и сразу притянулись друг к другу. Слились воедино.
-Уже восьмой час. Ты не опоздаешь на автобус, идущий в Лениногорск?
-До Бугульмы - полно проходящих. А оттуда до него – рукой подать. Возьму такси. А ты уже торопишься на работу?
-Шеф сказал, чтобы я подъехал к одиннадцати.
-Давай, тогда полежим, понежимся. Это самое лучшее время для неги. В Раю, наверно, все ангелы, женщины валяются в постели до обеда, нежатся, а мужчины, ангелы, им гладят крылышки?
-А может, они все там – однополые.
-Сомневаюсь. Не зря же Бог создал Адама и Еву. Знаешь, я так хорошо спала, что мне даже ничего не снилось. И вчера - не снилось. Видимо, от тебя исходит положительная аура.
-А мне снилась всякая дребедень.
-Это из-за меня. От меня исходила отрицательная аура. Я предполагаю, что тебе снилось. Женщины. Ты спишь со своей Людмилой или женой Раей, или с другими девочками.
-Да, мне снилась женщина. Старуха Ванга. Ты слышала о ней?
-Кто о ней не слышал? В каждой газете - пишут и в каждой передаче - показывают. Значит, тебе приснилась эта старуха Ванга, голой?
-Нет, не голой и я с ней не спал! Но разговаривал.
-Она тебе предсказала, что ты напишешь книгу и станешь великим писателем современности?
-О книге вообще речи не шло. И обо мне тоже.
-Так не тяни и расскажи всё по порядку.
-Ты постоянно перебиваешь.
-Замолкаю. Рассказывай.
-У нас, на ГЭСе, на Студенческой, у Вечного Огня, нет ни подземного перехода, ни светофора.
321
-Да, знаю! Там у вас постоянно сбивают пешеходов, а недавно, показывали в новостях, взорвали в машине, какого-то парня, чеченца, бандитские разборки.
-Всё правильно. Так вот стоит толпа людей и я вместе с ними. Ждём момента, чтобы перебежать дорогу, когда поток машин уменьшится. А поток всё прёт и прёт. И вдруг люди ринулись на ту сторону проспекта. И я хотел бежать за ними. Но вдруг слышу голос:
-Не торопись, сынок, переведи меня, слепую Вангу, прорицательницу на ту строну, и тогда я отблагодарю тебя, и открою один секрет.
-Я переведу тебя, баба Ванга, без благодарности, ведь ты болгарка, как и мать Резо, тётя Мария Тилькеева. Ты не знаешь её?
-Не знаю, сынок, ни кого, я же слепая. Ты только не торопись, а то у меня больные ноги.
-Баба Ванга, почему ты остановилась на самой середине? Машины уже приближаются и нас, сейчас раздавят.
-Видишь, они уже остановились, и будут стоять до тех пор, пока я не открою тебе свой секрет.
-Ты, видишь у Вечного Огня женщину, которая одной ногой уже встала на одно колено, а её окружили со всех сторон и пытаются поставить на оба колена?
-Да, вижу. И на памятнике копошатся люди и пытаются разрушить его.
-Это ваши враги. Но он уже вышел и идёт.
-Новый Год? Новый Век? Знаю, он наступит через три дня.
-Через трое суток.
-А он поднимет её с колена, хоть она и тяжёлая, каменная. Ему будет очень нелегко и пройдёт много времени. Видишь, он уже подходит к толпе, и она начинает расту-паться. А теперь, сынок иди с Богом своей дорогой.
-Но я, же ещё не перевёл тебя!?
-А я – не слепая! Вижу лучше вас всех. Я же - ясновидящая. И она исчезла.
322
-А ты проснулся.
-А я – проснулся. Увидел тебя голенькую, съёжившуюся от холода, из дверей лоджии дуло, и
-И стал гладить мою попу.
-И укрыл тебя. А ты во сне прижалась ко мне и обняла.
-А я, наверно, если бы ночью проснулась и увидела рядом голого мужика, разбудила бы и затащила на себя.
-Не наговаривай на себя. Ты не такая.
