За окном идет самый настоящий весенний дождь. Ну, или дождик. Такой вот, незатейливый или точнее выразится, ненавязчивый.
Почему ненавязчивый? Он неназойливо барабанит по оконному стеклу, а я стою за этим стеклом и без всякого интереса наблюдаю, как осужденного конвой сажают в автозак.
Вот они выезжают после заминки у ворот со двора суда. И как поется…
По тундре, по железной дороге
Мчится поезд Ленинград –Воркута…
Отменили заседание. У меня появились в моем графике рабочего дня, два с половиной часа неприкаянного времени.
Неприкаянного. Конечно, у меня есть чем занять этот промежуток, но если я этим займусь, то не успею на следующее заседание, а мне нельзя.
И еще одна причина. Наверное, более важная ежели «опоздание». Мне лень.
По этой причине я,… Отправляюсь в одно интересное кафе, которое я совершенно недавно открыл для себя как Колумб Америку (на нашу голову).
Это кофейное заведение перетерпело свою метаморфозу из однокомнатной квартиры на первом этаже.
Оформлено оно под читальный зал или, скорее всего под букинистический магазин. В общем не назойливо, а даже довольно миленько, полумрак… В общем, все то, что я любил когда-то.
И еще одно достоинство сей кофейни. Она в ста метрах от суда, это выгодно для меня, тем более на улице «ненавязчивый весенний дождь».
Там можно укрыться от всех остальных и от дождя, который, скорее всего правильнее назвать весенним дождиком.
………………………………………………………………………………………
Тут, что очень важно господа присяжные заседатели, у них тут очень приличный аппарат установлен. Владелец видать по всему знает толк в этом и что особо радует, не поскупился. Поэтому тут весьма приличный кофе. Сахар по вкусу.
Господа присяжные, если судьба вас забросит своей волей в наши палестины, то загляните в эту кофейню. Здесь есть у вас шанс познать себя, а это, знаете ли…
Оно тут, по проспекту, где магазин «Энергия»… Рядом. Вы его сразу увидите.
К слову, о «познай себя», вот и есть чем заняться. Надеюсь, многоуважаемое жюри (брошюра, парашют) и вы господа присяжные, не против провести, это спонтанное, выездное заседание?
Прекрасно! Слушанье третье по делу подсудимого Бродский Константин Павлович, 1946 года рождения.
Я имею сообщить суду вновь возникшие обстоятельства по данному делу. Они, на мой взгляд, смогут повлиять на окончательный вердикт.
У меня все изменилось… И не просто, а на все сто восемьдесят градусов. Вы должны были обратить на мной оброненную фразу, «В общем, все то, что я любил когда-то».
Я за последние десять месяцев, многое изменил, в смысле поменял в своей жизни. И сообщаю я это вам, с чрезвычайной для себя радостью.
Признаюсь, я и не думал, что такое может быть на третьей планете от Солнца, да еще и в нашей галактике.
Я же ведь думал, что мир может быть только бренным и ненадежным, состоящим из серого бытия людского. Краски в этом мире всего лишь, тусклая, обезболивающая выдумка блаженных поэтов.
Ай, нет. А она-то есть, оказывается. Даже в моем случае, когда тебе за пятьдесят с хвостиком, который растет и покрывается сединой, и в отличие от лисьего хвоста, падает в цене. (Шутка).
Да, многоуважаемое жюри, и вы господа присяжные заседатели, вы правильно догадались… Да, в моей жизни появилась Женщина. Или я у нее появился. Тут главное не податься соблазну и не выдавать желаемое за действительное. (У меня уже был такой опыт.)
Вот знаете, когда можно считать, что вы Ее как-то интересуете, ну, во всяком случае, она признала ваше присутствие подле?
Не буду вас мучить затянувшейся паузой. Это когда ваше фото появляется в ее дамском портмоне за прозрачной целлулоидной пластинкой. А теперь скажите, что я не прав.
Мое там есть. Оно появилось там не сразу. Но появилось.
Ооооооо. Это было… Впрочем, время у нас есть… Я хотел бы заострить ваше внимание, Ваша честь, и ваше господа присяжные на начале.
Отступление от изложения фактов.
Вот как мы живем?
Существует множество мнений по предложенному мною вопросу. В том или ином вариантах ответа на этот замысловатый вопрос, мы найдем не лишенные здравого смысла объяснения. Можно сослаться на диалектические догмы, можно взять за основу религиозные толкования…
Излагаю свой вариант ответа.
Я сравниваю жизнь человеческую с катящимся по желобу, металлическим шариком.
Его пускают в момент рождения и он прекращает свое движение… Впрочем, не будем о грустном. Хотя бы не сегодня.
Шарик катится, и все зависит от желоба. Шарик пройдет все точки, ему не суждено обойти ни одну из них. Нам кажется, что мы имеем право выбора и при каких-то обстоятельствах сделали его правильно, подгадав нужный момент…и благодаря этому, вы изменили все в лучшую, или как вариант в худшую сторону.
Нет, нет господа присяжные, это иллюзия. Это желоб в этом месте поворачивает, он там изогнут изначально. А вы всего лишь шарик, который несется, по этому желобу набирая скорость, и не в состоянии сделать остановку ни на секунду, да, что там, на долю секунды. Только миг в этом месте, и этим боком.
Ну, вспомните, как тянулись дни в детстве, первый класс, ужас как все долго.
Потом побыстрее, в десятом. Институт, не так, чтобы уж. А потом летит, день, за днем, и ты испытываешь некоторый страх перед цифрой пятьдесят, но не успеваешь испугаться и летишь дальше, вглядываясь в туманное будущее, где уже проглядывается цифра шестьдесят, за ней еще какая-то. И поневоле начинаешь гадать, там тупик или …? Или. Я стихи стал читать. Я имел ввиду уже не про себя, а в слух.
Да. Теперь уже есть кому.
Вот как раз о том, что я тут наговорил. (Значит не я один заметил)
Мама, каша, ложка, кошка, книжка, яркая обложка,
Буратино, Карабас, ранец, школа, первый класс,
грязь в тетрадке, тройка, двойка, папа, крик, головомойка,
лето, труд, овин, солома, осень, сбор металлолома,
Пушкин, Дарвин, Кромвель, Ом, Робеспьер, Наполеон,
Менделеев, Герострат, бал прощальный, аттестат,
институт, экзамен, нервы, конкурс, лекции, курс первый,
тренировки, семинары, песни, танцы, тары-бары.
Прелесть! Нравится! Влечёт… Сессия, весна, зачёт,
стройотряд, жара, работа, культпоход, газета, фото,
общежитье, «пас» и «мизер», радиола, телевизор,
карандаш, рейсфедер, дом, пятый курс, проект, диплом,
отпуск, море, пароход, Крым, Ай-Петри, турпоход,
кульман, шеф, конец квартала, цех, участок, план по валу,
ЖСК, гараж, квартира, тёща, сын, жена Эльвира,
детский сад, велосипед, карты, шахматы, сосед,
сердце, печень, лишний вес, внуки, пенсия, собес,
юбилей, часы, награда, речи, памятник, ограда…
Автор: Олег Молотков
Вот и у меня изогнулся желоб.
Поподробнее? С удовольствием.
Как это и принято, начну с того, что это был самый обычный, ну совершенно не выдающийся день. На небе переменная облачность, осадков не ожидалось, ветер не более трех метров в секунду, и с ртутным столбиком давления, тоже все было нормально.
