Росомаха

Беляков Владимир Васильевич
Часть 1 

На точке я жил один уже более месяца в ожидании вертолета. Вадим с Федей находились в городе и занимались заготовкой товара  необходимого на зимовку. В первых числах ноября я решил выйти на озеро и установить прогоны для сетей. Уже больше недели  держались морозные дни, и я был уверен, что лед достаточно окреп, но ошибся. В результате оказался в воде. Пес Шкалик, прибежавший мне на выручку, практически спас меня. Полтора километра он тащил меня, лежащего на лыжах, промокшего, без головного убора, без варежек.

   Все закончилось благополучно. Выходить на озеро я уже не рисковал, поэтому с утра укладывал в рюкзак соболиные капканы, петли на зайца, брал  винтовку, надевал лыжи и уходил к озеру Камо. Зима только входила в свои права. Продолжительное светлое время суток и легкий морозец  доставляли удовольствие от таких прогулок.  Острова, покрытые летом непролазным ивняком, багульником, валежником были основательно  присыпаны снегом. На  поверхности  торчали только верхушки кустов, по которым  теперь  можно было  свободно передвигаться на лыжах.
Снег вокруг кустарников был истоптан петляющими  тропами зайца, куропатки, лемминга, горностая. В ложбинах замерших ручейков по берегам проток и заливов к этим следам добавлялись отпечатки пересекающихся соболиных двоек.  Песцы, еще полностью не сменив меховой наряд, понимая, что пока не представляют никакой ценности, вели себя нагло и, пробегая мимо,  начинали агрессивно лаять.Мое внимание привлекли часто попадающиеся пятипалые двойки и тройки, оставленные на снегу росомахами. С этим зверем я еще не встречался, но такого  количества их следов мне больше видеть не приходилось за все время занятия промыслом.
 
   В журнале «Охота и охотничье хозяйство» прочел однажды рассказ о том, как росомаха, обосновавшись рядом с поселением индейцев, воруя добычу из силков и капканов, обрекла людей  на голодную смерть и, чуть было не погубила. Племя вынуждено было покинуть обжитые места.

   После трех-четырех часовой прогулки, я возвращался назад с набитым рюкзаком, в котором лежали зайцы, куропатки.

Часть 2

   Наконец,  вертолет прилетел. Сдвижная дверь отворилась. В проеме стояли Вадим и Федя. Командир не стал глушить двигатель, и мы сразу занялись разгрузкой. Сбросили на снег бочки с бензином,  строительный материал, ящики с продуктами. В вертолет загрузили несколько десятков мешков оставшейся с осени рыбы.

   - Командир. А  это - рыба вашему экипажу, - я показал на отдельно лежащий мешок.

   - Спасибо, ребята. Хорошего вам промысла! – прокричал командир.

   Двигатель начал набирать обороты, лопасти стали выпрямляться, смешивая и разбрасывая по косе снег и песок плотным потоком воздуха. Вертолет поднялся вверх и через несколько минут скрылся из виду.

   Лед на озере окреп, поэтому на следующий день на двух снегоходах мы отправились выставлять сети. Долго стояли у дорожки замёрзших ледяных торосов в том месте, где я, провалившись под лед,  выбирался из воды.
   
   - След, как от ледокола «Красин» - сказал Вадим.

   - Нет. Скорее «Челюскин». Видишь, и тряпки побросали, – Федя показал на фуфайку и кроличью шапку, вмерзшие в лед.

   Мы посмеялись и начали выдалбливать вещи и инвентарь, брошенные мною неделю назад.

   Затем занялись  установкой прогонов и уже через пять часов под лед завели последнюю сеть.

   - Начало зимней путины объявляю открытой. Ура, товарищи! – Я выстрелил из ракетницы вверх.

   На следующее утро отправились на проверку сетей. С нетерпением хотелось увидеть результат.  Важно было узнать, угадали ли с местом вылова, чтобы не пришлось переставлять сети по несколько раз.
   
   Погода стояла относительно теплой. Небольшой южный ветер не давал морозу опуститься ниже двадцати градусов. Вадим работал пешней, вырубая еще не успевшие глубоко промерзнуть смотровые и прогонные лунки. Федя вычерпывал из них куски льда плетеным из металлической проволоки черпаком. Я расчищал от снега площадку под заморозку рыбы.

