Пару дней назад мы увидели на экране руки пианиста—совершенно невероятные: это были не пальцы, а одинаково ровные, длинные, прозрачные параллелепипеды, которые лениво шелестели, как камыши в заболоченной речке...
Такими они оставались до конца игры: ни разу не согнулись...Вся игра была похожа на сенсорное поглаживание экрана ...
Каждый из пальцев делал свою музыкальную работу, изредка прикасаясь друг к другу с такой робкой нежностью, как бы отстраняясь от пробежавшей между ними искры...
Смотреть на эту картину было и наслаждением и тревогой: а вдруг эта вспыхивающая внутри страсть нарушит гармонию и породит фальшивый звук?..
Но нет, такие пальцы, одинаково прекрасные, утончённые не могут нарушить чистый звук и совершенный ритм.
Если всмотреться в этот поразительный ряд, можно успеть заметить крошечное движение Мизинца в сторону Безымянного пальца и почувствовать, как он волнуется, стараясь его коснуться, и увидеть, как тот отчуждённо отодвигается и в то же мгновение пытается погладить Средний палец, а также заметить поощрительное движение последнего.
И лишь Большой и Указательный делали своё дело слаженно и чуть отстранённо, глядя только вперёд, вдоль клавиш...
А интерес становится всё напряжённее...Боязно представить себе, что будут делать эти пальцы после совместной игры, когда музыка не позволяла им расстаться с собой и друг с другом: ведь вместе их держит не только любовь, но и общие кандалы, что всегда рядом с любовью...
И если их ослабить или освободить, они могут вцепиться друг в друга—такие сильные, гибкие, умеющие не только дарить блаженство, но и силой удержать его, если другой захочет его отобрать...
Да, «всюду страсти роковые, и от судеб защиты нет...».