Просто я не выспался, и я пошел пить кофе, знаете ли, любитель. Только я тогда решил все это сделать на ходу, не чинно, не рассиживаясь за столиком, как в данное время.
Для этого есть у меня место, там неплохой кофе, в «Торговом доме», что в центре и по пути в мой адвокатский офис. По этому, я и называю «на ходу».
Там работает моя знакомая, Лена. Сказать по большому секрету, мы сплетничаем. Это конечно преувеличение, мы сплетничаем ровно столько, сколько я трачу времени на поглощение напитка. Иногда чуть больше, но не существенно.
Собственно так должно было случиться и тогда…
НО!
Заранее прошу прощение у собравшихся. Я позволю, ну что ли, эпос, своего рода, при описании.
Это с родни того,…ну, как бы это кино, в смысле того, что вот если бы я снимал, кино… Нет, не так.
Это я видел как будто бы кино, но его видел только я, так как оно прокручивалось у меня в голове. По этой причине видел его только я, а остальные, кто присутствовал, были массовкой. Они же не видели этого кино…
Ото я накрутил. Но вы меня поняли?
Прекрасно. Было это так… Не правильно. Видел я это так.
Вдруг заиграла музыка, This wonderful world. Но Амстронг не пел, как, это, правильно называется, «минусовка».
Нет. Заиграла тогда The boxing match Чарли Чаплина.
Да именно эта музыка, она более подходит.
Я сразу услышал это вступление, собственно потому и обернулся. Через входные двери в «Торговый дом» начали проникать лучи света и становились все ярче и ярче. Камера приблизила съемку, подчеркивая этим выразительным средством, на, что зрителю надо сосредоточить свое внимание. Все, кто попал в кадр, замедлили свое движение, ну потому, что пошла замедленная съемка. (Тоже выразительное средство в кино).
Тожественность момента нарастала, свет, тот, что из дверей, становился ярче.
И когда вот все такое, достигла своей апогеи, кульминации так сказать, из света появилась Она. Так вот, совершенно из света, но при этом совершенно обычно, поправив волосы, держа руки в карманах плаща. Сумочка на плече. На секунду остановилась…И стала величественно шествовать…
В это время заиграла музыка из фильма «Огни рампы», автор, тот, же.
И тут она еле заметно кивнула головой в мою сторону. Я ответил тем же, но более подчеркнуто.
Как потом оказалось ее приветствие было адресовано не мне, а Лене. Та которая кофе.
- Вам как обычно, два сахара?
Музыка исчезла, съемка стала обычной, двадцать четыре кадра в секунду, свет погас, естественно…
- Шикарная женщина.
Ответил я.
-Кто?
-Ну, вот, только, что прошла.
- Витальевна?
- Вы ее знаете?
- Да. Я к ней Ростика в музыкалку вожу. Она преподает, по классу фортепьяно.
Ирина Витальевна, Елизарова.
- Опять Ирина.
- В смысле?
- Нет, это я о своем. Не обращайте внимание.
В этот самый момент, она прошествовала мимо меня в обратном направлении. Кино уже не было. А на меня не обратили ни какого внимания, я не ощутил, что меня выделили. Должен отдать, имела полное право.
Я вышел из «Торгового дома» и пошел в свой офис. И вот теперь звучал This wonderful world, и в этот раз Амстронг пел для меня.
Я шел, и замечал как, что-то в нутрии меня происходит, что-то такое забытое, странное, даже я бы употребил, пугающее, но не настолько, чтобы отвергнуть, это неизведанное до конца, непонятно, что.
Это растекалось в нутрии меня теплым, приятным, светлым, согревающим. И я не постесняюсь употребить слово, обнадеживающее. Я сразу это понял, и…
Я вот тогда я испугался.
Ну как чего? Меня тяготило мое прошлое. Ведь с прошлым довольно таки тяжело расставаться. Ну, у меня так, во всяком случае.
Стихи, они почему-то пришли мне тогда в голову.
В час, когда било вдоль, поперёк, било вслед и промежду,
И тянуло ко дну и, казалось, спасения нет,
Из друзей, козырей и богов я оставил надежду
И поверил в неё, и вдали замаячил рассвет.
И когда жизнь виски мне тисками сжимала своими,
И беда застилала глаза, и немела рука,
Из оставшихся сил я твердил, я шептал её имя,
И она отзывалась откуда-то издалека.
Я её не терял, даже смерть от меня отвернулась.
Брёл за ней, как в бреду, веря в сказку с счастливым концом.
Я нагнал и окликнул её, и она обернулась —
Я увидел старуху с чужим и недобрым лицом.
Я увидел старуху с чужим и недобрым лицом...
Мне именно тогда вспомнились эти строки, и я испугался. Только прошу сохранить это в тайне, господа присяжные заседатели. Будьте в этом месте снисходительны ко мне, и поймите меня правильно.
Картинка из моего прошлого возникла над глазами, и оказывала на меня давление. Вот не хотелось бы еще раз…
Амстронг смолк, я добрался до своего офиса.
Но вот, как не силься, а я в образе металлического шарика набирая скорость несся к повороту желоба, без единого шанса изменить, что либо.
На следующий день я присутствовал на заседании суда, не бог весть, очередной развод.
Я был занят, сосредоточен, и все такое прочие.
Между прочим, там, знаете ли, дама, ну та, которая разводилась, не лишена фантазий. Как бедный мужик столько протянул, остается только гадать.
Я развеял ее личное представление о законодательстве и придуманный ей самой миф о справедливости. Кстати без особой траты усилий.
Одним словом, как говаривали в давние времена Римляне, DURA LEX, SED LEX. ( Закон суров, но это закон. С латыни. ).
А еще через день случилось…
Я, по пути в офис, опять зашел к Лене, чтобы взбодрить себя проглотив кофе. Ведь кофе бодрит.
- А вами интересовались… Здравствуйте.
- И кот?... Доброе утро.
- Ирина Витальевна.
- Мило. И, что вы ей сказали?
- Правду, только правду, и ни чего кроме правды.
- Жажду подробностей.
- Сказала, то, что вы адвокат, занятный человек, и приятный собеседник со своими весьма субъективными взглядами на жизнь… Вам как всегда, два сахара и воды больше половины?
- Да, как обычно… И, что?
- Да как бы и все.
Вы знаете, господа присяжные и уважаемое жюри (парашют, капюшон…) …
Я давно, ой как давно, не получал столь хороших, да, что там хороших, ха-ха-ха, чего уж там манерничать, замечательных новостей с утра…
Господа, как же это замечательно, когда про вас наводила справки, такая шикарная женщина, как Ирина Витальевна.
Ну, как почему? Она интересуется, ей не все равно, она выделила вас(меня) в списках живущих на этом свете. А это совершенно не мало, это знаете ли, это многое говорит.
Отвлекусь, дабы то внести ясность.
У меня бывает такое настроение, не часто, но все же бывает.
Меня тянет выпить пиво, бокал, другой, в захудалый пивбар, или как сейчас модно называть сие заведение на англитцкий манер, паб.
Так, вот. Я сидел спиной к двум беседующим и не мог их видеть, естественно.
Но их беседа меня весьма заинтересовала.
Один, что явно был помоложе, рассказывал, как он крутит с одной, потом с другой, а если, что не так то он в раз разберется. Что у него, ни, ни, что у него ухо в остро!
Другой, который постарше, выслушав его не перебивая, заметил своему визави.
- Что, ты мне тут плетешь… Мужик ни когда не будет крутить бабой, если любит ее. Она будет им править. Запомни это.
