала в ловушку и, как это бывает, общаться до момента, когда встретит других людей. Я не был собственником, но беспокоился, что обретя новых друзей, я её потеряю. Она знала, что я закрытый, а множеству людей не устраивает такие личности. Что же, сильно подумав, я решил что пора менять лицо. Я достал свою заначку и побежал в салон красоты. Без понятия, что мне надо было. Мои глаза расплывались. Маски, шампуни, мыло, — столько вещей, почти все они помогают, только в разных случаях. Тело же моё меня вполне устраивало. Мне нравилось как я выгляжу. Это я точно не поменяю. "Только если совсем ужасно будет", — подумал я. И засмеялся. Первый раз за долгое время я действительно засмеялся. Ужас,как в один момент может поменяться жизнь. И меня всё устраивало.
Через неделю я сильно изменился. Моё лицо было белым и чистым, ни единого прыща, угря, краснота тоже исчезала, но постепенно. Но даже эта мелочь не могла мне помешать. Я был готов к бою, так я выражался каждый раз, покидая свой дом.
Когда мы с Миленой зашли в комнату, ко мне подбежала какая-то девушка, которую я впервые видел. Что впрочем неудивительно, ведь я ни с кем не разговаривал.
— Роберт, ты так изменился! — сказала мне девушка. — Прям неузнать!
— Мм.. — Спасибо, — ответил я.
— У нас по случаю рождества дискотека, и.. — замешкалась девушка, — не хотел бы ты прийти?
Я долго молчал. Я с Миленой обменялись взглядом. "Серьезно?, — подумал я."
— Ну.. И твоя подружка может тоже прийти.
— Мы подумаем, — ответила за меня Милена.
Школа начала обретать краски. Много гирлянд, развешенных почти повсюду, огромная ёлка занимала целый зал, повсюду статуэтки всяческих персонажей зимних сказок. Совет школы действительно постарался создать в школе рождественскую атмосферу. И было ощущение, что мы с с Миленой начинает также предаваться всеобщей радости, но быстро отсеяли эти мысли. Я смотрел на неё и не знал, что сейчас её тревожит, как она размышляет и главный вопрос о чем. Мы дружили уже около месяца и я никогда не пробовал с ней заговорить о личном. Самое чудесное, что я вообще смог заговорить с человеком. Главным образом с тем, кого я по настоящему люблю. Но люблю как? Как отличного друга? Собеседника? Как девушку? Я не знал. Я не мог определиться в своих чувствах. Как относится к этому чуду? На входе нас встретили детишки, которые протягивали нам коробку с новогодними сладостями. Я никогда не ел сладкое, не потому, что была аллергия или что-то вроде того. Я просто никогда не любил сладости, но почему-то мне хотелось взять, так отблагодарив их за неравнодушие.
После многочисленных тяжелых занятий, мы с Миленой, как по традиции, направились за наш стол. Мы там сидим теперь с момента нашего знакомства, и кажется, эта традиция закрепилась навсегда, пока мы не закончим школу. "Пока не закончим школу, — разочарованно подумал я". Ведь правда, что же случится позже? Куда нас направят наши желания? Об этом мне не хотелось думать. Ведь я был человек по себе мыслящим, а подобные думы меня никогда не радовали.
— Мы ведь не пойдем на эту дискотеку, правда? — серьезно задалась вопросом Милена.
Милена была предельно серьезна. И я никогда не видел её с такой гримасой, однако, я никогда не думал танцевать где-то, а особенно в скоплении народу. Но это не означало, что с ней я не хотел танцевать. Только сейчас я представил её в красивом белом платье, длинных волосах, прекрасной улыбкой, что впрочем у неё всегда было. Я был без ума от этой девушки. И непонятно, откуда у меня были эти мысли. Шли ли они прямо от сердца? Или это случайно?
— Не знаю, — честно ответил я Милене.
— Но ведь мы вместе отпразднуем праздник? — спросила меня Милена. — Мои родители уехали, надолго.
— Куда же? — удивленно поинтересовался я.
— В командировку, — они никогда не бывают на рождество дома, — рассказала мне Милена.
— Однако, после паузы продолжила она, — звонят мне. Они тоже, знаешь, не упускают случая отпраздновать и поздравить.
— Тогда мы можем... в ресторан? — попробовал я предложить.
— Ой, — покраснела она, — я бы не хотела чтоб ты тратился на меня.
— Но мы можем выбрать самый дешевый.
Милена засмеялась.
— Ой, вот это точно нет. — Хочешь, чтобы мы праздновали рождество в заблеванном месте? — спросила она меня.
Она была права. Такое событие отмечать в месте, где обычно собираются пьяницы, извращенцы и убийцы? Нет, это я исключил сразу.
— У нас сколько времени? — хотел узнать я.
— Недели две, — ответила она.
Все эти вещи очень сильно меня нагружали. Я очень хотел сделать для неё этот праздник запоминающим, не для себя конечно. Я для себя мало каких хороших вещей делал, что неудивительно для меня. Я себя любил, но не в такой степени, чтобы сделать себе самому подарок. Меня устраивала моя прошлая жизнь, устраивала и нынешняя, но принимать серьезные решения я плохо умел. Свою мать я не хотел волновать. В моем доме тоже всё бурлило и активно происходило. В зале уже давно стояла маленькая, но красивая ёлка — моя мать умела и любила украшать. У этой женщины всегда был вкус к таким вещам. Она была организованной и умной. На один миг я представил себе, что надо бы попросить совета у неё, я знал что она отзывчивая, милая, да и само по себе взрослая, — такие женщины многого повидали. Они точно подскажут и наведут на правильный путь. Однако характер Милены не был мною досконально изучен. Мы не обсуждали подарки, мы не разговаривали о личном, и все эти упущенные моменты меня очень беспокоили. Лишь однажды мы лежали на крыше дома и разговаривали о тех вещах, которые очень хотели бы изменить. Это был милый разговор. Затем я ей дал наушник, другой себе взял. Мы слушали композиции, сыгранные на фортепиано, французскую лирику, испанскую, итальянские песенки. Она была богата интересами и насыщенна прелестными чертами тела и души, но я не мог до конца её понять. Впрочем, как и она меня, — но это нас не останавливало.
