Лето только начиналось, а уже стояла невыносимая жара. Одна из главных улиц города, которая первоначально носила название "Большая", а потом была переименована в улицу Ленина, шла вдоль Амура. Набережная и следующая - Ленина. Только в утренние часы в тишине были слышны гудки буксиров и пограничных катеров с большой реки, а днем они тонули в звуках самой улицы: гудели моторы автомобилей, звучали голоса прохожих, громко хлопали входные двери магазинов.
Гастроном номер один был настоящим украшением города. Одно из первых многоэтажных зданий - он был известен краеведам еще и тем, что в его окнах люди увидели первый электрический свет. Маленькая домашняя электростанция на двадцать четыре лампочки давала электроэнергию для освещения витрин магазина. Посмотреть на такое чудо приходили люди даже с самых дальних городских окраин.
Теперь здание выглядело не так торжественно. Рядом с ним выстроили кинотеатр. И он своим величием затмил все постройки, которые были рядом с ним.
На газоне возле гастронома под старым огромным тополем стоял маленький беленький столик. На нем - современные весы с большой стрелкой, которая была видна и покупателю. Правильность взвешивания товара можно было проверить не отходя от прилавка. Бойкая и симпатичная на вид стройная блондинка торговала яблоками. Издалека за ней присматривал хозяин товара - восточный человек средних лет. Цена на яблоки была баснословной. Они стоили почти столько же, сколько стоили золотые яблоки. Но прохожие сворачивали с дороги и покупали яблоки. По одному. Для детей, для стариков, а я решила купить одно яблоко для мамы. Я шла в больницу её навестить. Она перенесла операцию и шла на поправку. Мне захотелось её чем-нибудь порадовать.
В магазинах в ту пору были пустые прилавки. Закрывались предприятия города. Появлялись безработные. Инфляция и рост цен шли такими темпами, что булка хлеба стоила несколько тысяч рублей. Вот я яблоки стоили несколько тысяч за килограмм.
- Мама! Купи яблочко! - тянула за руку к прилавку свою маму маленькая девочка, - Очень хочу! Ну купи, мама!
- Нет. Денег нет.
- А-а. Это для богатых, а мы, мама, бедные, да?
- Да, доченька. Бедные.
Мама с маленькой девочкой прошли мимо столика с яблоками. Ребенок долго оглядывался на красивые красные фрукты, соблазнительной горкой лежавшие на столике.
Я попросила взвесить мне тоже всего одно яблоко. Для мамы.
Продавщица положила на весы яблоко. Сто двадцать пять грамм. Наморщив лоб она стала считать, а сколько же стоит сто двадцать пять грамм, если килограмм яблок стоит три тысячи. Задача была для неё такой трудной, что она трижды называла мне цену и трижды она была посчитана неправильно.
Когда продавец и в четвертый раз заявила, что я должна заплатить ей четыреста пятьдесят рублей, я немного рассердилась.
- Да сколько можно? Сто грамм триста рублей. Двадцать грамм - шестьдесят. Пять грамм - пятнадцать. Я должна заплатить за яблоко триста семьдесят пять рублей.
- Неправильно.
Я взяла яблоко с чаши весов и положила его в сумку. Потом отсчитала деньги, положила на прилавок.
- Воровка! - закричала продавщица.
Я тоже стала кричать в ответ всякие слова и называть продавщицу непроходимой тупицей.
Наши крики стали слышны далеко в округе.
Неожиданно для меня к нам подошел просто прохожий молодой мужчина. Был вид его печальный. Он был одет прилично, но не брит, и видно было, что он не ел сегодня ничего, хотя время шло к обеду, и видно было, что он медленно опускается на дно жизни, потому что от него пахло самогонным перегаром. На мир он смотрел мрачно.
- Что происходит?
- Да вот, дама за прилавком не может посчитать стоимость покупки.
- Мужчина вник в проблему, оттеснил меня от прилавка, встал по-хозяйски на мое место и стал так ругаться с молодой продавщицей, что я поняла, что делать мне уже здесь нечего. Я пододвинула деньги продавцу, взяла свою сумочку и пошла на остановку автобуса, чтобы поехать к маме с дорогим гостинцем.
Мужчина говорил такие ругательные слова, о которых я даже не имела представления, но и продавщица была из бывалых. Она называла мужчину алкашом и бессильным в сексе мужчиной. Они расстреливали друг друга словами и унижали так виртуозно, что даже воздух вокруг них раскалялся от их гнева.
- Тут не знаешь, как выжить, не знаешь, чем детей накормить, а вы решили нажиться на нашем горе. Издеваетесь? Разве эти яблоки столько стоят? Встали тут, торгуете. Разве это место для торговли? Неизвестно еще, что за весы поставили? Может быть не только дерете в три дорога, еще и обвешиваете. Вон, вижу владельца яблок. Выглядывает из-за кустов. Выходи, гад, хочу в глаза тебе посмотреть.
Я дошла до остановки возле ювелирного магазина, в котором было полно изделий из золота. Берите, граждане. Украшайтесь.
Автобус проезжал мимо гастронома. Из его окна я увидела, что разгневанный мужчина по-прежнему продолжал ругаться с продавщицей яблок. Он громко кричал и размахивал руками. И в этой ругани он как-будто выливал всю свою горечь, всю свою боль на эту жизнь, на эту нагрянувшую нищету, на эту разруху, на это бесправие, на эту вседозволенность, на эту человеческую беззащитность.
Страна шла к капитализму и постигала его законы с некоторым удивлением. Человек человеку - волк. А про то, что товарищ и брат - про это люди забыли быстро.