Моя рыбалка

                Услышишь, как растет трава,
                И тихо шепчется листва,
                И как всю ночь скрипит деркач…
                Сиди, рыбачь!
                В. Гравит

Предисловие.

О рыбалке написано множество книг, статей в журналах и на сайтах, снято видеофильмов, но тема эта неисчерпаема, потому, что не бывает ни одной рыбалки, в точности повторяющей состоявшуюся ранее, как нельзя войти в одну и ту же воду реки. В большинстве из них подробно расписывается, как надо ловить рыбу: на какую снасть, приманку, в какое время года и погоду, на каких водоемах, причем авторы, не являясь универсальными специалистами по ловле всех видов рыб, поскольку это в принципе не возможно, стараются для полноты картины написать о всех рыбах, зачастую даже не попробовав ловить некоторые из них, а используя информацию из общедоступных источников и изданий. За редким исключением, крайне мало описывается впечатлений, эмоций, сопровождающих случаи из рыболовной практики, а ведь именно она, как известно, критерий истины, в том числе и в рыбалке.

Я рыбачу уже более полувека, летом и зимой и если сложить вместе время, проведенное мною на водоемах, дни превратятся в годы, насыщенные событиями и впечатлениями, которые зафиксированы в памяти, рыбацких дневниках, которые веду с начала девяностых годов, а позднее и в сообщениях на форумах рыболовных сайтов, что позволяет, при желании, вернуться к ним и пережить их заново. Недавно возникла мысль, что, может быть, пережитое мною интересно не только мне и стоит попробовать обработать эти дневниковые записи и отдельные сообщения, «причесать» их, сделать доступными для других любителей рыбалки и Природы в целом.

Ведь, рыбалка - параллельный мир. Все мы по жизни где - то работаем, подчиняемся каким-то правилам и условностям, зарабатываем авторитет, деньги на жизнь и это здорово достает, наверное, каждого. Рыбалка - совершенно другая жизнь, с другими критериями оценки людей, где не имеет, совершенно, никакого значения кто ты в миру, а оценят тебя по твоему отношению к Природе, той же рыбе, коллегам по увлечению. В этой жизни мальчишка, умеющий ловить рыбу, авторитетней зрелого мужчины, который рыбак посредственный, несмотря на множество фирменных прибамбасов у последнего. Лично для меня рыбалка - отдушина, уход от действительности в параллельный мир, где можно забыть, хотя бы на время, мирскую суету, как для некоторых религия или алкоголь. Без этого – никак.

В рыболовных изданиях обычно рыбы стоят во главе угла. Я же хочу сделать акцент на водоемах Беларуси, где мне довелось рыбачить и уже вторично на рыбах, которые там ловились. В этом опусе не будет ни слова о том, как надо ловить рыбу, а только рассказ, где и как я ее ловил. Возможно, мои впечатления и опыт будут кому-то интересны.


Я помню, как все начиналось.

По гороскопу я рыба. Видимо, это многое объясняет в моей судьбе, тягу к воде рек и озер и интерес к моим зодиакальным родственникам – рыбам. Отец мой, будучи ихтиологом, не был заядлым рыболовом и поэтому редкие рыбалки с ним хорошо сохранила моя память.

Одно из первых впечатлений: я четырехлетний сижу на берегу небольшого пруда и напряженно слежу за поплавком заброшенной в него удочки. Отец отошел перекинуться парой слов с рыболовом, стегающим водоем спиннингом. Выматывал блесну он, почему-то, не отключая трещотки тормоза инерционной катушки: этот звук запомнился мне навсегда. И тут поплавок затанцевал и плавно пошел в сторону. У меня ёкнуло сердце и я громко стал звать отца, не решаясь самостоятельно вытянуть рыбу, что сделал прибежавший отец. Это оказался небольшой золотой карасик. Впервые я тогда наблюдал весь процесс ужения, от насаживания червя на крючок до поимки рыбы и этот процесс мне очень понравился.

Помню, как в том же возрасте я был расстроен, когда проспал рыбалку с лодки на Нарочи, на которую собирался с вечера, но рано утром отец с сестрой не смогли меня растолкать и пожалев будить, поплыли без меня. В расстроенных чувствах я ждал их возвращения на причале и даже сейчас помню их улов: множество окуньков-матросиков и один солидный горбач.

В дошкольном возрасте я с бабушкой проводил лето на даче, которую она снимала у местных жителей деревни Удранка на одноименной речке. Тогда она еще не была подпружена, не построили еще Вилейско-Минскую водную систему и представляла собой обычную форелевую речку, с изумительно прозрачной холодной водой, быстрым течением, отмелями, чередующимися с тенистыми омутками на поворотах, изумрудным аиром и непоседами-стрекозами над струями перекатов. Одним из любимых наших с хозяйскими детьми занятий было ловить бычков-подкаменщиков (головней) и гольцов (слижей), бродя по колено в ледяной воде речки, вооружившись столовой вилкой, которой мы, аккуратно приподняв камень на дне, кололи прятавшихся под ним рыбешек. На этой же речке я впервые увидел, как ловят форель (стронгу) большим сачком, в который ее боталом выгоняли из под корней деревьев, уходящих в воду. Попадались солидные килограммовые экземпляры. Видел я, там же, как ставят ночные донки на налима и что на них ловится. Недавно побывал в тех местах – все изменилось до неузнаваемости, но домик, где мы жили сохранился.

Яркое, незабываемое впечатление осталось у меня от многодневной стоянки на Голубых озерах, где наша семья неделю жила в палатке на берегу протоки между Глублей и Глубелькой. Для непосвященных поясню: Голубые озера – одно из красивейших мест в Беларуси – группа озер ледникового происхождения, расположенных в Мядельском районе в труднодоступной холмистой местности, рельефом напоминающей Карелию, в которую ранее не было подъезда автотранспорта, а из деревни Ольшево шла только пешая тропа, в том числе и по деревянным кладочкам через протоки панских прудов.  Вода в Глубельке настолько чиста, что на много метров в глубину просматриваются стволы упавших в воду вековых деревьев, между которыми степенно плавают окуни и другие рыбы. Тогда эта территория не являлась еще заповедником и активно посещалась туристами с палатками. В первый же день, спустившись к воде протоки, я обнаружил нерестящуюся в прибрежной траве уклею, причем крупную, почти как селедка. Кошачьим движением я схватил зазевавшуюся рыбку и побежал к палатке показать родным свой улов. Со мной спустился к протоке отец и увидев тысячи кишащих в траве уклеек, придумал, как обеспечить свежей рыбой семью на весь период нашего отдыха. Найдя старую плетеную корзину и слегка подремонтировав ее, он становился с нею в воде, перегораживая русло протоки в узком месте, а я, зайдя чуть выше, гнал стайку уклеи в корзину, бредя по воде. Тогда мы ловили рыбу на обед под заказ.

- Сколько штук поймать? – спрашивал отец маму.

- Десятка три хватит, - отвечала она и мы брались за работу.

Впервые у меня появилась своя удочка и я стал ловить самостоятельно на Нарочи, в раннем школьном возрасте: на мостках возле турбазы пескарей и окуней или с берега возле камышей красноперку и густеру, забредя в воду насколько позволяли детские резиновые сапоги. Тогда же я научился солить свой улов и вялить, а высушив с удовольствием поедать. Помню, как выглядел мой первый поплавок – дешевенькое красно-белое пластмассовое сердечко. С друзьями-одногодками – Гунькой и Андреем мы выстраивались в ряд и устраивали соревнования: кто больше поймает. Лучшего времяпровождения в те времена я и представить себе не мог. Вот тогда это и случилось – заболел рыбалкой с младых ногтей. Такое случается со многими, кто хоть однажды взял в руки удочку, но далеко не со всеми. Мне повезло – нашел себе занятие по душе – отдушину на всю жизнь.

Повезло и в том, что отец – доцент Белгосуниверситета – ихтиолог, с ранних моих лет очень много мне рассказывал о рыбах, их биологии, повадках, местах обитания. По своим научно-производственным делам он часто посещал рыбхозы и рыбзаводы, а я любил сопровождать его в этих поездках, что сыграло для моего познания мира рыб огромную роль. Во время этих визитов отец отбирал материал для научных исследований: экземпляры разных видов рыб, одновременно в деталях рассказывая и показывая наглядно особенности их анатомического строения, характерные отличия одного вида от другого. Кроме того, молодь белорусских рыб: карасей, карпов, плотвы и других мы брали с собой домой и держали в аквариуме, что было не менее интересно, чем содержать меченосцев или цихлид. Особенности питания и пищевые предпочтения каждого вида я познал уже тогда, давая своим питомцам разный корм. Помогла мне в познании рыб и обширная отцовская библиотека ихтиологической направленности, сохранившаяся и сейчас: справочников, определителей и, конечно же, книг о рыбалке разных авторов и, в первую очередь, Л.П. Сабанеева. Не зря уже в раннем школьном возрасте я среди сверстников слыл знатоком рыб.

В силу ряда причин, основной из которых являлась та, что отец руководил полевой практикой студентов-биологов на Нарочанской биостанции, я все лето проводил с ним на Нарочи. Уже тогда я был склонен к созерцанию и помимо игр со сверстниками много времени проводил, гуляя по берегу озера в одиночестве, примечая происходящее на воде и в Природе. Мне очень нравилось наблюдать, как собираются туристы в водный поход - грузят ял и фофаны разнообразным скарбом: палатками, спальниками, спасательными жилетами, котелками, продуктами и так далее. Процесс сборов был длительный – несколько часов и я сидел и наблюдал за ним все это время до момента отплытия, мечтая, как я вырасту и тоже пойду в такой поход. К слову, эта моя мечта сбылась через двадцать лет. За долгие отлучки неизвестно куда мне здорово влетало от отца. Тяга к путешествиям по воде зародилась уже тогда и для меня и сейчас нет лучшего способа релаксации, чем сплав по речке на лодке или водный поход по озерам.

Желание иметь свою лодку у меня было всегда, сколько себя помню. Оно превратилось в мечту после того, как я увидел мальчишку на пару лет старше меня, рыбачившего с резиновой надувашки недалеко от берега. Он был внуком известного профессора, который мог себе позволить подарить внуку такую лодку. Я же тогда мог о ней только мечтать. Еще более укрепилась эта мечта, когда я увидел байдарку с парусом, скользящую по волнам озера. Она не раз снилась мне в детских снах. Надо сказать, что деревянные лодки биостанции были мне относительно доступны. Я мог их брать часто, но для этого надо было идти за ключом и веслами к Орловскому - сотруднику биостанции, отвлекать его от дел, а для пацана это было проблематично – хотелось свою.

Я решил построить плот, с которого можно было бы рыбачить возле берега, да и просто кататься по воде и нырять. Найдя по берегам обрезки бревен и досок, стащив их в одно место, вооружившись молотком и пилой, мы с друзьями сколотили его за один день. Плот получился тяжелый, поскольку мы сколотили его в том числе и из напитавших воду бревен, почти не обладающих плавучестью, но нас, младших школьников с петушиным весом он выдерживал. Пользовались мы им все лето каждый день, а на ночь прятали в прибрежной растительности, чтобы не угнали.

Спустя год у нас была «Калоша Дьявола» - старый черный рыбацкий челн, которыми пользовались нарочанские рыбаки еще «за тым часам», неизвестно как оказавшийся прибитым волной к берегу напротив самописца метеостанции, без весел и цепи для замка. Я немедленно оприходовал бесхозное имущество, примкнув его цепью к столбику на берегу. С помощью друзей законопатил щели и залил их смолой. На следующий день я сделал весла из отрезков древесины и фанеры. Уключины сделал в виде скоб, надевавшихся на штыри, торчащие в бортах челна. По сравнению с плотом, который за зиму, видимо, кто-то из местных использовал на дрова, это было уже настоящее плавсредство, на котором мы втроем курсировали вдоль побережья от Купы до Степенёва: двое гребли (тяжелая была для пострелят), а один на корме рулил, потом менялись. На ней мы плавали по протокам обширного камышового массива напротив Степенева, представляя себя в разных ролях и, конечно же, рыбачили, познавая места обитания разных видов рыб озера Нарочь. Это была наша собственность, которую ни у кого не надо было просить и мы ею очень дорожили. Однажды «Калошу» у нас угнали… В расстроенных чувствах мы прочесали все побережье и нашли ее возле автостанции: кто-то прокатился на ней и бросил. Радости нашей не было предела. Очень жаль было бросать эту лодку, когда мы уезжали в Минск в конце лета. Мы ее вытянули на берег, насколько смогли, чтобы сохранить, но следующим летом ее на берегу уже не оказалось…

После нее отец мне устраивал лодку на весь летний сезон: большой деревянный четырехместный фофан с хорошей мореходностью, ключи от которого и комплект весел были уже только у меня и я мог пользоваться ею в любое время. Помню их названия, написанные на бортах: один год был «Гесь», другой – «Феня».

Вот так всё и началось, а дальше уже пошла сознательная рыбацкая жизнь, о которой в следующих главах.



Глава 1. Нарочь - озеро моего детства.



 Из изложенного в предыдущей главе можно понять почему я начинаю свой рассказ о водоемах с Нарочи, потому что для меня это не просто озеро, пусть даже самое большое и красивое. Для меня это эпоха, период становления рыбаком и человеком в целом и не будь его в моей жизни, уверен, я был бы совершенно другим.

Что же представляла собой Нарочь в шестидесятые годы прошлого века? Людей, впервые вышедших на берег озера, оно поражало своими необъятными просторами, красотой окрестностей, кристальной чистотой воды. Не даром в одной из белорусских пьес, где описывается рай, есть такие слова: «Пейзажи там, как на Нарочи». В ясную погоду с северного берега можно было увидеть противоположный, а когда влажность была высокой водная гладь сливалась с горизонтом и озеро казалось беспредельным, становилось похожим на море. В штормовую погоду на озере поднималась волна с белыми барашками, сравнимая с морской и опасная для лодок с плохой мореходностью. На конце полуострова Коса красовалась могучая одиноко стоящая сосна, видимая практически с любой точки Нарочанского побережья, а на холме полуострова стояла высокая деревянная вышка – геодезический знак, на которую мы лазили с дрожью в ногах, поскольку часть ступеней деревянной лестницы отсутствовало, а оставшиеся шатались, грозя отвалиться. С нее можно было обозревать, как само озеро, так и сосновые боры, окружающие его, изобилующие грибами и черникой, наполняющие воздух целебными фитонцидами.

Наиболее обжитым был северный плес: на побережье располагались деревни Черевки, Купа, Урлики, Степенёво, Наносы; чуть дальше от воды – Сырмеж, Кобыльники и другие. Из рекреационных объектов тогда существовали только санаторий «Нарочь», одноименные Дом отдыха и турбаза, спортлагерь Белгосуниверситета и ряд объектов на Большом плесе. Мониторинг за состоянием озера и окружающей его Природы осуществляли био- и метеостанция, а так же лесничество.

Работал рыбзавод, выпускавший из местного сырья, которое добывали, регулярно выходящие на лов на больших черных челнах рыболовецкие бригады, вкуснейшую продукцию: угря копченого, угря в желе, частик, плотву и окуня холодного копчения и другие деликатесы. По озеру ходило два теплохода «Сильный» и «Смелый», совершая обзорные экскурсии с заходом и высадкой на остров Выспа. Еще раньше по озеру ходил другой теплоход «Нарочь», который в одну из суровых зим озеро раздавило льдом и он долго ржавел возле берега рядом с турбазой.

Несмотря на то, что автодорога до Нарочи из Минска была очень узкая и плохая, кое-где еще мощеная булыжником, по ней регулярно ходил старинный «Икарус» с двигателем в специальном заднем аппендиксе. Полз он из Минска четыре с половиной часа, зато самолет долетал сюда за сорок пять минут и садился на травяное поле возле Купы, сейчас застроенное новым микрорайоном. Помню свой первый полет на АН -2. Самолетик после взлета в Минске сильно ревел мотором и вибрировал, пока мы не долетели до озера. Над ним, готовясь к посадке, пилот сбросил газ и в наступившей, очень контрастной, тишине самолет стал резко снижаться, планируя и создавая особую легкость в теле, что было похоже на падение и здорово взволновало пассажиров. А еще раньше на Нарочи была узкоколейка с паровозиком и вагонами, от которой осталась только еле различимая насыпь.

Как видите, цивилизация не обошла стороной эти райские места в те времена и очень жаль, что сейчас много хорошего из того, что раньше было создано, безвозвратно утеряно. Я нередко бываю на Нарочи по долгу службы, наблюдаю происходящие изменения и не узнаю многие, до боли знакомые с детства места, что не вызывает у меня положительных эмоций, а только тоску по ушедшим навсегда прекрасным временам. Однако, мы о рыбалке и посему, постараюсь придерживаться темы, отступая от нее только в случаях острой необходимости.


Что же такое Нарочь, как водоем? Это крупнейшее в Беларуси озеро ледникового происхождения, площадью около восьмидесяти квадратных километров, достаточно глубокое и с очень чистой водой. Конкретнее: длина озера почти тринадцать километров, глубина до двадцати пяти метров, прозрачность до семи метров. Полуостров Коса в районе деревни Наносы делит озеро на два плеса – северный - Малый и южный – Большой. Сразу оговорюсь, что мною хорошо изучен Малый плёс, поскольку рыбачил я, в основном, на нем, хотя неоднократно случалось ловить и на Большом. Прибрежный подводный рельеф от Черевков до Наносов я знал досконально: глубины, донную растительность, гряды и впадины на дне и где какая рыба обитает. Биостанция – моя база, находилась на северо-западном берегу в районе деревни Урлики и все интересные точки Малого плеса были в часовой доступности от нее на веслах.


Какую же рыбу мне приходилось ловить на Нарочи?

Начну со своей любимой – щуки.

Если на других водоемах я ловлю ее спиннингом в заброс, то на Нарочи более эффективна ловля ее троллингом, по старому – на дорожку. Дорожил я только на веслах, с мотором не приходилось. В те далекие времена бензомоторы на Нарочи уже были запрещены, а об электро еще никто и не слышал. Ловил я, как правило, один и вопрос, как одному в лодке и грести и дорожить, решался так: сев на среднюю банку на весла, я разувался и, разогнав лодку, постепенно отпускал и придерживал катушку пальцами босой ноги, давая блесне разматывать лесу, а затем, размотав на необходимое расстояние, ставил на тормоз. О поклевке или зацепе извещал треск трещотки «Невской» катушки, после чего следовала подсечка.

Признанным мастером ловли щуки, можно сказать, чемпионом был Чесь – местный мужик из Урликов, который на черном смоленом челне уплывал на рассвете в даль, а к часам восьми утра уже возвращался с парой – тройкой увесистых озерных красавиц. Ловил он тоже на дорожку, на крупную латунную или медную блесну, как мне удалось подсмотреть, но вот где конкретно он гонял свой челн мне разведать так и не удалось.

Я ловил тоже на желтые или медные колебалки, белые работали хуже. Думаю, не стоит напоминать, что о воблерах и резине в те времена не было и понятия. Особенно хорошо ловилась щука у меня на изогнутую винтом, старинную медную блесну. Гоняя ее параллельно с друзьями, у меня поклевок случалось значительно больше. Украли у меня ее, когда поленился забрать на зиму в Минск ящичек с блеснами и оставил его в съемной комнате до следующего лета. Интересно, что дрянные блесны оставили, а лучшие забрали. Такой раритетной блесны я больше не встречал за всю свою жизнь. Дорожил я по всему плёсу, но поклевок случалось больше напротив деревни Степенёво, хотя, и на полпути до Косы на грядах тоже неплохо клевало. Очень крупных щук на Нарочи мне ловить не доводилось, максимум до трех килограммов. Долгое время, дорожа, я допускал одну грубую ошибку, пока на нее мне не указал профессор А.С. Шуканов – декан биофака БГУ, с которым мы оказались в одной лодке. Он был опытнейшим спиннингистом и его мастер-класс был для меня-подростка откровением.

Сев с ним в лодку: я – на весла, он – на корму и распустив снасти, я погнал лодку как обычно, довольно быстро. Спустя минут десять Адам Семенович меня спросил:

- Ты что, всегда так быстро ходишь на веслах, когда дорожишь?

- В основном, да. С такой скоростью, - ответил я.

- Не гони. Надо медленнее.

- Так будет же цепляться за дно, за траву.

- Зато, поклевки будут. А так, не будет ни зацепов, ни поклевок.

Я стал грести вполовину медленнее, а он говорит:

- Надо еще медленнее.

Я еще больше стишил ход и тут на обе наши блесны, почти одновременно повесились щуки. Я был удивлен и подумал, что это случайность, совпадение, но оказалось, что это не так. В тот день, еле передвигаясь по озеру и ловя накоротке – не выпуская дорожку далеко за корму, мы надергали щук не менее десятка и старик Шуканов, поскольку живем мы с ним в Минске в одном доме, в последствии при встрече не раз задавал мне один и тот же вопрос:

- А помнишь, Саша, как мы с тобой за Степенёвом щук ловили?

- Помню. Такое не забывается, - отвечал ему я.

После той рыбалки я перестал отпускать блесну далеко за корму, вел ее медленно, почти касаясь дна, и результативность лова у меня резко повысилась. Интересно, что при такой проводке заработали забракованные мною ранее блесны, которые я считал никудышными.


Теперь об окуне – вездесущем обитателе нарочанских вод, которого можно встретить и на мели возле берега и на пятнадцатиметровой глубине. В начале, будучи младшим школьником, я ловил его на поплавочную удочку, причем, нередко вприглядку. Уникальная прозрачность воды в Нарочи позволяла, передвигаясь на лодке, просматривать дно озера и, даже, визуально обнаруживать рыбу, в частности, окуня. Очень часто в жаркие дни окунь «зависал» с дифферентом на нос над песчаными полянами среди покрытого харой дна. Аккуратно заякорившись на краю такой «лысины», можно было даже не распугать окуней и, подбросив червяка «под нос» рыбе, спровоцировать ее на поклевку. Бывали дни, когда окуня охватывал жор и количество выловленных за рыбалку экземпляров подбиралось к сотне, а бывало «тычешь» ему в морду червяком, а он нос воротит и ни в какую не берет. Все это было прекрасно видно с лодки при штилевой погоде.

При ловле на удочку редко попадались горбачи. Окунь покрупнее клевал на грядах – подъемах дна до трех метров от поверхности среди больших глубин по пути от турбазы до Косы. На них были купины рдестов, поднимающихся со дна до самой поверхности и, подбрасывая червя вплотную к рдестам недолго приходилось ждать поклевки окуня или плотвы.

Однажды, ввиду того, что лодки на биостанции были нарасхват, желающих порыбачить множество, а за мной была закреплена одна из них постоянно, в одной лодке со мной-подростком оказался знаменитый белорусский хирург, заслуженный врач - Виктор Михайлович Прохоров. Встретились мы на причале рано утром и он, окинув взглядом мои снасти – поплавочные удочки, предложил:

- Давай я сегодня покажу тебе, как ловлю окуней.

- А где? – спросил я, поскольку был не готов к такому предложению.

- Поплывем к Косе, на глубину.

Особой радости это предложение у меня не вызвало, но пришлось согласиться в угоду отцу. Это он сосватал Прохорова ко мне в лодку. Виктор Михайлович показал мне направление куда грести, а сам достал из своей сумки короткие зимние удочки-блеснилки и спросил меня:

- Ловил когда-нибудь такими?

- Нет.

- Ну вот и попробуешь.

Не доплывая менее километра до Косы, он опустил якорь, дал мне одну из удочек с небольшой зимней латунной блесенкой и показал, как дергать.  И дело пошло. С глубины двенадцати метров мы стали доставать темных, с яркой раскраской тела окуней, существенно отличающихся от мелководных, в первую очередь, размерами и формой тела. На крючок мы подсаживали обычных земляных червей, что здорово улучшало клев, по сравнению с игрой пустой блесной. Довольно интенсивная рыбалка периодически сопровождалась возгласами заведующего кафедрой хирургии:

- Лапату спустiу! - эмоционально восклицал он, почему-то, по-белорусски, когда не удавалось поднять в лодку крупный экземпляр и он сходил с крючка близко от поверхности.

При таком клеве черви вскоре кончились, а завершать рыбалку не хотелось. На песчаной Косе найти червей было очень сложно, да и плыть до нее еще надо было не мало.

- Давай попросим червей у вон того рыбака, - сказал Прохоров, указывая на черный рыбацкий челн местного жителя неподалеку от нас.

Подплыв к нему, Виктор Михайлович уважительно поздоровался и попросил выручить десятком червяков.

- Не дам, - последовал ответ. – Я за ними в Купу плаваю.

- Выручи пожалуйста. Я врач-хирург, может и тебя когда-нибудь выручу, - повторил попытку Прохоров.

- Не дам, сказал и не проси! – зло ответил мужик и отвернулся.

Не помог и авторитет знаменитого хирурга в этой ситуации. Не солоно хлебавши, мы отплыли от челна. Подергав пустыми блеснами, мы убедились, что без червей много не поймаешь и погребли обратно к нашему берегу. Вместе с неплохим уловом я в этот день приобрел новый для себя опыт блеснения окуней летом на зимнюю удочку и, в последствии купив такие же, ловил ими очень часто, тоже периодически цитируя Прохоровское: «Лапату спустiу!»

В поисках клевых точек я забирался и за Косу, на Большой плес и ловил там на четырнадцатиметровых глубинах, но особой разницы в клеве на местах до полуострова и за ним я не почувствовал.

Через десяток лет Виктор Михайлович преподавал у меня хирургию и уже я ему однажды напомнил, как мы ловили окуней на Косе, его «лапату спустiу!» и как мужик пожалел нам десяток червяков.

- Да. Конечно помню, - сказал хирург. – Хорошее было время.

Через два года после этого разговора его не стало…


В Нарочи живет вселенец – угорь и мне полвека назад приходилось часто его ловить. Уже в те времена он считался очень ценной рыбой. Для примера: в магазине рыбзавода килограмм угря стоил три рубля двадцать копеек, а килограмм окуня – семьдесят копеек, плотвы – тридцать копеек. На удочку он клевал редко и я приспособился ловить его переметом – толстой лесой с привязанными к ней через каждый метр поводками с крючками. По концам лесы были привязаны два отрезка железной арматуры со стройки тургостиницы, а от них к поверхности шла леса, к которой крепился поплавок. В качестве поплавка я обычно привязывал обломок соснового сука, чтобы не привлекать лишнего внимания – мало ли какой мусор плавает по воде. На крючки, которых у меня было десять, я наживлял дождевых червей пучком или снулого малька – пескарика или ершика. Снасть, по современным представлениям, конечно же, браконьерская, но уж очень хотелось мне жареного угря в детстве. Выставлял я ее в сумерках, а снимал на рассвете. Обычно попадался один угорь, очень редко два, весом семьсот – восемьсот граммов. В прилове часто были окуни, очень редко другая рыба.

