Захар просмотрел список. Ни одно из названий ему ни о чём не говорило.
- И что мне с ним делать? Ходить и спрашивать?
- Видишь ли, Захар, - Куприян подбирал слова, - это наши названия, и не удивительно, что ты их не знаешь. Но это полбеды. Беда в том, что эти названия понятны только тем, кто связан с правительством. Для остальных река - это Река, лес – это Лес, потому что живут они в своём лесу около реки и другого леса не знают. Зачем им названия придумывать для леса? С рекой - та же история. У нас даже город называется «Город», – Куприян вздохнул. – Правда, он один, но мы обязательно ему придумаем название… А карт у нас нет. Пока нет. Зато есть первопроходцы, которые на глаз зарисовывают местность. Приборов-то тоже нет. Как и специалистов. Так что, с нашими картами ты скорее заблудишься, чем без них.
- Беда… - сказал Захар. - Ну что ж, пойду так, как расскажете, – Захар вздохнул. – По словесному описанию…
- Почему это «пойду»? Пойдём вместе! – вспыхнула Ольга. – Выманил из дома, провёл два квартала и бросаешь? А Кирилл? Нет уж, идём втроём.
- Тогда вчетвером… - начал, было, Куприян, но Голова продолжил: - Я пойду с вами, ведь я и дорогу знаю, и названия мест, и посмотреть надо, что там делается, ведь ни связи нет, ни почты...
- Вот потому мы и зовём его Головой, пока он не вспомнил настоящее своё имя, – Куприян усмехнулся: – Но готовьтесь, Ольга, всю дорогу он будет держать ваше сердце в осаде, пока оно не падёт.
- Так что, Ольга, сдавайтесь сразу, – это уже высказался Прокоп. – Не пожалеете.
Вечером они собирались в дорогу. Тем, у кого не было, выдали новенькие армейские вещмешки, смену белья, продукты длительного хранения. Заметив удивление Захара, Голова сказал:
- Мы могли бы и разграбление города прекратить, но здесь недалеко огромные вещевые склады армии. В первую очередь брать под охрану пришлось их, а городом пришлось пожертвовать. Разгуляйся мародёры там, считай, что всё: никакого порядка никто бы уже не смог установить. А это, Ольга, Вам лично, – Голова протянул ей ещё один вещмешок. – Но открывать его лучше в другой комнате. Поблагодарив, девушка взяла мешок и исчезла.
Уложились достаточно быстро – у всех, кроме Кирилла, был армейский опыт, и ему помогли.
- Вот смотри: всё мягкое - к спине, жёсткое, с острыми краями – в другую сторону, к кармашкам, – поучал Голова.
- Вещи, которые могут стучать друг о друга (речь шла о консервных банках) лучше переложить, чтобы они не гремели на каждом шагу, – Захар обернулся к Голове: – У вас даже консервы есть?!
- И много. Так что, если что, есть чем народ поддержать. И срок хранения ещё лет тридцать, – он повертел банку в руках, ища оттиск с датой. – Ну вот, ещё двадцать восемь лет и три месяца, – банка исчезла в Кирилловом вещмешке, который Голова тут же завязал и попробовал на вес. – Не тяжеловат?
- Ну-ка дай! – Захар попробовал сам. – Вроде, ничего.
- Если что, разгрузим в первый же обед, – усмехнулся Голова, и улыбка застыла на его губах: вошла Ольга. Новый женский масккостюм и женские армейские ботинки были явно штабными, фасонистыми. И тот, кому не нравятся женщины в униформе, просто не видел Ольгу в тот момент. Она повертелась перед мужчинами, и довольная произведённым эффектом, сказала:
- Спасибо, Головушка, я сто лет - в мужском белье. Уже и отвыкла… Спасибо!
- Ого, уже «Головушка», а ещё и в путь не тронулись. Поздравляю! – Захар протянул руку.
Однако, Голова принять её не спешил, а сначала спросил чуть слышно:
- Не ревнуешь?
- Я женат. Двое детей. Так что, дерзай! – так же тихо ответил Захар и ещё ближе протянул руку Голове.
Тот с удовольствием в неё вцепился.
- Эй, полегче, а то поломаешь от радости.
- Ну, радость - не радость, а недомолвки в пути - ни к чему.
- Чего вы там шепчетесь, мальчики? – Ольга вместе с женской одеждой, пусть и армейской, обрела и присущее слабому полу кокетство. Девчонка! А что она видела? Школа, война, туман, страх. Зато теперь…
- Не зевай, Голова, пока девка от счастья шалая...
