Серёжка Лашин… Живя в Америке и почитывая русские литературные сайты, разыскал меня по Интернету. А не виделись… вернее, ничего не знали друг о друге... да, более двадцати лет. Последний раз случайно столкнулись в кафе Телецентра Останкино, когда я была в Москве на курсах повышения квалификации: «Ой, это ты?» - окликнула. «Ба! Ты!.. Как же я рад!» «Ты в Москву наездом или живёшь?» «Живу… и работаю здесь ведущим программы.» «Как?.. ведь ты же в Строительном учился.» «А вот так…» Ну и так далее. И за нашу короткую встречу выяснилось, что журналистика ему не нравится, что мечтает заняться предпринимательством, - как раз тогда* начинали «прорастать корни непривычной для России ногоции» (его слова). На мой удивлённый взгляд впервые услышанному слову, усмехнулся, пояснил: «Ногоция… Это торговля, коммерческое дело, предпринимательство.» Но я снова удивилась: «Вроде бы у нас это…» «Ну да, еще не очень-то... но всё же хочу попробовать.» И оказалось, что попробовал. Но не в России, а в Америке, куда вскоре и уехал... И вот теперь началась у нас с ним бойкая переписка, которую и хочу поместить в рассказе, опустив свои ответы-вопросы (но они всё же будут «звучать» вместо многоточия). Естественно, что из переписки я убрала лишнее, частное, не точное или слишком взволнованное (а вдруг прочитает и обидится?), а еще (ну а как же иначе?) отредактирвала её так, что порою из наших коротких реплик и ответов (когда убрала свои вопросы и соединила их) получился как бы его монолог.
«Ты спрашиваешь: не жалею ли, что уехал из России? Нет, не жалею. Правда, иногда… но, как говорят американцы First things first, поэтому… Тогда, в начале девяностых*, я уволился, уехал к родителям в деревню, жил там почти два месяца, пробовал сагитировать поехать со мной в Америку своего дружка Сашуню, но он уже учился на агронома и на все мои уговоры всё больше помалкивал, пожимал плечами. Помню, как перед отъездом сидели мы с ним на берегу речушки, смотрели на молодые берёзки другого берега, освещенные заходящим солнцем, отчего стволы казались жемчужными… Ну вот, тогда же и спросил его категорически: «Ну, что решил? Поедешь?» А он помедлил, помолчал и тихо, но твердо, сказал: «Нет. Никуда я из России не поеду. Точка». Да и родителей уговаривал, а они – ни в какую, только и бубнили, что, видите ли, стыдно им бросать мать-родину в таком состоянии... Да, а мне не стыдно было. Ведь помнишь, какое время было? Делёж предприятий, разборки, стрельба, убийства. Ну как можно было в тех условиях начинать какое-то дело?.. Да, конечно, некоторые и начали, поверив реформам, а что потом с ними было? Через несколько лет – дефолт*. И разорились. Так что меня сия участь не постигла, вовремя смотался… Да, в Америке со мной такого не случалось. Правда, там тоже через пару лет начался кризис, и мой хозяин вынужден был меня уволить... А занимался я у него тем, что устанавливал перила и ступеньки в домах, собирал деревянные и железные лестницы... Конечно, тяжело было. Работал по двенадцать часов, а потом надо было еще и до дома добираться часа два, так что радоваться чему-то было некогда. Но присматривался, набирался опыта, а потом за три года заработал столько, что открыл свой магазинчик по продаже стройматериалов... Конечно, пришлось похлопотать, но там это отработано, так что особых проволочек не было... Да знаю, знаю. В России и теперь приходится побегать, чтобы открыть предприятие, недавно встречался с одним, тоже сбежавшим… Написать, как я начинал? А это тебе зачем?.. Ну, если просто из любопытства... Перво-наперво надо зарегистрировать имя, тип бизнеса и если будут посещения на дому, то в полиции проведут проверку, нет ли за тобой какого криминала? Потом сдать экзамены на знание оформления контрактов, решения споров, по специализации, на знание языка... Да нет, всё это делается довольно быстро, я лицензию получил уже через два месяца… Конечно, были и трудности. И самым трудным показались первые полгода после приезда. Понимаешь, погружение в другую цивилизацию похоже на некий шок, и до тех пор, пока не станешь принимать всё настолько, чтобы оно стало естественным… Да, я справился с этим, а вот некоторые… Нет, не буду тебе писать о некоторых, опять же, зачем тебе это?.. Хорошо, напишу о том, что еще трудным показалось. Знаешь, кто-то из знаменитых сказал, что бизнес — это комбинация войны и спорта, и он в точку попал. Конкуренция. Конкуренция здесь ужасная! Только чуть расслабишься, и уже переманивают клиентов, лучших работников, которых, кстати, нанимать без лицензии запрещено, а то штрафуют. А ссоры и договоры с конкурентами, с поставщиками, партнёрами, клиентами?.. Это ж всегда надо быть на чеку! В общем, дремать некогда, кручусь, как белка в колесе, Money makes the world go round… Да, деньги заставляют мир вертеться, но зато… Уже через два года купил в кредит двухэтажный дом, обставил его, купил и две машины, женился на американке. Что, разве этого мало?.. То-то ж. В общем, влился в жизнь вполне обеспеченных людей и увидел в этом проявление достоинства… Как какого? Разве бывает еще какое-то?»