Отец моего друга, заядлый подводник, приспособился охотиться на угря с острогой ночью с фонариком. Набивал он их за ночь с пол десятка. Рассказывал, что ночью угри любят висеть на рдестах, обвившись вокруг них, как змеи и почти не боятся света фонарика. Напомню, что все описываемое было полвека назад.

Ловили мы угря и сетью, которую отец, собирая материал для научных целей, периодически выставлял на ночь недалеко от биостанции. Уже тогда летом на Нарочи было многолюдно: люди задерживались на пляже до самой темноты, а многие любители ночных купаний плескались в воде и в темноте. Опасаясь за сохранность казенного имущества – сети, отец обычно организовывал ее охрану: полночи он дежурит в лодке возле сети, полночи я.

Однажды, среди ночи, когда я подремывал дежуря в лодке, по дну её раздался отчетливый и сильный стук. Дрему с меня, как рукой сняло. Можете представить моё удивление, граничащее с испугом. Сколько я не вглядывался в темную ночную воду, ничего не разглядел. На рассвете, достав сеть, мы обнаружили в нескольких местах слизь на ячейках – это угрям, попавшим в сеть, удалось вырваться. Видимо, один из угрей сильно дергал сеть, стараясь выбраться из нее и она верхней веревкой с поплавками барабанила по дну стоящей прямо над ней лодки. Другого объяснения этому ночному переполоху я не нашел, а в водяного я не верил. Бывало, что угри не успевали вырваться и становились нашей добычей – образцами научного лова, которые после соответствующих обмеров, вскрытия и изъятия ряда органов для исследования шли на сковородку.

К сожалению, в последние годы зарыбление угрем озера не проводилось и поголовье его резко сократилось, что еще больше увеличило стоимость этой рыбы.


Уклея. Кто не бывал на Нарочи, считает, что эта рыбешка не достойна внимания настоящего рыболова. На других водоемах это, в некоторой степени, верно, но не на Нарочи. В начале июня уклея сбивается в огромные многотысячные стаи и скапливается в определенных местах, нерестясь и усиленно питаясь при этом. Заякорившись у такого «котла», я налавливал за одну рыбалку пару сотен довольно крупных рыбок, набивая ими полный садок. Клевала она на любую приманку на каждом забросе, причем, редко насадка успевала дойти до дна. Одно из излюбленных мест нереста уклеи было напротив самописца уровня воды в озере – башенки на берегу возле метеостанции, причем формирование «котла» в этом месте повторялось ежегодно, с завидной регулярностью и мы заранее готовились к ее ловле. Изумительно вкусна копченая уклея, приготовленная в медицинском стерилизаторе на малом дымке, когда она не черная от копоти, а только чуть пожелтела. Великолепна она вяленая, сравниться может, пожалуй, только жирный речной елец.


Очень любил я июньскую ловлю красноперки и густеры. Интенсивный и безотказный клев этих рыб в начале лета позволял насладиться процессом изголодавшейся по рыбалке душе школьника, прибывшего на озеро на каникулы. Эти рыбы не требовали изобретательности в подборе насадок и прекрасно клевали на червя, которого надо было брать на рыбалку с запасом. Обычно я ставил лодку на якорь недалеко от камышей между причалом турбазы и Степенёвом и за дня три такой рыбалки завешивал всю веранду гирляндами соленой рыбы, после чего ловля на неделю прекращалась, пока не освобождалось место для гирлянд новых уловов. Со временем, ближе к середине лета, клев этих рыб затухал, они забирались в глубь трости и ловились уже не весь день, а только по утрам и вечерам.


Интересно, что плотва при ловле этих рыб попадалась редко и вообще, возле берега ее было мало. Ловилась она лучше всего возле купин рдестов на подводных возвышенностях. Вот там ее можно было поймать много вперемежку с окунем. Помню свои тщетные попытки изловить крупную, под полкило, плотву, которая постоянно обитала под треугольным «плотом» - плавучим метеопостом, заякоренным в трехстах метрах от берега. Забравшись на него, можно было наблюдать в щели между досками, снующих под ним крупных рыбин. Множество раз пробовал подать им приманку «под нос», опустив крючок в щели плота, но любая насадка игнорировалась. Уже позже, почитав рыболовную литературу, я пришел к выводу, что та плотва питалась исключительно зеленью, которая обильно покрывала бревна и доски, из которых был сделан плот и ее мои черви, шитики и перловка в это время не интересовали.


Долгое время я считал, что целенаправленно ловить карася в озере Нарочь бессмысленно, но однажды я задержался в камышах, полавливая красноперку, до вечера. Солнце уже село, стало смеркаться и в это время я заметил, что на чистую воду прогалины среди тростника из его гущи стали медленно и осторожно выдвигаться какие-то тени. Я аккуратно, не делая лишних движений, чтобы не спугнуть, забросил туда оснастку, но рыбы при падении поплавка на воду немедленно юркнули в трость. Я замер в ожидании и через несколько минут тени опять вышли на прогалину и тут поплавок ожил и медленно пошел в сторону. Сделав подсечку я вывел и поднял в лодку красивого трехсотграммового карася. Удивленный, я вновь забросил червя в то же место и вновь все повторилось: вышли тени на прогалину, последовала поклевка, карась – в лодке, тени – в тростнике. Таким образом, до темноты, пока виден был поплавок, я поймал полтора десятка отличных увесистых карасей и, когда принес их уже ночью домой, удивил даже отца-ихтиолога, который считал, что карася в Нарочи крайне мало.

 На следующий день я поплыл на то же место на вечерний клев специально ловить карася. Подкинув в качестве прикорма рубленных червей на прогалину, я дождался выхода карасей из тростников и вновь наполнил ими садок. Мои друзья, увидев улов, не поверили, что я поймал карасей в Нарочи и посчитали, что я их привез с какого-то своего секретного пруда.


Так, что карася в Нарочи я ловил, чего не скажу о леще. За все годы рыбалки там я не поймал ни одного леща, ни большого, ни маленького и, полагаю, что его там нет или очень мало, хотя во многих источниках указано, что он там водится. Леща много в других озерах Нарочанской группы: Мястро,  Баторино и так далее. Я наблюдал, как он там «плавился», как дельфины: сотни крупных особей одновременно высовывали из воды свои мощные бронзовые спины, создавая в лучах заходящего солнца феерическое зрелище, забыть которое невозможно.


О лине. На удочку в Нарочи я не поймал ни одного, но добывал его много. Дело в том, что когда я был в младших классах, мне на день рождения подарили комплект для подводного плавания: маску, трубку, ласты и я подсел на это дело, как на наркотик. Свою роль в этом сыграла «Подводная газета» Николая Сладкова и другие его рассказы. К следующему сезону я уже вооружился: сделал себе «пику» - однозубую острогу с резиновой петлей, которую надевал на руку и ею можно было гарпунить рыбу при подводной охоте. В начале я «бил» в основном щук и окуней, которые не боялись блестящего отполированного острия пики и часто даже атаковали его, принимая за малька, но потом, в июле я встретил под водой нерестящихся линей: огромную самку и двух самцов поменьше, «увивающихся» за ней так плотно, что при хорошем выстреле можно было загарпунить всех троих.

После этого, с другом Ваней, страхуя друг друга, мы стали целенаправленно охотиться за линями в дали от берега, выбирая специально места их обитания и случалось добывать несколько штук за один заплыв. Часто лини были и в отцовских сетях, то есть линя в Нарочи много, но я не встречал ни одного человека, поймавшего его там на удочку.


Не могу не упомянуть еще один способ ловли из раннего детства. В жаркие дни мы босиком бродили по мелководью поросшему донным мхом – харой и почувствовав под стопой что-то живое, засовывали в мох руку и доставали прижатого ногой пескаря. Засунув его в плавки, продолжали бродить дальше и таким способом налавливали не мало этих рыбешек. Однажды я наступил на угря, но удержать его рукой не удалось – выскользнул. Не зря говорят: «верткий, как угорь».


В этой, довольно объемной главе, мною описаны, в основном, детские впечатления. С возрастом произошла смена приоритетов и, если раньше, находясь на берегу, я смотрел на озеро, то к концу школы уже смотрел на девушек на берегу этого озера, но с рыбалкой надолго не расставался никогда, продолжая ею заниматься и в студенчестве и став семейным человеком, но об этом в других главах.



Глава 2. Западная Березина.




Судьба сложилась так, что часть Налибокской Пущи, через которую протекает Западная Березина, стала для меня – коренного минчанина, если не «малой родиной», то чем-то очень близким к этому понятию. С 1982 года я тесно связан с этими местами и, в силу своих увлечений, исходил вдоль и поперек все окрестности, особенно, прилегающие к жемчужине этого края - реке Западной Березине – Березе по местному.

Проводником по этой земле долгие годы был Константинович – коренной житель деревни Чапунь, заядлый охотник и рыбак, герой многих моих рассказов. Естественно, во время наших странствий он, знакомя меня с местностью, называл мне микротопонимы – названия небольших объектов: урочищ, сенокосов, ручьев, стариц, излучин реки, известные лишь ограниченному кругу людей, проживающих в данном районе и пояснял, если знал, как они появились. В ходе этого повествования я не обойдусь без их упоминания, но это особая тема и ей я посвятил отдельный очерк.

Хорошо помню свою первую рыбалку на Березе. В середине лета 1982 года я в компании местного парня через гребли, увязая по колено в торфяной жиже, поскольку гравийки до Малой Чапуни тогда еще не было, впервые вышел на берег этой реки. Не могу сказать, что она меня сразу очаровала. До этого момента я, в основном, рыбачил на озерах и водохранилищах и редко на реках, поэтому навыков речной ловли у меня было не много, а тут еще жара. В общем, клев на поплавочки был совсем слабый: окуньки да плоточки – ничего серьезного, что мне быстро надоело и я, взяв спиннинг с блесной – колебалкой, прошел буквально пару сотен метров вниз по течению и вскоре выволок на берег солидную щуку, что и определило мою дальнейшую рыболовную специализацию на этой реке.

Ловил я щук на Березе много: за тридцать пять лет рыбалок там счет пойдет на тысячи и в первые годы я пользовался стеклопластиковыми или дюралевыми удилищами с инерционной невской или киевской катушкой, которых, в виду их низкого качества, обычно хватало на один сезон, да и условия ловли на этой реке очень жесткие: кусты, коряги – сплошные зацепы. Несовершенство снастей стало причиной схода множества трофейных экземпляров, которые я уже видел, подняв их из глубин на поверхность. Из-за жесткого удилища и отсутствия фрикциона для погашения рывков рыбины, очень часто крючок разгибался накоротке, когда рыба была уже рядом, но об этом чуть позже.

В первый же год мне захотелось ознакомиться с рекой в целом, а не с локальными ее участками. На мой взгляд, лучший способ для этого – пройти ее сплавом. Взяв на прокат надувашку «Нырок – 4», договорился с напарником и в августе мы впервые сплавились по реке от моста на трассе М-6 возле Бакшт до деревни Морино уже на Нёмане. Вот тогда я и влюбился в эту реку и Пущу и несу эту любовь через всю жизнь.

Западная Березина представляет собой реку средних размеров, длиной чуть больше двухсот километров, достаточно глубокую и сильно извилистую, с быстрым течением, каких много в Беларуси, но коренным образом ее отличает от других то, что она течет в среднем и нижнем течении через Налибокскую Пущу. Бывал я неоднократно и в ее верховьях у деревень Городок, Колдыки, Саковщина, но те места меня не особенно впечатлили, а вот участок от впадения Ислочи до слияния с Нёманом – настоящая сказка – берендеево царство.

Заглянем в экологический словарь: «Пуща – густой, труднопроходимый широколиственно-темнохвойный многоярусный заболоченный или переувлажненный лес». Этимологический словарь русского языка Крылова говорит нам, что пуща, это буквально – запущенный лес.

К сожалению, Налибокская Пуща не в полной мере соответствует этим определениям в настоящее время. Большая часть ее территории, в том числе и Галое болото, мелиорирована, что привело к изменениям в экосистемах и сокращению площади древнего лесного массива. И все-таки часть реликтового леса, соответствующего определению экологического словаря сохранилась и сейчас, даже на территории, не входящей в современные границы заказника. Я имею ввиду леса поймы реки Западной Березины, которые, если смотреть на старую карту Налибокской Пущи, находились почти в ее середине. Эти места исхожены мною за тридцать пять лет вдоль и поперек и походы эти были богаты впечатлениями, интересными встречами и событиями.

Лес в этой части Пущи представляет собой лиственный древостой с преобладанием ясеня, дуба, клена, липы, березы, осины, ольхи. Некоторым деревьям под две – три сотни лет. Достаточно много вязов, размеры отдельных деревьев впечатляют. Подлесок состоит в основном из молоди тех же деревьев, плюс орешник-лещина и лоза по берегам реки. Местами заросли настолько плотные, что местные о них говорят: «вуж галавы не усодiть», точнее не скажешь. Здесь, по прежнему, как и тридцать лет назад есть большие поляны черемши – медвежьего лука, которые в других местах Беларуси встречаются все реже. Идешь по лесу, а вокруг луковый аромат…

Земля завалена валежником – мертвыми замшелыми стволами деревьев, которые никем не убираются и служат питанием для новых поколений молодых деревьев, растущих прямо на вросших в землю, разложившихся стволах. Ходить крайне тяжело. Существовавшие в былые годы, когда в деревнях хватало народа, тропы и дорожки заросли подлеском и компас или навигатор стали просто необходимы. Впервые попав в эти дебри в молодости, привыкший к светлым Нарочанским сосновым борам, я не сразу оценил всю прелесть пойменных лесов и на вопрос проводника - Константиновича, нравится ли мне такой лес, ответил: «Тайга какая-то…»

Понимание красоты такой девственной, дикой природы пришло позже и для меня нет ничего прекрасней.

Животный мир Пущи настолько богат и встречаются звери так часто, что перестаешь им удивляться: косули, лоси, лисы, выдры, норки, куницы, хорьки, бобры, кабаны, барсуки, волки, енотовидные собаки и многие другие виды буквально на каждом шагу.

 Ловлю однажды спиннингом, глядя на воду – вижу тень на воде. Поднимаю голову – надо мной летит древний черный птеродактиль. Таково было первое потрясающее впечатление от встречи с черным аистом. В дальнейшем встречал их часто, только в последние годы их не видно…

Из птиц самые яркие впечатления оставили маленькие рыболов и водолаз: зимородок и оляпка. Мы привыкли, что ныряют водоплавающие птицы, но ныряющий воробей, конечно же, удивил. Трубный журавлиный крик, особенно по утрам, для этих мест обычное явление. Часто можно видеть и самих птиц в полете. Очень много хищных птиц. Иногда, если рыбачишь по соседству с гнездом, они так канючат, что выносят мозг за день. Много сов. Знакомя с Пущей своих друзей, я практиковал такой эффектный фокус: подводил их к дереву с дуплом, ставил напротив и говорил следить за отверстием в нескольких метрах над землей. Потом я резко ударял палкой по стволу. Вылетевшая из дупла здоровенная сова, обычно заставляла друзей присесть от неожиданности. Поражают своим необычным видом и окраской белорусские «попугаи» - удоды. Их тройное «уканье» часто оглашает окрестности.

Такого изобилия ужей, пожалуй, нет в других заповедных местах Беларуси. По весне, в апреле-мае, мы обычно ловим щуку с правого, хорошо освещенного солнцем берега Березины. Вот на этот солнцепек - ужиный «Маями», погреться после зимы сползаются ужи со всех окрестных лесов, где активно размножаются. На стометровом участке берега можно насчитать несколько десятков этих змей самых разных размеров. Знал гнездо под толстым полусгнившим упавшим дубом, где много лет подряд жила огромная, длиною более метра, толстенная самка – королева ужей, которая никого не боялась, даже меня, и нехотя с шипением уползала, если ее пошевелишь кончиком спиннинга. Под осень вокруг этого ствола можно было наблюдать множество мелких ужиков и белели скорлупки от ужиных яиц. Многие ужи забираются на деревья и кусты и следят за нашими передвижениями с высоты нескольких метров. Нередко встречаются и гадюки, как рябые, так и черные, очень красивые. За одну рыбалку мы обычно проходим по берегу десять – пятнадцать километров и видим под сотню змей. Кажется, что рыбачишь в серпентарии.

В этих местах практически нет следов человека, только звериные и если заметил человеческую тропу, то будь уверен – в конце ее стоит самогонный заводик. Представляет он собой поляну возле водоема, обычно старицы, на которой оборудован очаг, висит котел, стоят огромные бочки с брагой. Самая ценная деталь – охладитель или змеевик обычно отсутствует – спрятан где-то поблизости. Для того, чтобы прохожий охотник или рыбак по доброму отнесся к аппарату, не разрушил его, обычно на бражник выставлялась бутылка самогона, заткнутая газетной пробкой, мол «угостись, да иди себе с богом». Не знаю, как сейчас. Возможно все заводики милиция разрушила. Сейчас же их выслеживают не только с земли, но и с воздуха – дронами, но в милых моему сердцу девяностых, когда я был молод и полон сил, было именно так. Мы не раз пробовали эту водку – качество всегда было на уровне. Однажды, совершая рыболовный марш-бросок по дебрям левого берега Березины от Мильвы вверх по течению до уровня Белого озера, мы насчитали шесть заводиков, а сколько еще осталось незамеченными. Объемы заваренной браги на каждом исчислялись сотнями литров, так что бутлегерство в те годы в Пуще процветало. Знаю Чапуньских, молодых в то время мужиков, которые на этом здорово поднялись, заработав стартовый капитал для дальнейшего бизнеса. Однако, я отвлекся…

Как уже было сказано, ловил я на Западной Березине, в основном, щуку. Наиболее интересный для спиннингиста участок для охоты на эту рыбу – от впадения Ислочи в Березу до слияния последней с Нёманом. Не зря я употребил слово «охоты» вместо «рыбалки», поскольку ловля щуки с берега небольшой реки состоит из ряда элементов, присущих охоте: знания мест обитания трофея, соблюдения маскировки при подходе и подготовке к выстрелу (забросу), меткости – умения положить блесну точно в нужное место с первого заброса, соблюдения тишины и осторожности и других. От рыболова требуется владение навыками, присущими настоящему охотнику. Тот, кто, как медведь, ломится по кустам к берегу, треща сучьями и топая сапогами и вылезает сразу к урезу воды, не соблюдая маскировки, да еще одет в яркую одежду и белую кепку, никогда не поймает достойной трофейной рыбины – уж очень она осторожна. Его удел – глупые, неопытные травянки до килограмма.

Изобилующая излучинами, нортами по местному, Береза течет углубляясь в лес, обступающий ее со всех сторон, рослые вековые деревья широколиственных пород которого представляют собой часть сохранившегося до сих пор реликтового леса Налибокской Пущи. Множество дубов, кленов и ясеней закончило свою земную жизнь, упав в воду и создав мощными стволами завалы и закоулки без течения, так любимые засадницей-щукой, а река безжалостно подмывает корни следующих жертв, пока еще живых, зеленеющих буйной кроной, но обреченных, которым не повезло вырасти у нее на пути.

Сначала я рыбачил тяжелыми блеснами-колебалками: их забрасывать инерционной катушкой с толстой леской можно далеко и течение не так выносит их на поверхность, как легкие. Мощные тройники заранее слегка «отпущены» зажигалкой, чтобы можно было, потянув за толстую лесу, разогнуть крюк в случае «мертвого» зацепа. Закоряженность Западной Березины очень большая. Зацепы на участке, где она течет через Пущу случались на каждом шагу и, конечно, досадно было упускать крокодилов из-за разгиба крючка, но без этой меры предосторожности расход блесен за рыбалку был бы просто огромным, а мы очень дорожили своими блеснами. Часть из них с любовью смастерил собственными руками Константинович, а часть я подобрал опытным путем, перепробовав самые разные заводские, пока нашел «рабочие».  Это «Большая тяжелая» белая из Киевского набора и «Реста» белорусского производства, причем Киевский набор из пяти блесен приходилось покупать целиком ради этой одной блесны – остальные в нем были никудышные. Константинович предпочитал ловить своими самоделками, еще более тяжелыми, поскольку, легкую блесну забросить далеко своим кованным из рессоры спиннингом с ясеневой ручкой и «Невской» катушкой он просто не мог. Я же, как уже упоминал, ловил популярными тогда примитивными палками с инерционной катушкой и владел той снастью виртуозно, вызывая восхищение многочисленных друзей и гостей, приезжавших порыбачить на Западную Березину.

Для рыбалки с берега в Пуще нужна была особая экипировка и на это были свои причины. Нужен был плотный хлопчатобумажный костюм, не прокусываемый насекомыми, солидный запас репеллентов, а еще лучше накомарник, поскольку таких полчищ гнуса: комаров, мошки, слепней и оводов я больше нигде не встречал за всю жизнь. К примеру, пока варили уху на ночевке, в котелок падало несколько сотен комаров, что, однако, нисколько не ухудшало ее вкуса. Репелленты на гнус в жару практически не действовали, так как пот смывал их с кожи за пару минут. Выручал накомарник, но в нем было душно, короче, летом ловить было очень некомфортно. Отсутствие тропинок, высоченная крапива, тростник и осока, скрывающиеся в ней упавшие стволы и бобровые норы, попав в которую рискуешь сломать ногу, все это выматывало за день так, что идя назад, мы еле волокли ноги в высоких болотниках, а иногда от перенапряжения сводило судорогой икроножные мышцы. Запас воды на человека брали не менее двух литров и кончалась она обычно в середине рыбалки, заставляя пить из реки. Кроме запаса приманок необходим был топорик или фирменный мультитул с качественной пилкой, поскольку вырезать рогатину для отцепа или лозу для венка-отцепа приходилось очень часто. О спичках в герметичной упаковке, думаю, можно не упоминать. Не раз мы вымокали до трусов вдали от дома и хороший костер в этом случае выручал.

В моем рыболовном дневнике сотни записей об успешных рыбалках, а еще, не мало их было не очень успешных, о которых я поленился сделать запись. Вот одна из них: 2 августа 1999 года, Ильин день. Западная Березина, деревня Чапунь. Был еще жив Константинович, пора отпусков, поэтому его дом полон гостей, машинами заставлен двор. На рассвете отправился на реку со спиннингом. В тот день ловил на белую с красной полосой, заводскую колебалку белорусского производства под названием "Реста". Аксакалы наверняка ее помнят. На подходе к реке был огорчен крайне низким уровнем воды и ее высокой прозрачностью. Подумалось – вряд ли что поймаю, но раз пришел на берег, буду ловить. Пошел вверх по течению, облавливая приглянувшиеся места: приямки, закоулки с обраткой, прибрежные бровки, коряжник. И Фортуна улыбнулась мне. До обеда я прошел по берегу километров шесть-семь и, практически в каждой поворотной яме и других омутках поимел поклевки щук, и не малых. В то время я не особенно интересовался правилами рыболовства, поэтому современную норму перебрал в три раза. Поймал три щуки по 3 килограмма, две по 2 килограмма и три по килограмму. Общий вес безмен в деревне показал ровно пуд - шестнадцать килограммов. Поскольку жара в этот день была под тридцать градусов, я забеспокоился за сохранность рыбы, прекратил ловлю и двинул домой с пудовым рюкзаком рыбы за спиной. А если бы я ловил дальше? В деревне, вывалив в "начоукi" рыбу, шокировал ее количеством и размерами не только многочисленных гостей, но и Константиновича, заядлейшего рыбака, прожившего на этой реке всю жизнь.

Думаю, нет смысла дальше цитировать дневник, но в памяти сохранились случаи, когда от меня ушли трофейные щуки далеко за пять килограммов весом.

Однажды, в начале лета я рыбачил спиннингом ниже Малой Чапуни рядом со старицей с топонимом Долгенькая. Заприметив за изгибом достаточно высокого обрывистого берега затишок, заросший лопухами кубышки, забросил дюралевым спиннингом с невской катушкой тяжелую блесну так, чтобы она прошла по краю зарослей. Последовала поклевка и спустя десяток секунд на поверхность вышла громадная щука. Чтобы ее как-то взять, я стал на заднице сползать с обрыва в воду, надеясь достать ногами дно под обрывом, одновременно стараясь не дать слабины леске, но место оказалось глубоким и я погрузился весь в воду, так и не нащупав дна сапогами. В этот момент в голове возникла другая доминанта: как бы не утопиться в болотниках и я, стараясь левой рукой уцепиться за берег, не смог контролировать натяжение лесы, а щуке небольшой слабины хватило, чтобы мощным рывком освободиться от начавшего разгибаться крюка. Вот так я упустил трофей, да еще оказался мокрым с головы до ног. Хорошо, что тогда еще не было мобильников и ключ от машины был не электронный, а простой металлический.

В другой раз, в сентябре, на выходе из омута под Крыжем, где мы уже когда-то поймали щуку на пять с лишним килограммов, последовала поклевка на крупную резину «Mans» чего-то настолько мощного, что четырехтысячной безинерционной катушкой я не смог управлять процессом вываживания: треща фрикционом, леса со звоном чертила поверхность воды, не давая мне сделать хотя бы несколько оборотов и в конце борьбы приманка уткнулась в подтопленный лозовый куст, намертво в нем застряв. Когда я его, наконец, освободил, он оказался разогнут.  До сих пор не уверен, что это была щука. Возможно, я случайно зацепил бобра или выдру. А может это был сом? К слову, за тридцать пять лет рыбалок на Западной Березине я не поймал ни одного сома, ни большого, ни маленького.

Ежегодно с августа месяца, основательно подъев малька, щука начинает хорошо брать в Березинских старицах, причем неоднократно бывали рыбалки, когда весь улов делался на стариках – в реке ни поклевки. На правом берегу самыми уловистыми были Лискова и Старая Река, как по количеству, так и по размеру пойманных рыб. Добираться до них раньше было не сложно: луга выкашивались к августу и ходить по ним было одно удовольствие, только приходилось валить сухостоину для перехода через речку Чапуньку. Левобережные старицы: Топельник, Белое, Дроздова, Снегубка обеспечивали улов вплоть до глубокой осени, причем, в их мутной воде железо работало лучше, чем резина, но рыба ловилась поменьше. До строительства моста они были труднодоступны: приходилось форсировать реку на лодке, но построенный мост на время решил эту проблему. Уже лет пять прошло, как чапуньский мост разрушился и попасть на левый берег со стороны Чапуни опять стало проблематично, да и правый берег настолько зарос подлеском и высокой травой-крапивой, переплетенной хмелем и повиликой, что дальний марш-бросок выжимает из рыбака все силы.