   - Давайте сначала проверим перемет, а потом уже займемся сетями, - предложил Вадим.

   Кроме сетей мы устанавливали и переметы. На длинном прогоне  подвязывали до сотни поводков с большими крючками. В качестве привады использовали мелко нарезанного сига, а чтобы куски легко одевались на крючок и не промерзали на морозе, хранили их в большом ведре,  обшитым войлоком.

   Мне всегда было интересно наблюдать, как Вадим, закинув на плечо прогон, начинал тянуть перемет из смотровой лунки, как из воды на лед, вслед за поводками, выползают налимы, одетые в камуфляжный наряд и, хватая ртом воздух, извиваясь, ударяя хвостами, утрамбовывают снег. Чем дальше он отходил от лунки, тем больше зеленых монстров подключалось к танцу на льду. Скоро на снежной площадке в ряд лежали разные по весу и размерам  особи. Некоторые из них достигали более десяти  килограмм. Результат, как всегда, был один: сто крючков - сто налимов.

   Вытащив перемет, нужно было еще вызволить крючки из рыбы. Налим заглатывает приваду так глубоко, что вытащить рукой крючок из пасти, в которой сотни мелких зубов, не так просто. За одну проверку можно просто стереть кожу на пальцах до костей. Вот тут-то в ход пускали «зевайло». Это деревянная круглая дубинка с одного конца, выведенная   на плоскость  к другому,  с углублением под крючок.  Рыбу сначала оглушали круглым концом дубинки,  затем в пасть по натянутому поводку до крючка вводили плоский конец и делали резкий рывок.

   Наконец проверка перемета завершилась. Насадив свежую приваду, его снова завели под лед и приступили к проверке сетей. Как только первые метры снасти с большим количеством рыбы  появились на поверхности, стало ясно, что с местом установки не ошиблись.

   Через несколько часов на льду лежало более ста килограмм рыбы. Основную массу улова составлял сиг, который  в это время года скатывался на нерест. Попадались чир, муксун, нельма, реже крупные экземпляры гольца и кумжи.

   Рыбу загрузили в пену и отправились к избе. На льду оставили только налима. Его затаривали в мешки на следующий день после  хорошей заморозки.

Часть 3

   С утра  Вадим с Федей поехали проверять сети, а я готовился к выезду на путик и укладывал в сани необходимый инвентарь. С  берега хорошо просматривалось озеро, и мне было видно, как  они уже подъехали к  месту установки прогонов. Вдруг с озера раздался хлопок. В небо поднялась красная ракета. «Что могло случиться у ребят?» - подумал я и завел «Буран».

   Через десять минут я подъехал к лункам.

   - Смотри, что твориться, - Вадим показал мне площадку, где еще вчера были оставлены на льду налимы.

Снег вокруг был истоптан и утрамбован. Вся рыба была разбросана, обглодана. Разорванные тушки кусками валялись вокруг, напоминая пищевую помойку. Я начал изучать следы.

   - Похоже на маленького медведя, - сказал Федя, глядя на меня с хитрецой.

   - Смеешься? Да они уже два месяца спят.
 
   Я присел, разглядывая четкие когтистые оттиски на снегу.

   -  Ну, что разглядел?

   - Просматриваются все подушечки пальцев, а когти едва видны. Следы разные по размерам, двоят, троят. Росомаха. И не одна. Тушки разорванных крупных налимов еще не успели промерзнуть. Значит, росомахи ушли отсюда недавно.

   Осматриваясь по сторонам, я увидел такие же отпечатки, уходящие к противоположному берегу.

   -  Молодец. А вот Вадим поверил в маленьких медвежат.

   -  А что? Точно похожи.

   - Ладно, вы проверяйте сети, а я проеду по следам. Далеко уйти они не должны.
   Вадим, отцепи мне сани. Как закончите проверку, сгоняй в избу, привези сюда несколько капканов, поставим здесь на всякий случай.

   - А к чему их крепить будем?

   - Ну, что тебя учить? Вморозь в лед пару кольев.

   Среди охотников-промысловиков росомаха снискала себе дурную славу как любительница прогулок по охотничьим путикам, за пристрастие «проверять» капканы, воровать в них приманку, съедать попавшую в них добычу.

