Начиная с конца 19 века психиатрия начала активно вторгаться в социальную жизнь общества - в философию, искусство, литературу и политику. Психиатры, получившие институализацию, вдруг почувствовали свою силу. Кроме того, их поддерживали, финансировали и направляли некие группы, которые формировали события в собственных интересах. В связи с этим, отдельные психиатры принялись писать "патографии", в которых они развенчивали "гениев", объясняя их особость наличием психического заболевания.
____________________________
В трагедии «Моцарт и Сальери» Пушкин заявил, что "гений и злодейство – две вещи несовместные". Может быть, во дни Пушкина так оно и было, но в наши дни (и это все знают совершенно точно) гений и злодейство очень даже "совместны". Более того, эти явления не могут друг без друга жить, потому что, как только возникает гений - тут же появляется и злодейство.
Начиная с конца 19 века психиатрия начала активно вторгаться в социальную жизнь общества - в философию, искусство, литературу и политику. Психиатры, получившие институализацию, вдруг почувствовали свою силу. Кроме того, их поддерживали, финансировали и направляли некие группы, которые формировали события в собственных интересах. В связи с этим, отдельные психиатры принялись писать "патографии", в которых они развенчивали "гениев", объясняя их особость наличием психического заболевания.
И в связи с этим, многие талантливые люди, на которых был повешен ярлык психически больных, пострадали в этой "сумасшедшей" кампании, напоминавшей средневековую "охоту на ведьм".
Следствия вышеназванного мероприятия были неисчислимы. Главное из них – формирование в психике людей устойчивого мема – «все гении – психи». Именно, благодаря "патографиям" большая часть общества уверовала в то, что гений и болезнь - явления тождественные и что гении – невыносимые люди, которых необходимо ставить на место.
Как же после всего этого можно заявлять, что "гений и злодейство - вещи несовместные"? Новая парадигма, назвавшая гения сумасшедшим, намертво увязала гений и зло (болезнь) в одну связку. И с момента провозглашения нового мема, общество получило омерзительно скользкую двойственность, которую можно раскрыть в трех предположениях.
1. Если гений является производным от болезни, то это означает, что зло - продуктивно и является положительным явлением.
2. Если обнаруживается, что гений - психически больной человек, то, вряд ли, можно считать его гением.
3. Гениальность - это результат болезни. Следовательно, ВСЕ ГЕНИИ СУМАСШЕДШИЕ. Это значит, что их надо взять под контроль и установить над ними опеку.
Следуя этой сумасшедшей "логике", человечество, тем самым, отказалось от какого бы то ни было развития цивилизации и утвердилась в однообразно скучной жизни среди недалеких и серых людей, ожидающих конца света. Последние 20 лет 20-го и начало 21-го века протекли под знаком псевдоразнообразия и торжествующей пошлости.
Единственные, кто не пострадали в этой бойне - были носители, так называемого, "нового" искусства. Бездарные, тусклые, психически искореженные, отравленные алкоголем и наркотиками, не способные создать никакой новой и оригинальной формы, запрограммированные на разрушительную деятельность, эти «смертники» решили устроить террористический акт - проехаться по культуре в "сумасшедшем" грузовике, намеренно или ненамеренно созданном для этой диверсии психиатрами.
"Если гений сумасшедший, - заявили они, - то тогда мы - точно гении. Потому что мы - сумасшедшие!"
Это был тот самый случай, когда ЗНАК гениальности оказался заполнен вирусным кодом. Попросту говоря - дерьмом! И произошло то, что можно считать признаком гибели, когда форма перестала соответствовать содержанию, когда слова утратили смысл, потому что они начали означать совсем не то, на что указывали.
Затягивающееся тучами небо означает знак грозы, вой волка означает знак опасности, томный взгляд означает обещание некоего блаженства. А что означает пляска на алтаре? публичное совокупление? грязная картинка, намалеванная наркоманом? В свете новой парадигмы все это означает -"гениальность"... Или обещание гениальности... Или особость-самобытность, свойственную гениям, олигофренам и даунам, между которыми поставлен знак равенства.
И вот уже на радио "Эхо Москвы", являющемся рупором новых веяний, два ведущих, как всегда, по-хамски перебивающих Михаила Веллера, начинают кричать о том, что "признание отсутствия личности у психически больных людей является оскорблением для этих людей, которых, собственно, следовало бы считать гениальными только потому, что своим поведением они демонстрируют особость и неспособность вписаться в социум.