- Да ну, я не в жизнь этого не допущу, Вот как я сказал…
Говорил, он с явным удивлением. Мол, ну как, я прямо тебя не узнаю, ты был всегда для меня в авторитете, и нут на тебе.
Мне, во всяком случае, так показалось.
На, что обладатель голоса, что постарше, произнес, да еще как произнес, как будто бы огласил приговор.
- Значит, ты по-настоящему, ни кого еще не любил.
А ведь, тот, что старше, он ведь прав, прав на все сто (если в процентах).
У меня тут же нашлись дела в музыкальной школе. Я их себе придумал. Ну, надо же было, что-то делать, не сидеть сиднем.
Я зашел в здание, где обучали игре на музыкальных инструментах молодую поросль.
Да, я увидел ее и поздоровался с ней и получил в ответ легкий кивок головой.
В тот день это было… все.
Потом, мы опять «случайно», встретились в конце рабочего дня, следующего рабочего дня. И опять поздоровались. Я даже перестал робеть.
Как не сказал? Да я робел…Ну, как почему… по тому, что мне было не все равно.
А потом я зашел по выдуманному мною самим же поводу. Мне понадобилась консультация специалиста. Мы разговорились…
Вот так, или примерно так все и началось.
Теперь господа присяжные мы поговорим о прошлом. О прошлом есть смысл говорить, в том случае, когда наступает будущее и становится настоящим.
На предыдущих слушаньях, по моему делу, проходило «красной нитью», то, что мое прошлое тяготило и мучило меня, не давало душевного покоя. И под давлением обстоятельств, связанным с вышеизложенным, я терял душевное равновесие, и от части, деградировал как личность.
Хорошо сказал. Не находите?
Картинки прошлого возникавшие в моем воображении, часто подрывали мои и без того редкие инициативы.
А если проще, то вселили меня не уверенность. Да, неуверенность в перспективах и надеждах, в вере в светлое будущее. Индивидуальное, так сказать, светлое будущее.
Теперь, когда… Эти картинки вначале, стали терять четкость в световой гамме, потом резкость. С каждой моей встречей с Ириной, которая Витальевна, картинки стали удаляться и, что там на них было не разборчиво. Со временем они превратились в точку. Точка растаяла в тумане, туман унес порыв ветра, когда Ира приняла от меня ключи моей квартиры.
Оооо. Было все не так просто.
Я полночи ворочался. Мне… Это сейчас мне забавно вспоминать…
-А я ей вот так скажу… А она значит вот так вот посмотрит и этак ответит, ( по моему мнению, она должна спросит, или сказать именно так), а я ей тут раз и скажу вот так.
Все в моих размышлениях было продумано, было изыскано.
Ни чего из того, что я городил полночи, не произошло, ни чего она мне такого не сказала, а просто взяла у меня ключи, вернее приняла от меня ключи. Так будет правильнее сказать, приняла.
И вот тогда порыв ветра унес мое прошлое в виде тумана, и появилось ярко-голубое, наполненное солнечным светом осенние небо. Почему осеннее?
Потому, что уже наступила осень. И еще по тому, что наступает осень жизни. Ну, это если рассматривать жизнь человеческую как один год.
Детство, юность, это весна. Более зрелый, активная фаза жизни, лето. За полтинник, начинается, осень. За осенью старость, и после зима. А там год и заканчивается, но не будем сегодня о грустном.
Я еще заметил одну вещь. Черт, я становлюсь сентиментальным.
Вы ни когда, господа, не обращали внимание, как трепетно друг к другу относятся пожилые люди, пережившие испытание одиночеством?
Я тогда сейчас вам расскажу.
По воскресным дням в городе, где прошла моя нелепая юность (как потом выяснилась, она была нелепой), в городском парке стихийно образовывался «блошиный рынок», в смысле книжный, букинистический. Там царила атмосфера, этакая. Запах старых, залежалых изданий, книги которые редкие и представляющие собой интерес для редкого любителя. Там можно найти было то, чего, казалось бы, и найти уже невозможно. Причем все стоило скорее символически, чем могло принести существенный доход владельцу, который решил избавиться от обладания этой давно забытой книги.
Я еще в школе с увлечением ковырялся в куче макулатуры, во время объявленной в школе акции по ее сбору. И знаете ли, порой находил эксклюзивы. Вот однажды я нашел…
Кажется, я увлекся и даже зарвался… Я не про это хотел поведать вам господа.
Просто то, что я заметил, а после уточнения просто подглядел, произошло именно там в одно из воскресений на букинистическом рынке.
Я «подглядел» свидание двух пожилых людей которые встретились, прожив и найдя все таки друг, друга, когда им казалось, что этого не случится. Но это все же случилось. Их катящиеся шарики стали катится по одному жизненному желобу.
Довольно милого вида старушка, с дающей понятие, о обладании в былом незаурядно привлекательной внешностью, пришла на свидание. Она уже не позволила себе с былой легкомысленностью опоздать, она пришла раньше его.
И ожидала погладывая изредка в ту сторону от куда должен был появиться Он.
Она готовилась, нет, не так как тогда когда могла себе позволить легкомыслее.
Идеальная прическа, безукоризненная, с некоторыми оттенками шика, тех времен, когда это было так модно, но при этом все в меру. Из косметики, скромно подкрашенные не в яркий тон губы.
Одета, в сохранившеюся, строгую, коверкотовую двойку для представительной женщины. Под представительным жакетом белая блуза с кружевным воротничком и брошка. Брошка не просто так, а та, которая ей досталась еще от прабабушки и она ей дорожит, и одевает ее только в таких, очень важных, для нее, случаях. Ну, вот, как сегодня, например. В руках сумочка, которую она хранила и брала с собой не каждый день, а приберегла тоже, вод ля таких вот случаев, чтобы выглядела с достоинством. Белые носочки тоже с небольшими «кружавчиками» и туфельки аккуратные на низком каблучке.
Вот такая вот старушка ожидает и увидев торопящегося к ней на встречу кавалера, этак вздыхает и еле заметно улыбается.
А кавалер спешит, спешит из всех своих сил, что у него еще есть, из оставшихся.
Он одет в костюм, в тот самый который купили ему для банкета, когда провожали его на пенсию всем трудовым коллективом. Белая рубашка, которую он купил совершенно недавно. Нет, не для свиданий, он уже стал грешным делом откладывать вещи для… ну, на всякий случай, если вдруг. Но мы сегодня не будем о грустном.
Он спешит, ему еще кажется, что он имеет силы и идет ускоренной твердой походкой. Но со стороны видно, что его торс подался вперед, а ноги заметно отстают. У него уже шаркающая походка, которую он замечает и очень ее стесняется, и старается ее не использовать. Особенно сейчас, но… он про это забыл. Ему сейчас не до того. Тщательно завязанный галстук, классически без единого лишнего переплетения и складочки выдает его старание в подготовке к свиданию. Не модные нынче лакированные туфли, шик времен его молодости на которые он копил и так и не смог их тогда купить, но с прошествием времени осуществил свою мечту о лакированных туфлях. И в память о том, как ему их хотелось, он бережет их, вот только, все портит выпирающая шишка возле большого пальца на ноге. Все портит.
В руках у него три гвоздики, и совсем не из-за скупости, он не смог позволить розы. Он просто их не мог себе позволить, и из-за того, что долго выбирал и приценивался собственно и опоздал. Вот не задача, ругает он себя про себя.
Он тоже ее увидел и уже его ни чего не может отвлечь его взгляд. Он спешит к ней. Вот они встретились, дарит, нет, преподносит ей цветы, склонившись к ее руке в перчатке моды прошлого, очень нежно касается губами. Он целует ее вкладывая, что-то очень неподдельное в это приветствие.