За прошедшие годы многое изменилось: река дичает, а щуки больше не становится. Раньше она ловилась на колебалки очень неплохо, но пришло время современных приманок: резины, воблеров и по первому времени наши уловы здорово выросли, но спустя десяток лет клев пошел на спад. Полагаю, что современными снастями щуку в Березе элементарно выбили. Не отрицаю, что и я сам внес в этот процесс весомый вклад. Дошло до того, что Константинович, до конца своих дней не изменивший колебалкам, перестал ходить с нами на реку: у нас поклевывает, а у него ни тычка.

Полагаю, что единственный способ восстановить поголовье щуки в Западной Березине – полный запрет на ее лов, как минимум, лет на пять, однако, вряд ли это будет реализовано в ближайшие годы.

В связи с ухудшением клева на искусственные приманки, я пробовал ловить на снасточку Драшковича и для чистоты эксперимента в начале одним спиннингом с резиной тщательно оббрасывал приглянувшееся место и, не почувствовав поклевок, забрасывал туда же вторым спиннингом рыбку на снасточке. Поклевка, как правило, следовала незамедлительно. Единственное неудобство – много возни с добычей мелочи, ее насаживанием, а хватает рыбки на десяток забросов, особенно в условиях пущанских дебрей и закоряженности реки.

Неоднократно я проходил отрезок реки Поташня – Малая Чапунь сплавом с целью облова недоступных с берега приглянувшихся мест. Это, возможно, покажется странным, но сплавляясь, я всегда налавливал меньше, чем в этих же местах с берега. Чем это объяснить – толком не знаю, могу только догадываться. Однажды плыл, постоянно бросая, десять часов подряд: ни тычка, и только под нависшими над водой кустами вблизи Малой Чапуни поимел первую и единственную поклевку трехкилограммовой щуки – Бог наградил меня за настойчивость и усердие.

О ловле щуки в Западной Березине я могу говорить очень долго: объем накопившейся за десятки лет информации настолько огромен, что его хватит на отдельный многостраничный опус, но, пожалуй, об этой рыбе хватит.

Теперь об окуне.

Долгие годы окуня в Западной Березине я целенаправленно не ловил. Крупные экземпляры, почти до килограмма весом, попадались на колебалку в качестве прилова, поскольку пользовался я сугубо большими щучьими приманками, но, со временем, я приобрел лайт-удилище и стал ловить окуней в Березе на вертушки. В августе, обычно, бывали дни очень хорошего клева окуня, причем, от «матросского» размера до полукилограммовых горбачей. Очень хорошо работали двойки и тройки известных фирм и мастеров. Неплохо брал он и на довольно крупные твистеры. Места поклевок – возле стволов упавших в воду деревьев, подтопленных кустов, обрывистых берегов. Конечно же, ловил я окуней и на удочку, бывало и по многу, но размер того окуня значительно уступал спиннинговому.

За прошедшие годы было несколько поклевок жереха на щучьи приманки. Однажды, перекинув лесу через выступающий над водой ствол упавшего дерева, я, подведя блесну к нему, ускорил проводку, чтобы вывести её на поверхность и в этот момент на нее повесился жерешок чуть более килограмма. Была поимка и трехкилограммового жереха тоже на щучью колебалку и еще пара случаев. Отмечу, что эти поклевки случались обычно в сумерках. Тридцать лет назад жерех глушил малька в Березе за каждым поворотом, но в последние годы бой наблюдается все реже. В чем дело? Почему жереха стало мало? Целенаправленно на этом участке его почти никто не ловил, поэтому, в отличие от щуки нельзя сказать, что его выловили.

Голавля в Березе много. Даже визуально в прозрачной августовской воде, притаившись в укромном месте, можно наблюдать впечатляющих своими размерами рыбин, а косяки мелкого пасутся за каждым затопленным корчем. Ловится мелкий на удочку летом параллельно с плотвой. Крупный тоже клюет на животные насадки, но поймать этого силача не просто. Однажды, забросив удочку на полудонку на границе струи и тиховодья, я поимел шесть поклевок подряд, закончившихся обрывом лесы 0,16. Я просто не смог даже поднять этих рыбин к поверхности. Что это были не лещи, у меня нет сомнений. Лещ, даже крупный, упирается значительно слабее. Самого крупного голавля на Западной Березине – около килограмма, я поймал на донку с выползком во время ночной ловли налима. На спиннинг я не поймал ни одного и это не удивительно – слишком крупные приманки использую, голавлю не «по зубам». Хотя, удары по вертушке при ловле окуня в тех местах, где его не должно быть: мели, перекаты, случались, но рыба не засекалась. Мелкими воблерами на Березе голавля я не ловил, а наверняка стоит попробовать. Пробовал однажды снасть с водоналивным поплавком, но ничего путного из этого не получилось. В общем, голавль на Западной Березине не моя рыба. Он требует терпения, усидчивости, особого подхода, на что у меня пока просто не было времени.

Было много в Березе и леща. Хорошо помню одну из наших вылазок к Старой Реке в конце лета. Пока я стегал спиннингом реку, Константинович замер в тени дерева, растущего на краю обрыва над омутом, граничащим с песчаным плесом и вскоре тихо позвал меня к себе.

-Подойди, но только тихо и медленно. Смотри, что творится! – сказал он, кивнув на воду.

Приглядевшись, я увидел то, что его заставило замереть и завороженно смотреть в воду. Громадный косяк лещей, примерно одного размера «крутил карусель»: лещи, двигаясь вплотную друг к другу, медленно выходили из темной воды омута на освещенную закатным солнцем песчаную отмель и по кругу скатывались обратно в омут, поблескивая бронзовыми боками. Сколько сотен их там было, трудно сказать, но эта водная феерия продолжалась довольно долго и мы, насмотревшись вдоволь, потихоньку ушли, решив их не тревожить. Наблюдал я очень крупных лещей, замерших в летний зной у поверхности воды на середине Лисковой старицы и, при желании, можно вспомнить множество других случаев их визуального наблюдения. Ловился лещ неплохо на полудонку, в основном, на выползка, шитика или личинку метлицы. Очень крупные мне не попадались, но от кило до полутора я поймал не мало. Как-то, наблюдая в тишине раннего утра за поплавком, я обратил внимание на периодическое чмоканье под соседним наклоненным над водой деревом. Подкравшись, увидел стаю лещей, пасущихся под ним и подбирающих с поверхности зеленых гусениц, падающих с листвы. Отыскав на соседних деревьях таких же, я нацепил их на крючок и аккуратно забросил под дерево. Поклевка килограммового леща последовала незамедлительно, не дав насадке даже погрузиться ко дну. Вытащив его, я уже думал, что всё – клева не будет, уж очень здорово рыба плескалась на поверхности при вываживании, но остальных лещей это не испугало и тем же способом я поймал ещё двух таких же за каких-то десять минут. На фидерную снасть лещей на Березине я пока не ловил. Постарею: станет тяжело ходить – попробую.

Что сказать о Березинской плотве? Она ловится на поплавок и неплохо на различные насадки, но я не любитель поплавочной удочки и ловлю летом целенаправленно плотву не часто, а только когда хищник «бастует» и нечем больше заняться.

Два слова о ельце. В Западной Березине попадаются при ловле на шитика или насекомое очень приличные экземпляры, но обитают они локально в труднодоступной части реки, где лес подходит к самой воде. По этой причине ловить мне их приходилось не часто, но те рыбалки запомнились.

Закончу налимом. Как-то, после случайной поимки налима на удочку в конце лета, решил в ближе к зиме попробовать ловить его на ночные донки-закидушки. Оказалось, что налима в Березе много, но настолько мелкого, что просто было жаль этих малышей, заглотивших крюк в самый желудок. За несколько попыток я поймал пару десятков этих рыбешек и только одна из них была чуть весомее ста граммов, после чего ловить эту рыбу в Березине я зарекся.

Ни разу за все описанное время мне не попался в Березине судак и не знаю людей, там его поймавших.



Глава 3. Неман - Батька.




Обдумывая следующую главу, долго не мог определиться о чем писать: о Вилейке, о Минском Море или о Немане. Взвесив всё, решил писать о Немане, знакомом с детства, поскольку в младые годы, наряду с Нарочью, я часто бывал у многочисленных родственников в Столбцах. Их множество объясняется тем, что мой прадед – малоземельный крестьянин, живший в Столбцах на самом берегу Немана, зарабатывал на жизнь тем, что гонял по Неману плоты в Германию, а детей у него было много. Много времени со сверстниками мы проводили на берегах реки, купаясь и загорая до черна, однако в те времена я еще рыбу не ловил.

В начале восьмидесятых я сплавился на резиновой лодке по Среднему Неману от впадения Западной Березины до деревни Морино, но тот сплав, составив четкое представление о реке, не запомнился хорошей рыбалкой.

В конце восьмидесятых я с семьей отдыхал на турбазе «Высокий берег» под Столбцами, рыбачил спиннингом и удочкой, но вода среди лета была очень низкая и о реке, в плане рыбалки, сложилось не лучшее впечатление: из хищников клевали мелкие травянки, а из белой рыбы плотва и изредка лещ на личинку метлицы.

В последующие годы я неоднократно предпринимал попытки раскрыть секреты Немана, но мои редкие вылазки в район Круглицы и Жукова Борка были не особенно успешны и не позволяли это сделать. В то же время, читая отчеты о рыбалках на Немане, убеждался, что рыба в реке есть, да я не смог ее взять, и вот это чувство неудовлетворенности и подвигло меня пройти весь Верхний Неман сплавом. Перечитав свои заметки о путешествии и рыбалках, решил изложить их в этой главе в хронологическом порядке и без особых изменений. В итоге, впечатление о реке складывается достаточно ясное.

Готовиться к сплаву начал заранее. Пользуясь Гугл-карты, поделил Неман от Песочного до Столбцов на части, чтобы за световой день пройти отрезок, не особо напрягаясь греблей и успеть обловить старицы, поворотные ямы, обратки и другие интересные спиннингисту места. Получилось четыре отрезка: Наднеман-Могильное, Могильное-Лунино, Лунино-Миколаевщина, Миколаевщина-Столбцы. Это примерно по 12 - 15 километров по реке каждый отрезок. Договорился о доставке к месту старта каждого этапа и обратно. Ловили в основном, на вертушки т.к. мелко и их в коллекции не одна сотня штук, но пробовали и резину с воблерами на глубинах. Целью был хищник, голавля ловить не планировали. Первый отрезок мы прошли в начале июня, остальные в августе-сентябре.

 Впечатления от реки: крайне низкий уровень воды, очень высокая прозрачность, очень слабое течение (при встречном ветре лодка стояла на месте). Первые три отрезка сплавлялись в ясную, жаркую погоду, последний в пасмурную, с сильным северо-западным ветром. Стартовали мы в Наднемане, у ворот усадьбы Наркевичей-Йодко. Река течет, в основном, по открытой залуженной местности, местами распаханной до уреза воды. На протяжении всего первого участка глубина небольшая, практически везде видно дно, а в местах разветвления русла на рукава и на бродах лодка чиркала дном по песчаным отмелям. Берега поросли аиром, реже рогозом, есть прибрежная водная растительность. Интенсивный облов разными приманками вдоль границы водорослей позволил вымучить несколько окуней, поклевок щуки не было. Ниже Костешей обловили большую старицу. Малька в ней тучи, однако, поклевок не дождались. Вторую старицу обловили ниже Ершей и третью не доплывая Могильного - безрезультатно. Несмотря на отсутствие клева река не показалась мертвой - постоянные всплески и визуально в прозрачной воде видны были стайки белой рыбы, иногда единичные экземпляры под килограмм и более.

 Продолжили сплав от Могильного до Лунино в середине августа. Воды в реке стало еще меньше, прозрачность увеличилась, дно просматривалось даже в двух-трехметровых омутах, но река течет по лесистой местности, соответственно множество упавших в реку деревьев создают привлекательные для рыбы закоулки, облов которых приносит все тех же окуней. Поклевок щуки по прежнему нет. Интересные пороги создает газопровод, проходящий по дну реки ниже Могильного. Перед ним глубина увеличивается, течение замедляется, поклевывал окунь. К сожалению, немногочисленные старицы этого участка, в том числе и Лунинская обмелели и сильно заросли, половить в них не удалось. Еще одно интересное место -перед островом возле Сверинова - река расширяется, течение замедляется, клевали окуни. Визуально наблюдали стаю килограммовых лещей под сотню штук, которые, с несвойственной им большой скоростью, неслись по мелководью вверх по течению мимо нашей лодки и крупную рыбину под три килограмма (жерех или голавль), медленно барражирующую среди трав на мелководье.

 Участок Лунино-Миколаевщина, на мой взгляд, наиболее интересный для спиннингиста: река сужается, углубляется, становится очень извилистой, с большим количеством поворотных ям, стариц, обраток. Жаль, что яркое солнце, жара и очень низкая вода, навскидку на полметра ниже обычного уровня, не позволили толком половить: окуни клевали, а щуки нет. Старицы обмелели и заросли, в большинстве из них ловить было невозможно, но парочку самых крупных я обловил, но опять же, безрезультатно. После Русаковичей река выпрямляется, мелеет настолько, что перед Миколаевщинским мостом, в конце маршрута я не нашел места, где бы искупаться - везде максимум по колено. Хочу отметить, что это самый безлюдный участок верхнего Немана, изобилующий зверьем: видел бобров, норок, выдру и очень крупную хищную птицу типа беркута.

 Последний участок Миколаевщина-Столбцы наиболее цивилизованный: на берегах разнообразные навесы, вигвамы и другой хлам, в воде много бутылок и пластмассы, казалось бы все повыбито, однако было прохладно и пасмурно - в результате шесть поклевок щук и пять достойных окуней до трехсот граммов весом. Щуки, конечно же, мелковатые, пришлось отпускать, а их мама - под три килограмма, сама ушла с блесной, мотанув пару раз головой. Расслабившись на ловле окуней, не поставил поводок, в результате: ни щуки, ни блесны. Больше всего поклевок было от турбазы до оздоровительного лагеря, участок извилистый, глубокий с тремя мощными поворотными ямами с глубиной под четыре метра. Начало и конец этого маршрута неинтересные - мелко. Перед Новым Свереженем в воде торчат очень часто острые сваи старых мостов - чуть не пропорол лодку. Визуально белой рыбы довольно много, в том числе и крупной и на этом участке. Вывод: рыба в верховьях Немана есть даже по такой низкой воде, но хищника мало.

С началом лодочного сезона следующего года решили продолжить однодневные сплавы на резиновой лодке с обловом спиннингом приглянувшихся мест. Изучив снимки со спутника, наметили два следующих участка реки: Столбцы – Круглица и Круглица – Криничное. Это около 12 -15 километров по воде, которые при скорости течения Нёмана в этих местах полтора километра в час можно пройти дрейфом за 9 -10 часов. Это не значит, что мы безостановочно дрейфовали. Якорились в перспективных местах и облавливали их, заплывали в старицы, вылезали на песчаные отмели размять ноги, а при встречном ветре приходилось хорошенько поработать веслами, иначе лодка стояла бы на месте. Забегая вперед скажу, что на каждый этап у нас ушло порядка одиннадцати часов. Договорились о доставке к месту старта каждого этапа и обратно.


Стартовали мы шестого июня в полпятого утра с переулка Гагарина в Столбцах, по которому есть подъезд к самому берегу. Раннее утро понедельника, по берегам пусто – рыбаков не видно. Зато сразу заметно влияние цивилизации на прибрежную флору Нёмана. Все берега заросли интервентом – американским ясенелистным кленом, который выше Столбцов по течению реки не встречался. Есть молодая поросль и зрелые двадцати-тридцатилетние деревья.


Это растение в советское время активно использовалось при озеленении городов, в том числе и Столбцов. Течением Немана «носики» - семена клена разнесло по песчаным берегам, где они укоренились и прекрасно развиваются. Распространение этого интервента по Беларуси очень широкое. Заросли этих деревьев я встречал на самом юге – в Верхних Жарах на Днепре и в северных районах Витебщины. В лишенных лесов местах, его присутствие уместно – хоть какая-то тень и дрова. Как деловая древесина он вряд ли используется, уж очень суковатый и корявый ствол.


Если бы не этот ясенелистный клен – берега Немана на участке от Столбцов до моста трассы М1 были бы совсем голыми. Из водных растений: аир, местами тростник и рогоз, заросли рдеста вдоль берегов и вездесущие волосовидные водоросли, длиной до трех метров, так и норовящие зацепиться за приманку. Старицы, в основном, заросли телорезом и другими водными растениями – ловить сложно, постоянные зацепы.


Вода в реке была мутноватая и окрашенная, посему, предпочтение мы отдавали резине кислотных расцветок и флюоресцирующей. Пробовали, конечно же, и другие приманки, но на них не клевало. На резину «Релакс» с утра было поймано две щучки не трофейного размера – отпущены. Поскольку леса по берегам нет, нет и коряжника, создающего стоянки засадного хищника, редки обратки. Под мостом трассы М1 оказалось довольно глубоко. На опорах моста Неман отметил свой наивысший уровень в половодье – плюс почти метр к летнему уровню на день нашего сплава.


От моста М1 до леса участок реки однообразный. Берега, помимо американского клена, поросли лозой. На левом берегу есть очень живописное гнездо аиста. На одной из обраток была поклевка килошницы, которая не особенно упиралась и быстро была подтянута к лодке, а подсак к ее приему не был готов. Нами было нарушено основное правило при ловле щуки на джиг – не давать слабину, в результате, не дождавшись подсака, она отцепилась возле лодки и ушла восвояси.


Миновав прямой прогон на подходе к высокому песчаному обрыву, достали еще одну щуку до килограмма. Эту уже посадили на кукан. Затем, ниже высокого обрыва, возле коряжника поймали еще две щуки до килограмма, но оборвали в корягах насадку. Закончили сплав у забора крайнего дома в Круглице около трех часов дня. Погода при прохождении этого этапа с утра была ясная, с сильным встречным северным ветром; потом небо затянуло облаками и щука стала поклевывать. Хочу отметить, что этот участок реки активно посещается рыболовами, о чем свидетельствуют оторванные приманки на кустах, корчах и корягах, которые мы собирали по ходу сплава.


Следующий этап, от Круглицы до Криничного мы прошли четырнадцатого июня. Вопреки прогнозу, было ясно с утра, затем облачно, но клева не было. Леса поблизости нет, берега Нёмана на этом участке открытые, поросшие лозой. Клена ясенелистного стало меньше, но встречается – доплыли и сюда семена. Те же аир, рдест, тростник местами и очень много волосовидных водорослей, жгуты которых цеплялись на крючки при каждом забросе. Местами берега до самой воды распаханы – удивляешься, как это трактор не свалился в реку.


На участке до Жукова Борка было изловлено две щуки. Одну отпустили по малолетству, другую – на кукан. После Жукова Борка много излучин и резких поворотов, где течение намыло песчаные мысы. На одном из них мы остановились размяться и увидели бой жереха за поворотом. Нацепив кастмастер, я стал делать дальние забросы вниз по течению и в этот момент жерех стал бить, буквально, у меня под ногами, вывернулся на поверхность в погоне за уклеей, показав мощную серую спину, мол: «Вот он я, попробуй, возьми». Этот речной корсар проигнорировал мою блесну, как я ни старался ее ему подать.


Проплывая мимо Бережно, насмотрелись на богатые коттеджи дачников и контрастные хатки местных жителей. Эффектно смотрится с воды церковь на высоком берегу. На участке между Бережно и Криничное в Нёман впадает Сула и здесь, на впадении она оказалась такая же быстрая и чистая, как в верховьях.


Забрать нас должны были в Криничном, а левый берег там очень высокий и обрывистый, неудобный для швартовки. И вот, приближаясь к финишу, мы высматривали, где бы причалить. Насмотрели песчаный плесик, возникший в результате строительства норы бобром и решили на нем высадиться. Направили лодку к нему и когда мы уже почти причалили, из норы прямо на нас выскочил здоровенный бобер и нырнул под нашу лодку, здорово пуганув нас и обрызгав водой. Если бы он прыгнул в лодку, за бортом оказались бы мы – уж очень впечатляющие у него резцы.


Подводя итог этим двум дням сплава, отмечу, что нас удивило: ни одной поклевки окуня за все время, хотя мы непрерывно бросали приманки. В прошлом году мы сплавлялись первого июня и окунь поклевывал. Что бы это значило?

В середине июля появилась возможность продолжить поэтапный сплав по Нёману с одновременной рыбалкой спиннингами. На этот раз запланировали пройти участок реки от Еремичей до моста возле Щорсов, порядка шестнадцати километров по воде. Решив все организационные вопросы с доставкой нас к месту старта и с места финиша домой, девятнадцатого июля, с задержкой на день из-за дождей, стартовали недалеко от церкви в Еремичах.


Реку здорово вздуло ливневой водой и поросшие сухопутными травами плесы оказались в воде. Нёман после впадения Уши, совсем другая река – широкие и глубокие прогоны сменили узкое извилистое русло, течение ускорилось. До Синявской Слободы берега голые, местами поросшие кустарником и редкими деревьями. Есть затишки с обратками и омутами. В одном из них на резину была поклевка хорошей щуки, которая при вываживании умудрилась обрезать плеть выше двенадцатисантиметрового струнного поводка. Кроме того были поклевки мелкой щуки, которая отпускалась.


В день сплава дул сильный встречный северо-западный ветер, заставивший нас почти всю дорогу налегать на весла, иначе лодка стояла бы на месте. В основном было облачно, но в середине дня распогодилось и светило солнце.


Ниже Синявской Слободы заплыли в большую чистую старицу, которую тщательно обловили различными приманками, но ничего не попалось, только однажды, вертушку до самой лодки сопровождала какая-то не маленькая рыба, но не взялась – думаю язь.

Ближе к Графской Пуще река становится интереснее – больше поворотов, берега заросли богатой растительностью. Встречаются тополиные рощи, что для Беларуси нехарактерно. Нависающие над водой столетние ивы создают укромные места для рыбы, однако поклевками они нас не баловали. Многие места по своим параметрам очень подходили для обитания жереха, но поклевок его мы не дождались и боя его почти не видели. При сплаве через лесной массив Графской Пущи встретили рыбака на надувной лодке с мотором, который упорно обрабатывал небольшим кислотным воблером одно и то же место под нависающими над водой деревьями. Он пожаловался на отсутствие клева белой рыбы, сказав, что поймал только пару окуньков. У нас же на этом участке попался щуренок, первый в этом году на Нёмане окунек и язь под килограмм, который взял вертушку на падении при забросе под нависающую над водой ольху.


За Понемонью, напротив впадения несущей в Нёман мутные воды Сервечи, расположились на лугу первые фидеристы. Забрасывали они, как раз, в полосу мути, тянувшейся вдоль левого берега – место, конечно, неплохое. Наибольшее скопление фидеристов наблюдалось возле громадной ивы на правом берегу реки. В воду с крутого берега было заброшено несколько десятков фидеров. Полагаю, что это и есть знаменитый «лещёвый балкон».


На финише левый берег Нёмана обрывистый, а правый зарос непролазными дебрями ивняка и нам с большим трудом удалось найти место, чтобы выбраться на берег прямо под мостом.

А вот несколько очерков о весенних рыбалках на Немане.

Заметил, что если чего-то очень ждешь и к этому заранее готовишься, часто что-то мешает осуществить задуманное. Так получилось и в этот раз. Давно запланированную ежегодную весеннюю поездку за щукой на Западную Березину пришлось отложить из-за внезапно возникших проблем со здоровьем. Наступил тот период в жизни, когда окончательное решение принимает не голова, а последнее слово остается за сердцем. В итоге, поехал восстанавливаться на дачу.

Люблю спать на мансарде. Прохлада, свежий воздух, проникающие через неплотно прилегающие друг к другу доски вагонки, способствуют полноценному отдыху организма. Практикую такой сон с ранней весны, чему способствует немецкая электропростыня с тремя уровнями нагрева. Вот и этой ночью проснулся, глянул в окно мансарды, а в его квадрате яркая, с детства знакомая, такая родная Большая Медведица заглядывает ко мне в комнату. На душе стало сладко и спокойно и я, с улыбкой, заснул снова.


Когда спишь весной на мансарде и собираешься утром на рыбалку, будильник не нужен. Многоголосый птичий гомон, в котором преобладают песни дроздов и кукушка, начинается еще до рассвета. Не слышать его через тонкие дощатые стенки невозможно, но как приятно под него спать, если не надо вставать.


Услышав сквозь сон птиц, я открыл глаза. Уже можно было различить мельника с лошадью на гобелене на стене – значит светает. Если на рыбалку, то пора вставать. Все равно, вряд ли уже засну. Заварив кофе, вернулся в не успевшую еще остыть постель, чтобы, потягивая ароматный напиток, обдумать дальнейшие действия. Сердце, слава Богу, успокоилось. Можно куда-нибудь выехать, но ненадолго, чтобы не перенапрягаться. Вспомнились любимые места Верхнего Нёмана, так похожие на его сестру – Западную Березину и созрел план.


Быстро был найден снимок со спутника участка реки, где предполагал ловить, заброшены в рыбацкую сумку кошельки с резиной и блеснами. Два спиннинга – лайт и ультралайт загружены в машину. Сапоги на ноги, штормовку на плечи, кепку на голову и скорей за руль. В таких выездах, без подготовки, есть своя прелесть. Они создают особое настроение ожиданием спонтанной встречи с Рекой, что ведет к выработке эндорфинов сразу после принятия решения о поездке.


Дорога не заняла много времени и к восходу Солнца я был уже возле хутора, рядом с которым обычно оставляю машину, так как, дальше весной дороги нет – только на своих двоих. Часто оставляю машину возле хуторов, где нет проезда к реке. Каждый раз, с тихой белой завистью, гляжу из-за забора на хуторское хозяйство и представляю себе, насколько спокойно и натурально течет здесь жизнь. Заботы все простые, немудреные. Размеренный, без спешки ритм жизни, никаких стрессов. Кругом зелень, цветущая черемуха, чистейший голос соловья из зарослей. В траве невероятно громко кричит деркач. Дятел, колотя, как барабан, сухую дуплистую олешину, обозначает свою территорию. Вдали трубно кричат журавли. Все это я видел и слышал, пока шел полкилометра от хутора до берега через низину и сосновый перелесок. А зимой здесь «цiха, як у Божым вуху…» Лично я так представляю себе рай.


