М.А.Маптынова (Каспирова)
Мои геологические «экстримы».
Кавказ. Учебная практика после второго курса.
1. Самое начало практики. Топографических карт не было, поэтому Г.С. Поршняков (наш руководитель) повел нас с подружкой Ниночкой делать глазомерку. Стоим на краю плато, глубоко внизу под крутым обрывом - река Малка. Вдруг видим: огромное облако пыли движется по плато в нашу сторону. Сначала не понимаем что это. Но вскоре становится ясно, что к нам с огромной скоростью мчится большущий табун лошадей. Подлетели, окружили нас и встали как вкопанные. Георгий Сергеевич, держа в руках молоток, пытается прикрыть нас собой, но, похоже, у них нет дурных намерений. Постояли, посмотрели, что это тут за «звери» объявились, и тихо мирно, развернувшись, шагом пошли прочь. Но когда неслись на нас галопом – было страшновато, могли ведь и затоптать.
2. Вдвоем с той же Ниночкой выходим на освещенную полянку и… ничего понять не можем: холмик, к которому подошли поближе – шевелится! И вдруг, понимаем – мы на гадючьей свадьбе. В центре, несколько квадратных метров площадью огромный клубок змей, сколько их там – не сосчитать, скорее всего, несколько сотен, все перевились и слегка шевелятся, а вокруг разбросаны маленькие клубочки – как кочки из сплетения нескольких гадюк. На нас никакого внимания, слава Богу. И мы тихо ушли, внимательно глядя под ноги, чтобы случайно не наступить на брачующихся.
Казахстан. Первая производственная практика.
1. Степь, в ней редкие колодцы, из которых мы отбираем пробы. Возле них колоды для водопоя скота. И вот однажды заканчиваем свою работу, и к нам подходят несколько верблюдов, которые там самостоятельно пасутся. Смотрят на нас добрыми глазами, настроены вполне мирно. Но, когда мы хотим отойти от колодца – преграждают путь. В окружение мы попали, и не выйти. В чем дело и как вырваться? Поняли не сразу – они просят их напоить. Пришлось потрудиться – наверное, ведер десять, а то и больше достали. Они напились, и так гордо с достоинством удалились. Спасибо возможно сказали, но по- верблюжьи, а мы не поняли.
2. Тот же Казахстан. В кишлак, где мы стояли, приехал почтальон верхом на лошади. Лошадь оставил не привязанную, сам же куда-то ушел. А не попробовать ли нам прокатится верхом (вот глупые-то были – Ниночка, Светка, тогда еще Яковлева и я)? Подошли к лошади, и девчонки помогли мне первой на нее залезть. Я – ноги в стремена, в руки уздечку, говорю: «Но!», а кобыла стоит. Ну, девчонки ее сзади чем-то хлестнули, она побежала. А дальше, как сейчас вижу: надо мной ее живот, ноги в стременах, а она стоит как вкопанная. Кто из нас умнее? Только тут поняли, что существует такая вещь как подпруги, которые надо затягивать, прежде чем садиться в седло.
Фергана. Преддипломная практика.
Тут вспоминается два эпизода, хотя возможно их было больше.
1. Закончили маршрут, едем на машине (ГАЗ-51 вроде), естественно в кузове без всяких страховочных приспособлений. Стоим и смотрим вперед. Спускаемся по длинной пологой дороге, кажется по конусу выноса реки Шахимардан. И вдруг видим – впереди катится большое колесо. А шофер наш, дядя Саша всегда ездил очень медленно, и за весь полевой сезон только один раз совершил обгон, причем трактора, чем вызвал наши бурные аплодисменты. И тут мы поняли, что делал он это правильно – колесо то оторвалось у нашей машины! Тихонечко его догнали, остановились, и дядя Саша стал его приделывать на законное место. Мы же улеглись на обочине, и, положив под голову булыжники, хорошо поспали. А если бы дядя Саша ехал на большой скорости?
2. Надо было опробовать какой-то сероводородный источник, который бил в глубокой впадине над месторождением серы Шор-су. Этого H2S в нем содержалось столько, что запах разносился за десятки метров. Газ же этот, как известно, ядовит, а при высоких концентрациях даже смертельно опасен. Дебит источника был небольшой, воды же надо было набрать целую трехлитровую бутылку. Наша начальница распорядилась – спускаться девчонкам по очереди, поработать буквально по полминутки и наверх. Я начала набирать воду, когда ее в бутылки было уже довольно много, и решила – не буду дышать, пока не наполнится бутылка. Не дышала, потом организм не выдержал, и я сделала глубокий вдох. Очнулась, лежа на земле, уже наверху, а надо мной испуганное лицо Веры Сергеевны. Оказалось, что одного вдоха было достаточно, чтобы потерять сознание.
Таджикистан.
Ну а теперь уже взрослая жизнь, вначале аспиранткой, потом молодым специалистом, ну и т.д.