Особое меньшинство сегодня основательно защищено законами. Это не больные люди, не инвалиды - вовсе нет. Защищены законами те, кто систематически занимаются разрушительной деятельностью: поют со сцен, не имея голоса, рисуют куриной лапой цветные кляксы, сочиняют "рыбные" песенки и пляшут голыми в алтарях...
Все они - носители "нового искусства", которые, стараясь подладиться под убийственную "новую парадигму", если и не являются медицинскими дураками, то всю жизнь имитируют психическую нестабильность, как это делал Сальвадор Дали. При этом, если у них что-то не получается, то они считают, что в этом виновато не отсутствие таланта, а недостаток их сумасшествия, который они восполняют алкоголем, наркотиками и разнузданной половой жизнью.
Позиционируя себя как "гениев-шизофреников", они создают агрессивные шизофреничные картинки (такие же, какие рисовали больные в клинике у Ламброзо) и, выдают свою литературную рвоту за "поток сознания". Проживая болезненную жизнь, безудержно расшатывая свою психику, многие из них, действительно заканчивают свои дни в психиатрических больницах.
Кампания литературно-психиатрической деятельности, развязанная психиатрами, не обошла и Россию. Вначале она коснулась только литературы. Это произошло потому, что в полицейской стране, какой была Россия на исходе 19 века, философия практически не развивалась, а свободомыслие считалось преступлением. Поскольку деваться образованной интеллигенции было некуда - она ринулась в литературу. Там, в литературе, где шла настоящая общественная жизнь, где билось сердце России, ее и «застукали» психиатры.
Литература в самодержавной России была единственной площадкой, где можно было хоть как-то проявиться мыслящему человеку. К слову сказать, другой площадкой была революция, к которой исподволь подталкивал российскую интеллигенцию полицейский режим.
После того, как Чаадаева объявили сумасшедшим, арестовали в собственном доме и устроили над ним опеку, психиатрия стала свободно проникать в святая святых - в литературную деятельность, оставляя там свои «автографы». Психиатры превратились в критиков, а их сочинения приобрели местами политическую окраску. Так, в начале 90-х годов 19 века профессор психиатрии из Харькова, П.И. Ковалевский издал одну из первых в стране патографий, в которой произвел диагностику болезней Ивана Грозного.
И случилось странное: вся мировая литература вдруг стала рассматриваться под углом психиатрии.
Российский психиатр М.О.Шайкевич писал:
«Как ни ценно то, что приобретено научными методами, как ни прекрасно будущее, которое сулят нам поклонники экспериментальной психологии, все-таки… душевная деятельность по самой своей природе такова, что без чувственного познавания через посредство образов многое останется недоступным для упомянутых научных методов. А потому интуиция, художественное творчество будут еще долго снабжать нас, психиатров, ценным материалом».
Исходя из этой точки зрения, диагноз "неврастения" в России, вызывавший у психиатров ассоциации с шекспировским Гамлетом, стал, благодаря их подаче, диагнозом всей русской интеллигенции, страдающей (как им казалось) слабоволием, депрессией и низкой витальностью. Психиатры объясняли наличие такой специфически «гамлетовской» слабости воли у интеллигенции, реакционным и репрессивным российским строем.
Оборотной стороной неврастеничного русского Гамлета был, в их понимании, другой литературный персонаж — Дон Кихот. Он проявился в психике интеллигентов во дни революционных событий 1905–1907 годов, когда российские психиатры вдруг начали обнаруживать среди своих пациентов «патологических альтруистов», похожих на героя Сервантеса.
Так, воображая своих пациентов в образах литературных героев, объясняя причины их болезней не поражением нервной системы, а «духом времени», врачи создавали психиатрию с явным социальным акцентом. Более того, психиатры позиционировали себя как главных экспертов в исследовании душевных глубин и в анализе литературных произведений и их авторов, ибо они произносили свои суждения не абы как, а от имени НАУКИ. http://debove.ru
Так, один из российских докторов с важностью засвидетельствовал «абсолютную правдивость и поразительную точность описаний патологии» у Достоевского и Тургенева.
Подобно ему, некий британский психиатр объявил, что…
у Шекспира были «обширные медицинские познания, которыми в наши дни обладает далеко не каждый — исключая, конечно, профессиональных врачей».
Без помощи профессионалов, - писал один из российских психиатров, широкая публика, никогда не сможет понять «душевнобольных» персонажей, например Гоголя. Понять же «героев Достоевского возможно ТОЛЬКО при помощи психиатра» — вторил ему другой.