На искрящейся росе, покрывающей изумрудную молодую траву, обнаружил след велосипеда.


- Я не первый сегодня, - возникла мысль. – Однако, он мне не конкурент. Это удочник. Спиннингист с велосипедом – нонсенс. Не будет же он его с собой катать по берегу. Мои предположения в последствии подтвердились.


Других следов не было и я подошел к берегу по девственной росе.


- Здравствуй Батька Нёман. Какой ты полноводный по сравнению с прошлым летом. Без тебя мне никак. Вот, опять приехал, - роились мысли в голове, заставляя замирать сердце в ожидании первого заброса.


Не подходя к краю берега, чтобы не «засветиться» рыбе, собрал оба спиннинга, нацепил на лайт - резину «Манс», на ультралайт - вертушку через струнные поводки.


И вот первый заброс в Нёман в этом году. Ничего. Забросил на самую середину, попробую ближе к берегу. Заброс удался. Резина на десятиграммовой головке, пролетев около тридцати метров, упала в воду в двух метрах от берега и через пару оборотов катушки последовала поклевка.


- Не крупная, но и не мелочь,- почувствовал я по сопротивлению рыбы.


Не форсируя вываживания, наслаждался первой поклевкой щуки на спиннинг в этом году. Рыба пошла на реку и, как ни старался не дать ей сделать свечку, опуская конец удилища к воде, щука выйдя на стремнину, всплыла на поверхность и выдала коронный танец – «свечку на хвосте» с бешеной тряской головой. Для нее все закончилось удачно – резина вылетела из пасти и я вымотал пустой «Манс».


Кто-то бы на моем месте, наверное, расстроился, я же, только посмеялся в голос над тем, что рыба не сдалась, а боролась до конца и победила, обретя свободу. Люблю весеннюю, боевую щуку, не то что поздней осенью тянешь ее неподвижную, как палка.


В двадцати метрах ниже по течению купался в воде лозовый куст, к которому прибило течением кугу, ветки и другой хлам, а за ним был выход старицы в реку. В том, что в этом месте стоит щука я был уверен. Тихо подкрался и, не подходя близко к берегу, сделал заброс, но он не получился. Плеть на шпуле неудачно легла и резина, отлетев на десяток метров, плюхнулась в воду. Пару секунд разбирался с плетью, после чего начал подмотку, а там щука! Взяла падающую приманку. Сделав контрольную подсечку, стал потихоньку выматывать плеть, одновременно отступая назад по крутому берегу к месту его понижения, где взял щуку за жабры. Засеклась хорошо, пробив крюком клюв насквозь.


Я был удивлен такой интенсивностью поклевок, мысленно благодаря Батьку за щедрость. Казалось, продолжение последует, но солнышко поднималось все выше, ярко освещая мой берег и с каждой минутой мои шансы таяли. Больше поклевок не было, ни на резину, ни на вертушки.


Удивило большое количество встреч с животными за такую короткую рыбалку и их поведение. К этому участку Нёмана прилегает большой лесной массив, чем можно объяснить обилие косуль. Я видел трех по одиночке, причем они меня тоже видели с расстояния полутора сотен метров, пристально «пялились» на меня, как коровы на пастбище и совсем не боялись. Правда, я старался не делать резких движений, наблюдая за ними. Косуль здесь встречаю постоянно, а когда их не видно, то хорошо слышно, как самцы лают, почти как собаки.


Чуть дальше, метрах в трехстах, обгрызал куст лось, полчаса стоя на одном месте, поворачиваясь ко мне то боком, то задом, пока я делал забросы. Ему тоже не было до меня никакого дела. Над выдрой, которая поднималась вверх по течению вдоль противоположного берега, я подшутил, запустив резиной на свинцовой головке в ее сторону. Падение приманки перед носом животного здорово его испугало – последовал шумный всплеск и зверь ушел под воду. Переходя перешеек между старицей и рекой, заросший кустарником и подлеском так, что «вуж галавы не усодiть», услышал, как треснул сучек.


- Кто-то там есть, - подумал, предполагая увидеть кого-то из копытных, но оказалось, что это бобр, который плюхнулся в воду в паре метров от меня. Обычно, он уходит под водой от места ныряния, пуская пузыри, но не этот. Ему явно не по нраву был мой визит в его дебри и он решил меня отогнать, периодически всплывая и ныряя, сильно хлопая своей «лопатой» по воде. Памятуя трагическую фотосессию бобра с охотником, закончившуюся смертью последнего, решил его не раздражать и потихоньку удалился.


Усиливающаяся жара и отсутствие поклевок, как в реке, так и в старицах, намекали, что пора завершать рыбалку, что я и сделал. Всего лишь пара часов рядом с Батькой, а сколько впечатлений…


Весна, раннее майское утро, верховья Нёмана, молодая зелень дубов, бриллианты росы на траве, запах цветущих ландышей, разноголосый гомон птиц и на его фоне яркое соло соловья. (Написал и задумался: какое из двух последних слов первично?) Что может быть красивее?


Вновь охотились со спиннингами за Нёманской щукой. Решили не распыляться и в этот раз ловили только на резину разнообразных расцветок и размеров, смонтированную на джигголовках разных весов. Батька еще сбросил воды за неделю, больше стало зацепов, в том числе и мертвых, с потерей приманки. Прогноз обещал облачную погоду, но Солнце светило с самого утра, что поубавило наших надежд на хороший улов.


Единственная поклевка случилась на повороте реки, где возле берега образовался «затишок» за объехавшей в воду дерниной. После заброса вдоль берега, закилошница зло схватила упавшую в воду приманку на первых оборотах катушки. Вываживание щуки против течения доставило удовольствие яростным ее сопротивлением, изгибающим удилище в дугу. Заглотила жадно, в самые жабры, так что пришлось поработать корнцангом, доставая резину из пасти. Клюнула она в начале седьмого, а потом Солнце поднялось высоко, лишив нас поклевок.


Места для лова спиннингом не самые удобные. Слишком много лозняка по берегам, а бобров, его уничтожающих, явно меньше, чем было выше по течению. На гряде вдоль берега растут вековые дубы, один другого краше, которые вдохновляли Якуба Коласа на его шедевры. Часть из них опалены, полагаю, в основном, не молнией, а дебилами-рыболовами и отдыхающими. Знавал в былые времена пастуха, спалившего все вековые дубы в пойме Западной Березины в районе Чапуни. Видите ли, ему лениво было собирать дрова – разводил костер вплотную к стволу дуба, от него занималась кора на дереве. Так он грелся, пася коров осенью. Нет там теперь ни дубов, ни коров, да и пастух тот тоже «дал дуба».


Опять встречалось зверье по ходу рыбалки: косуля, лиса, заяц, журавль стоял неподвижно среди поля озимых, обозревая окрестности. В этом году очень много майских жуков. Наблюдал, как синица расправилась с одним из них: сбросила его с дерева на землю, прикончила парой точных ударов своего клювика-шила, вскрыла, как консервную банку и, не спеша, смакуя, выклевала все внутренности жука, оставив пустую хитиновую оболочку. Точно, как мы едим консервы.

В воскресенье вновь выбрались на Нёман со спиннингами, на этот раз ниже пересечения с трассой М1 в районе Столбцов. Приехали на рассвете к Круглице и пошли вверх по течению по правому берегу. На местах с доступным подъездом было многолюдно: палатки и машины отдыхающих, да и рыбаков хватало.
Берега достаточно удобны для забросов, но трава уже поднялась выше пояса и после ночного ливня за полчаса рыбалки мы здорово вымокли. Не спасли и болотники. Увеличилась вероятность провалиться к бобрам в гости, так как, в траве стало не видно ни входов в норы, ни бобровых траншей. Прежде чем сделать шаг, приходилось нащупывать твердую почву ногой.
Первая поклевка на кислотный «Релакс» случилась еще до восхода солнца – околокилошница взяла чуть выше обрывистого берега у Круглицы. В дальнейшем на резину был пойман щуренок, зацепился за клюв и был отпущен невредимым. На длинном прямом прогоне поклевок не было – мелковато.
Решили обловить берег ближе к Круглице. Обошли лесными тропами излучины Нёмана, чтобы не ломиться обратно по росной траве и от высокого обрыва стали ловить, спускаясь вниз по течению. На вертушку клюнул еще один щуренок – отпущен. Удивило полное отсутствие поклевок окуня, хотя вертушки мы бросали.
Ниже переката около Круглицы наблюдали визуально скопление белой рыбы солидных размеров, которая активно питалась с поверхности воды. Мощные всплески и высовывающиеся из воды спинные плавники впечатляли. Пробовали мелкие воблеры и вертушки проводить через места всплесков – ни одного тычка. Приглянувшись, я обнаружил в траве вблизи воды сотни поденок с прозрачными крыльями и полосатыми брюшками – вылетела летица – метлица, как кому нравится ее называть. Ее-то и пожирала рыба, зачем ей наши железки и «буратинки». Понаблюдав за этим процессом и убедившись, что рыба в Нёмане еще есть, отбыли домой, так как, солнце поднялось высоко.


Несмотря на раннюю весну, холодная погода упорно не желает уступать место теплу, тормозя все процессы пробуждения Природы, нерест рыб, распускание почек и цветение растений. Однако, несмотря на холод, почти все перелетные птицы, за исключением самых теплолюбивых, уже вернулись: слышны брачные песни, активно строятся гнезда, а у не улетавшей никуда пары воронов выводок уже стал на крыло. Нечасто увидишь шесть воронов одновременно на одном дереве на опушке леса. Наблюдал их детские несмелые и неумелые полеты тридцатого апреля – довольно рано даже для этих закаленных аборигенов наших лесов.


В течение всего апреля по интернету следил за прогнозами погоды, наблюдениями за изменением уровня воды в реках, ее температурой и наконец, когда подул южный ветер и резко потеплело, решил открыть спиннинговый сезон. Вопрос «Куда поехать?» не стоял: конечно же, на Неман, в его верховья, в полюбившиеся мне, хорошо изученные и описанные во многих моих очерках, места.


Приезжая на встречу с Батькой, обычно останавливаюсь рядом со зрелым черным ольшаником, растущим по низине в полукилометре от реки и, выйдя из машины, замираю на пару минут, слушая многоголосый птичий гомон. В этом хоре голоса дроздов, зарянок, пеночек, зябликов и множества других певчих птиц. Изредка окрестности оглашает трубный клич журавлей, доносящийся с заливных лугов Немана. Для горожанина, вырвавшегося из каменных джунглей с их непрерывным техногенным шумом, нет звуков более прекрасных, чем эта живая музыка леса и в каком бы подавленном настроении не приехал, оно в течение этих минут кардинально меняется: уходят прочь все заботы и проблемы и на лице непроизвольно расцветает улыбка в предвкушении встречи с Рекой. Так случилось и в этот раз.


Несмотря на постепенное падение уровня воды, паводок нельзя считать закончившимся: низины и заливные луга еще под водой и без высоких болотников на берегах Немана пока делать нечего. Напялив их на шерстяные носки – температура воды в реке около семи градусов, а брести по воде придется не раз, захватив два спиннинга, бинокль и сумку с приманками, через перелесок двинулся к берегу. По дороге заметил изменения в окружающем ландшафте: исчезла рощица из молодых осинок. Не поленился подойти посмотреть, кто же их вырубил? Оказалось – бобры. До берега ближайшей старицы более сотни метров, а до реки – все триста, но все стволы «лесорубы» утащили к воде себе на пропитание, оставив самый толстый комель с загрубевшей, видимо, невкусной корой. Не пожалели они и ивовый куст, срезав все, до единой, веточки с него.
 

Подойдя к старице, обнаружил на ней пару лебедей и множество следов жизнедеятельности бобров: огрызки древесины, белые, свежеокоренные чурбаки осины и ветки ивы, вытоптанные в траве тропы, жилые и брошенные хатки. Заглянул в одну из них через отверстие: довольно просторное, чистое помещение с полом выше уровня воды, перекрытое сучьями и ветками, однако, чем-то эта хата хозяевам не понравилась и они ее покинули. Вот вдали что-то всколыхнуло водную гладь: рыба нерестится или зверь? Навел бинокль на это место и не прошло и минуты, как в поле зрения из воды аккуратно показалась голова бобра, пристально вглядывающегося в мою сторону: хозяин старицы недоволен, что я явился и нарушил его покой.


Бобров за последние годы развелось столько, что впору уже белорусским национальным зверем считать не зубра, а бобра. Редкий водоем, даже самый маленький, остается не заселенным ими.


Воды в старице много и ивовый куст, растущий летом на берегу, сейчас почти на ее середине. Первый же заброс виброхвоста на джиг-головке по направлению к нему показал скопление малька белой рыбы в старице, фонтаном выскочившего из воды при падении приманки. При таком изобилии естественного корма ждать поклевку щуки на искусственную приманку неразумно, но соскучившись за зиму по спиннингу, я продолжал бросать и бросать и вскоре почувствовал поклевку: щуренок, размером не на много больше довольно крупной приманки позарился на нее, но не смог заглотить глубоко, был быстро освобожден от крючка, сфотографирован и отпущен. Обловив еще две глубокие старицы, я, не дождавшись больше поклевок, вышел на реку.


Течение в Немане по высокой воде довольно сильное и ожидать поклевку на стрежене не имело смысла: щука на течении не держится, а прячется в засаде в местах обрушения берега или за упавшими в воду деревьями и подтопленными кустами, где течение замедляется или отсутствует. В дальнейшем я так и ловил, забрасывая в места, где опыт и интуиция подсказывали стоянку щуки и вскоре поймал еще две «засадницы», схватившие приманку при ведении ее параллельно берегу мимо предполагаемого места засады.
 

Насколько приятно вновь ощутить биение рыбы на шнуре после долгой зимы – не передать словами, а при вываживании против течения она сопротивляется «по взрослому», создавая иллюзию, что тащишь «крокодила». Поимев на реке две поклевки за короткий срок, я пожалел, что потратил много времени на старицах: на реке клевало получше и если бы с утра ловил на течении, результат был бы весомее. Вскоре впереди на берегу замаячила фигура спиннингиста-конкурента: он поднимался вверх по течению, навстречу мне. Что ж, «рыбак рыбака видит издалека», к нему я не пошел. Ловить там, где только что по берегу прошел рыболов, бесперспективно и на этом я закончил первую спиннинговую вылазку, повернув обратно.


Хорошо на Немане и осенью.

Второго октября вновь я посетил любимые места в верховьях Немана. Одетые в золото и багрец деревья, замершие в утренней дымке, создавали особое осеннее умиротворенное настроение, оставляя далеко позади город с его проблемами и волнениями. Погода выдалась на редкость удачная: штиль, с утра легкая облачность, пронизываемая рассеянными лучами осеннего Солнца, тепло, а днем даже жарко. Настоящее «бабье лето». Невысокое атмосферное давление и растущая Луна позволяли надеяться на успех.


На рассвете, поздоровавшись с Батькой, я уже собирал спиннинги на берегу: один для ловли джигом на резину, другой полегче – для вертушек и других приманок. Забегая вперед скажу, что работала только резина, других приманок рыба даже не касалась.

На первых же забросах под противоположным берегом на крюк сел щуренок, который мелко подрожав, вышел на поверхность и благополучно отцепился. Сказав ему: «До новой встречи», я продолжил облавливать поворот реки, где в прошлом году осенью на вертушку поклевывали окуни, а сегодня тишина…


Подойдя к очередной заводи, не приближаясь близко к берегу, чтобы не вспугнуть рыбу, забросил резину и на середине проводки ощутил поклевку щуки. Неспешно подвел ее к довольно крутому берегу, покрытому увядающей осокой и, опасаясь обломать спиннинг, попробовал поднимать рыбу за плеть, а она в этот момент крутнулась и запуталась в осоке. Я потянул чуть сильнее и тонкая плеть лопнула на узле возле карабина, но плеска уходящей рыбы не услышал. Глянув вниз, увидел, что щука не ушла, а лежит в прибрежных водорослях, спрятав в них голову и хвост так, что не понятно где у нее перед, а где зад – только часть бока немного видна. Решил попробовать спуститься с обрыва и взять ее рукой. Сняв сумку с приманками, бинокль, держась за осоку руками, спустил ноги в болотниках в воду, но дна не нащупал: глубоко, однако! Но вот же рыба, рядом, надо забрать, пока не очухалась, ведь резина с поводком у нее в глотке – может погибнуть и пропадет без пользы. И вот так, повиснув на одной руке держась за траву, я изловчился другой рукой нащупать щучьи жабры и выбросил килошницу на берег. Все эти действия заняли никак не меньше минуты, в течение которой рыба неподвижно лежала и ждала своей участи. Удача оказалась на моей стороне. Заметил давно, если хочешь успокоить щуку, надо при вываживании завести ее головой в прибрежную траву, а затем брать рукой за жабры. Подтянувшись, вскарабкался на берег, отцепил щуку, восстановил снасть и продолжил ловлю.


Далее настоящих поклевок практически не было, только легкие касания резины, но они стимулировали процесс ловли, выдавая присутствие рыбы. Наконец, в одиннадцать часов рыба клюнула по настоящему. Поклевка случилась в старице с мутноватой водой и пока я не увидел рыбу возле берега, впечатление было, что зацепил крокодила – настолько мощно и бойко она сопротивлялась. Фрикцион пел, а я не спешил его зажимать и правильно сделал, так как, взяв рыбу за жабры, обнаружил, что крюк засек ее снаружи, совсем слабо, за кожу, не пробив костистый клюв. И вот двушка в руке – госпожа Удача опять на моей стороне!


Засняв трофеи на фото, решил, что на сегодня хватит: удовольствие получено, не стоит испытывать судьбу и на мажорной ноте отправился домой.


Урок этой рыбалки: прежде чем сделать заброс с берега, прикинь, как будешь доставать рыбину в случае поклевки, чтобы потом не расстраиваться при ее потере. С первой щукой я допустил такую ошибку, однако мне удалось ее исправить.

Нет в этой главе ничего о ловле белой рыбы. Что ж, не ловил я ее еще на Немане. Даст Бог, попробую в будущем.



Глава 4. Заславское водохранилище - Минское Море.




Есть у меня старая, потрепанная карта Заславского водохранилища с нанесенными на нее глубинами, островами, названиями заливов и других приметных мест, в которой я, начиная с середины девяностых годов, отмечал точкой с датой ловли каждую рыбалку. Подробности рыбалок: погоду, клев, снасть, насадку, улов заносил в рыболовный дневник. За прошедшие годы на карте не осталось живого места: вся поверхность водоема испещрена точками. Сотни рыбалок отмечены на этой карте и, заглянув в дневник, я в деталях вспоминаю каждую, как будто это было вчера. Для меня эта карта большая ценность, так же, как и дневник. Но это так, к слову.

По числу дней, проведенных мною на рыбалке с Заславским водохранилищем может соперничать, разве что, Западная Березина и Нарочь, но есть одна особенность – на Море я рыбачу только зимой. Подтолкнула меня к этому жена, четверть века назад заметив, что я откровенно маюсь от безделья в зимние выходные.

- Хоть на рыбалку съезди, кислородом подыши. Вчера на улице видела обветренные счастливые лица рыболовов-зимников, возвращавшихся с Минского Моря.

- А, чем черт не шутит? – подумал я. – Поеду, попробую!

Зимней рыбалкой до этого момента я не занимался: не было ни компании, ни теплой одежды, ни снастей, ни амуниции, да и не тянуло меня мерзнуть на льду. Прикупив в рыболовном магазине мотыля и пару зимних удочек, я впервые выехал на электричке на Море. Еще в вагоне обратил внимание, что занят он сплошь рыбаками, а когда вся эта армия вывалила на платформу и широким потоком, громыхая ящиками повалила через дамбу к берегам водоема, я был в шоке от того, что столько людей увлечено зимней ловлей. Поехал я легко одетым, в резиновых сапогах, без бура. Хорошо, что было не морозно и пустых незамерзших лунок, набуренных рыбаками хватало. Пристроившись недалеко от водослива к оставленным рыболовами лункам, я опустил снасти, наживленные мотылем в воду и вскоре выловил первых ершей и окуней, один из которых был явно под полкило. С этого момента меня «приварило» к процессу подледного лова и практически каждый зимний выходной я провожу на льду и очень часто Минского Моря. Коллега по работе – заядлый рыбак, узнав о моем новом увлечении, отдал мне свой старый, без верхней ручки, облезлый ленинградский бур, валявшийся у него в гараже, который я восстановил, купил к нему новые ножи и пользовался им несколько лет. Потом появилась теплая одежда, сколотилась компания таких же «больных» и я был счастлив окунуться с головой в зимнюю рыбалку, об одном жалея, что не сделал этого раньше. Хотя всю жизнь имею машину, на Море я люблю ездить утренней электричкой или на автобусе, под завязку забитыми рыбаками. В этом есть своя прелесть: почувствовать себя принадлежащим к этой громадной общности – рыболовам, когда можно на остановке или в вагоне запросто заговорить с совершенно незнакомым человеком всего лишь потому, что у него в руках бур или пешня.

Кого только не встретишь на льду Минского Моря? Вот тащит человек за собой по льду целые сани рыболовного скарба: палатку, раскладушку или складное кресло, теплоизоляционный коврик, примус и баллон с газом, бур, эхолот с аккумулятором, прикормку, снасти, фонарь, продукты, кастрюлю, воду и так далее. Это рыболов-зимник, настолько увлеченный, что его уже можно считать профессионалом. Он готов по нескольку суток дневать и ночевать на льду, терпя холод и неудобства, недосыпая, рискуя отравиться угарным газом от примуса в плотно закупоренной палатке, в погоне за трофейными экземплярами леща и десятками килограммов рыбы. Ведь леща с налету не поймаешь, надо кормить пару суток и лишь потом откроется эльдорадо. Это «высший пилотаж» среди зимников и способен на это только закаленный человек с крепким здоровьем.

А вот идет группа мужиков среднего возраста с рыболовными ящиками, сделанными своими руками из морозильных камер старых холодильников, одетых в недорогую теплую одежду – ватные штаны и бушлаты, в чулках и плащах общевойскового защитного комплекта. Это ребята с завода выбрались подышать чистым морозным воздухом из загазованных цехов. Не богаты – вот и амуниция попроще и подешевле. Подышат, половят рыбки без фанатизма, выпьют, поговорят и к вечеру домой: все-таки лучше проведут выходной, чем лежа на четвероногом друге – диване возле ящика для идиотов, с немереным количеством пива, под бубнеж жены.

Вот пенсионер, далеко за шестьдесят. Он ездит на Море ежедневно, как на работу, в любую погоду. И не важно, клюет или нет, но он едет и ловит. А чем еще заниматься на пенсии, если здоровье позволяет? Таких, как он много на льду в будние дни, они друг друга знают, общаются. Чем не клуб по интересам для пенсионеров?

А вот группа пацанов – подростков. Они еще только начинают, пробуют зимнюю рыбалку, но глаза уже горят, уже увлечены, хотя мерзнут жесточайше – ведь теплой рыбацкой одежды и обуви еще нет. Денег хватило только на удочки, мотыля и купить старый потрепанный бур у жены ушедшего старика – рыболова, один на всех. Можно не сомневаться – большинство из них, со временем, станет заядлыми зимними рыболовами.

Нередко встречаются на льду новички и зрелого возраста. В основном, это летние рыбаки, которых друзья соблазнили выйти на лед рассказами о трофеях и солидных зимних уловах. Их можно сразу распознать по неуверенному, излишне осторожному, поведению на льду. Из них не все становятся зимниками. Если в первый раз попал на клев – станет «пингвином», а если на бесклевье, да, к тому же, промерз в плохой экипировке – больше на лед не поедет.

Вот пара мужиков лежит на льду; рядом рыболовные ящики, удочки, валяются пустые бутылки и объедки. Эти приехали выпить. Рыбалка – только предлог, чтобы оторваться от семьи. Есть и такие, но их не много. Уж очень трудоемко и некомфортно переться за тридевять земель, в холод, чтобы напиться. Можно и в гаражах у друзей это сделать, если уж так хочется.

Вот, достаточно легко одетые, молодые парни с рюкзаками на спине и блеснометами в руках. У них буры небольшого диаметра, поскольку надо много сверлить, обычно более сотни лунок за рыбалку. Это охотники за хищником: окунем, судаком и щукой – рыболовы-спортсмены, проходящие не один десяток километров по льду в поисках трофейной рыбы, и находящие в этом удовольствие для себя.

А вот редкий экземпляр рыболова-зимника - женщина. Не много их на льду, пожалуй, меньше одного процента, но они есть, и ловят очень неплохо. Был однажды на соревнованиях по подледному лову, так там победила женщина в личном зачете, и благодаря ей выиграла вся ее команда. Сложно им на льду, даже в плане физиологии – наверное, памперсы используют, но, тем не менее, ловят, кто с мужем на пару, кто в одиночку.

Достаточно много людей, не являясь фанатами рыбалки, едет на лед Заславского водохранилища для релаксации - снятия психического напряжения, создаваемого кипучим ритмом городской жизни: побыть наедине с природой, подышать чистым морозным воздухом, увидеть восход солнца, который в городе за домами не виден, половить рыбу, пообщаться с друзьями и коллегами по увлечению и, конечно же, получить физическую нагрузку, которой так не хватает большинству горожан.

Лично для меня рыбалка – отдушина, уход от стрессовой действительности в параллельный мир, где можно забыть, хотя бы на время, мирскую суету, как для некоторых религия или алкоголь. Без этого – никак и Море мне в этом помогает. Однако, я отвлекся. Вернемся к нашей теме.

Созданное в послевоенные годы, второе по размерам в Беларуси, Заславское водохранилище залило огромные площади торфоразработок с их картами и канавами и русла речек: Свислочи, Вячи, Ратомки, Чернявки и, как следствие, имеет очень разнообразный донный рельеф, создающий идеальные условия для жизни многих видов рыб. Глубины достигают восьми метров. Водоем очень богат рыбой. Несмотря на жестокий рыболовный прессинг очень редко возвращаешься с него пустым, всегда что-то ловится и если на Море не «обловишься», перебирая норму, как случается на Вилейском водохранилище когда хороший клев, то свою пару килограммов поймаешь почти всегда.