1. Первый выезд в поле в составе коллектива Пархарской партии, занимавшейся комплексной геолого-гидрогеологической съемкой. Прибыли в первый лагерь и вот первый начальник партии Захаров Рафаэль Марутович решил нас обучить верховой езде, поскольку работать предстояло на лошадях. Все шло хорошо, поняли, что если конь перестает слушаться, надо его направить вверх в гору, ну и т.д. Возвращаемся домой – я еду впереди, а Рафаэль Марутович как бы принимает зачет. Ну, тут мой конь и понес, когда увидел родную конюшню (стояли-то на базе партии, на которой была маленькая конюшня). А располагались в долине Кызыл-су, где уже горы рядом не было, и направить в гору его не могу. Ну, он, на полном галопе в свой дом помчался. Хорошо, что в последний момент сработал инстинкт – легла на седло, а то бы… верхняя-то перекладина в дверях конюшни была на уровне шеи. И где бы была моя голова?
2. Переезжаем из Вахшской долины в долину Кызыл-су, быстро темнеет, решили заночевать в пути. Ставим лагерь, готовим ужин. В суете этой сажусь то ли на камень, то ли прямо на землю… А-а-а-а-а-а-а!!! Кто-то вонзился в мою пятую точку. Боль жуткая – словами не передать. Оказывается, потревожила скорпиона. Хорошо, что был август, в это время их укусы уже не смертельны. Но впечатление осталось на всю жизнь, тогда же острота ощущений прошла часа через 3-4.
3. Ночую у своей подруги и коллеги на окраине Душанбе (поселок Северный, что на выезде в Варзобское ущелье), в одноэтажном домике. Жара дикая. Спим нагишом, накрывшись легкими простынками. Вдруг Надя безжалостно, просто по зверски меня трясет и кричит: «Бежим!». Вскакиваю, ничего не понимаю: оказывается, не Надя меня трясла, а трясется весь дом, звенит посуда, качается мебель. Выскакиваем на улицу в чем были, то есть ни в чем, только прикрывшись простынями. Землетрясение было шестибалльным. Слава Богу, домик устоял. Хороши бы мы были, если бы он рухнул!
4. Не знаю, можно ли этот эпизод причислить к экстриму. Маршрут идет вверх по саю (по нашему - овражку) на Вахшском хребте. Под ногами галька, местами небольшие бывшие лужицы, заполненные подсохшим илом. Отобрали в верховье сая пробу воды из родника, возвращаемся. И вдруг обнаруживаем: поверх оставленных нами следов на этих бывших лужицах – огромные медвежьи следы, причем идущие в том же направлении (т.е. за нами). Наверное, медведь был очень любопытным, но когда мы уже повернули обратно – он куда-то ушел (или спрятался?). Встреча, к счастью, не состоялась.
5. Еду (точнее уже едем, т.к. полевой сезон 1957г., а в мае 1958-го у меня появилась дочка) со студентом коллектором в довольно трудный маршрут. Трудность в том, что лошади, на которых сидим верхом, еще мало знакомы – самое начало работ. И вот движемся по очень узкой тропе, как водится над крутым обрывом, и подъем тоже довольно крутой. И вот моя кобыла прямо на этой тропе, со мной (нами) на спину ложится. Такого еще никогда не было! А слезть с нее не могу – справа отвесная скала, слева – обрыв, т.е. ступить-то некуда, даже если найду площадку для ноги – кобылу не обогнуть. Хорошо, что мальчик, который ехал впереди, заметил неладное, вернулся и заставил ее подняться. Короче, маршрут сорвался, т.к. пришлось вернуться в лагерь (кто ее, т.е. кобылу знает, что она еще выкинет). Как оказалось, поступили мудро – позднее выяснилось (конюх сказал), что лошадь эта ненормальная, по человечески у нее как бы шизофрения, в общем душевно больная, и почему на экспедиционной базе ее отправили в нашу партию так и осталось открытым вопросом.
6. Поход на озеро Сарез. Оно образовалось на Восточном Памире в результате землетрясения (в 1911г.). Острой необходимости его опробовать не было, но очень хотелось на него посмотреть. Добраться же до него сложно. Во-первых, все происходит на высоте, где и дышать-то трудновато (~3,5-4 тыс. метров). Во-вторых, пешим ходом надо забраться на перевал – небольшое плато, на котором встретившиеся коллеги геологи оставили двухместную палатку, в которой предложили нам остановиться. Затем уже можно было спуститься примерно на 800 метров к озеру. Отправилось нас восемь человек и один ишак. До палатки добрались где-то в середине дня, озеро далеко внизу поблескивает, ну и решили трапезу отодвинуть на вечер, а озеро вот же оно, сбегаем быстренько и назад. Короче более глупого решения в своей полевой жизни я не вспомню. Спуск оказался удвоенным, если не утроенным. Это, наверное, трудно сразу понять.