 Я поехал по озеру, вглядываясь в след, идущий кривыми зигзагами. Через несколько сот метров увидел  такой же, только  намного крупнее. Отпечатки следов тянулись параллельно, иногда пересекались и опять расходились. Потом оба следа повернули в сторону большого песцового путика, идущего вдоль береговой линии. Через пару километров я увидел вдали  две темные точки. Нажал на гашетку, выжимая из снегохода лошадиные силы.

Часть 4

   «Так вот вы, наши ненасытные воришки!»
   Впереди бежали две росомахи черно-коричневого цвета с золотистыми полосами на боках. Сгорбившись, повернув головы в разные стороны,   они жались друг к другу боками, как запряженные в одну упряжку. Вдруг одна, что поменьше, резко повернула вправо и, совершенно не проваливаясь, скользя лапами по снегу как лыжник, перевалила крутой подъем заснеженного берега. Пробивая себе путь в густых ветках кустарника,  пыталась уйти в горы. Я вскочил ногами на сидение «Бурана», вскинул винтовку и несколько раз прицельно выстрелил. Послышался приглушенный визг и рычание, росомаха завертелась. Я последовал за ней, но уже на середине подъема снегоход стал зарываться и оседать в рыхлом снегу по ветровое стекло. Ремень вариатора стал дымиться, в воздухе запахло горелой резиной.

   «Да, придется вставать на лыжи»,  - подумал я и начал выбираться из снега.
Отыскивая глазами росомаху, протаптывая лыжами колею, проваливаясь по пояс в снегу, я пробивался сквозь плотные заросли ивняка. Наконец, увидел ее, зарывшуюся головой в снег и лежащую без движения. Ткнул в туловище  стволом винтовки, она не двигалась. Это была моя первая росомаха, но рассматривать ее времени не было. Я торопился успеть настичь вторую беглянку. Подошел к снегоходу, завел его. Тушку забросил  в рюкзак и стал внимательно всматриваться вдаль. Росомаха бежала к противоположному берегу озера и маячила еле различимой точкой, но догнал я ее быстро. Здесь не было ее любимой стихии – леса и глубокого снежного наста, на котором  уже давно бы затерялась в кустах. Росомаха бежала как-то боком, неуклюже, сгорбившись, поглядывала в мою сторону и предсказуемо меняла направление.

   «Голубушка. У песцов надо учиться удирать», - подумал я.

   Меня всегда восхищала способность песца, убегающего от преследования, делать разворот на сто восемьдесят градусов, который он совершал при помощи хвоста. Резко опираясь на него, делал взмах, как рулем, тело разворачивалось, и песец уже бежал в противоположном направлении.

   Росомаха  постоянно поворачивала голову вместе с туловищем вправо, влево. Маленькие злые глазки следили за мной. Бежать ей было очень тяжело. Набитый живот волочился практически по снегу. Она открыла рот и на бегу стала отрыгивать пищу. Из пасти стали вываливаться  куски непереваренной рыбы. Пробежав еще десяток метров, она рухнула на снег, завалилась набок, а потом на спину. Выставила перед собой растопыренные когтистые лапы, открыла пасть и начала издавать хрипящие звуки, чем-то похожие на хрюканье.
 
   Эта, вроде, беспомощная поза росомахи, самая опасная для ее соперника. Такую позицию она занимает, когда вступает в схватку  с более сильным противником.
Пара волков никогда не осмелиться напасть на росомаху и тем более попытаться отнять у нее пищу. Стычки между росомахой и волками, как правило, происходят при дележке добычи и не заканчиваются каким либо существенным уроном для обеих сторон. Бегая по кругу, отгоняя друг друга, поочередно каждая особь успевает отхватить себе кусок и впоследствии мирно разойтись. Но если, в поисках добычи, их пути случайно пересекутся, стая всегда предпримет попытку напасть.  Окруженная волками, росомаха будет драться до последнего. При нападении сразу опрокидывается навзничь, защищая свою спину.  Как ежик при опасности сворачивается в клубок, подставляя острые иглы, так и росомаха выставляет перед собой когти и клыки. Молодые волки с яростью набрасываются  на находящуюся в беспомощном состоянии добычу, подставляя свое незащищенное брюхо, в которое тут же вонзается десяток «ножей», а в горло впиваются зубы способные дробить крупные кости. Когти росомахи  разрезают и рвут брюшину, а зубы перегрызают глотку.  Волк с визгом начинает крутиться в снежной кровавой каше и вскоре замолкает. Росомаха вскакивает и при повторном нападении опять совершает кульбит, размахивая лезвиями своих когтей.
Потеряв двух-трех собратьев, стая отступает, предоставляя коридор и давая возможность росомахе уйти. Стоит ей перевернуться и встать на лапы следует следующая атака. Так может продолжаться до тех пор, пока стая не потеряет ранеными еще несколько собратьев и, в конечном итоге, даст возможность уйти, или пока кому-либо из волков не удастся схватить ее за холку и тогда они разрывают  ее.