На вопрос Сергея о достоинстве хотела ответить своими размышлениями, но он… Он вдруг замолчал. И даже не откликнулся на моё вопрошающее письмо о молчании. Ну что ж, значит, не интересной показалась ему наша беседа. Напишет ли снова? И если напишет, о чём спросить? Но пока захотелось вспомнить всё, что когда-то нас связывало… вернее, не связывало, а просто сводило.
Впервые увидела его, когда учитель представил его нашему восьмому классу. Хорошо помню, что подумалось: красивый какой!.. Нет, не влюбилась в него, но потом в дневнике той далёкой поры остались такие записи:
«В нашем классе – новый ученик. Зовут Сережей. Красивый. Живёт в деревне, недалеко от города и до школы ему приходится идти почти по часу. Спросила: «Наверное, встаешь рано и не высыпаешься?» А он ответил: «Да я часто остаюсь ночевать у тёти Насти, так что… » И почему-то рассмеялся.»
«Вчера, когда с Лариской вышли из библиотеки, из репродуктора услышали, что передают оперетту. Стали под столб, на котором он висел, и начали слушать. Через какое-то время подошел Сережка Лашин, а я даже немного растерялась и кажется покраснела. Спросил: «Что вы здесь стоите, ведь сейчас в школе вечер.» Пошли мы в школу, а там никакого вечера и не оказалось. Немного побили Сережку за то, что обманул, и отправились с ним же в клуб, но там шёл просмотр художественной самодеятельности, и мы пошли домой. Около колонки остановились, поговорили о карликах, о постановках, которые недавно слушали по радио, о книгах, о фильме «Тарзан»* и распрощались с ним.»
«Опять ходили с Лариской в библиотеку, в читальный зал. Я взяла «Консуэллу» французской писательницы Жорж Санд*, а она – «Дон Кихота» Сервантеса*. Прочли по несколько глав и ушли. Прошлись по Советской, снова пришли к клубу и столкнулись там с Сережкой. Поговорили с ним, а потом прошлись по Первомайской и узнали, что Серёжка учится в школе заочно, а днем работает в клубе, хотя ему еще пятнадцать лет. Сказал грустно: «Когда ребята идут в школу, то как же завидно на них смотреть! Кажется, бросил бы сейчас всё и пошел с ними.» И мне стало его жалко.»
А еще осталось в памяти такое: в парке, на полупустой танцплошадке, кружимся с ним в вальсе и мне кажется, что все на нас смотрят, - ну как же, ведь Сережка такой красивый!.. да и я… И подобное было не раз, когда он, учась в Строительном институте, приезжал к родителям на каникулы. Почему мы не стали «парой»? Никогда об этом не задумывалась, и это значит, что несмотря на красоту Сережки, было в нём и то, что я интуитивно не принимала. Но что? И пока искала ответ на этот вопрос, снова получила письмо.
«Пишу тебе уже не из Америки, а из своей родной деревни, где впервые за двадцать семь лет отсутствия гощу у родителей. Правда, один раз мне всё же удалось уговорить их приехать ко мне, и они радовались моему дому, машинам, но я чувствовал, что чего-то не договаривают, чего-то в моём житье-бытье не принимают. Но не спросил, зная, что, если бы захотели, сказали. И вот теперь счастлив встрече с ними, хотя, честно говоря, поотвык от нашего российского быта. Пробуду здесь еще с неделю, так что, может, напишу тебе и еще, ведь других знакомых у меня в России не осталось, заняться здесь особенно нечем, поэтому и надоедаю тебе».