А она это ценит и не в силах сдержать себя, после того проводит рукой по его щеке. Она берет его под руку и уже не торопясь теряются в аллеях парка.
У них не осталось времени на интриги, не нужны испытания чувств, и прочие, совершенно лишние, и глупые вещи которыми мы изобилуем во времена бурных романов молодости, и зрелости. Это им уже даже не приходит в голову. У них осталось для этого слишком мало времени. Наступила осень.
Все же я становлюсь сентиментальным.
Хотя я, тоже, знаете ли, тоже, еще тот фрукт.
Уж не знаю, к чему это я, но все же я расскажу, господа присяжные. Иногда мне кажется, я поступил правильно, раскрыв глаза на проблему. Тем, дав возможность реально смотреть на вещи. С другой, вроде бы, как, нахамил и даже обидел одну женщину, которая возможно увидела во мне, что-то, что ее привлекло. Хотя я не давал ей повода, она совершенно не могла заинтересовать меня своей внешностью (все же я не исправим), но вот она так подумала, а я…
Разговорившись, я задал ей вопрос, какие у нее требования, к мужчине ее мечты.
-Прежде всего, у него должна быть аллергия на алкоголь.
Я загнул палец.
- Должен, после работы спешить домой ко мне.
Я загнул второй.
- Не скучен в постели. А склонен к экспериментам и новшествам.
Загнул третий.
- Холоден к футболу, рыбалке, к торчанию в гараже с утра до вечера.
- Уступать в возникшем споре. Чтобы руки не из заднего места. На даче, в земле ковыряться любил.
- Поговорить, о чем-то можно было. Ну, чтобы в люди с ним не стыдно было пойти.
Я загнул к тому времени уже восемь перстов, представите себе.
- А, что это вы пальцы загибаете?
Заметила она.
-Просто, это же какой надо быть, чтобы я все это захотел соблюдать?
Наверно я все-таки обидел ее. После этого разговор скомкался, и она удалилась, о чем я до сих пор не сильно то и жалею.
А вы знаете, господа, сейчас, я согласен все это соблюдать, хотя мне не перечисляли подобный прайс. Я сам готов. Вот так.
У меня появились новые правила. Сейчас расскажу.
Я жду ее после работы. Когда раньше освобождаюсь, или когда она задерживается за дополнительными занятиями со своими оболтусами.
И мы гуляем в парке. Не торопливо, бредем по аллее, это по пути. Она берет меня под руку, в другой непринужденно крутит пожелтевший кленовый лист. Отвлеченно смотрит вдаль, потом себе под ноги, и украдкой на меня. Потом подымает носочком своего черного замшевого сапожка опавшую листву и про себя чему-то усмехается. Это так все мило, что мое описание и на четверть не может передать, те эмоции, которые я в этот вот момент чувствую своей душой.
Когда мы приходим домой я принимаю ее пальто, и помогаю ей разуться. Ведь Она не должна сгибаться. Вот недолжна, ей это не пойдет. Да, я ей подаю комнатные тапочки, и мне это нравится, ведь я забочусь о ней, ведь она устала за целый день, так почему бы мне не позволить, такой сущий пустяк.
А она не забывает меня после поцеловать в щеку, слегка холодными губами.
А еще мы вместе готовим, ну когда есть на это время.
Это я раньше думал, что у меня с этим все обстоит более или менее благополучно.
Моя фирменная яичница с грудинкой и стакан рома (Старинный пиратский рецепт, между прочим), ушли в небытие. Я по наивности считал это фирменным своим блюдом.
Готовить я не умею, и браться за это мне не следует. Это цитата.
Нет начистить картошку, вынести после мусор, это расценивается как помощь. Да, но…
После вот этого вот, она оставляет столько использованной посуды, что…
Поразительно, меня это не раздражает и я как ценитель порядка и уюта, а особенно на кухне, мою эти вот мисочки, тарелочки, и прочую утварь. Которая появилась в обиходе и про существование которой и уж тем более ее нужности даже не догадывался.
Во! Чуть не забыл! А это… Просто про это, для меня очень важное наблюдение.
Мне она, доверяет, когда мы делаем, пельмени(я очень их люблю), стаканчиком, делать в тесте кружочки. Но ни это главное. Мне доставляет удовольствие, и невероятно я становлюсь уязвимым, что ли, если можно так сказать.
Я любуюсь ее музыкальными пальцами, когда она, как это, слепливает, ну когда закрывает… О черт! Как это называется? Ну, поняли? Да? Я любуюсь, как она делает, у нее очень красивые пальцы, ногти, и вся она такая красивая, что я на грани сумасшествия от накатывающих на меня волнение и этих, как их, в общем, этих моментов. Короче, вот.
А она выводит меня из этого состояния когда, заметив, что я за ней подглядываю, немного застеснявшись, спрашивает:
- Ну что?
И услышав в ответ, мое:
- Ничего, просто.
Продолжает, про себя усмехнувшись дальше склеивать, в смысле слепливать вареники.
Ну, правда же мило?
Господа, мне нравится, что все у меня изменилось, мне хорошо с ней, хм, надеюсь, что это взаимно.
Нет, господа. Все изменилось. Причем не внутри меня, мне кажется, настаиваю, кажется, что я такой же. Изменился мир вокруг меня.
Я слышал, что согласно, каким-то там, я не придавал значения. Это честно. Но вот с грядущим годом заканчивается, там, в общим, нехорошая эра. А начинается, прямо замечательная.
Ну, я верю в это. Хотя бы по тому, что у меня есть предпосылки. Ведь я искал такую, ошибался, принимал не ту, а вместо нее. Но я в этот раз ее нашел.
Я нашел ту женщину которую искал всю жизнь, в готовности ждать ее всю жизнь, и дождавшись быть всегда рядом до конца.
И даже скажу больше, но это между нами, господа присяжные заседатели.
Я снова верю в сказку. Ну, не утрируйте, я имел ввиду, что я опять жду Нового года. Эту пресловутую новогоднюю ночь, когда там, происходят чудеса.
Тем более грядет новый век, новая эра, новая веха.
А я ведь Новый год не любил, особенно последние года. Шумные компании стали раздражать меня. Особенно когда, мне, все с усердием начали искать пару. Нет, не стоит про это. Это будет не честно по отношению к моим друзьям, они ведь хотели как лучше, к тем женщинам, которым, по всей видимости, тоже не сахар… Но не мое, не моя это вина, да и не ее. Ведь надо говорить о чем-то долгими зимними вечерами?
Последние три года я сплю, когда часы бьют Новогоднюю полночь. А утром, я пью шампанское, ну ведь все же Новый год, ем мандарины, и смотрю телевизор. Все.
А теперь, у меня есть, я надеюсь, с кем встречать Новый год, Новый век. Есть ради кого жить, а это много. Уж, это я точно теперь знаю. Ведь поодиночке мы половины, и только вместе мы целое.
За окном идет самый настоящий весенний дождь. Ну, или дождик. Такой вот, незатейливый или точнее выразится, ненавязчивый.
Почему ненавязчивый? Он неназойливо барабанит по оконному стеклу, а я стою за этим стеклом и без всякого интереса наблюдаю, как осужденного конвой сажают в автозак.
Вот они выезжают после заминки у ворот со двора суда. И как поется…
По тундре, по железной дороге
Мчится поезд Ленинград –Воркута…
Отменили заседание. У меня появились в моем графике рабочего дня, два с половиной часа неприкаянного времени.