Основной рыбой, за которой я ездил на Море, чаще всего была плотва, реже лещ, точнее подлещик. Технология рыбалки простая: набурил с десяток лунок в облюбованном месте, закормил их с помощью кормушки прикормом, содержащим свежесмолотые семечки и панировочные сухари, обозначил их флажками от посягательств конкурентов и ходишь по кругу, выхватывая из лунки по одной – две рыбки. Такой методикой пользуются практически все, разница только в составе прикорма и снастях: кто-то ловит на крючок с поплавком, кто-то на мормышку с кивком, а кто-то на безмотылки, чертика или козу.

Подлещик ловится лучше на русле, начиная от островов до водослива, а плотва по разному: то на глубине от шести метров и более, то на ровном плато с глубиной от четырех до шести метров напротив Краба или возле «Юности». Обнаружить где она стоит именно сегодня – уже полдела. Интересно, что если подлещик клюет обычно с утра и весь день, то плотва очень часто начинает брать с обеда, когда часть нетерпеливых рыболовов уже уходит домой. Заметил, что в оттепель и особенно в дождь плотва перемещается с глубины ближе к берегу или островам и мне случалось неплохо ловить ее даже на трех - четырехметровой глубине возле Камышового острова.

Нередко, не дождавшись клева белой рыбы на глубине, я переходил ближе к берегу, где помельче и отводил душу на окуне. Были зимы, когда на глубине до полутора метров хорошо клевала солидная плотва, к сожалению, почти вся лигулезная, в отличие от глубинной – чистой. Полагаю, что гельминт, разрастаясь в теле рыбы сжимает ей внутренности и заставляет идти к берегу.

Интересно менялся видовой состав белой рыбы на Минском Море: если в конце девяностых и в начале двухтысячных подлещик неплохого размера был в улове основной рыбой, то в середине двухтысячных был ряд лет, когда я не поймал за зиму ни одного экземпляра. Ловилась только плотва. Спустя какое-то время лещ в водоеме восстановил свою численность и стал регулярно попадаться на удочки. Заметил, что за последние десятилетия в Заславском водохранилище очень размножилась дрейссена, которая служит хорошим кормом для леща и плотвы, что способствует их быстрому росту и поимка солидных экземпляров теперь не редкость.

В годы, когда подлещик не клевал, бывало я целенаправленно ловил окуня на «пупках» - подводных буграх западнее Камышового острова и клев бывал отменный, как на безмотылку, так и на мормышку с мотылем. В это же время по соседству рыбак на свале в глубину русла тягал плотву. Практически в любом месте на Море можно было поймать какую-то рыбу, конечно же не с налету, а зная определенные особенности и секреты. В общем, рыбы хватало всем, да ее и сейчас хватает.

Щука на ставки – ловля на Море очень популярная и за зиму практически вся молодая щука, запущенная поздней осенью выбивается жадными рыбаками, прячущими по пакетам недомерков. К этому способу ловли я отношусь с предубеждением и редко практикую его на Море.

Несколько раз на мормышку попадалась молодь судака, которая немедленно отпускалась восвояси. Хорошими уловами на блесну похвалиться не могу – не случались они у меня на Море.

Хорошо, что рядом с мегаполисом существует такой большой водоем, на котором всем рыболовам хватает места. Без него многим, особенно пожилым рыбакам, грустно было бы сидеть дома и вспоминать былое, а так собрался на скорую и через час ты уже на льду. На Море случилось множество встреч и эпизодов, которые легли в основу моих рассказов и очерков.



Глава 5. Вилейка.



Это сладкое для любого рыбака-минчанина слово вызывает непроизвольную улыбку при его упоминании, поскольку каждый, хотя бы однажды, побывал на этом водоеме и сохранил в памяти приятные воспоминания о рыбалках на его просторах. Для минчан Вилейка – то же, что для москвичей Рыбинка, крупнейшее водохранилище, богатое рыбой.  Вилейка – принятое в обиходе рыбаков, краткое название Вилейского водохранилища, построенного в середине семидесятых годов и являющегося частью Вилейско-Минской водной системы, обеспечивающей питьевой водой ряд районов столицы. Длина его около тридцати километров, ширина – до трех, глубина до тринадцати метров и создано оно на месте слияния двух рек – Вилии и Сервечи в восьмидесяти километрах от Минска.

Водоем очень богат рыбой разных видов и, несмотря на мощный рыболовный прессинг, с годами меньше ее не становится. Интересно наблюдать колонну машин, идущих ранним утром выходного дня по трассе в сторону Вилейки и такую же обратно поздним вечером. Сотни одержимых рыбалкой спешат попытать рыбацкого счастья. Кто-то едет за белой рыбой – лещом и плотвой, а кто-то за хищником – щукой, окунем, судаком. Не каждый экипаж везет домой богатый улов, но в этом-то и главная интрига рыбалки – в ее непредсказуемости. Несмотря на необъятные просторы водохранилища, в некоторых местах, особенно зимой, собирается масса рыболовов, исчисляемая сотнями и, ловля идет плечом к плечу. На льду вырастает целый город из палаток охочих до плотвы и подлещика и разворачивается соревнование прикормок. Прикармливают рыбу щедро и разнообразно, ведь: «Не покормишь – не поймаешь» и она, привыкнув к дармовщине, держится таких мест. Одно из них расположено между деревнями Рабунь и Чижевичи, где старое русло реки подходит вплотную к берегу и доступно легко. К сожалению, такая толпа на льду создает ряд проблем, связанных с низкой культурой некоторых рыболовов и не способствует нормальному лову: мусор и физиологические отправления на льду, громкие разговоры тех, кто вырвался на лед от жены не ловить, а вдоволь напиться, нередки выяснения отношений при обильных возлияниях.

Мне довелось наблюдать за становлением и развитием ихтиофауны водохранилища с самого момента его образования. Моему отцу – ихтиологу было поручено изучить видовой состав, численность популяций рыб, динамику их развития, определить рыбопродуктивность этого нового, недавно заполненного водохранилища, в чем я ему с удовольствием помогал в свободное время. В течение ряда лет мы проводили научный лов в самых разных местах: в верховьях выше деревни Сосенки, у Рабуни, Матчиц, Рыбчина, Чижевичей, рыбозаградителя и других. Ежегодно, до начала лета отец запасался разрешением на научный лов рыбы – гербовой бумагой с множеством согласований министерств и главков, позволяющей ловить рыбу сетями, то есть, с отступлением от действующего законодательства. Для лова у нас была лещевка – трехстенная «путанка» с крупной ячеей, высотой метра два и длиной семьдесят метров, «путанка» поменьше и по длине и по размеру ячеи и несколько «жаберниц»- одностенок для ловли плотвы и другой более мелкой рыбы. Этих сетей обычно хватало для отлова 15 – 20 килограммов рыбы за выезд, редко попадалось больше, а больше и не надо было, слишком много с нею возни. Моей задачей являлся лов: выбор места, постановка и снятие сетей, выборка из них рыбы, приведение сетей в порядок после лова. Задачей отца отбор и обработка материала: замеры длины и других параметров каждой особи, взвешивание, отбор чешуи в бумажный пакетик, определение пола, что предполагало вскрытие брюшной полости, запись всех этих данных в журнал. В общем, работы хватало, вдвоем не справиться и я брал кого-нибудь из друзей на помощь – грести в лодке, выбирать рыбу из сетей, собирать дрова для костра, записывать в журнал данные, которые отец диктовал. С резиновой лодки сети ставить неудобно, особенно громадную лещовку, поэтому приехав на водоем, первым делом ехали в ближайшую деревню на берегу за деревянной лодкой, хозяину которой платили трешку за ее эксплуатацию. Редкий хозяин лодки, узнав для чего она нам и что это совершенно законно, не попросился поучаствовать в такой рыбалке, тем более, что отец у костра обычно наливал всем участникам по рюмке ректификата, который местные называли «чорт». Молва о нас разнеслась по всем окрестным деревням, и местные рыбаки считали за честь порыбачить с «профессором» - так они называли отца. Однажды мы решили порыбачить возле Рабуни, заехали в деревню, договорились насчет лодки, что ее за трояк пригонит к кладбищу на полуострове местный житель Николай, а сами поехали туда разбивать лагерь и готовиться к рыбалке с ночевкой. Были мы втроем: отец, мой товарищ и я. Николай, пригнавший лодку, тоже остался с нами добровольным помощником. Все складывалось удачно – погода хорошая, русло подходит близко к берегу и я удачно выставил лещовку и вторую «путанку» на глубине, а жаберницы на бровке. Поставили палатку, посидели у костра, перекусили, хлебнув по глотку «чорта» и Николай ушел домой спать, сказав, что на рассвете придет помочь и затем забрать лодку.
На рассвете, с приходом Николая, я снял сети, в которые набилось много леща до килограмма весом и в одностенки плотвы. Другой рыбы почти не было. Доставив улов на берег, мы втроем стали вынимать рыбу из сетей. Работа эта долгая и нудная. Бывает, рыба так перекрутит дель с режью, что с одной возишься несколько минут, чтобы достать. Отец, как всегда, застелив клеенкой крышку багажника машины, устроил себе рабочий стол и приступил к замерам и отбору материала. Все это хорошо просматривалось с воды, так как мы перебирали сети на песчаном пляже, чтобы сучки и травинки не цеплялись за дель.
Вдруг наш Николай, ни слова не говоря, все бросил и со всех ног помчался в прибрежные кусты. Не поняв в начале, чего он испугался, мы обернулись к воде и увидели, что к нашему берегу на полном ходу, стелясь в глиссе по воде, мчится «Казанка». Я догадался, что человек в ней – инспектор рыбнадзора. Шел он красиво, напоминая одинокого всадника, летящего во весь опор. Полагаю, что это был психологический ход с его стороны, так как, глядя на него, возникали мысли о неотвратимости наказания и невозможности скрыться. Видимо, издали высмотрев в бинокль, чем мы занимаемся, он применил эту свою коронную атаку и был удивлен, почему убежал только один. Раньше разбегались все, побросав орудия лова, а эти как разбирали сети, так и продолжают.
- Что здесь происходит? – задал вопрос инспектор, представившись, когда лодка ткнулась в берег, и он выскочил из нее.
- Извините, руки в рыбе, - ответил отец, здороваясь. – Саша, покажи разрешение.
- Научный лов, все законно,- сказал инспектор, изучив досконально документ. – А почему же тогда один убежал?
- Условный рефлекс, - улыбнулся отец. – Не смог пересилить страх местный помощник.
 Посмеявшись вместе с нами, инспектор залез в лодку и отбыл.
Через пару минут из кустов, не поднимая глаз, вылез Николай.
- Чего же ты убежал, ведь все законно? - спросил отец.
- А черт его знает. Как увидел, его летящим над водой, так ноги сами понесли,- смущенно ответил Коля.

А сколько других, веселых и не очень историй можно еще рассказать о Вилейке, но это, пожалуй, более уместно у рыбацкого костра.

В первые годы отцовских исследований, в наши сети-трехстенки попадался лещ до килограмма. Более крупных особей не было – не успел вырасти. В жаберницы лезла плотва в больших количествах. Лещ, как ему и положено, держался на русловых глубинах, а плотва на бровках. Другой рыбы в сети попадалось не много: окунь, реже щука и крайне редко судак. Причем, через пару лет после заполнения пятикилограммовая щука уже была не редкостью. Это свидетельствовало о том, что в водоеме сложились благоприятные условия для размножения и роста рыбы, что подтверждается обилием рыбы и сейчас, спустя сорок лет.

После завершения отцовских исследований, я стал ездить на Вилейку, как обычный рыболов-любитель, причем зимой чаще, чем летом. С моим напарником – мастером зимней рыбалки мы не раз ночевали в деревенских хатах в Чижевичах и в Вязани, иногда по две незнакомые между собой бригады в одном доме. Условия ночевки были далеки от идеальных, но на что только не пойдешь, чтобы провести два дня на льду любимого водоема. Сейчас рыбаки предпочитают ночевать и одновременно ловить в палатках на льду и ловят ночью успешно, но, сколько разного имущества тащят они на санках от машины к месту ловли! Иногда за раз не затаскивают и ходят дважды. Ночники достойны уважения. Не всякий рыбак готов не спать и терпеть сутками неудобства ради улова. Ловили мы зимой, в основном, белую рыбу на русле в разных местах: у Косуты, Чижевичей, Ермоличей, Матчиц, Рыбчина и редко оставались без улова. Основу его обычно составляли подлещики с плотвой, нередко попадался окунь и королевский икряной вилейский ерш. Прикармливали мы самодельным прикормом, состоящим из панировочных сухарей, молотых семечек, вареной пшенки и ячневой крупы. Мотылем кормили редко: во-первых – дорого, а во-вторых – под лункой собирается множество мелкого ерша, который не дает подойти к приманке нужной рыбе. Снасти использовали традиционные: поплавочные удочки с крючком или мормышкой, реже ловили на игру, в том числе и безмотылками.

Неоднократно пробовал я ловить судака на поролоновые приманки и виброхвосты, но похвалиться обильными уловами и весомыми трофеями не могу. Зимой ловил, но не часто, поскольку не являюсь приверженцем этого вида рыбалки, щуку на ставки, однако не раз наблюдал поимку крупных щук и увесистых судаков соседними рыболовами. Однако, пойманы они были, можно сказать, незаконно: ставки без присмотра оставлялись на ночь и их количество явно превышало нормативное.

В заключение могу сказать, что при желании и соответствующем серьезном отношении к рыбалке, на Вилейском водохранилище уловы могут быть такими, что санки к машине еле тащишь и ни на каком другом водоеме в Беларуси столько не поймаешь.



Глава 6. Кромань.




Впервые это название я услышал в юности от одного из жителей Столбцов.

- Ты бывал когда-нибудь на озере Кромань? – спросил он.

Кромань – кроманьонцы, возникла ассоциация. От этого названия повеяло таинством, доисторической древностью и пробудился интерес, хотя, кроманьонцы здесь, конечно же, ни при чем.

- Ну-ка, расскажи подробнее, что это и где находится.

- Кромань – это красивейшее труднодоступное озеро в Налибокской пуще, окруженное со всех сторон дремучими лесами. Из жилья поблизости лишь хутор из двух хат без электричества. Дорога туда очень плохая, поэтому там безлюдно и природа поражает своей нетронутой красотой. В озеро впадает речка Блюшка, а вытекает речка Кроманка. Озеро круглое, как блюдце, диаметром более километра и очень глубокое – глубина за двадцать пять метров. Низкие берега сложены торфом, переплетенным корнями деревьев, местами заболоченные, поросшие сосной, березой, елью, а вдоль них узкая полоска водной растительности: тростника, кубышки, рогоза.  Дальше – резкий свал в глубину. Дно песчаное, практически без водорослей. Вода очень прозрачная и если плывешь с маской, то хорошо видны разбегающиеся испуганные раки и рыбешки. Рыбы в озере много: щука, лещ, окунь, плотва и другие. Тебе, как рыбаку, будет интересно там побывать.

Этот рассказ отложился в памяти и я решил обязательно посетить этот водоем, но машины у меня тогда еще не было и впервые я выбрался на Кромань уже будучи семейным человеком – захотелось показать детям это чудо белорусской природы. С трудом добравшись на «жигулях» по разбитым гравийкам до озера, мы провели весь день на его берегу, в полной мере убедившись в справедливости рассказов о его уникальной первозданной красоте. Толком порыбачить тогда не удалось: маленькие дети требовали внимания, но вдоволь поплавали на лодке, покупались в чистейшей воде, поныряли с маской и уехали вечером с желанием вновь сюда вернуться. За все время пребывания на озере мы видели всего пару человек. Не много в те времена в Беларуси оставалось таких безлюдных мест.

В последствии неоднократно рыбачил на этом озере. Запомнилась одна зимняя рыбалка со льда в начале марта. Попытки поймать подлещика на глубине не увенчались успехом и я решил отойти от коллег и попытать счастья на мелководье у берега. По летним рыбалкам я помнил, что плес в этом месте порос лопушатником кубышки. Пробурив пару лунок, опустил в одну из них безмотылку и сразу последовала поклевка пузатого окуня, набитого икрой. Мерный окунь стоял под лункой плотно и за короткое время мне удалось надергать его больше трех килограммов. У друзей моих в тот раз результат был значительно хуже, но в иные дни осенью они добывали не мало щук, гоняя воблеры на лодке с мотором и размер трофеев был вполне достойный.

Запомнился курьезный случай на одной из рыбалок на Кромани. У одного из наших рыболовов что-то постоянно теребило мотыля, но подсечь не удавалось, что его здорово нервировало. Наконец, он изловчился, подсек и вытащил на лед здоровенного жука-плавунца, чем вызвал дружный смех у всех окружающих рыбаков.

В начале двухтысячных у озера появился «хозяин» - арендатор. Рядом с озером на берегу выросли примитивные летние домики для ночлега отдыхающих, пара коттеджей и все это назвали рыболовно-туристическим комплексом, резко увеличив антропогенную нагрузку на водоем. В первые годы все шло нормально: люди отдыхали, рыба ловилась, озеро выдерживало рыболовный прессинг, арендатор стриг купоны. Любимым занятием директора комплекса было бороздить воды озера на моторной лодке, утыканной спиннингами и, надо сказать, что троллингистом он был умелым – рыбы ловил много. В конце рыбалки привязывал кукан с десятком живых щук к причалу и они служили живой рекламой возможностей рыбалки на Кромани для множества отдыхающих.

Однако, со временем, озеро устало сопротивляться сотням жаждущих дорваться до его рыбных богатств и сдалось: рыбы стало меньше, удачные рыбалки все реже. По договору арендатор обязан был зарыблять озеро и несколько раз это делал, но, видимо, количество запущенной рыбы было несоизмеримо с количеством выловленной.

Сейчас озеро пустое, хищника практически нет. В первые выходные ноября мы тщательно обловили водоем спиннингами с разнообразными приманками и ничего не поймали, причем, наш эхолот всего лишь два раза за несколько часов «пискнул», обнаружив единичные экземпляры некрупной рыбы, хотя мы несколько раз обошли все озеро на лодке. Кстати, эхолот однажды показал глубину двадцать шесть метров, так что, про большую глубину – это не сказки. Удивляет, откуда взялась такая глубокая яма среди бескрайней заболоченной равнины Налибокской пущи?

Договор аренды водоема арендатору не продлили и рыбалка там сейчас бесплатная, да только нечего там ловить в прямом и переносном смысле. На базе отдыха запустение: отдыхающих очень мало. В момент нашего приезда на рассвете вообще не было никого, но к середине дня подъехало несколько машин. Комплекс выставлен на продажу.

Вот так, за пятнадцать лет можно «убить» арендой великолепный водоем, если не соизмерять его возможности со своим желанием получить максимальную прибыль.

Как его «воскресить»? Оставить в покое лет на пять, запретив всякий лов и рыба появится – «свято место пусто не бывает». Да только не бывать этому. Кто-то купит базу, появится новый арендатор, может быть, зарыбит по первому времени, а дальше все вернется на «круги своя», ведь прибыль важнее всего…



Глава 7. Крылово.



У меня были сомнения, писать ли эту главу, но я задал себе вопрос: «А почему бы и нет?» Ведь речь пойдет о немалой части моей рыбацкой жизни. Тем паче, далеко не всем рыбакам удалось побывать на этом рыбацком «эльдорадо», а интерес к нему не ослабевает.

Этот водоем на рыболовных сайтах называют «секретным». Действительно, на старых картах советских времен он или отсутствует вовсе, или нанесен, как голубой прямоугольник без названия. Рыболовы называют его Крылово, по названию деревни, расположенной рядом. Что же это за водоем?

Это наливное резервное водохранилище в составе Вилейско – Минской водной системы было построено в начале восьмидесятых для питьевого водоснабжения города Минска. Расположено оно в двадцати километрах западнее столицы. Размер: три на полтора километра, глубина до одиннадцати метров. Водоем населяют те же виды рыб, что и Вилейское водохранилище. Поскольку питьевая вода должна быть чистой, создана зона санитарной охраны, доступ в которую посторонним запрещен. Водоем по периметру огорожен сеткой, на въездах – милицейская охрана. По этой причине любительское рыболовство там ограничено. Допускалось определенное число рыболовов по заранее составленным Водоканалом спискам. Соответственно, рыболовный прессинг на водоем был минимальным, и рыбы развелось там много, что обеспечивало прекрасные уловы, да только попасть туда на рыбалку было крайне сложно. Рыбачили там работники Водоканала, милиция, обеспечивающая охрану и некоторые другие, в основном, высокопоставленные и заслуженные граждане, которые могли попасть туда на рыбалку «по блату». Местные жители проникали на рыбалку по-партизански, пролезая в щели под сеткой и рискуя быть порванными собакой патруля, периодически обходящего водоем по периметру. Я, как работник санэпидслужбы, имел доступ на этот объект и вместе с коллегами по работе неоднократно  рыбачил там, начиная с девяностых годов.

За это время я досконально изучил, как рельеф дна водохранилища, так и повадки и места скопления местной рыбы, а так же, чем и как ее поймать. Вода из Вилейского водохранилища поступает сначала по каналу, а  затем по трубам в северную часть водоема, а забирается в Минск у южного берега. В связи с этим у места закачки воды зимой образуется обширная промоина, не замерзающая в лютые морозы. Максимальные глубины мною найдены в северной и восточной части водоема, соответственно, лов леща и подлещика мы вели, чаще всего, в этих местах. Отмечалась четкая закономерность в распределении рыбы по глубинам: на глубине – лещ, на бровках – плотва, а ближе к берегу местами можно было нарваться на клев отборного увесистого окуня. Ставочники раскидывали свои снасти по всему водоему, охотясь на щук и судаков, но попадались они редко.

В девяностые годы движение на автомобилях по дороге вокруг водоема было запрещено. Машины оставляли на стоянке у насосной, и весь ограниченный контингент, получивших  доступ счастливчиков, маршировал по льду на глубины ловить подлещика. Так же поступали и мы, но однажды, по каким-то причинам, мы туда не пошли и расположились на льду буквально в паре сотен метров от стоянки на глубине около четырех метров. За несколько часов каждый надергал по шесть килограммов отборной, размером с селедку, плотвы. Клев был такой, что мы не успевали прятать рыбу и просто бросали ее рядом с лунками. Россыпи серебристых рыбин вызывали зависть и удивление у возвращавшихся мимо нас с глубин  рыболовов, поскольку подлещик в тот день не клевал.

Отменный улов белой рыбы добыли мы на следующий день после снежного шторма по имени «Хавьер» в марте. Хотя добираться до места лова и обратно пришлось пешком по «фаберже» в снегу, но оно того стоило. Мешки с рыбой «оторвали руки» пока мы дотащили их до машины в конце дня. Подлещики и плотва у меня на Крылово предпочитали клевать на поплавочную удочку со свинцовой шестигранной мормышкой, известной рыбакам, как «кристаллик». Эта снасть работала лучше, чем удочка с крючком. Из насадок обычно применяли мотыль, репейник или «бутерброд» из них и обязательно прикармливали рыбу до начала ловли разнообразными прикормками.

Когда белая рыба не хотела клевать и игнорировала все наши усилия, некоторые рыболовы из нашей компании смещались с глубин к берегам, и там надергивали по паре килограммов окуня на мормышку или блесну. Крайне редко возвращались мы с Крылова без улова, но, конечно же, и такое случалось.

К сожалению, даже те избранные, которые попадали на этот водоем, иногда вели себя на льду по-свински, забывая, что эту воду потом будут пить люди, в результате чего в последние годы доступ рыболовов-любителей на водоем был еще сильнее ограничен. Хочу заметить, что рыбачил я на Крылово сотню раз, но только зимой. Летом ни разу, поэтому о летней рыбалке там ничего сказать не могу.

Глава 8. Витебщина.


Благодатный для рыболовов край. Огромное количество природных озер дает возможность увлеченным рыбалкой людям в полной мере насладиться их красотой и богатством. И пусть рыбопродуктивность природных водоемов ниже, чем искусственных, рыбача на них можно добыть трофейные экземпляры и иметь весомые уловы.

Я выделил Витебщину в отдельную большую главу потому, что рыбачил я сотни раз в самых разных уголках области и, если описывать отдельно каждый из водоемов, получится множество мелких глав с часто повторяющейся информацией, поскольку у всех Витебских озер много общего. Должен отметить, что на реках Витебщины я практически не рыбачил и расскажу о водоемах со стоячей водой.

Еще совсем молодыми я и мой товарищ с женами, взяв с собой палатку и надувную лодку, отправились на двух машинах в многодневную поездку по Ушачским озерам. Мы объездили практически все крупные озера этой группы, ночевали на их берегах и, конечно же, рыбачили. Иногда мы забирались в такие места, что местные жители удивлялись нашей смелости, или беспечности. Как-то по бездорожью мы забрались на машинах на глинистую возвышенность возле Веркудского озера. Местный парень, с которым мы разговорились, сказал такую фразу: «Если дождь пройдет, вас только вертолетом отсюда достанут». Тучи сгущались и мы, оценив его совет, поспешили по косогору съехать вниз, пока было сухо.

Ушачская озерная система насчитывает около сорока озер ледникового происхождения. По мере деятельности ледника сформировалась очень изрезанная береговая линия этих водоемов, разделенных моренными возвышенностями, что привело к образованию многочисленных глубоких заливов, идеальных для рыбалки и замечательных по красоте. Мы побывали на Отолово, Паульском, Веркудском, Черствятах, Кривом, Гомеле и множестве более мелких озер этой группы. Везде пробовали ловить удочками и спиннингом и без улова не оставались ни разу, но и обильным его назвать нельзя было. Обычный набор на уху: окунь, плотва, подлещик и другая мелочь. Было бы глупо ожидать, что озера откроют нам свои тайны сразу, но с тех пор я полюбил витебское поозерье и ежегодно стараюсь там побывать и порыбачить.

Позднее, когда я всерьез увлекся зимней ловлей, наша команда регулярно в течение ряда лет выезжала туда на многодневные рыбалки. Один из нас приобрел дом на берегу Отолова в деревне Загорье, который стал для нас базой. Отсюда мы совершали набеги на озера этой группы, и немного осталось водоемов, где бы мы не рыбачили. Вот тогда я в полной мере смог оценить богатства этих озер и отточил мастерство зимней ловли на Отоловских подлещиках и плотве. Подлещики ловились на глубинах более шести метров, причем подходили на прикорм, в основном, на третьи сутки после закорма. Поэтому мы спешили в пятницу вечером по темноте закормить лунки, чтобы в воскресенье, дождавшись наконец клева, хорошо отловиться перед отъездом в город. Прекрасно работала при ловле подлещика моя любимая шестигранная мормышка, известная среди рыболовов, как «кристаллик». Плотва безотказно ловилась поблизости от камышей на трехметровой глубине. Размер ее был далек от вилейской, но каждая особь была половозрелой, набитой икрой. Ловил я ее на «этажерку»: две мормышки одна над другой и нередко вытаскивал по две рыбки сразу.