-У тебя есть «сонник»? Разгадывать сны.
-Нет. Я в это не верю.
-А, я не верю а непорочное зачатие, а в сны, верю! Дома посмотрю и потом скажу, к чему приснился этот сон.
-Можешь, не смотреть. Я итак знаю. Мы вчера говорили о Новом Годе, в мозгу отложилось, вот и приснилось.
-Но мне-то - не приснилось! Если бы приснился этот сон мне, я бы спросила у этой бабки Ванге, о муже. А ты, друг называется, любовник, не мог спросить о нём! О своём Резо - не забыл спросить!
-Если, она, Ванга, ещё раз присниться, то спрошу, или попрошу, чтобы она приснилась тебе. А ты, чтобы не грустила, послушай новый анекдот о французской любви. Или ты его знаешь?
-Их полно, и о французской и о армянской и о многих других. Рассказывай.
-Слушай:
Прибегает посыльный от императрицы Екатерины II-й к графу Григорию Орлову и говорит прислужнику, чтобы передал барину. Конь не удовлетворил императрицу, и она требует Гришку. А у Гришки в это время три красотки. Тогда Григорий просит брата Фёдора, чтобы тот сходил вместо него.
Приходит Фёдор и говорит императрице:
-Брат занемог и прислал меня.
-А что ты умеешь делать, Фёдор?
323
-Я был во Франции и занимался французской любовью.
-Так показывай, негодник!
Федька и так с Екатериной и этак. И по-другому и по третьему. Но всё не нравится Катьке. Говорит она ему, что это даже и её конь умеет.
Понял Федька, что отрубит она, Екатерина Вторая, ему, чалдону и башку и яйца. Решил: будь, что будет, всё равно подыхать, говорит:
-Матушка, царица, открой свой ротик, и я положу его тебе туда.
-Ты хочешь, чтобы я его откусила?
-А на хрена он мне будет нужен, если ты меня обезглавишь. Выполни моё последнее желание. Я, если умру, то с сознанием, что первым воткнул императрице в рот.
-Так и быть, исполню я твоё последнее желание, Федя, только вот вызову дьяка, чтобы составил указ.
Пока вызывали дьяка (писаря), Федька засунул ей в рот.
Три часа ждал писарь, чтобы составить указ императрицы, а когда Федька вышел из её опочивальни, она продиктовала дьяку, писарю:
-За то, что Фёдор Орлов первым научил меня, императрицу Великую Екатерину Вторую заниматься французской любовью повелеваю: Наградить его дворцом и выделить 10 тысяч крепостных душ.
-Теперь, ты знаешь, откуда на Руси узнали о французской любви, и можешь спокойно ехать к детям.
-Спасибо, за информацию! Теперь буду знать.
-Да, Каэтана, чуть не забыл тебе сказать. Ночью, когда проснулся, после сновидения, и укрыл тебя, долго лежал и сочинил стихотворение.
-Обо мне?
-Скорее о себе.
-Все поэты – эгоисты и пишут только о себе!
324
-Не все. Пушкин написал о Руслане и Людмиле.
-Опять ты носишься со своей Людмилой.
-Пушкин носился, не я. А Шекспир написал о Ромео и Джульетте. А Петрарка о Лауре.
-А когда ты напишешь обо мне?
-К следующему твоему приходу. Обещаю.
-Тогда давай, читай то, которое сочинил ночью. Будешь читать по памяти?
-По бумаге?
-А когда ты его успел записать?
-После того, как сочинил. Ты согрелась. Перевернулась на спину
-И наверно, раскинула ножки?
-Точно. Значит, ты не спала?
-Спала. Поэтому и раскинула ножки. Бабы на спине, всегда разбрасывают ноги в сторону. Природный инстинкт совокупления. Как у курицы, когда она приседает пе-ред петушком, сразу отводит хвост в сторону, давая возможность самцу проникнуть в неё.
-Я об этом слышу уже от второй женщины.
-Спроси у любой, и она тебе скажет об этом. А мужики, мне рассказывал один
-Любовник?