Дело в том, что сай, по которому следовало спускаться, был завален камнями в виде как бы отдельных горушек. Вот так, если нарисовать его профиль. Ручей, который протекал по этому саю, звонко журчал, хотя добраться до воды практически можно было только в двух-трех местах. Когда спустились к озеру, солнце клонилось уже к закату. Красота, конечно, была дивная, но добрались мы до озера в разное время. Я, почему-то, шла с ишаком. Собирались груз из отобранных проб воды на него навьючить. Шли мы с ним очень ровно, но медленнее других. И когда стали приближаться к озеру – народ с пробами уже двинулся в обратный путь. Я отдала им ишака, а сама спустилась к Сарезу, кто-то еще там был, трое молодых людей вообще решили остаться на берегу, чтобы порыбачить. В общем, на обратном пути я осталась в одиночестве.
Иду вверх, хочется пить. Дошла до родничка, напилась, встав на коленки, замочив при этом войлочную шляпу. Иду дальше, и что-то холодновато становится, а на мне футболка и легкая курточка. И слышу – как-то шляпа моя позвякивает. Потрогала – а она уже не шляпа, а сосулька ледяная. Короче, когда добрела до плато, уже зуб на зуб не попадал, да еще темно, тропы то никакой нет, и забрела я сильно в сторону от палатки. Что делать? Ну, закричала во всю свою мочь. Хорошо ребята услышали, откликнулись.
В общем, набилось нас в двухместную палатку шесть человек. Два рыбака пришли под утро, всю ночь грелись у костра. А у нас в этой палатке вода замерзла, бедный ишак, что в нее не поместился, лег сверху – надо сказать, немного нас согревал. А студент Герка Лизунов, который почему- то пришел вскоре после меня (передумал рыбачить), по-видимому, был на грани полного замерзания – он был как сильно пьяный человек: еле шевелил губами и нес какую то чепуху. Слава Богу, все остались живы.
Но урок получился неплохой: на такой высоте, а впрочем, не только там, надо крепко думать, прежде, чем что-то делать. Нельзя было к вечеру спускаться к Сарезу, нельзя было идти туда, не пообедав, нельзя было идти по одиночке. А если бы кто-то подвернул ногу? А если бы мой крик не услышали? И нельзя на Восточном Памире не иметь при себе теплой одежды. До сих пор не знаю, какой силы был мороз. Наверное, где-то примерно -10. Конечно, в Таджикистане были и другие события, близкие к экстриму: «терялись», несмотря на наличие компасов, и карт, «сажали» машины и т.д.
И снова Кавказ.
А вот еще один случай, но уже после «поля». Из Душанбе лечу в Сочи (Адлер), где мои мама и дочка в Лиселидзе сняли комнату (дочке, наверное, было 4 года, точно не помню). Утром, конечно, идем на пляж, а море слегка штормит, наверное, 3-4 балла. Народ в основном на берегу, детишки бегают до воды и обратно, обгоняя волну. Но, некоторые все же купаются, взрослые, разумеется. Наверное, легко понять, как после Средней Азии хочется окунуться в Черное море. И я, конечно, в него залезла. Наплавалась досыта, счастливая плыву к берегу, встаю на ноги, и, улыбаясь маме и дочке, пытаюсь выйти к ним. Ан не тут-то было. Сзади нагоняет волна, сбивает с ног и тащит обратно. Раз… другой… третий… я улыбаюсь, то есть делаю вид, что это игра – боюсь напугать маму, а выйти-то не могу, и сил все меньше и меньше, а шторм усиливается. В какой-то момент поняла – если сейчас не собрать все силы и не сделать рывок, то шансов оказаться на берегу уже не останется. Получилось, как видите, а маме не призналась, чего мне это стоило. Хотя по ее взгляду можно было предположить, что она все поняла, но мы этот эпизод не обсуждали.
Крым.
Этот эпизод, безусловно к экстриму отнести трудно, но… представьте себя в моей шкуре и поймете, что для меня ситуация была достаточно экстремальной. Везу своих студентов – группу из 12 человек в круговую экскурсию, то есть от нашей базы в сторону Севастополя с остановками на интересных обнажениях, потом вдоль побережья, выкупав их в море, через Симферополь «домой». Уходил на это, естественно, весь день.
И вот садимся в свой, так называемый, Львовский, автобус выезжаем на дорогу, и тут мне сообщают, что у одного из студентов день рождения. По этому случаю приобретена бутылка шампанского, которую выпить надо немедленно, пока утренняя прохлада не сменилась жарой. А то ведь шампанское выльется в момент открывания и весь праздник пропадет. Что тут скажешь! На двенадцать человек одна бутылка, в общем-то, конечно, ерунда. Ладно, сказала: «Открывайте!».
Открыли, и… протягивают мне. Я, конечно, категорически отказываюсь – утром, со студентами, шампанское, «из горла», да еще на ходу автобуса по достаточно тряской дороге! Представили? А они хором: «Ну, хоть глоточек! А то новорожденному будет плохо – ни здоровья, ни везенья, ну умоляем…» и пихают бутылку уже открытую в руки. А ее даже ко рту то подносить страшно, тряханет – и до свидания тогда еще нормальные свои зубы. Пришлось ведь. Спросите – как? А через кулак! Не знаю, может это известный способ, но для себя я его изобрела сама.