И снова пропал. И на этот раз я почему-то не надеялась, что напишет. Но через месяц всё же получила письмо… нет, не письмо, а нечто, похожее на исповедь, написанную «может и хреново, но как могу» (его слова), а, по-моему, стилистически вполне грамотно (видно, журналист в нём не уснул) и даже эмоционально.
«Может, и не надо было с ним встречаться?» Пожалуй, так бы я назвал свой очерк, когда б надумал писать. Но очерка не будет, а вот – тебе… Так что, читай.
Помнишь, я писал тебе о своём дружке Сашке? Ну, о том, который не захотел уехать со мной в США? Так вот, оказалось, что живёт он теперь в соседнем селе и фермерствует. Ну, как было не встретиться? И встретились. Долго сидели за бутылкой водки… как же в России без водки?.. и рассказывал он мне свою, совсем не похожую на мою, историю врастания в предпринимательство. А началась она, как и моя, с начла девяностых, когда он взял из распределительного фонда четыре гектара земли, отобранной у захиревшего колхоза. Взял и двадцать тысяч кредита под восемь процентов, ещё и у родителей одолжил десять тысяч. Вот и закрутилось: надо было строить дорогу, выкашивать кустарник, отсыпать территорию, строить сараи для животных… да и для себя. Хозяйство-то начинал за восемь километров от деревни, поэтому построил там что-то вроде баньки и перебрался туда с семьёй. Спали на нарах… а за стеной поросята хрюкали. Правда, потом купил он вагончик, но прожили в нём не долго, - спалили его, как предположил Сашка, ведь загорелся-то с улицы. «Тогда сопротивляющиеся колхозники фермеров часто поджигали» - добавил он.
Странно!.. Странно то, что уже во время этого рассказа друга, в моей душе начало что-то непонятное происходить, - то ли жалость к нему проснулась, то ли уважение? А может, и осуждение, когда просилось быть сказанным: вот, видишь?!.. не захотел со мной поехать!.. так тебе и надо! Нет, не мог понять себя сразу, но хорошо уже то, что не бросил ему это самое «Вот, видишь!..»
Через пару лет дали ему еще несколько гектаров. Построил он второй сарай, купили коров, но если летом молоко хорошо продавалось дачникам, то зимой оказалось, что девать его некуда. Пришлось ему заняться и свиноводством, мясо то всем и всегда нужно. И дело у него пошло! Даже через два года трактор купил, потом плуг, технику по сену, картошке... Хвастал: «На вспашку огородов даже очередь стояла, на сенокос - тоже, так что работать можно было по 24 часа в сутки.»
Знаешь, сидели мы с ним у его дома за столиком, сбитым из брёвен и теса, допивали водку под приглушенное мыканье коров и повизгивание поросят, и чем больше Сашка рассказывал о своём житье-бытье, тем больше во мне… А что - во мне? Тогда не мог точно определить. Но моё американское житье как-то серело, размывалось, уходило от меня и… А, впрочем, об этом - позже.
Ну, вот… Вроде бы окреп тогда Сашка-фермер, даже палатку на рынке открыл, но в конце девяностых – дефолт, обвал рубля. Но он не пал духом… такие, как он – стойкие оловянные солдатики! Его – на бок, а он снова стоит, его – на бок, а он… Faith will move mountains, главное – верить, вот и он… В общем, не бросил он своё дело, а уже через год в стране снова стали давать кредиты и даже помогать составлять бизнес-планы. Арендовал он еще сто гектаров, купил поросят мясной породы со странным названием йоркшер... Купил и почти разрушенную ферму, стал её отстраивать. «Мы сарай строим, - рассказывал, посмеиваясь, - а поросята наши в загоне, под открытым небом хрюкают. Мы строим, а они под дождём моются. Потеха! И даже свиноматки уже пороситься начали, а мы всё строим, строим. Но слава Богу, к холодам успели». И понимаешь какое дело… Когда я его слушал… раскрасневшегося, со сверкающими глазами, то понимал… нет, чувствовал, что те дни были для Сашки чем-то вроде интереснейшего соревнования. Но вот только с кем, с чем? Да и зачем?.. Я бы такого не выдержал. Я бы бросил всё и махнул в город… А, впрочем, не только не принимал этого его соревнования, но и… завидовал. Ведь вот же, тоже вертится, как белка в колесе, но, похоже, ему это даже нравится. А что, что может нравиться? Как-никак не только вагончик его когда-то спалили, но поджигали и еще раз… сарай с сеном. Да и трижды бандиты с ружьями нападали, и судиться дважды приходилось с теми, кто старался даром отхватить себе «куски». Один проныра, опередив его, купил у колхоза по блату и дешевке ферму, а потом предложил её Сашке, но уже в десять раз дороже. В общем, хлебнул дружок всякого, а вот поди ж ты! Сидел, рассказывал и даже гордость в нём заиграла, когда вроде как нехотя упомянул о том, что участвует в ежегодных конкурсах механизаторов-пахарей, а на выставке «Российский фермер» трактор ему подарили.