-Временный. А мужики, если переворачиваются на живот, то у них сразу возбуждается член. Тоже инстинкт природы. Ничего удивительного. Кстати, я слышала, как ты вставал и уходил, думала в туалет. Читай:
Когда я начинаю новый день,
325
То говорю Всевышнему: - Привет!
Встречать мне утро никогда не лень!
Твою зарю, божественный рассвет.
И слышу я Всевышнего ответ:
Раз жизни рад, тогда давай, живи!
Садись писать стихи! Ты же поэт!?
Рифмы роятся у тебя в крови.
Кто солнцу рад, тот будет долго жить,
Он время вспять немного повернёт,
Способен кто природу полюбить,
Кто рад восходу, значит, не умрёт.
Даю тебе мгновение иль час,
Не возражай, не спорь, мы ж не враги!
Жизнь красивее красочных прикрас,
Её всегда ты только береги!
Если тебе я сутки подарю,
То ты, если не глуп, если не псих,
Или иди молиться к алтарю,
Или пиши, может, последний стих.
Если тебе я месяц дам в кредит,
Ты добротой тот месяц заполняй,
И знай, на время у меня – лимит!
Коли, богат? То бедным помогай!
А если год получишь от меня,
Тогда ты сам, мой друг, уже богат,
Богат не тот, монетой кто звеня,
Лишь только деньгам и богатству рад.
Богат лишь тот, кто с совестью живёт,
Богат лишь тот, кто честен, добр душой,
Тогда он долго, долго не умрёт,
А коль умрёт, то обретёт покой.
Не знаю, сколько мне Всевышний дал?
Прожить мне, сколько время отпустил?
Я не гадаю, в жизни не гадал,
Я лишь добро творить всегда спешил.
Не знаю, сколько мне Всевышний дал?
326
Прожить мне, сколько время отпустил?
Я от безделья в жизни не страдал,
Я лишь стихи писать всегда спешил.
* * *
-Что ты задумалась? Тебе не понравилось?
-Понравилось. Очень! В нём столько оптимизма. Ты позволишь, если я возьму это стихотворение, напечатаю и отдам мужу, сказав, что прочитала в книге или журнале. Может, это стихотворение его приободрит? Даст дополнительный стимул к жизни.
-Если хочешь, поройся в моих тетрадях и поищи что-нибудь ещё. Может, подберёшь? Я пишу стихи не для себя, хоть ты меня и обвинила насчёт Людмилы. Я просто – пишу. И особенно много стихов у меня – о ней, Людмиле. Она мне даёт темы и вдохновение. Если бы я любил тебя так, как её, писал бы о тебе.
-А ты – полюби! И пиши!
-Второе выполнимо – писать, а первое - любить, вероятно – нет. Наше время ушло, и вагоны стоят на разных путях. Их трудно состыковать, чтобы отправить по одним рельсам.
-Встаём, философ. Пора. Тебе сварить кофе?
-Ты будешь принимать душ?
-Конечно!
-Тебе помочь?
-Не соблазняй! Хорошего понемногу.
-Тогда я пошёл готовить завтрак. Яичницу будешь?
-Если она будет такой вкусной, как сациви – буду.
-Будет ещё вкуснее. Я её приправлю твоей красотой.
-Не льсти! Всё равно я тебя в душ не приглашу!
-А если я ворвусь нахально?
-Когда приду в следующий раз, попробуешь меня изнасиловать, на пари, и проиграешь.
Позвонил Эдику, во сколько ему подъехать. Он, вначале, увёз Каэтану домой, а затем мы поехали на работу.
327
ВОСПОМИНАНИЯ. РАЗНЫЕ. 4. НОВЫЙ ВЕК.
У руководителя предприятия, перед Новым Годом, как и у студента перед экзаменом, всегда не хватает пяти минут, чтобы завершить все дела.
Было 31 декабря 1999 года. Без пяти – двенадцать. Ровно 12 часов до начала Нового Года и Нового Века. Мы ещё зашивались в делах. Последние подписи, проверки, указания, выдача зарплаты рабочим из тех скудных сумм, что выделили заказчики. Денег, налички, катастрофически не хватало.