Рыбачил я и на Браславах, Лепельском, Плиссе, Церковище, Оконо, Плюсах и множестве других. О всех не расскажешь, но о нескольких поездках поведаю.

В разгар январских морозов возникла идея порыбачить на севере страны, на богатой озерами, любимой нами Витебщине. Решили начать с озера Плюсы в пограничной с Латвией зоне в Браславском районе. Запаслись квитанциями об оплате пошлины за пребывание в погранзоне, паспортами и рано утром стартовали из Минска. За окном было минус семнадцать. Бензиновая Шкода резво пожирала километры и через пару часов мы въехали в Глубокое, где нас встречал рыбак на дизельном Опеле, а бортовой компьютер уже показывал минус двадцать два. С удивлением и опасением глядя на этот аппарат, стартовали дальше на север. По мере приближения к латышской границе температура понижалась и к рассвету на озере Плюсы была уже минус двадцать пять, однако Опель не подвел, не заглох по дороге. Пограничников мы не встретили, паспорта никто не проверял и по гравийкам мы добрались почти до самого берега. Со слов нашего коллеги, Плюсы знамениты большим поголовьем щуки в водоеме и малым числом рыбаков ввиду отдаленности и необходимости оплачивать пошлину. Действительно, к моменту нашего выхода на лед он был девственно чист, ни одного рыболова, хотя попозже подтянулись, но не более десятка человек на все озеро. Исходя из этого, решили выставить двадцать ставок, по пять на нос, а затем ловить другую рыбу.
На озере несколько островов и заливов, берега заросли тростью, так что, было где выставиться, что мы и сделали еще в потемках. Не успели мы в соответствии с old Russian tradition, поднять по крышке термоса за удачу, как у нашего Глубокского коллеги загорелись флаги, сначала один – щука сошла перед лункой, потом второй – эту на полтора кило достал, но здорово порезался о щучьи зубы. Кровь на морозе шла ручьем и никак не хотела останавливаться. В таких случаях лучший способ – замотать палец изолентой, которая всегда должна быть в кармане, на пару десятков минут, но не забыть размотать, а то обморожение будет обеспечено. Выставился он вплотную к прибрежной трости и это, как показала дальнейшая рыбалка, было правильно. Мы же расставились возле островов и на мели, поросшей редкой тростью. У меня на мели с утра было три поклевки с размоткой, но пока доходил с места ловли удочкой до ставки, успевала бросить. Днем щука не клевала и мы отрывались на поплавочку по мелкой белой рыбе, плотве и подлещиках. Кстати, клевать у меня щуки стали только после того, как заменил живцов - покупных карасей на местную плотву. Днем было солнечно, и мороз отпустил до семнадцати градусов, так что ловить было комфортно.
Ближе к вечеру, в надежде на вечерний выход щуки, я переставил три ставки к прибрежной трости вплотную, и в начале пятого было две поклевки – первая затянула в тростник и там сошла, а вторая не успела, товарищ успел ее выдернуть на лед. В целом, довольные проведенным днем, решили на этом закругляться и ехать ночевать. По дороге обратно созерцали красоты Браславщины в вечерних морозных сумерках, тормозили перед парой косуль, перебегавших дорогу перед машиной и благополучно добрались в Глубокое, где и переночевали.
  Утром следующего дня решили продолжить лов щуки на озере Сервечь. Это довольно крупный водоем в Докшицком районе, из которого вытекает правый приток реки Вилии, река Сервечь. Берега заросли тростью, есть глубины до пяти метров. Раньше славилось щукой и ловили ее мы здесь на воблеры помногу, но всю ее выбила промысловая артель, орудующая сетями уже много лет на этом озере. На рассвете были на берегу у деревни Вешнее, выставились вдоль прибрежной трости и добросовестно ждали поклевки часов шесть, периодически меняя живцов на более резвых. Одновременно ловили мелочь на четырехметровой глубине, не поймав ничего серьезного за это время.

Однажды среди недели раздался звонок и поступило предложение порыбачить удочками на озере Оконо в Лепельском районе. Хотя я и не фанат поплавочной рыбалки, но согласился, поскольку никогда не бывал на этом водоеме, а слышал о нем не раз. По рассказам, там случается такой клев мерного подлещика вперемежку с плотвой, что наловить двадцать килограммов за два захода: утро и вечер – не проблема.

Договорились встретиться в субботу в одиннадцать часов на трассе в Барсуках, чтобы не спеша доехать по гравийке до озера, расположиться лагерем, закормиться и после обеда ловить до вечера. На берегу, к нашему удивлению, не было привычной в летнее отпускное время суеты отдыхающих и рыболовов: стояла только одна палатка и пара машин.

Накачав лодки, поплыли делать стартовый закорм в лопушатнике кубышки в километре от нашей стоянки. На этом водоеме моими товарищами по рыбалке принято кормить щедро: ведро прикорма днем - стартовый закорм перед вечерней ловлей и еще полведра в то же место, если ловить еще и утром. Не удивительно, что рыба на такую гору пищи на дне собирается издалека и долго стоит на месте, пока не подберет всё до крошки. Закормили мы два окна в лопушатнике: я «трапером-плотва» с запареной сечкой, перловкой и пшеном, а мой товарищ «вабиком-лещ» с хлебом и всякой всячиной. Чем кормил третий наш компаньон – точно не скажу, но тоже очень щедро. Глубина в месте моей предстоящей ловли была чуть больше полуметра и на сантиметров пятнадцать глубже у товарища, хотя мы были в десятке метров друг от друга.

После закорма поплыли обедать, благо на моторе это быстро. Насобирав дров, подготовили костер к розжигу вечером, хорошо пообедали с поддержанием old Russian tradition, собрались и около трех часов поплыли ловить – не терпелось начать процесс.

По дороге к месту лова случилась небольшая неприятность, которая могла обернуться в происшествие. Чтобы не тесниться вдвоем в лодке, я решил ловить с надувашки «Нырок», а на веслах идти километр не хотелось и я попросил нашего компаньона с четырехсильным мотором отбуксировать меня к месту лова. Забросив ко мне в лодку полупудовую железяку-якорь с веревкой, он сказал, чтобы я придерживал буксир, не давал лодке рыскать и становиться боком к направлению движения. Сначала на малом газу это мне легко удавалось, но выйдя на водный простор вдали от берега, буксировщик прибавил газ и мы помчались довольно быстро. В какой-то момент я, видимо, отвлекся, не смог своевременно выправить лодку и она стала боком к направлению движения, моментально накренившись градусов на шестьдесят и зачерпнув солидную порцию воды. Я громко крикнул и хорошо, что он услышал и сбросил газ: еще бы секунда, лодка меня бы накрыла и спасжилет, наброшенный на всякий случай пригодился бы реально, но я как-то удержался в ней и лодка вернулась в нормальное положение. Все моё барахло, удочки, наживка и моя задница оказались в воде, заполнившей лодку на треть, делая дальнейшую рыбалку невозможной. Пришлось возвращаться на берег, все выгружать, переворачивать лодку и выливать воду. Штанов запасных я не брал: так и пришлось рыбачить с мокрой задницей до вечера.

Для второй попытки буксировки мы привязали линь к кольцу на носу лодки,  дальнейшая буксировка даже на максимальных оборотах не приводила к рысканью лодки, и меня мигом домчали до места лова. К слову, перед стартом мои компаньоны посмеялись над глупым названием лодки «нырок», вот она чуть и не нырнула. Впредь крепить буксир буду только к носу лодки и никак иначе.

К сожалению, надежды на бешеный клев не оправдались: рыбка поклевывала, но не часто и не крупная. На мой прикорм подошла только плотва. Ни одного подлещика на своем окне я не поймал, а к товарищу на его «вабик» подлещик пришел и клевал довольно бойко, но не всякого удавалось поднять в лодку: подсаком он не пользовался. В процессе ловли я переместился ближе к лодке товарища и забросил насадку в его закормленное окошко на границу с водорослями: подлещик клюнул незамедлительно. Надо сказать, что Оконо озеро мелководное и возможно для подлещика в этом водоеме существенным является даже перепад глубин в пятнадцать сантиметров, а может, действительно «вабик» сработал лучше, чем «трапер». На крюк мы сажали опарыша с мотылем, перловка игнорировалась. До вечера мы поймали по паре килограммов рыбы, но это было совсем не то, чего мы ожидали.

Утром мои коллеги помчались на моторах к закормленным местам, а я решил походить на веслах, познакомиться с озером поближе. Прилегающее к берегу мелководье сильно заросло кубышкой, а самый урез воды тростником. Чуть дальше, с глубины метр, начинаются заросли рдеста. Слой сапропеля на дне довольно толстый и тяжелый якорь глубоко уходит в вязкое дно. Если ловить фидером – тяжелая кормушка провалится в него «на тот свет». Есть способ «облегчить» кормушку прикрепив к ней пенопласт. Пожалуй, здесь это будет уместно. На высоких деревьях на берегу разместилась колония бакланов и красавиц – белоснежных цапель, которые привыкли к рыбакам и подпускают к себе довольно близко. Издалека, глядя с воды на берег, кажется, что кто-то утыкал его белыми столбиками: это замерли в засаде охотницы.

Я начал ловить утром возле берега, закормив окошко среди кубышек, но кроме мелкой уклеи ничего на прикорм не пришло. Спустя час, я переместился к островку рдестов на чистой воде вдали от берега, заметив всплески рыбы возле него. Забросив приманку вплотную к траве без прикорма, заметил движение поплавка, подсек и вытащил пятнадцатисантиметровую уклею. Давно я такой не ловил. Сразу вспомнилась ловля этой рыбы на Нарочи. Закормив это место остатками прикорма, я стал тягать этих рыбешек на каждый заброс, причем, со дна брала крупная уклея, а в пол воды поменьше. Изредка проскакивала плотвица. Так я и ловил, пока не загудели моторы возвращавшихся моих товарищей: клев поутру у них был совсем слабый. В этот день после обеда погода сломалась и пошел дождь. Возможно этот слом и повлиял на рыбий аппетит.


Сентябрь. В выходные выбрались на Браславщину на озеро Укля. В качестве базы выбрали одну из агроусадеб на берегу озера со всеми удобствами, лодкой и баней. Всю ночь с пятницы на субботу штормила уходящая «Катя», но к утру ветер слегка утих и установилась пасмурная, ветреная, с периодическими дождевыми зарядами «щучья» погода. С самого утра пробовали ловить в заброс на самые разнообразные приманки на разных глубинах – поклевок не было. Решили пройти на моторе по бровке, потягать воблеры с заглублением три-четыре метра и так ходили, периодически останавливаясь в перспективных местах побросать, но безрезультатно. Тем не менее, уверенность, что щуку поймаем была, просто водоем незнакомый и рыбу мы еще не нащупали.
Ближе к одиннадцати часам вышли на широкий плес с равномерной глубиной, местами заросший рдестом. Воблеры пришлось заменить на более мелководные и дело пошло. До полудня поимели пять поклевок, не считая ударов, три взяли, два схода. Удивил один из воблеров – тянулся сзади совсем без игры, как палка, заглубляясь максимум на метр и на него в основном и были поклевки.
После обеда, выплыли на вечерний клев и пошли прямиком на мелководный плес, но поклевок там не было – погода изменилась, ветер стих, выглянуло солнце. Только на обратном пути взяли одну щучку.
Утро туманное воскресенья впечатлило необыкновенной красотой. Вспомнились слова Smoke on the water and fire in the sky. Ветра не было, и мы пошли по большому кругу вдоль берегов, нащупывая эхолотом бровки и пупки. На пупках якорились и пробовали ловить в заброс, но тщетно – не «щучья» погода. Удивило большое количество черных бакланов на водоеме, а ведь недавно на Браславщине их не было совсем. Все меняется…

Ловили как-то на Глубоччине, на озере Церковище. В итоге три щуки, из них две в субботу,в яркую солнечную погоду, что в общем-то неожиданно. Назавтра было пасмурно, вполне щучья погода, но рыбачили недолго - надо было уезжать. Ловили на довольно большом озере, объехали его все и нигде эхолот не показал больше 3х метров глубину, что не характерно для витебских озер. К тому же дно озера плотно заросло телорезом, который местами поднимался к поверхности воды, как подводные пальмы. В общем, зацепов хватало, что создавало определенный дискомфорт - постоянно приходилось очищать крючки от водорослей. Поклевки были на небольшую колебалку и вертушку номер три, воблеры проигнорированы. На озере плавало порядка двухсот белых лебедей, которые, к сожалению близко к себе не подпускали для фотографирования. Сразу вспомнилось " Лебединое озеро" Чайковского. В общем, нормальная осенняя рыбалка.

Можно было бы еще многое рассказать, да глава и так уже очень большая.


ГЛАВА 9 Рыбалка на прудах


Долго обдумывал, но никак не мог взяться за написание этой главы. Проблема в том, что объем информации в дневниках и записках по этой теме у меня огромный, просто необъятный и как его изложить в одной главе? Если рассказывать о каждом водоеме в отдельности, а их не перечесть  – опус растянется на сотни страниц и вряд ли кто-то из читателей его осилит. Да и будет ли интересно это читать? Поэтому решил из своих записей выбрать наиболее яркие эпизоды рыбалок на прудах, обобщить их и опубликовать. Конечно, в таком варианте информация будет предельно урезана, но что поделаешь: нельзя объять необъятное.

Начну с того, что однажды вечером, открыв карту - километровку Столбцовского района, с некоторым удивлением для себя обнаружил ряд водоемов, где я еще не ловил. Моментально созрел план объезда этих прудов с целью оценки возможности ловли на них в дальнейшем. Объехать их решил за один день, поэтому для оперативности облова взял только ультралайт с набором разнообразных приманок, высокие сапоги и лодку Нырок-41. Удочки решил не брать.
Начал с трех прудов, расположенных между деревнями Тоново и Русаки. В шесть утра я уже был на воде самого большого из них. В полном безветрии стелился туман над водой и дорожки пузырьков на водной глади четко обозначали места кормежки карася или карпа. Кстати, вскидку полуторакилограммового карпа на этом пруду видел всего одну. Обловив Ультра Лайтом весь водоем, поимел десяток тычков на зеленый твистер при самой медленной проводке, буквально волочении по дну. Было изловлено три окуня до ста граммов. Другие приманки игнорировались. Глубина пруда равномерная, чуть более двух метров. Через часа полтора я уже ловил на втором пруду. Размер и глубина его не требовали использования лодки, и обловил его с берега. Был изловлен и амнистирован щуренок, и было еще два довольно сильных удара по вертушке, но рыба не засеклась. Полагаю, что щучки промахнулись из-за мутноватой воды. В третьем пруду был изловлен окунь, и было еще пару ударов. Пруд тоже очень мелкий, глубина метра полтора только у дамбы.
Следующий по маршруту водоем находится возле д. Большие Новики. Пруд на вид красивый, но обловить его мне не удалось, т. к. ловля на нем запрещена решением Столбцовского исполкома. На мой взгляд, такие решения ущемляют право граждан на отдых, гарантированное Конституцией, но это уже другая тема.
Затем я побывал на пруду у д. Беломошье. Водоем, сильно заросший тростником, несомненно, интересен для спиннингиста, но подходы к воде с берега заболочены, а на дамбе сидело пяток рыболовов, тягали на маховую удочку живцовых карасиков. Решил, что этот водоем обловлю основательно в другой день, и не стал мешать удочникам развлекаться.
Дальше по маршруту были два пруда в д. Забродье. Пробные забросы различных приманок поклевок не дали. Полагаю, что в связи с тем, что на берегах этих прудов стоит довольно большая деревня и огороды жителей спускаются к самой воде, рыболовный прессинг, в том числе и браконьерский на них очень большой и рыбы в них мало.
Следующим я посетил живописный пруд возле д. Околово на речке Лубянке, расположенный между двумя холмами, поросшими лесом. На водосливе - разрушенная мельница, водная поверхность плотно заросла белой лилией- кувшинкой. С первого пробного заброса с дамбы был изловлен щуренок и амнистирован. Кроме того, в довольно чистой воде я увидел щучьего сеголетка, размером чуть больше спичечного коробка. Подумалось – щучье эльдорадо! Так, как день уже близился к концу, подавил в себе желание немедленно накачать лодку и решил обловить водоем основательно на завтра с утра.
В пол шестого следующего утра я уже был на воде и методично стал облавливать каждое окно в зарослях лилии разными приманками. Время шло, а поклевок все не было. Где-то через час, на красно-белый воблерок, был изловлен стограммовый окунь без одной жаберной крышки (явно вырвался из сети). Вот почему нет поклевок – браконьеры потрудились. Однако продолжил облов и вскоре наткнулся на сеть-китайку, а затем и на экраны – в народе телевизоры. Пока я ловил, за мной с дамбы наблюдал человек. Подумал: вернусь на берег – скажу ему пару ласковых.
В общем, впечатление от водоема испортилось, как и настроение и я погреб к дамбе, облавливая перспективные места. В одном месте три подряд заброса вертушки принесли три рыбы: окуней на полкилограмма и поменьше и щучку под килограмм, однако больше поклевок не было.
На берегу я спросил у наблюдавшего: его ли это сетки. Он ответил, что нет, что он из геологической экспедиции, которая уже 4 года ищет железо и золото (и даже нашли!) в районе д. Каролина, а наблюдал он за мной просто от нечего делать в данный момент. Не особенно я поверил в эти сказки, ну да бог с ним.

Вот таких поездок, как эта у меня было великое множество. Я ее описал, чтобы рассказать о своей методике разведки и освоения новых для меня малых водоемов: карта – снимки со спутника – план объезда – короткие сборы и в путь. Должен сказать, что первое впечатление о водоеме в результате такого короткого наскока часто бывает обманчивым. К примеру – упомянутые водоемы у деревни Забродье в дальнейшем оказались очень рыбными, и об этом я расскажу ниже.

Не знаю, как с другими рыболовами, но со мной неоднократно случалась ситуация, когда, выискав на картах и спутниковых фото в Гугле новый для себя водоем, приезжаешь на него на рассвете, полный надежд и ожиданий, а вода в нем оказывается спущенной, и только тоненькая ниточка ручейка струится по илистому ложу бывшего пруда. Разочарованию в этот момент нет предела: ведь готовился, перебирал и перевязывал снасти, варил прикормку и насадки, мчался по ночным дорогам больше сотни километров, а водоем «убили».

В таких случаях обычно возникал вопрос: как скоро, если шлюз починят, сможет восстановиться водоем и рыбье поголовье в нем без участия человека? Если зарыбить – тут все понятно: через год можно приезжать и ловить. А если не зарыблять? Поиски ответа в интернете ничего путного не дали.

За свою долгую рыболовную жизнь могу вспомнить несколько случаев, когда рыбу можно было ловить в водоеме уже через пару лет после его заполнения вновь, но клевала, в основном, мелочь. На вопрос: до каких размеров может вырасти рыба в таком водоеме за пару лет, недавно я получил ответ, за достоверность которого могу поручиться. Я веду рыболовный дневник, поэтому указанные ниже сроки взяты оттуда.

Семь лет назад я впервые посетил водоем, о котором пойдет речь – небольшой, сильно заросший водной растительностью пруд недалеко от деревни Забродье. Порыбачив спиннингом, я поймал там всего пару небольших окуньков на вертушку и, уехав, забыл о нем на пару лет, вычеркнув из памяти, как не перспективный.

Спустя четыре года наша рыболовная команда проезжала мимо этого пруда, возвращаясь с рыбалки на другом водоеме. Зарулили на дамбу и ужаснулись, увидев удручающую картину – совершенно пустое ложе пруда и множество отпечатков сапог на топком илистом грунте, свидетельствовавших о том, что рыба была весьма тщательно собрана местными жителями.
Опять я забыл об этом водоеме на три года, но недавно, когда мой товарищ рассказал мне, что собирается на рыбалку в те края, я о нем вспомнил и предложил другу по пути заглянуть туда в порядке разведки. Отзвонился он сразу по возвращении с рыбалки и благодарил за подсказку. Оказалось, что это была его самая успешная рыбалка в этом сезоне: десяток черных горбатых окуней и три щуки от килограмма до трех. Все, естественно, на спиннинг. Водоем оказался заполненным, причем уровень воды стал выше, чем был раньше, и подтопленными оказались прибрежные кусты и деревья.

Посчитав его успех случайным, я в ближайший выходной сам отправился туда порыбачить и результат превзошел все ожидания: несколько крупных окуней и семь щук от килограмма до полутора. Часть из них пришлось отпускать, чтобы не перебрать норму.

Сложилось впечатление, что хищника в водоеме множество. При вскрытии желудков пойманных щук были обнаружены довольно крупные караси – ладошечники, так что, и их в пруду хватало, не говоря уже о мелочи плотвы. Водоем никто не зарыблял – это точно.

То, что за неполных три года рыбье население полностью восстановилось и даже превысило поголовье и размеры рыбы, населявшей его до спуска воды, не может не вызывать удивления.

Не часто, но иногда встречаются у нас водоемы, в которых берег, заросший плотными кустами лозы, по каким-либо причинам подтоплен и весь этот ивняк, так похожий на мангровые дебри, ранее росший на берегу, оказывается глубоко в воде и вполне неплохо себя чувствует, продолжая расти, густеть, создавая непроходимые заросли. Рыболовов на берегах таких водоемов нет, поскольку к открытой воде не подобраться. Нужна лодка, а таковая есть не у каждого. Вот и получается, что рыболовный прессинг минимальный, зато рыбе раздолье – никто ее не беспокоит. Можно спокойно отнереститься, выклюнутся мальки, которые на обильном планктоне зарослей быстро наберут вес.

Интересно, что рыба в таких водоемах избегает открытых мест и, попавший случайно на такой водоем рыболов, побросав блесну на открытой воде или посидев с удочкой безрезультатно пару часов, делает вывод, что рыбы здесь нет, уезжает и больше не появляется. А рыбка-то есть, но она в кустах. Как ее взять? Тому, кто нашел ответ на этот вопрос, редко выпадает уезжать с воды пустым. Кроме того, хищник, а я, как спиннингист, буду говорить о нем, ловится далеко не на каждую приманку. Можно перебрать десятки блесен и воблеров и не нащупать рабочую, а бывает – повезет, и на одну приманку щуки и окуни вешаются на каждом забросе.

Вода в таких водоемах темная, как чай, видимо, из-за того, что масса экстрактивных веществ, выделяемых корой подтопленных растений, растворяется и окрашивает ее. Полагаю, что в такой воде хищник охотится, опираясь не на зрение, а на боковую линию и лучше реагирует на приманки, генерирующие сильную вибрацию. Это крупные вертушки и некоторые виды воблеров.

Вот такой и упоминавшийся выше пруд у деревни Забродье. Туда мы с товарищем ездим не на рыбалку, а за рыбой, так как, изучили его досконально и крайне редко возвращаемся пустыми. На рыбалку можно съездить на реку, незнакомое озеро или водохранилище, но там можно и поклевки не почувствовать, хотя рыбалка все равно состоится. Здесь же все иначе. Подобрав погоду, приманку, и выехав пораньше, чтобы на рассвете уже быть на воде, можно не сомневаться в успехе – он будет. Ловится, в основном, щука от килограмма до трех и мерный окунь до семисот граммов. Поимев несколько результативных поклевок за утренние часы, норма бывает сделана и рыбалку приходится прекращать, чтобы не было перелова. Отпускать рыбу не получается, поскольку заглатывает приманку щука глубоко и, пока ее достанешь – весь в крови и слизи. Где уж тут рыбе выжить после такой экзекуции.

Впечатления от рыбалки сохраняются в памяти, когда клюют трофейные хищники. Ловим мы лайт-удилищами, так как, приманки у нас совсем легкие и «дубиной» их просто не забросишь. Когда выводишь трешку спиннингом, с тестом до четырнадцати граммов, адреналин зашкаливает. Вот один из таких случаев.

Как обычно, приехал на берег затемно. Комары дали прикурить, пока накачивал лодку, но вот я на воде. Светает. Клевые места давно изучены и начинаю с одного из них в середине водоема. В неверном свете трудно рассчитать расстояние заброса и после пары проводок вешаю блесну на куст. Особенность рыбалки здесь –  блесну надо положить на воду в двадцати сантиметрах от кромки кустов, иначе поклевки не будет. Точность заброса имеет решающее значение. Бывает, что клюет в момент падения приманки, но чаще спустя пару оборотов катушки. Пока отцеплял блесну – нашумел, дальше ловить в этом месте не имело смысла, и я поплыл к истоку водоема, где в него впадает глубокая канава.

На подходе к канаве острова травы на поверхности. Проведя блесну вплотную к водорослям получил поклевку килограммовой щуки, которую успешно вывел и посадил на кукан. После шума от вываживания, переключился на окуня, швыряя блесну к кромке кустов. Особого клева не было, но трех двухсотграммовых удалось соблазнить. Затем, решаю вновь пробомбить островки травы – еще одна щука, чуть больше первой. Уже не пустой поеду домой.

Время близилось к восьми утра. Я подплыл к горловине канавы, впадающей в пруд, и дальним забросом послал блесну вдоль нее. В прошлом году моему товарищу таким образом удалось выловить хорошую щуку-трешку, которую пришлось доставать из кустов руками. Памятуя этот момент, жду поклевку, и она происходит. Сильнейший удар согнул удилище в дугу, заставляя петь фрикцион. Щука, выскочив из-под одного из затопленных кустов, ударила блесну, засеклась и, почувствовав сопротивление, стала метаться по канаве, забираясь то в один, то в другой куст, от чего они ходили ходуном. Сопротивление было такой силы, что в ходе борьбы мою лодку протащило десяток метров, почти вплотную к горловине канавы. Странно, но побывав в кусте, щука самостоятельно выходила из него, и в этот момент мне удавалось слегка подмотать плеть. Спустя пару минут ожесточенной борьбы на грани обрыва лесы, на поверхность возле лодки показалась толстая спина рыбины длиной около метра. Периодически она делала потяжки, сопровождающиеся визгом фрикциона, но я вновь подводил ее к лодке. Удалось рассмотреть, что приманка глубоко в пасти рыбы – взялась надежно. Я успокоился и решил не спешить  - утомить рыбу, прежде, чем поднять на борт. Опасаясь «свечки», старался держать удилище пониже к воде, подготовил подсак, опустил его в воду. Казалось, еще пару секунд и рыба моя, но повезло не мне, а ей. Вдруг рыбина без особых усилий отцепилась и ушла восвояси с моей любимой блесной. Глянул на поводок – на нем расстегнулась застежка из тонкой проволоки, не выдержав нагрузок. Странно, но досады я не чувствовал, а был рад, что рыбина боролась до конца и победила. Блесну она со временем выплюнет и, возможно, мы встретимся еще раз.