Вышли по первому свету. Тронулись, едва налилась зорька и первым багрянцем озарила путь.
- Ну что, как говорится - с Богом! Дня три - туда и два – обратно, потому как напрямки возвращаться будем. Если всё нормально, конечно, будет.
- А что может быть ненормально?
- А всё, что угодно. Край там дикий, народ - тоже.
- Дикий запад? – усмехнулась Ольга.
- Ну да, типа того… – ответил Голова. – Только это не смешно. Когда мы тут начали в себя приходить, началась миграция – те, кто раньше стал очухиваться, начали жаться друг к другу, а соответственно - к городу, а те, кто не спешит с этим, те - наоборот, дальше в лес. Там им спокойнее. Так что, впереди много чудес нас ждёт. Пару «экземпляров» я вам специально покажу.
- А разве можно так о людях говорить, а? – спросил Кирилл.
- Ох, Кирюша, до людей нам всем ещё очень далеко. Мы пока, как говорит дядя Захар, тумаки. Туманом рожденные, значит, а не людьми. Так что…
- Но я-то уже человек! – парнишка остановился и посмотрел, как он считал, на главного специалиста – Захара. Тому тоже пришлось встать и почесать затылок: всё, что он знал о возвращении, укладывалось в несколько слов - раз созрел, значит, поймёшь что делать.
Всё! Если парнишка вспомнил имя, но не знает, как выйти, значит, время ещё не пришло. А Ольга имя помнила, но что толку... Пока не вышла с ними из дому, не могла вернуться, а как смогла, так не захотела... У неё свои дела, видимо, тут нашлись. Так что нам за них можно не переживать: жизнь налаживается. Точнее, они её сами налаживают. Кто-то сам для себя, а кто-то ещё и о других думает. Вот так вот...
- Так, чего стоим? Кого ждём? – Голова с Ольгой, шедшие чуть позади, догнали стоящих в раздумье попутчиков.
- Вот не знаю, что сказать Кириллу…
На глазах у парнишки навернулись слёзы. Он все понял своим ещё детским сердцем. И долгое молчание Захара, и его слова, сказанные не ему, Кириллу, а Голове, выдали ему правду. Ольга, присев, обняла мальчишку, и он разрыдался.
- Обед! – протяжно скомандовал Голова. – Скидай рюкзаки! – и первый же выполнил своё приказание.
За обедом мальчонка поутих. Ел, правда, вяло, но возможно тут сказывалась и усталость…
- Ну, что ж. Тогда возвращайся назад. Дорога тебе известна и безопасна. К вечеру будешь у Куприяна, – говорил Голова строго, и при этом был серьёзен, так что Кирилл принял его слова за чистую монету, вытер глаза, и, встав, стал надевать свой похудевший рюкзак.
- Педагог! – касаясь губами уха Головы, восхитилась Ольга.
…Захар и Кирилл снова шли впереди.
- Не бойся, Кирилл, какие твои годы, тебе уже остался последний шаг. Имя ты вспомнил два дня назад. Теперь ещё должно произойти что-то важное для тебя, и ты сможешь вернуться. Главное – не подгоняй судьбу. Кто у тебя дома-то остался?
- Мамка и сестра младшая. Годик ей был, когда меня…
- А чего ж ты на фронт-то полез? Повоевать, что ли, захотелось?
- Какое там… - вздохнул Кирилл, пиная ногой камушек. – Отец - на фронте, дома есть нечего. А тут Кочерга, Филиппок, то есть, и говорит: «айда на фронт, динамитом разживёмся, рыбы наглушим». Вот так с тех пор и голодал, пока вас, дядя Захар, не встретил… - воспоминания были мучительны для него, и он говорил тихо и медленно, только из уважения к тому, кто его накормил, обогрел и взял под свою защиту. – В общем, кое-как пробрались мы к блокпостам, благо, жили-то недалеко, к нам в село иной раз даже снаряды залетали, и стали искать снаряд или мину. И тут началось… мы попрятаться с Кочергой успели, так что пережили драку эту, схватили снаряд и - бежать…
…Дальше Кирилл продолжать не стал. А Захару и без слов всё дальнейшее было понятно: первым вошёл в туман Кирилл, и Филиппку не повезло... Ведь в тумане сильным оказывается тот, кто слабее...
Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2017/07/19/1403