-Всё, Игнатьич, я поехал. Доделывай дела и смотри не опаздывай к столу!
-Я ещё часа три посижу и тоже уеду. Надо будет ещё заехать в магазин и отовариться напитками.
-Чтобы после праздника похмеляться?
-И это тоже? Гаяз, что лучше взять – коньяк или ром?
-Что хочешь, то и бери! Похмеляться ты будешь.
-Домой, что брать, я знаю. К вам. На стол.
-Зачем к нам? Ты что, дурак? У меня не будет что выпить? Ничего не бери!
-Неудобно же!
-Оля, сказала, предупреди Игнатьича, чтобы ещё он не вздумал притащить дурь, а то праздника не будет.
-Кобыле легче, когда слезают с телеги. Тогда опохмеляться, милый шеф, будешь у меня.
-Если ты к пиву приведёшь жирных толстожопых лещей.
-Жирных баб я не люблю, да и ты тоже.
-Это я так, к слову.
-Я уехал. Пока!
-Пока!
У меня сразу пропало желание работать. Какой умный подчиненный станет работать, после отъезда шефа?
Стал всем звонить и поздравлять с праздником. Если позвонит Гаяз, то я – на работе. А он меня станет проверять не по мобильному, а по городскому телефону.
328
Во втором часу мне позвонили по мобильнику.
-Слушаю.
-Ванечка, привет!
-Кто это?
-Ты, что, дружок, не узнал свою Каэтану?
-Девушка, голос её, Каэтаны, но она меня никогда не называла Ванечкой. Вы подделали её голос?
-Да, милый Санчо, долго тренировалась и у меня получилось.
-Привет, Каэтана, как дела?
-Хотела уже плюнуть и не звонить тебе. С кем ты так долго трепался? С Подругами?
-Поздравлял родственников и знакомых. А ты откуда звонишь?
-Из Казани. Хотела тебя поблагодарить, за то, что ты убедил меня приехать на Новый Год к Алексею. Выехала рано утром из Челнов и в 9 была уже в Казани. Час добиралась до больницы. Если бы ты видел, как он обрадовался, когда я вошла к нему в палату. А потом мы полтора часа сидели и смотрели друг на друга, держась за руки. Он был так счастлив!
-Судя, по голосу – ты тоже.
-Да, ещё раз тебе спасибо. Потом я закупила продукты, а сейчас покупаю ёлочку, небольшую, синтетическую.
-Ты, что дура?
-Почему?
-Она же мёртвая. Твой Алексей при виде её ещё больше упадёт духом. Мой совет. Выбери полутораметровую ёлочку с пушистой вершиной, заплати, как за целую и по-проси спилить верхушку сантиметров на 40. Пусть тебе её упакуют, чтобы не вымазаться в смоле. И купи штук десять маленьких ёлочных игрушек. А когда вы вместе её украсите, к вам вернётся молодость. Последний совет. Купи две свечки, толстые, не церковные, и у вас будет вечер при свечах, как у влюблённых.
-Мы итак влюблённые. Спасибо, милый Санчо! Я точно так и сделаю.
329
А как ты? Где сейчас? Тоже готовишься к празднику?
-Я дома. Смотрю на твой портрет и сочиняю о тебе стихотворение. Почти готово.
-Шутник. У тебя нет моего фото.
-Верно. Твоего фото нет. Но я попросил Всевышнего, и он прислал мне художника.
-Конечно Гойю, чтобы он нарисовал тебе меня, твою –маху, принцессу Каэтану. Она – голая, на холсте?
-Ошибаешься, милая. Он прислал мне другого художника – Мороза.
-Ты пригласил Деда Мороза, чтобы он принёс для меня подарок и положил под ёлочку?
-Ты опять ошибаешься. Дед Мороз пока ещё на пути из Казани в Челны. Он, со Снегурочкой, под Мамадышом свернул в лес, раздал детские подарки зайчатам и сейчас трахает Снегурочку.
-Ты, хочешь, чтобы я не дожила до двенадцати и умерла со смеху? Ну, и кто же нарисовал тебе мой портрет?
