когда любишь...

Саша Ронин
Я очень люблю некоторые рассказы Чехова. В этих некоторых рассказах я люблю некоторые фразы. И эти некоторые фразы внезапно вспоминаются в некоторые моменты моей скоротечной жизни. Вот прямо сейчас -- рассказ "О любви". Я вспоминаю эту фразу всегда, когда думаю о Марусе. Это о ней:

...когда любишь, то в своих рассуждениях об этой любви нужно исходить от высшего, от более важного, чем счастье или несчастье, грех или добродетель в их ходячем смысле, или не нужно рассуждать вовсе.(с)

Маруся поступила сразу в два медицинских вуза Петербурга -- Первый медицинский и Педиатрический. Выбрала Педиатрический, потому что имела очень образное воображение, и представить себя в роли доктора, лечащего детей, ей оказалось легче и приятнее, чем -- взрослых. На первом курсе, весной, перебралась в Царское Село, ухаживала за почти уже не ходившей нашей бабулей, зубрила анатомию, латинский язык и прочие основания медицины и пропадала в анатомичке до полного отсутствия аппетита, а в воскресенье, когда к ним в Царское приезжал её закадычный, бессменный друг и соратник по поступлению в Первыймед Сергей, гуляла с ним в парках, кормила обедом в компании с разговорчивой и любопытной бабулей, а вечером провожала до электрички. Сергей учился в Первоммеде. Не имея такого образного воображения, как Маруся, он не стал думать ни о той роли, в которой он себя найдёт, получив диплом врача, ни даже о том, что учёба когда-нибудь закончится, и надо будет выбирать специализацию. Достаточно было того, что он легко и хорошо учился и так же легко и незаметно организовал мелкий бизнес, который обеспечивал ему независимое и безбедное существование даже в статусе студента-медика. Приезжал он в Царское всегда с пакетом каких-нибудь вкусностей, среди которых обязательно была связка бананов для бабули. Это обстоятельство особенно её подкупало, и она с нетерпением ждала естественного развития событий с конечным пунктом в ЗАГСе. Однако время шло, ничего не меняя в дружеских отношениях Сергея и Маруси. Будучи медиками, они спокойно относились к физиологии друг друга, обсуждали любые темы, а когда у каждого появился первый роман, советовались по всем стратегическим и тактическим вопросам в тематике сердечных чувств. Последнее обстоятельство людям проницательным говорило о том, что они оба в этих своих поспешно заведённых отношениях не были счастливы и не знали, как это изменить. Кажется, они встречались друг с другом в то время чаще, чем с героями своих романов. Неутолённый романтизм в их крови требовал выхода, и, сами не понимая почему, они вдруг начинали танцевать в крошечной кухне в Царском под музыку на второй кнопке вечно включенного бабулиного радио. Когда вся семья перебиралась на лето на дачу в Солнечном, Сергей приезжал туда вместо Царского, хотя это было намного дальше и неудобнее. В воскресенье Маруся ждала его уже с утра, помогая бабуле напечь фирменных плюшек и не обращая внимания на её ворчание -- вот ещё возиться для него! Пили чай с плюшками, и вдвоём с Сергеем, прихватив собаку, шли на пляж. Если я приезжала раньше, чем они возвращались, бабуля, уцепив меня за рукав, громким шепотом начинала удивляться -- представляешь, она взяла ему целый пакет еды, воду и яблоко, как ребёнку. Говорит -- вдруг ему нехорошо станет от жары, как в прошлый раз. Я смеялась и успокаивала бабулю -- Сергея уже нельзя избаловать, они с девятого класса дружат -- он привык к её дружеской заботе.
На пятом курсе учёба вошла в свою решительную стадию, и за студентов взялись по-настоящему. Встречи стали всё реже, и Сергей с Марусей даже иногда ссорились. Оба уже давно закончили свои первые романы. Сергей теперь избегал серьёзных отношений, предпочитая поверхностные и необременительные связи. Вошёл во вкус и забросил совершенно учёбу. На грани вылета из института неожиданно смог остановиться, часть экзаменов сдал сам, от остальных откупился и уехал с другом на Ближний Восток отдышаться перед шестым курсом.