Далеко не в первый раз подводят меня застежки на фирменных поводках, расстегиваясь в самый ответственный момент, и на летней, и на зимней рыбалках. Лучшим поводком для щуки я считаю вторую гитарную струну, причем не длинную - сантиметров пятнадцать. Не подводила ни разу.

Интересно, что нередко водоемы, расположенные каскадом один за другим, кардинально отличаются друг от друга. Вот так и пруды у деревни Забродье.


Пруд, о котором пойдет речь, нам давно знаком по предыдущим рыбалкам, но ловили мы в нем, в основном, хищника на спиннинг, да и рыбалки эти были кратковременными. Покидаем блесну пару часов и домой – другие дела ждут.

Рыбалка хороша, когда ловишь не спеша.

Давно зрела идея выбраться сюда с ночевкой: половить вечером, поддержать Old Russian Tradition под уху, продолжить ловить ночью, утром и днем следующего дня, если будет клев. Наконец, у меня и моего друга появилась возможность выехать на водоем в пятницу днем и осуществить задуманное. Закупили необходимое, собрались, заготовили дров для костра, поскольку водоем в поле, подготовили прикормку и насадки для карася, взяли все для ухи. К моменту выезда жара достигла тридцати градусов, солнце палило нещадно, ураганный ветер ломал и валил деревья, что внушало уверенность в том, что после обеда он «нарвет» грозу. Одним словом – дискомфорт, но решили ехать несмотря ни на что.

Узкая дорога на пруд во многих местах была завалена упавшими деревьями, но в каждом из них оставался маленький кусочек обочины, по которому нам удавалось проскользнуть и к шестнадцати  часам мы успешно добрались до намеченного места ловли. Только выбрались из машин, осмотрелись, как по нашим следам, обгоняя друг друга, хлынул поток машин рыбаков, спешащих занять клевые места. Проезжая мимо, многие с завистью смотрели на нас, так как, место мы выбрали очень удачно. Забегая вперед, скажу, что повторные гонки по берегу с той же целью, мы наблюдали в четыре утра назавтра, но свободных мест на берегу практически не было. Опоздавшие привозили с собой складные металлические треугольные грабли, с помощью которых продирали себе в водорослях место для заброса.

Запарковав машины, решили сразу все барахло и дрова не доставать, поскольку небо стало мутнеть и дымка закрыла солнце. Стало понятно, что гроза будет обязательно. Вопрос только когда? Позволит ли выполнить задачу номер один - наловить на уху? Друг, несмотря на шторм, накачал лодку и поплыл бросать блесну, а я, в этот раз, решил ловить карася с берега на пенопласт. Быстро снарядив закидухи, набил кормушки прикормом, утопил в нем крючки с пенопластом, забросил и расслабился на удобном стуле со спинкой. Один фидер забросил с кукурузой на волосе, но, забегая вперед, скажу, что на нее поклевок не было.

Разместились мы на наветренном берегу, ведь рыба на прибое и посему кончики моих удилищ плясали под воздействием штормового ветра и волн. Ни о каких бубенчиках не стоило и думать. Если бы я их повесил, звон стоял бы на весь пруд. Поклевку можно было обнаружить только по провисшей леске.

В течение первого часа не клевало, но затем леса на одном из удилищ провисла, я быстро подсек и по сопротивлению рыбы почувствовал, что это не карась, а если карась, то не маленький. Подводя рыбу к берегу, мне удалось поднять ее на поверхность и я заметил, что рыба продолговатая, явно не карась. - А что же? Карпик?

В десятке метров от берега начинался пояс прибрежных водорослей, и рыба, не преминув воспользоваться этим укрытием, прочно застряла в нем. Не надев болотники до начала ловли, я не рискнул в кроссовках и одежде лезть в воду перед предстоящей ночевкой, и стал потихоньку подергивать леску, пробуя заставить рыбу выйти из водорослей, но в результате я достал кормушку с пустым крючком.

Заинтригованный вопросом: кто там был, я быстро надел болотники, положил поближе подсак и, снова забросив, стал ждать поклевку. К этому моменту вернулся на берег мой товарищ, безрезультатно проболтавшийся на волнах полтора часа. Следующая поклевка принесла нам карася до трехсот граммов, который при вываживании не оказал никакого сопротивления. Не было понятно на крючке ли он до самого берега.

А шторм тем временем продолжался: подвалила свинцовая туча, загремело и ливень заставил нас спрятаться в машину, но, слава Богу, не на долго. Вскоре за этой тучей пришла следующая – опять влило, затем еще одна и так было до самого вечера, когда ветер вдруг резко выключили и все вокруг затихло. Во время шторма мы наблюдали облака и тучи поразительных форм, это не передать словами, надо видеть. Когда стало темнеть, всполохи зарниц освещали окрестности призрачным светом.

В перерывах между ливнями было пару поклевок: опять провисла леса, подсек и почувствовал активное сопротивление – явно не карась. Передав другу удилище для вываживания, зашел в воду и принял рыбу в подсак. Да какую рыбу! Такую мы оба выловили впервые. Американец!

Правильно – Сомик Американский (Amiurus nebulosus). Интервент из Америки, завезенный в Европу в конце 19 века. В Беларуси встречается в ряде водоемов Брестской области, а мы–то его поймали в Минской области. Слухи о его существовании здесь доходили до нас от местных рыбаков, но мы не особенно в это верили, считая рыбацкими байками. И вот он у нас в руках. Взял он на пенопласт, как карась, хотя считается хищником, о чем говорит его огромный рот. От молоди нашего, европейского сома, у которого три пары усов, отличается четырьмя парами усиков. Этот вселенец является кормовым конкурентом наших аборигенных рыб, к тому же, поедает их икру, посему он Persona non grata. Откуда он в этом пруду – загадка. Вряд ли бывшие арендаторы его специально заселяли, видимо случайно попал и размножился.

Зная по слухам, что мясо сомика очень вкусное, мы отправили пойманный экземпляр в уху – надо же самим его хоть раз попробовать.

До темна мы поймали еще пару карасей и с наступлением ночи клев прекратился. Бубенчики, повешенные по окончании шторма, ни разу не звякнули. Безветрие, растущая Луна, прояснившееся, как промытое после гроз, небо, в полной мере позволили нам насладиться красотой короткой июньской ночи. Темнота, да и то неполная, наблюдалась только с половины первого до двух часов, а светлая полоса над горизонтом на севере была видна всю ночь. Практически белая ночь, как под Питером. Капли дождя на листьях тростника под полной Луной сперва мы приняли за светлячков и, только подойдя вплотную, убедились, что это не так. Всю ночь кричали камышовки. Вода была удивительно спокойная – ни всплеска.

Соседние рыбаки вели себя прилично: поблескивали налобники, отсвечивали костерки, но никто не орал, музыку не врубал. Уха, сваренная в чугунке на треноге, была изумительна, а мясо сомика действительно очень вкусное, в меру жирное, без костей, чем-то напомнило линя. Карась из этой же ухи и рядом по вкусу не стоял.

Поскольку ночью не клевало, мы решили подремать пару часов в машинах, и меня среди ночи разбудило шуршание пакета внутри салона. – Мышь? Как она забралась в машину?
Пришлось встать и посмотреть. Оказалось, что крупная ночная бабочка копошилась в пакете, мешая мне спать.

На рассвете поклевки возобновились, и до восхода Солнца я поймал еще пару карасей, но затем светило вышло из-за горизонта, выключив клев. Мой товарищ, попробовав ловить карася с лодки на удочку и не дождавшись поклевки, переключился на хищника и поймал щуку и несколько окуней, один из которых был под полкило.

Кстати, в последующие годы сомики здесь стали доминирующим видом, напрочь уничтожив молодь карася, и ловятся сейчас не единичные экземпляры, а десятки. А в верхнем пруду их пока нет, зато карась есть, и слава Богу.


Водоем у деревни Собковщина Столбцовского района – один из моих любимых. Ловлю на нем уже два десятка лет и за это время наблюдал волновую динамику развития и угасания популяций разных видов рыб в нем.

  Когда я впервые стал здесь ловить, пруд был зарыблен мелким стограммовым карпиком, который цеплялся на любую растительную насадку, особенно хорошо на манное тесто. Детки ведь любят манную кашку. Через год карпик подрос и стал клевать пореже и не на все подряд, но вперемежку с ним стал попадаться серебряный карась. Спустя пару лет, карп практически перестал клевать на удочку, и зацепить его можно было лишь по весне, случайно, во время ловли карася. Чаще всего такая поклевка «автобуса» - так местные очень метко называли крупных карпов, на карасевую снасть заканчивалась ее обрывом. Последние из этих «автобусов» пару лет назад еще вскидывались изредка на поверхности пруда, но ловились крайне редко.

Зато популяция серебряного карася с каждым годом увеличивалась, росли его размеры, что обеспечивало результативную и захватывающую ловлю его в течение десятка лет. Как я его ловил расскажу подробнее чуть ниже. Во время нереста на мелководье тростник и хвощ ходили ходуном, и стоял такой плеск, что казалось, что кто-то бросает в воду здоровенные булыжники. Подкравшись, можно было созерцать особи в килограмм и более весом.

  Со временем, параллельно с карасем при летней ловле стала попадаться неплохая плотва – до трехсот граммов весом. Клевала она, чаще всего, на шарики пенопласта при ловле на фидер.

  Таких крупных пескарей, как здесь, я никогда не ловил, но сейчас они практически исчезли.


  Особо хочу выделить окуня. В первые годы моей летней ловли на Собковщине он попадался крайне редко, может быть из-за того, что в те времена я предпочитал растительные насадки. Потом я стал ездить сюда на лед и оказалось, что зимой здесь можно поймать только окуня, причем обыкновенного «матросика» 50-70 граммов весом, но много. Иногда наши уловы исчислялись сотнями штук. Сложилось мнение, что водоем заселен этим тугорослым окуньком, так как часть пойманных матросиков являлись самками с икрой и другого, крупного окуня здесь нет. Так я считал до одного февральского дня, когда к полудню мне уже надоело дергать на мотыля этих матросов, и я решил попробовать безмотылку. У меня была любимая, сделанная мастером под заказ, позолоченная мормышка с красной и желтой бусинками, на которую окунь на любом водоеме реагировал безотказно. Ловил я на краю русла затопленного канала, так как перепад глубин между двумя находящимися рядом лунками составлял до полуметра. Опустив безмотылку в более глубокую лунку и постучав ею по дну, успел с частой дрожью приподнять ее на пару сантиметров над дном, как тонкая леска зазвенела от напряжения. Моему удивлению не было предела и в голове роились мысли, кто же это там повис? Аккуратно заведя рыбу в лунку и ухватив рукой за голову, я достал на лед великолепную икряную самку окуня весом четыреста граммов. Спрятав ее от завидущих глаз соседних рыболовов, опустил в лунку мормышку, не особенно веря в успех и считая эту поклевку случайностью. Однако, следующий окунь, чуть поменьше первого не заставил себя ждать. Дальнейший лов стал делом техники, и главной задачей было уберечь от глаз соседей выловленных рыб и не дать повода себя оббурить.

  Таким образом, в этом месте я ловил крупных окуней несколько лет подряд. Хотя «золотую» мормышку какой-то монстр вскоре у меня оторвал, я накупил похожих на нее и успешно на них ловил. Клевало лучше всего в ясную, морозную погоду во второй половине зимы. Соседние коллеги по рыбалке, использующие мотыля, довольствовались матросами, не подозревая, что в водоеме есть более достойные трофеи.

  К сожалению, все когда-то кончается, и плохое и хорошее. В последние годы крупный окунь на Собковщине не ловится ни на безмотылку, ни на блесну, да и мелкий стал клевать хуже и реже.


  Пожалуй, нет более известной прудовой рыбы, чем карась. Любой рыболов знаком с ним с детства и у большинства карась, наряду с окунем и плотвой, был первой в жизни пойманной рыбой. Не буду повторять прописные истины из рыболовных книг, журналов и сайтов о его характеристиках и повадках. Отмечу только одной строкой общепринятое представление о нем: мирная карповая рыба, активная в весенне-летний период, впадающая в оцепенение в наших широтах в зимний период. Что это не совсем так, убеждался не раз на собственном опыте.

  Мирная рыба – значит не хищник и на блесну не клюет, однако, я сам поймал карася на довольно крупную колебалку. Если бы это случилось не со мной, никогда бы не поверил, посчитал бы рыбацкой байкой. Карасиха клюнула, как положено, ртом, при равномерной проводке блесны через место на пруду, где неоднократно были замечены всплески рыбы. За мою, более, чем сорокалетнюю, рыболовную жизнь, это второй случай поимки карася на блесну. Первый был при мне с моим другом. Семисотграммовый карась был пойман спиннингом на небольшую колеблющуюся блесну, но тогда карась отцепился в подсаке и мы не были на все сто уверенны, что он клюнул ртом, а не забагрился за голову. Поклевка карася на мою блесну случилась шестнадцатого сентября. В этой самке оказалась перезрелая оранжевая икра вместе с незрелой серой. Почему-то своевременно не отметалась.

  Неоднократно карась ловился мною со льда зимой. Вот случай, произошедший шестого февраля на водоеме возле деревни Забродье в Столбцовском районе. Развлекаясь ловлей окуней со льда на мотыля, на игру, на границе чистой воды и отмершей, опустившейся на дно растительности, увидел не характерную для окуня поклевку на подъем. Кивок задрался вверх. Подсек и почувствовал, что кто-то увесистый «получил по губам». Подумал, что сошел неплохой окунь-горбач. Продолжил ловить на игру в этой лунке и ситуация с подъемом кивка повторилась, но уже в мою пользу. На льду оказался красивый карась под 200 граммов. Подошел поделиться этой диковинной новостью к коллеге, ловившему недалеко от меня, а у него подледных карасей оказалось целых три. Ловил он на «козу» с двумя крючками на игру, с подсадкой мотыля. Надо сказать, что день был ясный, солнечный, что видимо, привело к кратковременной активизации карася, так как поклевки были только в обеденное время. Ни до, ни после, ни у меня, ни у соседа карась не клевал, ни на игру, ни со дна. Попадались не раз мне караси со льда и на водоемах Дзержинского района, но ближе к весне – в марте. Но, все-таки, это единичные случаи и целенаправленно ловить карася зимой в Минской области нет смысла -  потеря времени.

  То, что карась одна из самых капризных рыб, знает большинство рыболовов. Для примера приведу пруд возле деревни Собковщина в Столбцовском районе. С рыбалки на этом пруду я всегда возвращался с хорошим уловом карасей, что волновало моего друга, но его поездки туда были неудачными. Делал он все правильно: ловил с рассвета, закармливался «Трапером», использовал пахучие растительные насадки, а результата не было. А ловился «хитрый» карась только вечером, после захода солнца за бугор и только на червя, без всякой прикормки и какой карась – до семисот граммов весом. Узнал я об этих хитростях однажды, просидев без единой поклевки с 16 до 20-15, а с 20-15 до 21-45, пока не стемнело, поймал семнадцать карасей, общим весом более семи килограммов. Рыбацкий Бог наградил меня за терпение.

  Но однажды, на этом пруду я поймал много карася днем. Была жаркая, даже душная, погода, середина дня, бесклевье. Вдруг на юге стало темнеть, потянул ветерок и из-за горизонта стала выползать громадная черная туча. Ветер усиливался, переходя в штормовой, погнал волну вдоль моего берега и среди этих волн стали появляться, как дельфины в море, спины крупных карасей. Я забрасывал матчевую удочку с тяжелым поплавком и червем на крючке поближе к этим спинам, и незамедлительно следовала поклевка. До грозы я успел выхватить около десятка крупных карасей, после чего влил такой ливень с канонадой грома, что я уже боялся, что не вернусь домой живым. Молнии били в землю, буквально, рядом со мной. Вымок до нитки, плаща с собой не было. За пол часа гроза прошла и ветер стих, но стих и клев, как будто рыбьи спины в волнах и быстрые поклевки мне привиделись. И только караси, ворочаясь в садке, напоминали, что это правда.

  Этот привереда даже в червях хорошо разбирается. Ловил я однажды на небольшом деревенском пруду. Рядом за кустом ракиты примостился местный рыбак. У него клюет – слышен плеск вываживаемых карасей, а у меня нет. Спросил на что он ловит, ответил на червя. У меня тоже черви, свеженькие навозники, а не клюет. Через час мужик засобирался домой. На селе полно дел по хозяйству, долго не половишь. Попросил у него пару червяков, он оставил мне всю банку. Так вот, в банке были обыкновенные серые дождевики, а не навозники. Нацепил дождевика и дело пошло – стал и я тягать карасей.

  К причудам карася я отношу и то, что часто, на несъедобные шарики пенопласта он ловится лучше, чем на вкуснейшую с нашей, человеческой точки зрения, насадку. Запас мелких шариков пенопласта всегда у меня с собой в рыболовной сумке. Не нужны ни черви, ни перловка, только немного прикорма, легкий фидер и шарики. Хоть я не любитель удочки, спиннинг – это мое, но по весне, в мае, ежегодно выезжаю на карася отвести душу, глядя на поплавок.

За годы рыбалок на прудах убедился, что почти в каждом, достаточно глубоком, проточном пруду есть трофейная щука. Причем, если пруд небольшой, до гектара площадью, то в нем она становится местным палачом, выедая практически всю рыбу. Многие наверняка встречались с ситуацией, что несколько лет назад в пруду было полно карася, а сейчас его нет, да и другой рыбы не густо. Полагаю, что в таком пруду вырос монстр, или даже не один. Много лет наблюдаю за одним прудом 20 на 30 метров, ежегодно зарыбляя его летом сотнями карасей, зимой мелким окунем, а рыбы там все равно мало. Причина в трофейной щуке, которую мне удалось зацепить на легкий спиннинг, но не удалось достать. Кроме нее в пруду много ее деток от 300 до 500гр, которые  шныряют в прозрачной воде в поисках пищи, и видны, если притаиться в тени деревьев. Недавно трофейную щуку (6500 гр.,99см.) поймали в небольшом пруду возле деревни Околово на вертуху- тройку Ультра- Лайтом с тестом 2-10гр. Возились с нею достаточно долго. После поклевки мой зять, ловивший в другом месте, успел прибежать ко мне, взять из кармана ключ от машины, сбегать к ней за подсаком, в который щука, конечно же, не влезла и после нескольких попыток, вытащил ее на берег. В общем, я ее зацепил, а он ее поймал, одному пришлось бы туго. Спининг и катушка отработали славно, а карабинчик лопнул, но уже на берегу. Кроме того было поймано еще пять щук, четыре из которых до полкило были отпущены и три окуня. Опробировал посеребренную блесну Атом-незацепляйку, приобретенный на выставке. Его хапнула щука-килограммовка в траве.

Как ни старался покороче, глава получилась многостраничная, а ведь в ней рассказано всего-то о нескольких прудах недалеко от Минска. А сколько их еще мною обловлено! Не перечесть. Хотел в этой главе написать еще и о ловле на торфяниках, но, пожалуй, это отдельная тема. В другой раз.



Глава 10 На малых реках.



Если хочешь отдохнуть душой, лучше, чем на малой реке нигде этого не сделаешь. Если цель не рыбы хапнуть, а совсем другая, ради чего большинство из нас и ездит на рыбалку, то надо ехать в глубинку на малую реку. В виду малорыбности наших малых речек рыболовов на них почти нет, редко кого-то встретишь, зато места красивейшие и чистые. Проедешь по древней дороге, выложенной булыжником, полазишь по развалинам старой мельницы, удивишься размерам жерновов и мельничных колес, которые крутила когда-то эта малая речка, посмотришь на умирающий мост и о многом задумаешься...

В этой главе я подробно остановлюсь на двух малых речках: Сула и Уса, сравню их между собой, и на их примере можно будет составить представление о таких речках в целом.


О речке с названием Сула я узнал в середине восьмидесятых годов и многократно рыбачил на прудах, расположенных в ее верховьях, но сама речка, как водоем, в котором можно ловить рыбу, долгое время меня не интересовала. Казалось, ну что может водиться в быстром ручейке шириной в пару метров и глубиной по колено, а именно так выглядит Сула до слияния ее с речкой Перекуль. Однако, приняв воды ряда притоков, Сула становится полноводнее, глубже, изобилует излучинами и омутами, что делает ее привлекательной для рыболовов.

Однажды, много лет назад, в поисках новых мест для рыбалки я приехал к мосту через эту речку недалеко от деревни Туленка. Пройдя по берегу со спиннингом от моста вниз по течению пару километров, я не ощутил ни одного касания приманки рыбой, не то, что поклевки. Это меня удивило, потому, что изредка возникающие всплески рыбы говорили о ее наличии в реке. Я вернулся к мосту и пошел вверх по течению, но клевых мест и там не нашел. Не солоно хлебавши, повернул к машине, местами забрасывая блесну и, буквально возле моста последовала поклевка, да какая! Мой ультра-лайтовый спиннинг согнулся в дугу, завыл фрикцион, стравляя лесу под напором рыбы, бешено метавшейся по всей реке. Что это не щука я понял сразу – немало я их изловил и хорошо знаю, как они ведут себя на крючке. Подумал, наверное, голавль, но каково же было мое удивление, когда я с большим трудом вытащил на берег ручьевую форель под килограмм.

В последствии я неоднократно пробовал ловить спиннингом на Суле и возле деревни Найденовичи и возле Новоселья и ниже его, но ничего, кроме форели мне не попадалось. У меня сложилось мнение о Суле, как о чисто форелевой речушке, а поскольку у нас в Беларуси ловить эту рыбу нельзя, перестал туда ездить.

Однажды весной, в поисках нового водотока для рыболовного сплава, я просматривал спутниковую карту Столбцовского района, в ходе чего возникла идея сплавиться по Суле. Конечно же, не с верховий, а от моста трассы Р-54 через эту речку вниз, хотя бы до Зуберова, а может и дальше до Немана. Стал изучать информацию о маршруте на туристских сайтах. Подумал, если байдарки там проходят, пройдет и моя надувашка, но для полной картины о возможности сплава решил побывать и на местах старта, и финиша. Рекогносцировка показала, что плыть можно, но, возможно, придется местами обносить завалы из упавших на воду деревьев. Приятным сюрпризом при этом было то, что в реке есть не только форель, а так же, щука и очень неплохой окунь-горбач, которых  в ходе разведки удалось изловить несколько штук.

Идею сплава поддержал мой зять Паша и изъявил желание плыть со мной. Вскоре, я благодарил Бога, что отправился в путь не один. Но об этом чуть позже. В намеченный день нам стартовать не удалось, поскольку лил нескончаемый ливень, и сплав был бы совершенно не комфортным, а ведь мы хотели не просто сплавляться, а по ходу ловить рыбу. Стартовали через неделю, подобрав ясную погоду, но  с сильным ветром. Нас доставили к месту старта еще в потемках и на рассвете мы были уже на воде. Прошедшие ливни здорово подняли уровень воды в реке, даже слегка подтопив низкие берега, но это нас не испугало. Утренний туман висел над водой, сокращая видимость до полусотни метров и в этом тумане в полной тишине, вдруг появилась фигура рыболова, замершего с удочкой в руке. Проплыть мимо, не потревожив его, не удалось – река узкая, и мы перекинулись с ним парой слов насчет рыбы, населяющей эту реку.

 Сразу после старта мы попали в густые заросли водной растительности. Я надеялся, что это явление временное, но рдесты все не кончались, местами перекрывая весь водоток. Грести стало практически невозможно – весла путались в траве, наматывали ее на себя, тормозя сплав. Пришлось вынуть весла из уключин, взять их по одному в руки и грести наподобие индейцев на пирогах. Если бы я плыл один, одиссею можно было бы считать законченной, но вдвоем мы, хоть и с большим трудом, но двигались вперед. Я планировал, что по ходу сплава один будет на веслах, я второй ловить спиннингом, но, как видим, этот план провалился, и ловить мы могли, только прекратив на время грести, что тормозило наше движение вперед. Течение воды в этих зарослях резко замедлилось и без гребли мы практически стояли на месте, а маршрут у нас был не маленький. К нашему удивлению клева практически не было, хотя рыба вокруг плескалась, и мы были здорово разочарованы. В прозрачной воде среди трав видны были тучи малька белой рыбы. Возможно, это и было причиной отсутствия клева: зачем хищнику хватать какую-то странную железку, если вокруг столько натуральной пищи.

Природа берегов, медленно проплывающих мимо, была несколько однообразна: низкие, местами подтопленные берега, поросшие ольхой, кое-где некошеные луга с высокой травой. Отслеживая по карте свое движение,  мы ждали, когда покажется подпорный шлюз, поскольку не знали проходим  он или потребуется обнос. Завидев водослив издали, один из нас вылез на берег и пошел в разведку, которая показала, что перепад воды небольшой и можно попробовать его пройти. Этот момент внес в поход элемент драйва, так как, скорость течения в шлюзе резко увеличивалась, и мы пронеслись через него очень резво. Моя надежда на то, что после шлюза растительности в воде не будет, не оправдалась – ее стало еще больше, но спустя пару километров река стала освобождаться от травы и течение ускорилось. Изменились и берега: стали повыше, местами появился лес и пригорки, манящие к себе. На одном из них мы сделали привал, размяли затекшие ноги и позавтракали. Солнце, тем временем, поднималось все выше и стало припекать.

Вскоре на правом берегу показались развалины каменной водяной мельницы, которые мы осмотрели, а за ней характер реки резко изменился: водоток сузился до трех метров, течение резко ускорилось, и вода неслась между берегами, густо заросшими тростником и камышом, как по трубе. Наш дальнейший сплав на протяжении нескольких километров напоминал слалом, где уж тут забрасывать спиннинг, но иногда мы это сделать умудрялись. В промежутках между тростниками на правом берегу открывалось обширное пастбище с выеденной коровами травой. Поражала прозрачность воды в Суле: практически везде просматривалось светлое песчаное дно, подсвеченное солнцем, на котором мелькали тени солидных рыбин, хотя глубина была не маленькая. Чем ниже мы сплавлялись, тем чаще встречались завалы из упавших деревьев, а местами ветви наклонившихся полностью закрывали просвет над водой, и через них приходилось продираться, рискуя ободрать лицо и потерять кепку.