-Ты – не внимательная! Я же сказал – Мороз. Теперь твой портрет красуется на моём стекле.
-Здесь, в Казани минус восемь. И в Челнах было столько же, когда я уезжала. А мороз не рисует узоры при такой температуре. Или у вас резко похолодало?
-Да, в моей душе, после того, как ты, ночуя в Челнах, даже не позвонила мне.
-Я готовилась к поездке. А как я выгляжу на том портрете? Мороз нарисовал меня не такой уродливой, как рисовал женщин Ван Гог?
-Этому мордописцу, Ван Гогу - бабы всю жизнь не давали и он от злости рисовал их такими, а Мороз, когда хлебнёт сорокаградусной, догоняет температуру тоже до сорока и тогда трахает всех баб подряд, залезая им под юбки, особенно тех дурёх, кто зимой ходит в колготках. Ты не в колготках? Береги свою девочку! А твой портрет на моём окне Мороз нарисовал с любовью. Даже мне, великому поэту
330
современности, трудно его описать.
-За мою девочку не волнуйся! Я в брюках. А если ты о ней переживаешь, значит, иногда думаешь о ней. Я ей передам привет от тебя.
-И от него тоже!
-От кого?
-Моего дружка, который всегда спит головой вниз.
-Ты уже описал словесно мой портрет?
-Да.
-Ну, так прочти, милый!
-Слушай!
Мороз рисует мне узоры,
Лицо любимой написал,
Та, со стекла, бросает взоры,
Стреляет в сердце. Наповал.
К лицу губами прикоснулся,
О, боже мой, как холодна!
Она ж, замёрзла!? Ужаснулся,
Чтоб отогреть, хлебнул до дна.
От спирта тело потеплело,
И потеплела, вдруг душа,
И соловьём она запела,
Помчалась к небу, не спеша.
Я взял её лицо в ладони,
И с полчаса отогревал,
331
Пегас примчался, или пони,
И на стекло хвостом махал.
Мою подругу оживили,
И поразились красотой,
Затем втроём уже мы пили,
И стала жить она со мной.
Всю зиму на стекле висела,
То ли любовь, то ли витраж,
И на стекле всю зиму млела,
И «потекла» однажды, аж.
Любви ей тоже захотелось,
Ну, как же не любить весной?
И ей от страсти так потелось,
Ушла к ручью, страстной водой.
Мне было жаль с ней расставаться,
Её мороз мне подарил,
С лучами трудно мне сражаться,
Её луч солнца полюбил.
Вонзил ей в сердце лучик страстный,
И всю её он растопил,
А я опять один, несчастный,
Я ж на стекле узор любил!
* * *
-Красивое стихотворение. Но только ты поступил нечестно.
-Почему?
-Мороз нарисовал меня, Каэтану, а ты, словесно, описал её – Людмилу.
-В этом я – точно описывал тебя, сочиняя, но в другом, сочиняя о тебе, представлял Людмилу. Тоже, недавно закончил. Хочешь, прочитаю,
-Прочитай.
-Ты не разоришься на телефоне? Мы так долго болтаем.
-Не разорюсь! Всё время ругают женщин, что они долго болтают по телефону. Мужики – такие же. Читай!
332
-Слушай!
Я – Гойя! Ты – моя маха!
Хоть не художник я – поэт,
Стихи пишу тебе я махом,
Тебя зову, а тебя нет.
Ты меня бросила когда-то,
Давно, давно, в расцвете лет,
Сказала мне «-Ведь ты не злато!
Ведь ты – говно! А я – поэт!
Пишу стихи совсем не складно,
Другим же стих не написать!
Пусть не богат, хрен с ним, да, ладно,
Зато не стал я воровать.
Лишь у меня стихи воруют,
Но я их даром отдаю,
Все подлецы – всегда пируют,
А я – соловушкой пою.
Мне жаль, что мы с тобой расстались!
Тебя по-прежнему люблю!
Воспоминания остались,
Я их, порой, в вине топлю.
Не обессудь меня, родная,
Стихи мои, порой читай,
В них страсть от края и до края,
Ты мой кумир, ты так и знай!