Неприкаянного. Конечно, у меня есть чем занять этот промежуток, но если я этим займусь, то не успею на следующее заседание, а мне нельзя.
И еще одна причина. Наверное, более важная ежели «опоздание». Мне лень.
По этой причине я,… Отправляюсь в одно интересное кафе, которое я совершенно недавно открыл для себя как Колумб Америку (на нашу голову).
Это кофейное заведение перетерпело свою метаморфозу из однокомнатной квартиры на первом этаже.
Оформлено оно под читальный зал или, скорее всего под букинистический магазин. В общем не назойливо, а даже довольно миленько, полумрак… В общем, все то, что я любил когда-то.
И еще одно достоинство сей кофейни. Она в ста метрах от суда, это выгодно для меня, тем более на улице «ненавязчивый весенний дождь».
Там можно укрыться от всех остальных и от дождя, который, скорее всего правильнее назвать весенним дождиком.
………………………………………………………………………………………
Тут, что очень важно господа присяжные заседатели, у них тут очень приличный аппарат установлен. Владелец видать по всему знает толк в этом и что особо радует, не поскупился. Поэтому тут весьма приличный кофе. Сахар по вкусу.
Господа присяжные, если судьба вас забросит своей волей в наши палестины, то загляните в эту кофейню. Здесь есть у вас шанс познать себя, а это, знаете ли…
Оно тут, по проспекту, где магазин «Энергия»… Рядом. Вы его сразу увидите.
К слову, о «познай себя», вот и есть чем заняться. Надеюсь, многоуважаемое жюри (брошюра, парашют) и вы господа присяжные, не против провести, это спонтанное, выездное заседание?
Прекрасно! Слушанье третье по делу подсудимого Бродский Константин Павлович, 1946 года рождения.
Я имею сообщить суду вновь возникшие обстоятельства по данному делу. Они, на мой взгляд, смогут повлиять на окончательный вердикт.
У меня все изменилось… И не просто, а на все сто восемьдесят градусов. Вы должны были обратить на мной оброненную фразу, «В общем, все то, что я любил когда-то».
Я за последние десять месяцев, многое изменил, в смысле поменял в своей жизни. И сообщаю я это вам, с чрезвычайной для себя радостью.
Признаюсь, я и не думал, что такое может быть на третьей планете от Солнца, да еще и в нашей галактике.
Я же ведь думал, что мир может быть только бренным и ненадежным, состоящим из серого бытия людского. Краски в этом мире всего лишь, тусклая, обезболивающая выдумка блаженных поэтов.
Ай, нет. А она-то есть, оказывается. Даже в моем случае, когда тебе за пятьдесят с хвостиком, который растет и покрывается сединой, и в отличие от лисьего хвоста, падает в цене. (Шутка).
Да, многоуважаемое жюри, и вы господа присяжные заседатели, вы правильно догадались… Да, в моей жизни появилась Женщина. Или я у нее появился. Тут главное не податься соблазну и не выдавать желаемое за действительное. (У меня уже был такой опыт.)
Вот знаете, когда можно считать, что вы Ее как-то интересуете, ну, во всяком случае, она признала ваше присутствие подле?
Не буду вас мучить затянувшейся паузой. Это когда ваше фото появляется в ее дамском портмоне за прозрачной целлулоидной пластинкой. А теперь скажите, что я не прав.
Мое там есть. Оно появилось там не сразу. Но появилось.
Ооооооо. Это было… Впрочем, время у нас есть… Я хотел бы заострить ваше внимание, Ваша честь, и ваше господа присяжные на начале.
Отступление от изложения фактов.
Вот как мы живем?
Существует множество мнений по предложенному мною вопросу. В том или ином вариантах ответа на этот замысловатый вопрос, мы найдем не лишенные здравого смысла объяснения. Можно сослаться на диалектические догмы, можно взять за основу религиозные толкования…
Излагаю свой вариант ответа.
Я сравниваю жизнь человеческую с катящимся по желобу, металлическим шариком.
Его пускают в момент рождения и он прекращает свое движение… Впрочем, не будем о грустном. Хотя бы не сегодня.
Шарик катится, и все зависит от желоба. Шарик пройдет все точки, ему не суждено обойти ни одну из них. Нам кажется, что мы имеем право выбора и при каких-то обстоятельствах сделали его правильно, подгадав нужный момент…и благодаря этому, вы изменили все в лучшую, или как вариант в худшую сторону.
Нет, нет господа присяжные, это иллюзия. Это желоб в этом месте поворачивает, он там изогнут изначально. А вы всего лишь шарик, который несется, по этому желобу набирая скорость, и не в состоянии сделать остановку ни на секунду, да, что там, на долю секунды. Только миг в этом месте, и этим боком.
Ну, вспомните, как тянулись дни в детстве, первый класс, ужас как все долго.
Потом побыстрее, в десятом. Институт, не так, чтобы уж. А потом летит, день, за днем, и ты испытываешь некоторый страх перед цифрой пятьдесят, но не успеваешь испугаться и летишь дальше, вглядываясь в туманное будущее, где уже проглядывается цифра шестьдесят, за ней еще какая-то. И поневоле начинаешь гадать, там тупик или …? Или. Я стихи стал читать. Я имел ввиду уже не про себя, а в слух.
Да. Теперь уже есть кому.
Вот как раз о том, что я тут наговорил. (Значит не я один заметил)
Мама, каша, ложка, кошка, книжка, яркая обложка,
Буратино, Карабас, ранец, школа, первый класс,
грязь в тетрадке, тройка, двойка, папа, крик, головомойка,
лето, труд, овин, солома, осень, сбор металлолома,
Пушкин, Дарвин, Кромвель, Ом, Робеспьер, Наполеон,
Менделеев, Герострат, бал прощальный, аттестат,
институт, экзамен, нервы, конкурс, лекции, курс первый,
тренировки, семинары, песни, танцы, тары-бары.
Прелесть! Нравится! Влечёт… Сессия, весна, зачёт,
стройотряд, жара, работа, культпоход, газета, фото,
общежитье, «пас» и «мизер», радиола, телевизор,
карандаш, рейсфедер, дом, пятый курс, проект, диплом,
отпуск, море, пароход, Крым, Ай-Петри, турпоход,
кульман, шеф, конец квартала, цех, участок, план по валу,
ЖСК, гараж, квартира, тёща, сын, жена Эльвира,
детский сад, велосипед, карты, шахматы, сосед,
сердце, печень, лишний вес, внуки, пенсия, собес,
юбилей, часы, награда, речи, памятник, ограда…
Автор: Олег Молотков
Вот и у меня изогнулся желоб.
Поподробнее? С удовольствием.
Как это и принято, начну с того, что это был самый обычный, ну совершенно не выдающийся день. На небе переменная облачность, осадков не ожидалось, ветер не более трех метров в секунду, и с ртутным столбиком давления, тоже все было нормально.
Просто я не выспался, и я пошел пить кофе, знаете ли, любитель. Только я тогда решил все это сделать на ходу, не чинно, не рассиживаясь за столиком, как в данное время.
Для этого есть у меня место, там неплохой кофе, в «Торговом доме», что в центре и по пути в мой адвокатский офис. По этому, я и называю «на ходу».
Там работает моя знакомая, Лена. Сказать по большому секрету, мы сплетничаем. Это конечно преувеличение, мы сплетничаем ровно столько, сколько я трачу времени на поглощение напитка. Иногда чуть больше, но не существенно.