Этим же летом Маруся влюбилась. В их с бабулей парадной было всего шесть квартир. Соседи дружили и собирались вместе у кого-нибудь в квартире часто и охотно. На одной такой вечеринке она и познакомилась с Димкой, который как раз в этот момент зашёл к другу.
Полюбила Маруся так, как только может любить женщина, так долго в силу обстоятельств вынужденная сдерживать свои вешние силы -- то есть нежно, глубоко и решительно. Последнее качество очень ей пригодилось сразу же.
Димка учился в архитектурно-строительном институте, подрабатывал дежурствами в ночном клубе и жил с матерью и бабушкой в небольшой квартире, где даже своей комнаты у него не было. Они с Марусей гуляли в царскосельских парках, ездили в Петербург, иногда проводили вечера дома у Маруси с бабулей. Это продолжалось совсем недолго, уже в середине сентября бабуля потребовала встречи у неё в доме прекратить -- Димка явно был не в её вкусе.
Многим людям кажется, что они управляют ситуацией, что их действия единственно правильные, а рефлексы здоровые. И нет ни одного шанса проиграть при любом раскладе. Бабуля просчиталась, думая, что Марусе некуда деваться. Маруся решила вопрос быстро и радикально -- за два дня она нашла и сняла с Димкой очень недорого квартиру в только что сданном доме, организовала своих родителей для её укомплектования их лишней мебелью и всяческой утварью, и убедила бабулю, что не обижена на неё, а, наоборот, благодарна. Оставалось решить вопрос с Димкиной матушкой. Там проблема была посложнее -- очевидно, слабая на голову бедная женщина, совсем потеряла ориентиры от такого резкого поворота событий, и собралась что-то сделать с собой радикальное -- то ли вены_вскрыть, то ли коротко подстричься. Шантаж, как водится, ни к чему не привёл, Димка съехал, оставив в родимом доме после себя скорбь и негодование. Маруся дала ситуации дозреть и перед Новым годом, в первый же свободный от учёбы день, поехала к Димкиной матушке домой, где был подписан мирный договор со всеми участниками конфликта. В результате этого события рычаги в голове Димкиной матушки переключились, и она привязалась к Марусе, как к родной.
Всё это происходило на фоне жесточайшего дефицита финансирования в молодой студенческой семье, обустройстве на новом месте и учёбы обоих на выпускных курсах своих вузов.
Маруся была счастлива -- она любила так искренне и сильно, что не только не расстраивалась от всех этих проблем, но и радовалась, что они у неё есть, и их нужно решить. Эта полнота жизни доставляла ей удовольствие, думаю, не меньшее, чем собственное чувство к Димке. Когда спустя несколько лет, она с таким же удовольствием возглавила медицинский центр, находящийся на грани закрытия, никто из знавших её, этой радостной решимости преодолевать любые проблемы уже не удивился.
Та, первая их с Димкой, осень была особенно дождливой и туманной. На шестом курсе у медиков существовали различные базы по каждому из предметов. Например, детскую проктологию вели на базе 22-й больницы в Колпино. Вставать надо было так рано, как только возможно, чтобы к восьми утра быть там. И долго ехать сквозь мрачный утренний туман и промозглый холод среди пейзажей с дымящимися трубами ижорских заводов, чтобы изучать детскую проктологию. Когда все сокурсницы собирались в ординаторской, и начиналось трудовое утро, естественно, с жалоб на всё вот это безобразие и депресняк, одна Маруся улыбаясь, блестя глазами, и, раздражая подруг необъяснимым оптимизмом, говорила -- как же этот пейзаж может не нравиться, ведь он похож на красивую и загадочную компьютерную игру!
А впереди у Маруси было ещё целых два года светлой счастливой жизни, когда она любила.

К счастью или к несчастью, в нашей жизни не бывает ничего, что не кончалось бы рано или поздно...