Вера есть потребность души ровно такая же, как потребность человека в еде, и вроде незачем представлять ее себе чем-то более значимым, нежели куриная ножка или морковка. Другое дело религия. Всякая религия есть инструмент, институт завладевания человеческими душами, умами, помыслами и действиями наибольшего количества людей ограниченной группой лиц с целью использования организованной таким образом толпы в своих корыстных и вряд ли направленных на счастье отдельного человека замыслах.
Собственно люди, сходно думающие, одинаково воспринимающие окружающий мир, и так, и без институтов всегда стремятся собраться в общину, как это делают шарики рассыпавшейся по полу ртути, но обязательно находится кто-то, кто закатывает эту ртуть на бумажку и отправляет её то в мусорное ведро, то в градусники, а то и в ртутную бомбу, то есть по собственному видению пользы применения. Таким образом, вознося молитвы свои с просьбами о себе и близких своих в христианском храме, еврейской синагоге, мусульманской мечети или буддийской пагоде, то есть, отправляя естественную, как говорилось выше, свою надобность, человек на самом деле молится совсем чужим и чуждым замыслам.
Это грустно. Грустно знать, что думая, будто думаешь сам (намеренная тавтология), - в действительности думают за тебя и совсем не ради тебя. Грустно и то, что такое касается не лишь тех, кто ходит в храм или хотя бы обращается к божеству своему дома, а уже поголовно и всех живущих на земле. Казалось бы, трудно представить себе коленопреклоненную во храме старушку, молящуюся не за спасение своей души или благополучие детей и внуков своих, но за мир во всем мире или за то, чтобы ниспослано было бы вспомоществование голодающим в Африке; однако совсем нетрудно представить, и даже такое есть в натуральном наличии, на виду у всех: родившийся в совершенно нормальной семье, нормально образованный и нормально ориентированный конгрессмен или какой еще общественный деятель, вдруг, с пеною у рта, с высокой трибуны радеет за права и свободы педерастов и педофилов, возводя права и свободы такие в закон.
Миром правят правящие умами, то есть душами, нуждающимися в вере как куриной ножке или морковке. Когда же на месте веры вдруг пустота, то туда, в это пустое пространство можно положить что угодно, от летающих тарелок до ксенофобии, и это «что угодно» обязательно будет употреблено. Я презираю любую религию за ее стремление всегда превращать индивидуальность в толпу, но безверие страшит меня гораздо больше, ибо это уже религия религий. У новой религии этой уже нет ни света, ни покаяния – одни только голод и жажда. Так ли, так ли задуман был человек? И если так, если нет для него ничего святее морковки, то скорейшей ему смерти и забвения! Когда вера есть лишь естественная личная надобность и более ничего, то место ей, как и исповеднику её, лишь в одном месте… - в нужнике. Но как уговорить одного молиться за всех или хоть за неведомого ближнего? Достоевские два дьявола – «Страх боли» и «Боль страха» повелевают им, и покуда это так – мир обречен. Аминь.