Ленушка Костина – это я. И Любочка Костина тоже я. Это мы – и Лиза из Пскова, и Оля из Мончегорска, и всё это, совокупно, я.
Этот Костя сотворял с нами немыслимое!
Я, например, пианистка из Самары, Любочка врач из Новосибирска. Меня обаял он Вагнером с Григом да Скрябиным, а Любочку купил утверждением, что расхожее выражение «кишка тонка» некорректно: как будто, говорил он ей, толстая кишка на что-то путное способна, тут же, на примере, доказывая противоположное.
Все мы – его лихие попутчицы, по жизни временные возлюбленные.
С виду-то он так себе, обычный мужчинка, низковат, лысоват, но доходило до духовного – тут уж все мы (и я в их «лице») падали под него, задрав повыше лапки и забывая даже об Иисусе Христе и других моралистах. Христос, он вообще, аккуратно намекают исследователи, и сам-то, возможно, был нетрадиционен. Возьмите ту же Магдалину, которую ославили, как совсем уж нехорошую. Блудница, понимаешь. А зря: никогда она ею не была. Ну, не восхотел он её, а скорее, не польстилась она на него, поэтому, в досаде, и обозначил её, как падшую. Приклеил ярлык на тысячелетия, отмывайся теперь. Смоковницу проклял за то, что не дала ему плодов. Ах, кричат моралисты, дерево-то дрянь! А никому в башку не приходит, что не сезон был плоды-то давать.
И вот, возлежа на моих титьках, цитирует Костя благую весть от Матфея. Мф. 21, 19: «Увидев смоковницу (инжир), подошёл к ней и, ничего не нашед на ней («ибо ещё не время было собирания смокв», – опрометчиво уточняет Марк), говорит: «Да не будет же впредь от тебя плода вовек». И смоковница тотчас засохла. Этих строчек, теребя мои чушки, просвещает меня Костя, английскому философу и физику Расселу было достаточно, чтобы отказаться от Христа, что он и пометил в своём эссе «Почему я не христианин».
Но ведь и дураку понятно: плоды-то появляются, когда оПЛОДОтворяют. Неужто, по природе, не ясно? Никак нельзя с позиций нашего времени осуждать Магдалину и, тем более, смоковницу. Жили, как жилось. Любили, плоды приносили.
Кто смотрит на женщину с вожделением, – говорил Христос, – уже прелюбодействовал с нею в сердце своём. Если правый глаз соблазняет тебя, вырви и отбрось от себя. Если правая рука соблазняет тебя, отсеки её.
Взглянуть бы на общество, в котором были бы воплощены эти заветы. Только импотенты ходили бы зрячие, с руками и прочими членами. Остальные представляли бы обрубки человеческие. Христос почему-то забыл упомянуть главный, так любимый мною, соблазняющий член тела. Видимо, тот его никогда не беспокоил.
И скажите нам всем, где вы ещё видели, чтобы с таким умением завоёвывали сердца и другие органы женщин? Ау, кобели, которым и надо-то только сунуть, вынуть и сбежать! Никакого у вас интеллекта!
Вспоминаю я, старая уже брында, наши творческие изъискания, и принимается зудеть и влажнеть моё нижнее сердечко.