Как это ни странно, но мнения психиатров полностью совпадали с мнениями критиков.
"Известно, что современники Гоголя — по крайней мере, наиболее радикально настроенные из них, - пишет Ирина Сироткина в книге "Классики и психиатры", - обвинили писателя в конце его жизни в социальном эскапизме. Первым предположение о душевной болезни Гоголя высказал Белинский, — думая таким образом объяснить его «предательство». Это мнение подхватили другие критики, а за ними — психиатры, поспешившие сформулировать диагноз".
"СЛУЧАЙ ГОГОЛЯ" особенно убедительно доказывает, насколько активно присутствовала психиатрия в культуре XIX века с его моральной доминантой. Критика «случая Достоевского», - писателя, страдающего эпилепсией, и, тем не менее, безоговорочно признанного мировой общественностью объективно гениальным, явился, по счастью, отрезвляющим моментом, который вынудил психиатров изменить убийственный диагноз и вместо «дегенерации» говорить о «прогенерации», то есть, об отклонении в другую, положительную, сторону.
В "СЛУЧАЕ ТОЛСТОГО" психиатры затруднились в постановке окончательного диагноза. Сначала было решено, что он страдал "неврозом", а затем нашли у него "аффективную эпилепсию». Впоследствии психиатры пересмотрели свои заключения и отказались от "ярлыков", которыми снабдили гения.
"СЛУЧАЙ ПУШКИНА" также пытались истолковать в медицинском ключе. Поколебавшись с назначением диагноза (все-таки грандиозная национальная фигура), медики вынесли свой вердикт. К юбилейным датам поэта, которые всегда широко отмечались в России, они официально признавали его "идеально здоровым". Но промежутках между "датами", продолжали копаться в его интимной жизни, выискивая все новые и новые доказательства его психической неполноценности. Такая низкосортная литература в изобилии появилась на российских прилавках в мрачные дни «перестройки», когда во всех явлениях стало принято искать зловещую болезнь. http://debove.ru
Создание психоанализа, конечно же, активизировало интерес к литературной сфере и, в частности, к вопросу о зависимости гениальности от наличия психического заболевания.
После революции, наряду с созданием психиатрических больниц, были созданы психиатрические диспансеры для гениев. Об этом мало кто сейчас знает. Тогда их строили в соответствии с амбициозным проектом превентивной (профилактической) психиатрии. Автор этого замысла изначально считая гениев больными и плохо приспособленными к жизни в обществе людьми, предлагал создавать для них спецучреждения "социальной защиты". Убежденный, что душевная болезнь служит проявлением и даже источником таланта, он предлагал не только изучать, но и выращивать гениев в диспансерах, создавая им определенные условия.
В 21 веке колымага науки, хотя шатко и валко, но как-то движется вперед и сегодня она больше уже не кормит аудиторию разговорами о гениях. О чем говорить, когда давно доказано, что сумасшедший - это и есть герой нового времени. Поэтому, когда востребованными оказались "особенные" люди, процесс производства дураков был поставлен на поток.
https://youtu.be/MxG7g1XSVuM
PS Сегодня с безумия сняты все запреты и ограничения. Равно как и с порока. Сумасшествие и безумие снова соединились в рамках деструкции системы, которая уже не способна себя сохранить и защитить.
В программе «Проект-подиум», которая демонстрируется на канале «Ю», то и дело приходится слышать, как «мастера» модельного бизнеса требуют от своих «воспитанников» всё «бОльшего безумия». Фраза «ты недостаточно безумен» - звучит сегодня, как приговор и дисквалификация. Получается, что, чем более «модель» имитирует болезнь, странность и неадекватность – тем больше она востребована. «Сделай что-то сумасшедшее!» - кричат «модели» и она изворачивается так, чтобы вместо человека явился «монстр».
В старые времена сумасшедших называли именно так – «монстрами», подчёркивая их принадлежность к нечеловеческому миру. «Монстров» боялись, потому что полагали, что они являются носителями «вируса» смерти, который мог погубить человеческий мир. Поэтому «монстра», первым делом, поражали в гражданских правах и он переставал быть юридическим лицом. Безумец признавался сумасшедшим не в силу своей болезни, отбросившей его на периферию жизни, а в силу той опасности, которую он представлял для общества, поскольку носил в себе ужасную «истину», способную уничтожить мир.