Собственно так должно было случиться и тогда…
НО!
Заранее прошу прощение у собравшихся. Я позволю, ну что ли, эпос, своего рода, при описании.
Это с родни того,…ну, как бы это кино, в смысле того, что вот если бы я снимал, кино… Нет, не так.
Это я видел как будто бы кино, но его видел только я, так как оно прокручивалось у меня в голове. По этой причине видел его только я, а остальные, кто присутствовал, были массовкой. Они же не видели этого кино…
Ото я накрутил. Но вы меня поняли?
Прекрасно. Было это так… Не правильно. Видел я это так.
Вдруг заиграла музыка, This wonderful world. Но Амстронг не пел, как, это, правильно называется, «минусовка».
Нет. Заиграла тогда The boxing match Чарли Чаплина.
Да именно эта музыка, она более подходит.
Я сразу услышал это вступление, собственно потому и обернулся. Через входные двери в «Торговый дом» начали проникать лучи света и становились все ярче и ярче. Камера приблизила съемку, подчеркивая этим выразительным средством, на, что зрителю надо сосредоточить свое внимание. Все, кто попал в кадр, замедлили свое движение, ну потому, что пошла замедленная съемка. (Тоже выразительное средство в кино).
Тожественность момента нарастала, свет, тот, что из дверей, становился ярче.
И когда вот все такое, достигла своей апогеи, кульминации так сказать, из света появилась Она. Так вот, совершенно из света, но при этом совершенно обычно, поправив волосы, держа руки в карманах плаща. Сумочка на плече. На секунду остановилась…И стала величественно шествовать…
В это время заиграла музыка из фильма «Огни рампы», автор, тот, же.
И тут она еле заметно кивнула головой в мою сторону. Я ответил тем же, но более подчеркнуто.
Как потом оказалось ее приветствие было адресовано не мне, а Лене. Та которая кофе.
- Вам как обычно, два сахара?
Музыка исчезла, съемка стала обычной, двадцать четыре кадра в секунду, свет погас, естественно…
- Шикарная женщина.
Ответил я.
-Кто?
-Ну, вот, только, что прошла.
- Витальевна?
- Вы ее знаете?
- Да. Я к ней Ростика в музыкалку вожу. Она преподает, по классу фортепьяно.
Ирина Витальевна, Елизарова.
- Опять Ирина.
- В смысле?
- Нет, это я о своем. Не обращайте внимание.
В этот самый момент, она прошествовала мимо меня в обратном направлении. Кино уже не было. А на меня не обратили ни какого внимания, я не ощутил, что меня выделили. Должен отдать, имела полное право.
Я вышел из «Торгового дома» и пошел в свой офис. И вот теперь звучал This wonderful world, и в этот раз Амстронг пел для меня.
Я шел, и замечал как, что-то в нутрии меня происходит, что-то такое забытое, странное, даже я бы употребил, пугающее, но не настолько, чтобы отвергнуть, это неизведанное до конца, непонятно, что.
Это растекалось в нутрии меня теплым, приятным, светлым, согревающим. И я не постесняюсь употребить слово, обнадеживающее. Я сразу это понял, и…
Я вот тогда я испугался.
Ну как чего? Меня тяготило мое прошлое. Ведь с прошлым довольно таки тяжело расставаться. Ну, у меня так, во всяком случае.
Стихи, они почему-то пришли мне тогда в голову.
В час, когда било вдоль, поперёк, било вслед и промежду,
И тянуло ко дну и, казалось, спасения нет,
Из друзей, козырей и богов я оставил надежду
И поверил в неё, и вдали замаячил рассвет.
И когда жизнь виски мне тисками сжимала своими,
И беда застилала глаза, и немела рука,
Из оставшихся сил я твердил, я шептал её имя,
И она отзывалась откуда-то издалека.
Я её не терял, даже смерть от меня отвернулась.
Брёл за ней, как в бреду, веря в сказку с счастливым концом.
Я нагнал и окликнул её, и она обернулась —
Я увидел старуху с чужим и недобрым лицом.
Я увидел старуху с чужим и недобрым лицом...
Мне именно тогда вспомнились эти строки, и я испугался. Только прошу сохранить это в тайне, господа присяжные заседатели. Будьте в этом месте снисходительны ко мне, и поймите меня правильно.
Картинка из моего прошлого возникла над глазами, и оказывала на меня давление. Вот не хотелось бы еще раз…
Амстронг смолк, я добрался до своего офиса.
Но вот, как не силься, а я в образе металлического шарика набирая скорость несся к повороту желоба, без единого шанса изменить, что либо.
На следующий день я присутствовал на заседании суда, не бог весть, очередной развод.
Я был занят, сосредоточен, и все такое прочие.
Между прочим, там, знаете ли, дама, ну та, которая разводилась, не лишена фантазий. Как бедный мужик столько протянул, остается только гадать.
Я развеял ее личное представление о законодательстве и придуманный ей самой миф о справедливости. Кстати без особой траты усилий.
Одним словом, как говаривали в давние времена Римляне, DURA LEX, SED LEX. ( Закон суров, но это закон. С латыни. ).
А еще через день случилось…
Я, по пути в офис, опять зашел к Лене, чтобы взбодрить себя проглотив кофе. Ведь кофе бодрит.
- А вами интересовались… Здравствуйте.
- И кот?... Доброе утро.
- Ирина Витальевна.
- Мило. И, что вы ей сказали?
- Правду, только правду, и ни чего кроме правды.
- Жажду подробностей.
- Сказала, то, что вы адвокат, занятный человек, и приятный собеседник со своими весьма субъективными взглядами на жизнь… Вам как всегда, два сахара и воды больше половины?
- Да, как обычно… И, что?
- Да как бы и все.
Вы знаете, господа присяжные и уважаемое жюри (парашют, капюшон…) …
Я давно, ой как давно, не получал столь хороших, да, что там хороших, ха-ха-ха, чего уж там манерничать, замечательных новостей с утра…
Господа, как же это замечательно, когда про вас наводила справки, такая шикарная женщина, как Ирина Витальевна.
Ну, как почему? Она интересуется, ей не все равно, она выделила вас(меня) в списках живущих на этом свете. А это совершенно не мало, это знаете ли, это многое говорит.
Отвлекусь, дабы то внести ясность.
У меня бывает такое настроение, не часто, но все же бывает.
Меня тянет выпить пиво, бокал, другой, в захудалый пивбар, или как сейчас модно называть сие заведение на англитцкий манер, паб.
Так, вот. Я сидел спиной к двум беседующим и не мог их видеть, естественно.
Но их беседа меня весьма заинтересовала.
Один, что явно был помоложе, рассказывал, как он крутит с одной, потом с другой, а если, что не так то он в раз разберется. Что у него, ни, ни, что у него ухо в остро!
Другой, который постарше, выслушав его не перебивая, заметил своему визави.
- Что, ты мне тут плетешь… Мужик ни когда не будет крутить бабой, если любит ее. Она будет им править. Запомни это.
- Да ну, я не в жизнь этого не допущу, Вот как я сказал…
Говорил, он с явным удивлением. Мол, ну как, я прямо тебя не узнаю, ты был всегда для меня в авторитете, и нут на тебе.
Мне, во всяком случае, так показалось.
На, что обладатель голоса, что постарше, произнес, да еще как произнес, как будто бы огласил приговор.
- Значит, ты по-настоящему, ни кого еще не любил.
А ведь, тот, что старше, он ведь прав, прав на все сто (если в процентах).