333
Мечтой, той юной, ты осталась,
И в мыслях, в сердце всё живёшь,
Пусть ты со мной тогда рассталась,
Мне песни юности поёшь.
А с той поры воды так много,
И в Днепр, и в Каму утекло,
Порой я выйду на дорогу,
Или смотрю через стекло,
Как ты, любимая шагаешь,
Как обнимаешь меня вновь,
Ты, как и я, сейчас, страдаешь,
Это и есть, может, любовь???
Ведь русский я, а ты хохлушка,
Но это вовсе – не беда,
Людей роднит – одна подушка,
Вино и хлеб, да и вода.
Я - не Гойя! А ты – не маха!
Но твой портрет я всё пишу,
Ночами я дрожу от страха,
Не уходила что б, прошу,
Побыть со мной ещё минуту,
Поговорить, меня обнять,
Унять в душе моей всю смуту
И на прощанье стих мой взять.
* * *
-Здорово! Но здесь обо мне нет, ни строчки! Всё, с начала и до конца - о ней!
-Я тебе сразу признался, что о ней.
-Так бы и сказал.
-Боялся, что не захочешь слушать. Всё, всё, всё! Занимайся своими делами. У меня телефон городской надрывается.
-Болтун! Говорил, что дома, а сам на работе. Пока.
-Капцов, слушает.
-Игнатьич, чувствую, что ты не делами занимаешься. Развлекаешься. Бросай всё, на хер, собирайся и ко мне.
334
Подъехали мы с Эдиком вовремя. К подъезду со стороны автобусной остановки подходили две гусыни – мои старшие сёстры.
-Вы приехали, ко мне, чтобы встретить вместе Новый Год?
-Нет, привезли тебе поесть. А, может, всё-таки ты поедешь к нам?
-Я же вам сказал по телефону, что не смогу. Зачем вы привезли еду?
-Ты питаешься, всё время всухомятку, а мы тут тебе всего наготовили.
-Да, мало в детстве я на вас писал! Надо было больше!
-Ты не только писал. Один раз обосрал Марию с ног до головы, когда она катала тебя на шее.
Я заставил их накрыть стол и пошли воспоминания. С одной стороны была злость, что они припёрлись, добродетели, а с другой, они сливали мне информацию для моей будущей книги. Специально вытащить такое из них было бы невозможно.
В седьмом часу Эдик повёз их в Нижнекамск, а я стал собираться к Гаязу.
Зазвонил телефон.
-Во, бля, ему не терпится! Точно хочет выпить, а не с кем.
-Да, я слушаю.
-Извини, Санчо! Буквально два слова, пока Алексей ушёл на процедуру. Ещё раз тебе спасибо за подсказки и советы. Ёлочку украсили. Она стоит уже нарядная на тум-бочке, в трёхлитровой банке с песком. Настроение – прекрасное. А ты ещё на работе?
-Уже дома. Собираюсь к шефу, но рановато идти, не знаю чем заняться.
-Ты написал хоть строчку в книге?
-Нет.
-Если не напишешь, то твоя лень перейдёт в следующий год.
335
Обещай, что напишешь пару страниц, страницу!
-Обещаю. Всё равно нечего делать.
-Всё. Больше не могу разговаривать.
Меня забыла стерва Лира, совсем не посещает, даже в образе мухи. А, может, это она сейчас, позвонила от имени Каэтаны?
-Наконец-то дошло, безмозглый. Конечно это – я. Садись писать, лентяй!
-Хоть бы поздравила с праздником!
-Не заслужил. Бери ручку и открывай тетрадь. Когда приобретёшь компьютер, дикарь 20-го века?
-В 21-м. Обещаю.
Я открыл тетрадь на той, 95-й странице, где была моя последняя запись и прочитал:
ГЛАВА III. Любовь.
На занятия в новую группу я пришёл, как и положено 1 го сентября. Ещё не все были в сборе. Некоторых ребят и девчонок из группы я знал, с остальными стал знакомиться.
