Там была одна… не женщина, а пристань –
приставали к ней чужие мужики:
всяк причалить мог легко – минут на триста –
и отчалить по течению реки.
Их сносило вниз, где пристани не строже,
им похоже всё равно к какой пристать…
Жизнь бурлит рекой: виляет и порожит –
всех камней подводных в ней не сосчитать.
Знала пристань вся мужицкая округа,
так охочая до бабьей новизны –
там объятия спасательного круга
и соломинки соломенной жены.
От чего она спасала – неизвестно,
не тонули, но хватались до поры…
Что потом? Потом уже не интересно:
ни опоры, ни семьи, ни детворы.
Не бывает долгим это бабье лето.
Жатва сжата, над жнивьём лишь ор ворон.
А река, где пристань, – та зовётся Лета.
А за ней другая – Стикс – где ждёт Харон.