   Этот бесстрашный, агрессивный, прожорливый и лютый зверь без каких либо колебаний может вступить в схватку за добычу  с медведем. Свою росомаха никогда не уступит, а отнять чужую предпримет всегда, не взирая, что уступает противнику  в размерах и весе.
 
   Я остановился, достал из чехла винтовку и выстрелил.

Часть 5
 Когда я подъехал к ребятам, они уже заканчивали проверку сетей.

   - А вот вам виновницы, – я бросил на снег росомах.

   - Ничего себе. Сразу две,  - Федя  стал их рассматривать.

   - Самец. Уже взрослый. Посмотри,  такими зубами  можно порвать и колючую проволоку. А самка еще совсем молодая.

   - Ладно. Давайте капканы настраивать. Следов росомах по озеру больше, чем песцовых. Значит, придут сюда на запах рыбы обязательно.

   Вырубили пешнями углубление во льду. Побросали туда разорванные тушки налима, засыпали снегом и залили водой. Вморозили в лед два кола из лиственницы. Сверху на видном месте, установили два капкана, еще два закрепили тросиками, обложили небольшими кусками налима и замаскировали,  присыпав снегом. Загрузив выловленную рыбу в волокушу, ребята поехали домой, а я направился по песцовому путику.

   Росомаха пришла в эту же ночь. Почуяв запах пищи, сгорбившись, петляя, направилась к прогонам с сетями. Увидев вмороженные колья, осторожно  стала подходить к ним, держась против  ветра, часто останавливалась, обнюхивала воздух. Лакомый  аромат  рыбы начинал возбуждать. Она замерла, внимание привлек капкан. Один, второй. Запах металла, напряжение взведенных пружин насторожил ее. Она обошла площадку вокруг несколько раз, не выпуская из виду чернеющий металл, повернулась к нему боком и начала судорожно работать лапами, забрасывая грозящую опасность снегом и льдом.  Тяжелые ледышки со звоном упали на язычок капкана,  и дужки с громким щелчком сомкнулись. Капкан, подпрыгнув  вверх,  упал набок.
   Росомаха от  лязганья  металла отпрыгнула  в сторону, оскалилась, обнажая желтые зубы, торжествуя от результата  проделанной работы. Осторожно подошла ко второму капкану и, не шевелясь, долго стояла в раздумье, затем зацепила когтем  удерживающий его тросик и резким рывком отбросила в сторону. Капкан ударился о лед, дужки сомкнулись. Росомаха вновь оскалилась и, не выпуская из виду закрытые, уже не представляющие опасности капканы,  продолжила  обнюхивать воздух, медленно приближаясь к вмороженной рыбе. Она не только чувствовала запах пищи, а видела ее большое количество через матовый глянец поверхности льда. Завертелась, чтобы добраться до источающей приятный запах рыбы, пустила вход  мощные когти, вырывая и кроша лед. Из открытой пасти  повисла слюна, голод и азарт притупили чувство осторожности. Она стала вертеть корпусом из стороны, в сторону лихорадочно работая когтями вонзая их в лед.

   И тут последовал мягкий щелчок. Заднюю лапу намертво обхватили стальные дужки. Росомаха сделала запоздалый прыжок в сторону, последовал еще один щелчок, и уже переднюю лапу сжали тиски. Злыми глазами она уставилась на удерживающие ее капканы, не делая резких движений и попыток освободиться. Чтобы не причинять себе боль,  вытянулась, легла на лед,  изредка подергивая лапами, зажатыми в стальные скобы, затихла и закрыла глаза.
   На следующий день, когда приехали ребята, окоченевшая росомаха, покрытая снежным инеем, лежала  без движений.

                Продолжение на Ridero.ru