Ну, перед моим отъездом в Америку опять мы встретились. Прихватил он бутылку водки, пошли на тот самый берег речушки, где когда-то сидели... А по пути увидел я справа церквушку с колокольней и удивился: «Так вроде бы их здесь не было!» А он остановился, помолчал и говорит: «Да, разрушена была. Только фундамент и оставался. А, ведь её когда-то один зажиточный крестьянин построил и даже рядом есть заброшенные могилы с разбитыми надгробьями, среди которых и его… - И, вроде как застеснявшись, добавил: - Приводил их в порядок и думал: а, может, среди них тут и мои предки?» Тогда я удивился: ну и ну… ведь восстановить церковь денег стоит, а в этой деревне только дворов пятьдесят и есть. Но вот, всё же собрались, восстановили. И с его, Сашкиной помощью. Он даже два колокола купил.
Так вот… Перешли мы тогда вброд на другой берег речушки к тому самому березняку, напротив которого когда-то сидели и который уже вымахал в настоящую рощу, присели на траву, выпили. И как раз солнце садилось, небо словно золотом высветилось, над речкой туман пополз, домики деревеньки с церквушкой в воде отразилась. И тут к вечерне зазвонили… Знаешь, бывают мгновения, в которые… Именно в такие минуты что-то и происходит в душе, словно просыпается. А, может, звон колокольный заставил зазвучать и мою душу? Но я вдруг расплакался. И потому, что как-то сразу остро понял… почувствовал: я утратил… я засушил свои корни. Man does not live by bred alone! Да, не только хлебом единым жив человек, а…
Помнишь, когда в первом письме я заговорил о достоинстве, ты спросила: о каком, мол, достоинстве говорю? А я удивился: как о каком… разве бывает еще какое-то? И вот оказалось: бывает! Бывает - только моё!.. личное достоинство. И оно – стержень, святыня. И оно могло появиться во мне, если бы я... Но моя душа была усыплена. Я поступился своим личным достоинством ради выгоды, денег и уехал из России.
Как говорят американцы: Everyone should play their own blues*. Да-да, я тоже должен был играть только свой блюз… блюз моей памяти. И тогда моё личное достоинство не было бы умалено. Но теперь оно заявляет о себе всё громче, громче, - я хочу стать самим собой. Но как, как осуществить это? Каким поступком, правом, обязанностью смогу я сделать это здесь, на земле, которая так и осталась мне чужой?»
Можно ли, нужно ли давать советы на подобные вопросы? Не знаю. Но пока я не ответила Сергею. Не ответила еще и потому, что думается: ему надо было просто излить наболевшее. Но возможно и отвечу, ведь на подобное откровение стоит отозваться хотя бы сочувствием вроде этого: It’ s never too late, что по-русски значит: никогда не поздно начинать. А именно что «не поздно», он поймёт сам.
*Как раз тогда… - Начало 1990-х.
*Кризис начала 1990-х гг. - Экономическая политика, которая проводилась во второй половине 1980-х и начале1990-х гг.
*17 августа1998 было объявлено о прекращении выполнения долговых обязательств. Эта дата вскоре была названа «черным понедельником».
*«Тарзан» - Приключенческий боевик, снятый по мотивам романов о человеке-обезьяне Тарзане Эдгара Райса Берроуза.
*Жорж Санд (1804 -1876) - Французская писательница.
*Мигель де Сервантес (1547- 1616) - Испанский писатель. Известен как автор романа «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский».
*Перевод с английского: «Каждый должен играть свой блюз».