Вскоре показался большой трехсекционный шлюз, полностью перекрывающий водоток, и нам пришлось вылезать на берег и обносить его. За шлюзом река стала шире, деревьев на берегу стало больше, и они создавали тень, так желанную в этот жаркий день. Вдали показались строения деревни Зуберово – сплав подошел к финишу. Удовольствие получено, но должен сказать, что Сула - совершенно неудобная для ловли спиннингом во время сплава река. Лучше на ней ловить с берега – значительно комфортнее и результативнее, что я и делал в дальнейшем неоднократно. В низовьях Сулы форель мне не попадалась ни разу, зато наряду с хорошим окунем и щукой в районе килограмма стал попадаться голавль, правда не крупный. От Зуберовского моста я прошел речку почти до впадения в Неман, используя для ловли в основном вертушки, реже воблеры и никогда не возвращался без улова. Как видите, речка совершенно разная в верховьях и внизу по населяющей ее рыбе. А еще, люблю я Сулу за ее безлюдье - очень редко встретишь на берегах коллегу по увлечению.


Пожалуй, наиболее полное представление о реке можно получить при сплаве. Поэтому, для понятия об Усе я расскажу, как плыл по ней и добавлю эпизоды из многочисленных рыбалок на ее берегах. Уса кардинально отличается от Сулы размерами, полноводностью, рыбностью и, соответственно, посещаемостью рыболовами. Это совсем другая река и об этом ниже.

Идея пройти сплавом низовья Усы до ее слияния с Нёманцом и Лошей, где река меняет название на Нёман, возникла у меня весной, когда в апреле, по высокой воде, я бродил со спиннингом по ее берегам. Полноводность весенней реки создавала впечатление о ее проходимости для сплава и в начале лета. Захотелось посмотреть на места, где Нёманец, познав Усу, превращается в Нёман – великую реку Беларуси, воспетую поэтами и писателями, побывать у его истоков.

Изучив заранее снимки реки со спутника, побывав на берегах для рекогносцировки, решил стартовать у моста в деревне Семеновичи, ниже слияния Перетути с Усой, от чего она становится полноводнее. Доставили меня к месту старта рано утром третьего июня. Было довольно холодно, иней на траве; над рекой до восхода солнца местами клубился туман и тишина – деревня еще спала.

Ясная погода, высокая прозрачность воды и небольшая глубина реки не обещали хорошего улова щуки, да и не лов был моей основной целью в данном случае, но спиннинг снарядил довольно крупной «кислотной» резиной и решил пробовать ловить по ходу сплава. Скорость течения Усы, на мой взгляд, не превышает одного километра в час, что дает возможность делать забросы спиннингом в ходе созерцания окружающей Природы, не требуя постоянного контроля за процессом дрейфа. Ширина речки близ Семеновичей была от восьми до пятнадцати метров, закоряженность не сильная, что давало надежду пройти весь запланированный маршрут к исходу дня.

Водная растительность уже успела подняться и местами вышла на поверхность, создавая русалочьи косы – так любимые голавлем места его укрытия. Прибрежный аир тоже подрос и зацвел желтыми, похожими по форме на садовые ирисы, цветами. На молодой, покрытой капельками росы, изумрудной осоке замерли новорожденные стрекозы, дожидаясь Солнца и тепла, чтобы начать свои воздушные танцы. Берега реки, в основном, без леса, с редкими деревьями ольхи и ивы, однако небольшой лиственный лесок, где русло реки раздваивается, встретил меня писком сотен птенцов скворцов, которые уже стали на крыло, но продолжали громко требовать питания от родителей. Соловей был слышен изредка: видимо, холодно ему и не до песен.

А вот и первое препятствие – завал из упавших в воду деревьев, к которым течением река пригнала всякий хлам, делая его непроходимым для сплава. После попыток протиснуться сквозь него, пришлось лодку вытащить на берег, протянуть по траве метров пятнадцать, к чему я был, в общем-то, готов, только пожалел, что обул короткие сапоги: неудобно было выбираться в них на крутой, обрывистый бережок, но как-то справился. Ниже завала старые ивы, нависающие над водой, создают низкий сказочный коридор, по которому по высокой воде и не проплыть – ветки не дадут.

Миновав лесок, река вынесла меня на открытую местность, без деревьев и кустарников, где я почувствовал сильный северо-западный ветер, поднявшийся после тихого утра. Благо, что этот ветер попутный и только помогает мне в сплаве, однако, холодный! Хорошо, что я взял с собой вязаную шапку, помимо кепки и оделся, как капуста в несколько свитеров и штормовку с капюшоном, иначе бы замерз. Ветер здорово мешал забросам, корректируя их по своему усмотрению и относя приманку на пару метров в сторону от намеченной точки, что заставляло каждый заброс делать с поправкой на ветер.

Река после выхода на луга стала глубже, течение ещё более замедлилось. Берега обрывистые, торфяные, украшены живописными старыми одиночными ивами, где пастухи и скот могут найти тень в знойный летний день. Местами ивы «купаются» в реке целиком и, судя по обильной ярко-зеленой листве, чувствуют себя при этом прекрасно. Встречаются и песчаные косы на поворотах, заводей и стариц почти нет, однако встретилось одно широкое и мелкое место – видимо, брод был когда-то. А вот и впадение Уздянки, «повивальной бабки», способствующей рождению великой реки. Сколько их, этих еле заметных ручейков и речушек, несет свои воды в Усу, а ведь без их участия, малой толики и не было бы нашего любимого Нёмана.

В маленькой заводи, образованной устьем Уздянки, клюнула первая щучка, красавица граммов на четыреста: мелочь, а приятно – поклевку я прочувствовал. Хотел сфотографировать отпускание щучьего подростка, но он оказался очень резвым и убежал еще до того, как я навел на него камеру. Пусть живет и растет, даст Бог, свидимся через пару лет.

 В течение всего моего сплава по открытой местности рядом с рекой надрывно ревел трактор: распаханное поле вплотную подходит к урезу воды. Удивительно, как техника не падает в реку с обрывистого берега? К сожалению, водоохранные зоны существуют у нас на бумаге, а реальное соблюдение их никто толком не контролирует…

С опасением подплывал к деревне Буковичи. Здесь русло Усы вновь раздваивается и пригодным для сплава считается левый рукав, но на снимке из космоса видны какие-то препятствия. Проходимы ли они? В реальности они оказались остатками какого-то гидросооружения, создающими небольшой порожек с быстрым течением, вполне проходимый. Поблизости сидел рыбак с удочкой, поинтересовался уловом. «Один ельчик», - был ответ. Негусто.

Над рекой появились черноголовые чайки и ласточки-береговушки. Прибрежные кусты и камыши насыщены мелкими птахами, которые трещали, спорили, сновали туда-сюда, отстаивая свою территорию. Громче всех кричала (про нее не скажешь «пела») дроздовидная камышовка, похожая на взъерошенного сорванца «прической» на голове: «рррыба-рррыба-рррыба, ржек-ржек-ржек». Высоко в небе кружили три крупных хищника, доносился их крик: «киа-киа». Полагаю, что пара канюков отгоняла пришельца со своей территории.

Приближаясь к деревне Низок, заплыл в старицу, насыщенную мальком, который серебряными брызгами разлетался в стороны от упавшей приманки и тщательно ее обловил. Поклевок не последовало. Немного ниже по течению в Усу впадает безымянная мелиоративная канава, довольно полноводная, с быстрым течением, существенно пополняя ее водой. Наиболее интересный для спиннингиста участок реки начинается от деревни Подсадские вниз по течению до впадения Лоши. Множество изгибов и поворотов русла образуют заводи с обратным течением или без него, где хоронится мелкая щучка. Поклевок ее при дальнейшем сплаве было множество – все отпущены. Было пару поклевок щук покрупнее, но засеклись они слабо и недалеко от лодки им удалось освободиться. Нависающие над водой лозовые кусты и деревья создают массу укрытий для белой рыбы: язя, голавля. Жаль, не взял я ультралайт в этот сплав, а он мог бы сработать. Удивительно: Подсадские – крупная деревня, но рыбаков по берегам я не заметил.

Чуть ниже деревни в Усу впадает один из рукавов устья Нёманца. Течения в нем практически нет и ширина его до десяти метров, но проплывая мимо, в нем я заметил бой щуки: малек разлетался брызгами. Заплыв в канал, стал делать забросы резиной в места боя, но поклевок не было. Заменил резину на вертушку №3 и на первом же забросе на нее позарилась щука под килограмм, за ней через десять метров еще одна такая же. Чуть дальше, третья атаковала блесну четыре раза, но так толком и не засеклась: повезло ей. Так что, поменять приманку, если щука не берет, при визуальном наблюдении ее боя бывает полезно.

Проплыв еще две излучины Усы, я уперся в мощный завал через всю реку, созданный упавшими в воду дубами. На то, что он существует давно, указывало большое количество хлама, принесенного водою и успевшего уже прорости зеленью. Рядом на берегу лежали остатки плота, погрызенного бобрами: видимо кто-то закончил сплав у этого завала. Попытки его преодолеть ничего не дали и пришлось грести против течения полторы сотни метров, чтобы найти достаточно пологий берег и выбраться на него. Пешая разведка по берегу показала бессмысленность попыток преодолеть этот завал, поскольку за ним был следующий, а затем еще и еще. Закоряженность реки ближе к деревне Ластовщина только увеличивалась, делая лишенным смысла дальнейший сплав. Пришлось вызывать машину для моей эвакуации.

Однако, я на этом не успокоился и решил не пройденную сплавом часть маршрута пройти по берегу пешком, к чему и приступил на следующий день. Начав практически с места вынужденного финиша, прошел по дебрям и поднявшейся крапиве до Ластовщины. Поимел массу поклевок щуки на спиннинг: четыре забрал, остальных отпустил по малолетству.

На следующий день приехал в деревню Подъельники и, оставив машину возле моста, поднялся берегом вверх по течению до Ластовщины. Щука хорошо клевала: три более килограмма забрал и множество мелких отпустил. Река и на этом участке вся в завалах, сплавляться по ней можно только имея с собой бензопилу.

Здесь в Усу впадает два рукава Нёманца: один каналом, другой через старицу. Течение в них еле заметное и реальный вклад Нёманца в формирование полноводного Нёмана минимален. Получается, что Уса мать Нёмана, а имя он получил от небольшого ручейка, впадающего в Усу – несправедливо. Съездил, так же, посмотреть и на сестрицу Нёманца – Лошу. Этот водоток действительно похож на речку, хотя и канализованную: полноводна, глубока, с заметным течением. Даже спиннинг побросал в нее, хотя и безрезультатно.

Я часто бываю на Усе весной, когда нельзя ловить с лодки и рыбалки эти доставляют истосковавшемуся по охоте на хищника спиннингисту особое удовольствие. Вот одна из них.

Будильник был заведен на три пятнадцать, однако проснулся я в полтретьего и понял, что уже не засну. Выйдя, не одеваясь, из дому я огляделся. Узкий серп стареющей луны неверным светом освещал окрестности. Тусклые звезды мерцали на юго-западе небосвода, а на северо-востоке уже возникла и медленно расползалась по горизонту светлая полоса рождающегося дня. Почувствовав озноб от ночного холода, я вернулся в дом, оделся потеплее и заварил кофе.

В плане на день у меня была рыбалка в низовье Усы. Неделей раньше я уже ловил в тех местах, но выбрался поздновато, и яркое солнце вскоре обрубило клев, оставив чувство неудовлетворенности. Поклевок щуки было много, но ловилась одна мелочь, подлежащая амнистии и домой я забрал всего два экземпляра, достигших совершеннолетия. Казалось, упустил я время, когда на рассвете клюют самые крупные щуки, что и подвигло меня выехать в этот раз пораньше.

Снасти и сапоги были загружены в машину еще с вечера, чтобы не терять на сборы драгоценные утренние минуты. Прикинул, что если выеду не мешкая, то, как раз, на рассвете буду на месте и смогу в сумерках начать ловлю.

Ночная дорога заслуживает отдельного описания. Нигде ни души, встречных машин нет. При выезде термометр показал плюс четыре, а по дороге температура за бортом упала до одного градуса тепла, что вызвало образование обильного тумана в низинах и вблизи водоемов. Трасса от Узды к Подъельникам идет параллельно долине Усы, которая была заполнена плотным молоком тумана, из которого выглядывали вершины наиболее рослых олешин, обозначая русло реки. В свете месяца эта картина выглядела сказочно, умиротворяющее, будто время остановилось, и нет на земле никаких людей с их цивилизацией, суетой и проблемами.

Еще не было четырех, когда я вылез из машины и в потемках стал собирать спиннинг. Птичий хор еще только пробовал брать первые ноты. Вдали слышалось многократное «ку-ку». Оказывается, кукушка кукует и в темноте. Робко перекликались дрозды, пробуя голоса, в ивняке возле реки щелкал соловей. Ветра не было, но светлую полосу зари с севера стало затягивать облачностью, значит, днем подует северный ветер, и будут облака на небе, что не так уж плохо при ловле хищника.

Не теряя времени, по темноте я направился к дальней точке маршрута вверх по течению, чтобы к рассвету быть на месте и начать ловить. Высокая прибрежная трава была мокрой от росы и, несмотря на то, что я был в высоких болотных сапогах, в момент промок до пояса, что было довольно неприятно. Прибыв на место, не дожидаясь светла, я снарядил спиннинг крупной кислотной резиной и стал бросать на глубоком прогоне с медленным течением. Буквально на втором забросе посередине русла последовал щучий «тук» и массивная рыбина завозилась на другом конце лесы. Сопротивление было настолько сильным, что я с трудом смог сделать несколько оборотов катушкой, спиннинг согнулся так, что я засомневался в его прочности. Рыбина вышла на поверхность, хотя я и опустил конец удилища к воде, забурлила водой и сорвалась, оставив на приманке глубокие порезы от зубов.

- Первая сошла. Плохая примета, - подумал я рассматривая в неверном свете приманку.

Крюк не разогнулся, выдержал, но я увидел то, на что раньше не обратил внимание. Зубец на жале крюка был очень маленький и в результате крюк легко выскочил из костистой пасти хищника во время борьбы. Покопавшись в сумке, я проверил все джигголовки этой фирмы. На всех зубец был очень мал. Сменив приманку на флюоресцирующую на нормальном крюке, я продолжил лов и вскоре выдернул щучку чуть меньше килограмма, но не за нею я ехал сюда в такую рань.

Рассвело, и я, оглядевшись, заметил, что весь заливной луг в пойме седой. Иней покрывал всю траву – роса на рассвете замерзла.

Спускаясь вниз по течению, я облавливал знакомые по прошлым рыбалкам места. Река жила своею жизнью: нередко показывалась голова бобра, занятого своими заботами, часто слышались всплески рыбы, от чего шли круги по воде, которые могли создать только солидные экземпляры. Плеск белой рыбы подвигнул меня заменить резину вертушкой. Однажды что-то хорошенько боднуло ее, но не засеклось. Но я приехал за щукой и после нескольких десятков забросов вновь сменил вертушку на резину. К сожалению, на самых «вкусных» местах, на которые у меня были большие надежды, поклевок не последовало, пока я не дошел до омута, из которого в прошлом году неоднократно доставал солидных щук.

Уровень воды в Усе в связи с весенней засухой был низкий, обнажились все корчи и коряги, ранее прятавшиеся в глубине, и зацепов стало больше. Перед тем, как забросить спиннинг в омут, я сменил приманку на более легкую, памятуя, что берут здесь щуки при очень медленной проводке.  На первом же забросе последовала поклевка. Экземпляр был неплохой, килограмма под два. Щука вышла на поверхность и я смог оценить ее размеры. Стараясь не дать слабины, я подтащил отчаянно сопротивляющуюся рыбину к берегу и уже собирался схватить ее за жабры и тут она сошла. Поматерившись всласть, огорченный неудачей, я продолжил облавливать реку, пока не дошел до нового моста в Подъельниках. Глянув на часы, и отметив, что еще только восемь утра, решил ловить ниже моста, чего я обычно не практикую, но возвращаться домой всего с одной щученкой не хотелось.

Река ниже моста меняет свой характер, течет по заливному лугу, становится шире, течение замедляется. Берега местами голые, обрывистые, довольно высокие, а  кое-где поросли ивняком и ольхой. Есть ряд привлекательных для спиннингистов поворотных ям. На одном из поворотов после заброса последовал рывок, потом еще один и третий, когда я уже вынимал приманку из воды. Щучий подросток, как собака, кусал резину, не засекаясь. Я отошел от берега, чтобы не пугать рыбу своим присутствием и вновь забросил по той же траектории. В конце проводки щука чуть меньше килограмма повисла на крюке и была благополучно доставлена на берег.

Постепенно я приближался к месту слияния Усы и Лоши. Там на берегу воздвигнут крест, обозначающий начало новой реки – нашего любимого Батьки-Нёмана.



Глава 11 Днепр.

Полагаю, что надо рассказать о рыбалке на Днепре. Ведь здесь мне впервые удалось половить спиннингом красноперку и язя, да и вообще, впечатления от этой реки заслуживают пера.

Однажды, при встрече, мой старый друг – заядлый рыболов поделился впечатлениями от поездки в Жары и рыбалки на Днепре.

- Был я там в июне. Рыбы – немеряно! Выплыл утром на лодке в залив – со всех сторон только: плюх, да плюх, как будто падает что-то тяжелое в воду, а это рыба так плещется. Представь себе размеры. Местные поймали пудового сома, да и я сам не мало наловил спиннингом.

- А где эти Жары? – решил я уточнить.

- Если смотреть на карту Беларуси, то на юго-востоке глубоко в Украину по направлению к Киеву вторгается аппендикс нашей территории – самая южная ее часть. Вот на этом аппендиксе и находится два села: Верхние и Нижние Жары. Собираюсь туда на неделю в августе. Если хочешь – поехали вместе, - предложил товарищ.

- Так, там же Чернобыль рядом, - прикинул я, вспоминая карту.

- Совершенно верно. От Верхних Жаров до аварийного реактора Чернобыльской станции чуть более тридцати километров по прямой, но что интересно: это село облако не накрыло и уровень радиации там нормальный – люди продолжают жить. А вот Нижним Жарам, которые чуть южнее, повезло меньше, и их отселили.

- Ты знаешь, поеду. Давно хотел побывать в тех местах. Когда еще судьба туда занесет, - решил я, чуток подумав. – А где мы будем ночевать? Палатку брать?

- Не нужна палатка. В Верхних Жарах живет моя тетка с дочкой и зятем в просторном доме. Там и разместимся. Я в этих местах в школьные годы проводил все летние каникулы, знаю их как свои пять пальцев.

- Решено. Когда едем?

- В конце августа.

Скажу честно, эта идея мне пришлась очень по душе. Люблю дальние поездки в новые места, и я загорелся: стал изучать снимки той местности из космоса, Днепр и его затоны, информацию в интернете, прикидывать где, как и на что можно будет порыбачить. Снимки Жаров со спутников удивили: в отличие от деревень центральной Беларуси, где дома стоят четкими рядами вдоль улиц, в этих селах хаты были беспорядочно разбросаны, и вся территория была испещрена паутиной белесых дорог и дорожек. Улицы существовали лишь номинально, автомобили ездили по селу, как кому вздумается. Верхние Жары стоят вдоль берега большого днепровского залива – Любитова, а Нижние на берегу самого Днепра, но всё это пограничная с Украиной зона. По этой причине нам пришлось сходить в банк и заплатить госпошлину за пребывание в пограничной зоне. Смысл этого побора мне не понятен – не знаю, за что заплатил. С пограничниками мы в Жарах не встречались, никаких услуг они нам не оказывали и других действий в отношении нас не предпринимали.

 Помимо ультралайт-спиннинга, пришлось снарядить довольно мощную снасть в расчете на возможную поклевку рыбы, которую я еще никогда не ловил – сома. Перебрал приманки, подобрал подходящие для лова в тех условиях, сложил в рюкзак. С собой мы решили взять надувные лодки, чтобы на месте ни у кого не просить плавсредство, и ни от кого не зависеть.

И вот, наконец, день выезда. Затарившись продуктами на неделю, мы стартовали, под завязку загрузив Ситроен Берлинго всем необходимым. Путь предстоял не близкий – почти полтысячи километров на юг. По дороге интересно было наблюдать за изменением видового состава деревьев в придорожных лесах: постепенным уменьшением количества еловых деревьев и полным их исчезновением где-то под Гомелем, преобладанием сосны, дуба, других широколиственных пород, появлением и нарастанием числа акаций.

Спустя пять часов Верхние Жары встретили нас совершенно непривычным ландшафтом: мелким желтым песком, просвечивающимся повсюду сквозь выгоревшую от зноя траву, зарослями акации, груши – дички и вездесущего ясенелистного клена. Паутина дорог, которую я видел на снимке из космоса, оказалась сетью песчаных грунтовок, вьющихся беспорядочно между домами, по которым ехать надо было, не снижая скорости, чтобы не увязнуть. Проходя по двору к дому, обратил внимание на огород: тот же песок, только с добавкой навоза и в нем торчали мелкие овощи. Удивило, что на таких бедных землях люди поселились и жили испокон веков и хорошо жили!

- Переговорный пункт, - усмехнулся мой товарищ, показывая на метровую колодку в полусотне метров от забора, к которой была протоптана тропинка желающими позвонить.

В доме и в других местах мобильной связи не было, только в одной этой точке и то, только если залезешь на колодку. Приняли нас радушно, застолье затянулось и на Днепр в этот вечер мы уже не попали, легли отдыхать договорившись начать рыбалку с рассвета нового дня. Поскольку дом стоял в сотне метров от Любитова – крупного залива Днепра, с него решили и начать.

Хотя на снимке Викимапии этот водоем назван озером, это не совсем так -  связи с рекой он не потерял, поэтому это залив, пусть и причудливой конфигурации. По форме он напоминает перевернутый женский сапог с высоким каблуком. Длина его около трех километров, ширина до двухсот метров и глубина до семи метров. Берега поросли деревьями и кустами, в изобилии водная растительность: кубышки и кувшинки, телорез, аир, создающие оптимальные условия для жизни и размножения множества видов рыб. Здесь я впервые увидел в изобилии «краснокнижник» - водяной орех-чилим.

Прикинув, что спиннингом будет ловить результативнее, ловлю на донки и удочки отложили на потом и, накачав лодки, спустили их на воду. Начиная рыбалку в новом месте на незнакомом водоеме, всегда с волнением и надеждой делаешь первые забросы. Так было и в этот раз, но Любитов нас не разочаровал: поклевки следовали одна за другой, радуя наши рыбацкие души и, хотя очень крупных рыбин не попадалось, удовольствие от рыбалки мы получали огромное.

Во-первых, я впервые в жизни ловил красноперку на блесну-вертушку и это были не случайные поклевки, а целенаправленно заплыв в заливчик, где плескалась эта золотая рыбка, я спровоцировал на поклевку десяток штук.

Во-вторых, очень часто попадались на блесну жерешки: помельче – отпускались, покрупнее шли в садок. Под деревьями вплотную к урезу воды на вертушку-тройку поклевывали увесистые подъязки. Сперва, я не мог понять, что за рыба стучит по блесне и не засекается, но потом подобрал темп проводки и дело пошло. Кстати, раньше язи на блесну мне тоже не попадались.

Естественно, было множество поклевок щук и окуней. Мелочь, по возможности, отпускалась, если не сильно травмировалась крючками. Клевало, в основном, на вертушки разнообразных размеров и фирм, но в фаворитах были двойки и тройки. Более мелкие блёсенки, на удивление, игнорировались белой рыбой и на них клевали вездесущие окуни и щучки. За четыре утра мы облазили все закоулки Любитова. Прозондировали семиметровые глубины джигом в надежде на поклевку сома, но не клюнул усатый, только мелкие щуки.

Как не хотелось нам съездить на знаменитые рыбацкие точки на Днепре с кодовыми названиями «камень», «автобус» и другие, о которых читал в интернете, но не решились: машина наша не вездеход, а дорога туда после дождей была не только ухабистая, но и здорово раскисшая. Отведя душу рыбалкой на Любитове, решили съездить в Нижние Жары порыбачить на Днепре.

Днепр, конечно же, поразил своей шириной и мощью. Сразу вспомнилось Гоголевское: «Чуден Днепр при тихой погоде…» и далее про редкую птицу, которая долетит до середины Днепра. К берегу реки мы подъехали по песчаной дамбе, насыпанной вручную жителями Жаров в девятнадцатом веке для предотвращения подтоплений в весенний паводок. Эта титаническая работа была выполнена бесплатно на добровольных началах с помощью повозок и лошадей. Вдоль берега идет пограничная полоса, для пребывания в которой нужен пропуск. Поскольку его мы не имели, быстро сфотографировав Днепр и заречный украинский берег, мы ретировались, чтобы не иметь проблем с пограничниками.

В Нижних Жарах поразило царящее запустение: множество брошенных домов, заросших бурьяном и кустарником дворов. Некоторые дома в прошлом были богатыми, украшенными резьбой и колоннами, сохранили до сих пор остатки прежней роскоши. Достаточно много и ухоженных домов, используемых под дачи. Над одним из них развевались на ветру флаги трех государств: Беларуси, Украины и России. Выходцы из Жаров теперь живут в разных странах, но объединяет их родительский дом. Постоянно проживает в Нижних не более сорока человек, а в лучшие годы жило полтысячи. Удивил ассортимент местного магазина, витрина которого изобиловала алкогольными напитками, в том числе и дорогими, которых и в Минске не всюду купишь.

Расположившись на берегу одного из рукавов Днепра напротив острова, попробовали ловить на закидухи, но после каждого заброса немедленно следовал легкий рывочек и на крюк садился ерш, не оставляя времени на поклевку другой рыбе. На этом же рукаве в поле нашего зрения блеснил вертикальной блесной с лодки рыболов и периодически доставал из воды судаков. К сожалению, снастей для вертикального блеснения у нас с собой не было, и составить ему конкуренцию мы не смогли. Для ловли на реке в других местах нужен был пропуск в пограничную полосу и посему, нам это было не доступно. В общем, на течении рыбалка не удалась.

Рыбы, пойманной в этих местах, я не ел, опасаясь радиации, хотя ее ежедневно жарили на ужин, а может быть и зря,  поскольку по приезду в Минск я исследовал в лаборатории центра гигиены овощи, которые мне дали с собой специально для анализа: морковь, свеклу, картошку. Содержание радионуклидов в них оказалось в пределах нормы, как в овощах, выращенных под Минском.