У меня тут же нашлись дела в музыкальной школе. Я их себе придумал. Ну, надо же было, что-то делать, не сидеть сиднем.
Я зашел в здание, где обучали игре на музыкальных инструментах молодую поросль.
Да, я увидел ее и поздоровался с ней и получил в ответ легкий кивок головой.
В тот день это было… все.
Потом, мы опять «случайно», встретились в конце рабочего дня, следующего рабочего дня. И опять поздоровались. Я даже перестал робеть.
Как не сказал? Да я робел…Ну, как почему… по тому, что мне было не все равно.
А потом я зашел по выдуманному мною самим же поводу. Мне понадобилась консультация специалиста. Мы разговорились…
Вот так, или примерно так все и началось.
Теперь господа присяжные мы поговорим о прошлом. О прошлом есть смысл говорить, в том случае, когда наступает будущее и становится настоящим.
На предыдущих слушаньях, по моему делу, проходило «красной нитью», то, что мое прошлое тяготило и мучило меня, не давало душевного покоя. И под давлением обстоятельств, связанным с вышеизложенным, я терял душевное равновесие, и от части, деградировал как личность.
Хорошо сказал. Не находите?
Картинки прошлого возникавшие в моем воображении, часто подрывали мои и без того редкие инициативы.
А если проще, то вселили меня не уверенность. Да, неуверенность в перспективах и надеждах, в вере в светлое будущее. Индивидуальное, так сказать, светлое будущее.
Теперь, когда… Эти картинки вначале, стали терять четкость в световой гамме, потом резкость. С каждой моей встречей с Ириной, которая Витальевна, картинки стали удаляться и, что там на них было не разборчиво. Со временем они превратились в точку. Точка растаяла в тумане, туман унес порыв ветра, когда Ира приняла от меня ключи моей квартиры.
Оооо. Было все не так просто.
Я полночи ворочался. Мне… Это сейчас мне забавно вспоминать…
-А я ей вот так скажу… А она значит вот так вот посмотрит и этак ответит, ( по моему мнению, она должна спросит, или сказать именно так), а я ей тут раз и скажу вот так.
Все в моих размышлениях было продумано, было изыскано.
Ни чего из того, что я городил полночи, не произошло, ни чего она мне такого не сказала, а просто взяла у меня ключи, вернее приняла от меня ключи. Так будет правильнее сказать, приняла.
И вот тогда порыв ветра унес мое прошлое в виде тумана, и появилось ярко-голубое, наполненное солнечным светом осенние небо. Почему осеннее?
Потому, что уже наступила осень. И еще по тому, что наступает осень жизни. Ну, это если рассматривать жизнь человеческую как один год.
Детство, юность, это весна. Более зрелый, активная фаза жизни, лето. За полтинник, начинается, осень. За осенью старость, и после зима. А там год и заканчивается, но не будем сегодня о грустном.
Я еще заметил одну вещь. Черт, я становлюсь сентиментальным.
Вы ни когда, господа, не обращали внимание, как трепетно друг к другу относятся пожилые люди, пережившие испытание одиночеством?
Я тогда сейчас вам расскажу.
По воскресным дням в городе, где прошла моя нелепая юность (как потом выяснилась, она была нелепой), в городском парке стихийно образовывался «блошиный рынок», в смысле книжный, букинистический. Там царила атмосфера, этакая. Запах старых, залежалых изданий, книги которые редкие и представляющие собой интерес для редкого любителя. Там можно найти было то, чего, казалось бы, и найти уже невозможно. Причем все стоило скорее символически, чем могло принести существенный доход владельцу, который решил избавиться от обладания этой давно забытой книги.
Я еще в школе с увлечением ковырялся в куче макулатуры, во время объявленной в школе акции по ее сбору. И знаете ли, порой находил эксклюзивы. Вот однажды я нашел…
Кажется, я увлекся и даже зарвался… Я не про это хотел поведать вам господа.
Просто то, что я заметил, а после уточнения просто подглядел, произошло именно там в одно из воскресений на букинистическом рынке.
Я «подглядел» свидание двух пожилых людей которые встретились, прожив и найдя все таки друг, друга, когда им казалось, что этого не случится. Но это все же случилось. Их катящиеся шарики стали катится по одному жизненному желобу.
Довольно милого вида старушка, с дающей понятие, о обладании в былом незаурядно привлекательной внешностью, пришла на свидание. Она уже не позволила себе с былой легкомысленностью опоздать, она пришла раньше его.
И ожидала погладывая изредка в ту сторону от куда должен был появиться Он.
Она готовилась, нет, не так как тогда когда могла себе позволить легкомыслее.
Идеальная прическа, безукоризненная, с некоторыми оттенками шика, тех времен, когда это было так модно, но при этом все в меру. Из косметики, скромно подкрашенные не в яркий тон губы.
Одета, в сохранившеюся, строгую, коверкотовую двойку для представительной женщины. Под представительным жакетом белая блуза с кружевным воротничком и брошка. Брошка не просто так, а та, которая ей досталась еще от прабабушки и она ей дорожит, и одевает ее только в таких, очень важных, для нее, случаях. Ну, вот, как сегодня, например. В руках сумочка, которую она хранила и брала с собой не каждый день, а приберегла тоже, вод ля таких вот случаев, чтобы выглядела с достоинством. Белые носочки тоже с небольшими «кружавчиками» и туфельки аккуратные на низком каблучке.
Вот такая вот старушка ожидает и увидев торопящегося к ней на встречу кавалера, этак вздыхает и еле заметно улыбается.
А кавалер спешит, спешит из всех своих сил, что у него еще есть, из оставшихся.
Он одет в костюм, в тот самый который купили ему для банкета, когда провожали его на пенсию всем трудовым коллективом. Белая рубашка, которую он купил совершенно недавно. Нет, не для свиданий, он уже стал грешным делом откладывать вещи для… ну, на всякий случай, если вдруг. Но мы сегодня не будем о грустном.
Он спешит, ему еще кажется, что он имеет силы и идет ускоренной твердой походкой. Но со стороны видно, что его торс подался вперед, а ноги заметно отстают. У него уже шаркающая походка, которую он замечает и очень ее стесняется, и старается ее не использовать. Особенно сейчас, но… он про это забыл. Ему сейчас не до того. Тщательно завязанный галстук, классически без единого лишнего переплетения и складочки выдает его старание в подготовке к свиданию. Не модные нынче лакированные туфли, шик времен его молодости на которые он копил и так и не смог их тогда купить, но с прошествием времени осуществил свою мечту о лакированных туфлях. И в память о том, как ему их хотелось, он бережет их, вот только, все портит выпирающая шишка возле большого пальца на ноге. Все портит.
В руках у него три гвоздики, и совсем не из-за скупости, он не смог позволить розы. Он просто их не мог себе позволить, и из-за того, что долго выбирал и приценивался собственно и опоздал. Вот не задача, ругает он себя про себя.
Он тоже ее увидел и уже его ни чего не может отвлечь его взгляд. Он спешит к ней. Вот они встретились, дарит, нет, преподносит ей цветы, склонившись к ее руке в перчатке моды прошлого, очень нежно касается губами. Он целует ее вкладывая, что-то очень неподдельное в это приветствие.
А она это ценит и не в силах сдержать себя, после того проводит рукой по его щеке. Она берет его под руку и уже не торопясь теряются в аллеях парка.
У них не осталось времени на интриги, не нужны испытания чувств, и прочие, совершенно лишние, и глупые вещи которыми мы изобилуем во времена бурных романов молодости, и зрелости. Это им уже даже не приходит в голову. У них осталось для этого слишком мало времени. Наступила осень.