Была ночь, и я лежал в постели, я не мог заснуть, — меня одолевали думы. Я не мог забыть своё прошлое. Многие вещи меня вообще дразнили. Я ненавидел себя, что раньше был молчаливым, ненавидел себя и за то, что обделенный любовью, возможно отрицал любовь других, да даже и не хотел её принимать. Но если бы я таким не стал, возможно, я бы не познакомился с ней. Я никогда не хотел быть навязчивым, но теперь этого требует мое положение. Я хочу быть с ней, и как водиться, буду довольно активным в инициациях.
Вдруг моё размышление отвлекло гудение мобильника. Неизвестный мне номер прислал сообщение. Это была та самая девушка, которая встретила нас с Миленой у школы, которая обратилась ко мне, пригласила нас на вечеринку. Я никогда не выражал своё желание ни к чему, всегда старался абстрагироваться от людей, но почему-то меня решили тоже пригласить. Предположив, что в такой праздник все должны забыть свои обиды, забыть себя и стать частью одной большой семьи хотя бы на одну ночь, мне понравилось. Приняв эту незамысловатую идею, я отправился к Милене.
На подходе к её дому я молчал. Мне нечего было сказать себе, но многое хотелось сказать ей. Я был человеком, который много думает, и не всегда делает — я боялся принимать решение, боялся того, что сделав что-то, обратного пути не будет. Или будет? Можно же убежать, правильно? Но тогда люди подумают что я трус. А таковым я быть не хотел, естественно. Постучав в дверь, я ждал. Ждал, когда она откроет. Я опять сбежал в коридор своих мыслей. Поток этих мысль захватил моё сознание — мне было сложно остановить поток, я искал нужное решение, нужные слова.. Я стоял возле этой двери и ждал её.. Я был влюблен? Влюблен ли глупо? Возможно, я стал безумцем, возможно я стал тем, кем никогда не хотел. В моей голове никогда ещё такого бардака не было.
Дверь открылась.
Это было просто замечательно, казалось мне. Милена стояла, она выглядела потрясающе. Заколка на её пышных и длинных волосах, красивое мини-платье, чулки. Всё это показалось мне невозможным. Иллюзия? Я сплю? Быть может, пока я шел, меня ограбили и ударили? Вот так и бывает. Пока девушка красиво не оденется, пока не нанести макияж — до неё никому нет дела. Но ты только измени себя посредством косметики, одежды и прочего — так твоя личность сразу обретает смысл. Я не был таким, но она действительно была потрясающей. Как огромный цветок, который вот-вот раскрылся.
— Что, нечего сказать? — хихикала Милена.
Милена перебила меня, коснувшись своим пальцем моих губ.
— Я знаю, что я прекрасная. — А теперь пошли, а не то опоздаем.
И такова она была. Она вышла, закрыла дверь, пошла вперед, как гордая женщина, как женщина, которая знает как привлечь к себе внимание. Да, сегодняшняя ночь, — определенно её. Она завоюет сердца многих. Но эти сердца не будут в её плену, потому что уже чье-то сердце занято. И чье-то сердце, к счастью или сожалению, является моим. О да, такой она была. Прекрасной и чудовищной.
— Так ты идёшь? — прокричала она мне.
Ой, я слишком много думал. Посмотрев на часы, я понял, что мы действительно опоздаем, если я еще тут постою и подумаю о чем-то. И я побежал к ней. Поравнявшись с её скоростью, мы молча двигались вперед. Интересно, а о чем она думает?
Я боялся, что мои одноклассники меня пригласили не спроста. Боялся, что будут шуточки, будут подставы — это меня волновало сильнее всего. На подходе к огромному дому, я услышал достаточно громкую музыку. Я не любил такую музыку, как мои одноклассники — такая громкость могла заложить уши. Но Милена, напротив, похоже любила громкую музыку — она уже подтанцовывала и напевала знакомые ей слова. Да, эта девушка могла свести с ума. Кажется, она знала эту песню.
На миг я подумал, что они специально её включили. Но и она с ними была молчалива — всё время же уделяла мне.
На улице стояло человек десять. Они курили и пили из кружек алкоголь. Я это знал. Они его точно любили.
— О, Роберт! — Привет, чувак, обратились ко мне парни.
— Роберт, привет! — счастливо спеша ко мне кричала та самая. Она ухватилась за мою шею так, словно тянула вниз. Такое было ощущение.
— Эм, привет, — поздоровался я.
— А меня зовут Катарина, улыбнулась она.
— Рады знакомству, — вместе с Миленой ответили мы.
Войдя в дом, нам показалось, что это какое-то пристанище пьющих и курящих. Запах был таким ужасным, что мог свести с ума. Алкоголь был повсюду, на столе, на телевизоре, в руках у каждого и всех. Взрослых, конечно, видно не было. Об этом всегда можно позаботиться, главное отправить их куда нужно.