Техникум был большой. В нём училось до тысячи человек. Только актовый зал был рассчитан на 300 мест.
А дальше уже я не писал. Только записывал то, что мне диктовали. Раза три звонил телефон, но я не брал трубку. У меня появилось второе дыхание. Раньше я не понимал этого выражения. Но однажды, когда в 7 или в 8 классе, мы втроём, на спор поплыли к какому-то красному предмету, торчащему в море, метрах в 150 от берега, я вначале вырвался вперёд, а потом сдох. Обогнать в воде Ролико, это равносильно тому, что ночью снять с неба звезду. А потом у меня открылось второе дыхание, когда мы подплывали к предмету. Это оказалась бревно, на котором была красная тряпка. И хотя, обратно я пришёл вторым, после Ролико, но дышал легко, не как он. Я не плыл, а словно летел, так мне было хорошо. После, ко мне много раз приходило второе дыхание, но это, когда я совершал физические действия, а тут - в писанине.
336
Ещё один нахальный, длинный, беспрерывный звонок вывел меня из этого состояния.
-Игнатьич, ты где? Уже пять минут двенадцатого. Ты, передумал приходить?
-Пять минут назад проводил родственников. Всё, выхожу!
-Не пиз...ди! Только что, слез с бабы. Это была она – Дина?
-Гаяз, глупые люди из России едут в Болгарию к ясновидящей – Ванге. Надо дать рекламу, что в Татарстане есть свой ясновидящий – Гаяз.
-Я так и думал, что ты с ней. Поторопись! Оля не любит, когда опаздывают к столу. -Трубка заткнулась.
Твою мать! Я написал 27 страниц. И хочется продолжать писать. Теперь я уж точно не оставлю это занятие. Писал и, словно, проживал ещё раз то время. Открыл альбом нашего выпускного курса и, не спеша, просмотрел его. Люда грустно смотрела на меня, будто умоляла взять с собой на праздник.
Зазвонил ещё раз телефон.
-Игнатьич, ты где?
-На остановке.
-Слушай, у нас, оказывается, нет минералки, а бабы, обе – водку запивают водой. Купи пятилитровый баллон.
-Придётся возвращаться назад, в универсам, а там такая очередь.
-Но купить надо.
-Куплю.
Я положил альбом и услышал жалобный голос:
-Вань, мне будет тоскливо одному. Была бы хоть эта шалава Наташка, кошка, я бы с ней помирился, и мы вместе встретили Новый Век. Он бывает 10 раз за тысячелетие.
-Не скучай, дневник! Я под утро вернусь.
-Давай с тобой, Вань, тяпнем по рюмке. Тебе будет веселее ехать, а мне - коротать одиночество.
337
-Давай, милый дневник. С Новым Годом!
-С Новым Годом, Вань, и с Новым Веком. И за нашу Людочку.
Мы выпили и я помчался.
-Наконец-то! Ты ох...ел! Уже без семи. Ольга злая, как кобра.
-Скажи спасибо, что нахально взял воду без очереди. Там на меня уже полезли с кулаками.
-Хер с ней, с водой! Не брал бы.
-Тогда Ольга была бы как
-Как кто?
-Как две кобры.
-Наконец-то, заявился, Игнатьич, Красное Солнышко!
-Здравствуйте, с Новым Годом вас всех!
-Садитесь за столы, уже без четырёх.
-Вы по парам, а я без пары, подождём
-Что, Игнатьич, ещё будем ждать твою подругу? Нет, уж! – со злостью сказала Оля.
-Подождём пока моя пара, ваша крыса Лариса сядет со мной рядом. Иди сюда, моя Ларисочка!
-Первым, как всегда заржал Радик, брат Гаяза, он был бесшабашным парнем. А потом и остальные, даже Оля.
-Я же говорил, что когда появится Игнатьич, сразу станет весело.
Скованность сразу прошла.
Пока Радик открывал бутылку шампанского, я сказал:
-Этот алкаш долбанный наш президент, Ельцин, похоже, уже нажрался и поручил за него выступить премьеру, господину Путину.
-Ты, что, Игнатьич, это же господин президент выступает.