Все же я становлюсь сентиментальным.
Хотя я, тоже, знаете ли, тоже, еще тот фрукт.
Уж не знаю, к чему это я, но все же я расскажу, господа присяжные. Иногда мне кажется, я поступил правильно, раскрыв глаза на проблему. Тем, дав возможность реально смотреть на вещи. С другой, вроде бы, как, нахамил и даже обидел одну женщину, которая возможно увидела во мне, что-то, что ее привлекло. Хотя я не давал ей повода, она совершенно не могла заинтересовать меня своей внешностью (все же я не исправим), но вот она так подумала, а я…
Разговорившись, я задал ей вопрос, какие у нее требования, к мужчине ее мечты.
-Прежде всего, у него должна быть аллергия на алкоголь.
Я загнул палец.
- Должен, после работы спешить домой ко мне.
Я загнул второй.
- Не скучен в постели. А склонен к экспериментам и новшествам.
Загнул третий.
- Холоден к футболу, рыбалке, к торчанию в гараже с утра до вечера.
- Уступать в возникшем споре. Чтобы руки не из заднего места. На даче, в земле ковыряться любил.
- Поговорить, о чем-то можно было. Ну, чтобы в люди с ним не стыдно было пойти.
Я загнул к тому времени уже восемь перстов, представите себе.
- А, что это вы пальцы загибаете?
Заметила она.
-Просто, это же какой надо быть, чтобы я все это захотел соблюдать?
Наверно я все-таки обидел ее. После этого разговор скомкался, и она удалилась, о чем я до сих пор не сильно то и жалею.
А вы знаете, господа, сейчас, я согласен все это соблюдать, хотя мне не перечисляли подобный прайс. Я сам готов. Вот так.
У меня появились новые правила. Сейчас расскажу.
Я жду ее после работы. Когда раньше освобождаюсь, или когда она задерживается за дополнительными занятиями со своими оболтусами.
И мы гуляем в парке. Не торопливо, бредем по аллее, это по пути. Она берет меня под руку, в другой непринужденно крутит пожелтевший кленовый лист. Отвлеченно смотрит вдаль, потом себе под ноги, и украдкой на меня. Потом подымает носочком своего черного замшевого сапожка опавшую листву и про себя чему-то усмехается. Это так все мило, что мое описание и на четверть не может передать, те эмоции, которые я в этот вот момент чувствую своей душой.
Когда мы приходим домой я принимаю ее пальто, и помогаю ей разуться. Ведь Она не должна сгибаться. Вот недолжна, ей это не пойдет. Да, я ей подаю комнатные тапочки, и мне это нравится, ведь я забочусь о ней, ведь она устала за целый день, так почему бы мне не позволить, такой сущий пустяк.
А она не забывает меня после поцеловать в щеку, слегка холодными губами.
А еще мы вместе готовим, ну когда есть на это время.
Это я раньше думал, что у меня с этим все обстоит более или менее благополучно.
Моя фирменная яичница с грудинкой и стакан рома (Старинный пиратский рецепт, между прочим), ушли в небытие. Я по наивности считал это фирменным своим блюдом.
Готовить я не умею, и браться за это мне не следует. Это цитата.
Нет начистить картошку, вынести после мусор, это расценивается как помощь. Да, но…
После вот этого вот, она оставляет столько использованной посуды, что…
Поразительно, меня это не раздражает и я как ценитель порядка и уюта, а особенно на кухне, мою эти вот мисочки, тарелочки, и прочую утварь. Которая появилась в обиходе и про существование которой и уж тем более ее нужности даже не догадывался.
Во! Чуть не забыл! А это… Просто про это, для меня очень важное наблюдение.
Мне она, доверяет, когда мы делаем, пельмени(я очень их люблю), стаканчиком, делать в тесте кружочки. Но ни это главное. Мне доставляет удовольствие, и невероятно я становлюсь уязвимым, что ли, если можно так сказать.
Я любуюсь ее музыкальными пальцами, когда она, как это, слепливает, ну когда закрывает… О черт! Как это называется? Ну, поняли? Да? Я любуюсь, как она делает, у нее очень красивые пальцы, ногти, и вся она такая красивая, что я на грани сумасшествия от накатывающих на меня волнение и этих, как их, в общем, этих моментов. Короче, вот.
А она выводит меня из этого состояния когда, заметив, что я за ней подглядываю, немного застеснявшись, спрашивает:
- Ну что?
И услышав в ответ, мое:
- Ничего, просто.
Продолжает, про себя усмехнувшись дальше склеивать, в смысле слепливать вареники.
Ну, правда же мило?
Господа, мне нравится, что все у меня изменилось, мне хорошо с ней, хм, надеюсь, что это взаимно.
Нет, господа. Все изменилось. Причем не внутри меня, мне кажется, настаиваю, кажется, что я такой же. Изменился мир вокруг меня.
Я слышал, что согласно, каким-то там, я не придавал значения. Это честно. Но вот с грядущим годом заканчивается, там, в общим, нехорошая эра. А начинается, прямо замечательная.
Ну, я верю в это. Хотя бы по тому, что у меня есть предпосылки. Ведь я искал такую, ошибался, принимал не ту, а вместо нее. Но я в этот раз ее нашел.
Я нашел ту женщину которую искал всю жизнь, в готовности ждать ее всю жизнь, и дождавшись быть всегда рядом до конца.
И даже скажу больше, но это между нами, господа присяжные заседатели.
Я снова верю в сказку. Ну, не утрируйте, я имел ввиду, что я опять жду Нового года. Эту пресловутую новогоднюю ночь, когда там, происходят чудеса.
Тем более грядет новый век, новая эра, новая веха.
А я ведь Новый год не любил, особенно последние года. Шумные компании стали раздражать меня. Особенно когда, мне, все с усердием начали искать пару. Нет, не стоит про это. Это будет не честно по отношению к моим друзьям, они ведь хотели как лучше, к тем женщинам, которым, по всей видимости, тоже не сахар… Но не мое, не моя это вина, да и не ее. Ведь надо говорить о чем-то долгими зимними вечерами?
Последние три года я сплю, когда часы бьют Новогоднюю полночь. А утром, я пью шампанское, ну ведь все же Новый год, ем мандарины, и смотрю телевизор. Все.
А теперь, у меня есть, я надеюсь, с кем встречать Новый год, Новый век. Есть ради кого жить, а это много. Уж, это я точно теперь знаю. Ведь поодиночке мы половины, и только вместе мы целое.
Очень боюсь. Что-то испортить… ведь я могу. Нет, не со зла, а так по неуклюжести. Правда, боюсь, ведь я так долго ее искал.
Таких, как она, ищут всю жизнь, а когда находят, готовы ждать всю жизнь. Ну, если там, что-то не получается. И в этом есть смысл.
А вот мне, кажется, повезло.
Нет, даже не стоит роптать о том, «Эх, вот если бы раньше, этак, лет на двадцать…». Нет, тогда бы я возможно, все это бы, так не ценил, как сейчас. Нужно было все пройти. А вот когда я понял, что нужно вот тогда и…
Так, что господа присяжные, я изложил суть. И не сомневаюсь, что в этот раз ваш вердикт, послужит к полному оправданию подсудимого. Невиновен.
И я освобожден из под стражи в зале суда и преследование по отношению к оправданному, полностью прекращено.
Кстати, процесс затянулся. Который сейчас час? Ого. Мне пора.
Я СВОБОДЕН! Я ВОЛЕН!