-Президент – пьяный, сука, валяется под столом.
-Пришёл бы ты минут на десять раньше, то увидел бы, как Ельцин, совершенно трезвый снял с себя президентские полномочия и временно возложил их на него, премьра господина - Путина, до выборов.
338
-До выборов ещё полгода. Должны быть в июне или в июле.
-Сказали, что будут в марте. Досрочные.
Часы пробили 12 раз. Полночь.
С новым Годом! С новым Веком!
Что этот ВЕК нам принесёт???
Во втором часу ночи Гаяз, предложил всем сходить на центральную ёлку, которая находилась от его дома, приблизительно в километре.
Ольга наотрез отказалась. Светка, жена Радика, её поддержала, Радик, вроде тоже заикнулся, что не испытывает большого желания, но Гаяз глянул на него, как удав на кролика, и он сразу поддержал Гаяза.
Мне очень не хотелось уходить. Новый год – всё же семейный праздник и приятно проводить его в семейной обстановке, кроме того, я услышал писклявый голос своей крысы - Лариски:
-Вань, не ходи! Если ты уйдёшь, то найдёшь другую, а я, ведь, уже почти твоя невеста.
Я дипломатично промолчал. Хоть, Гаяз спит с Олей, но еб....ть и долго, потому, что злопамятный, будет – меня! Он не любит, когда подчинённые ему перечат. Я, поэтому, не люблю отмечать праздники с начальством.
Мы оделись и вышли. Было такое впечатление, что из полумиллионного населения города, на улицы вышло полтора миллиона, а может, и все – три.
Шум, песни, пляски, фейверки, татарские гармошки и баяны, красочные иллюминации, музыка из радиоприёмников – всё это перемешалось, и было одной сплошной канонадой. Три мента, которые проехали верхом на кобы-лах, смело подтверждали слова знаменитого поэта. Если бы он раньше не написал об этом, то я об этом написал бы - сейчас:
Смешались в кучу кони, люди
339
И залпы тысяч открывающихся бутылок................. --шампанского веселили души и тела гуляющих.......
-Во, бля – сказал Гаяз, - а мы шампанское не взяли!
-Нахера оно нам! Игнатьич его совсем не пьёт и я его не люблю, это ты, Гаяз, как баба можешь высосать бутылку из горла.
-Игнатьич, у вас, на Кавказе, младшие братья также, по-хамски, относятся к старшим?
-У них, на Кавказе, младшие братья, в отличие от старших берут с собой ром, стаканчики и даже закуску! – и он оттопырил пальто, показывая горлышко бутылки.
-Игнатьич, вот таких доблестных братьев надо иметь.
-Мужики, хорошо хоть прятаться не нужно, как в обычное время. Вон цветочная клумба, занесенная снегом, а в ней большая круглая чаша, возле неё мы и выпьем, а после Гаяз будет всем рассказывать, что пил на этой чаше, в Новый Год, ром, не боясь, рядом стоящих ментов.
Мы засмеялись и пошли к чаше.
На ёлке мы ещё пару раз прикладывались к бутылке.
-Гаяз, может, вернёмся? Бабы заждались. Светка снова начнёт грызть.
-Радик, ты, когда женился, разве я тебе не говорил, что жена – собака, а муж кость и она всё время должна эту кость грызть?
Я ещё такого изречения не слышал. Или я его не знал, или его только что придумал Гаяз. Глядя, как хохочу я, смеялись и они, а заодно – прохожие. Было здорово.
Отсмеявшись, Гаяз сказал:
-Я, что, зря убегал из дома? Сейчас пойдём к Модесту.
-Их, может, нет? А, потом, до их дома километра четыре. Я пешком не пойду,- сказал погрустневший Радик.
-Не видишь, что автобусы ходят? Поехали!
-Гаяз, неудобно. Незваный гость
-Знаю! Игнатьич, хуже татарина. Но, ведь, они, бля – тоже татары. И ты наполовину татарин, раз живёшь здесь в Татарстане. Поехали!
340
Продолжение 17 следует.
мой сайт:
www.kapczov-stihi.ru