ГЛАВА 2
СВЯЩЕНСТВО - ЭТО НЕ РАБОТА
Евтеев не мог уснуть в ночь на Вербное Воскресенье. Ворочался с боку на бок на супружеском ложе, поглядывая на спокойно спящую матушку, вспоминал необычные видения, которые посетили во время операции. Иерею казалось, что стоит только немного сосредоточиться и он поймёт тайный смысл странного сна. «Разве это сон? – рассуждал священник. – Сон часто прерывается, в нём нет закономерностей, а то, что случилось со мной, произошло, как наяву». Неотступные мысли тесной толпой сгрудились вокруг отца Иоанна: «Неужели моя душа стала настолько бесчувственной, что передала грехи безвинной душе? Почему Богородица не помогла мне? Как разобраться: видения – это тревожный набат живительного духа или искушение сатаны, который может принимать вид ангела света? Если я обращусь к духовнику, не сделаю ли хуже себе?»
Одно понял священник: он не готов к праведному испытанию на Страшном суде. Жутко будет услышать от Господа: «Отойди от Меня, делавший беззаконие». Как человека, потерявшего уважение к себе, приводит в смущение всеобщее внимание, так иерея смущал авторитет учителя перед Богом: «Неверующий оказался ближе Ему, чем священник?»
Неприятные боли в низу живота тоже мешали священнослужителю уснуть. «Может, спайки? – тревожился он. – Снова больница? Нет, спаси и помилуй, Господи, и так дел накопилось невпроворот».
Евтеев лёг навзничь, положив руки под голову. Так было удобнее, и он облегчённо вздохнул. Отец Иоанн ощутил, как в животе что-то повернулось вместе с телом, удобно улеглось и затихло. Священнослужитель прислушался к своему организму: неприятные ощущения в животе исчезли.
Какое-то время угнетающие раздумья ещё бросались на остриё горького раскаяния, но вскоре стали понемногу рваться, растворяться, а затем сон и вовсе стёр их.
Сон был гнетущим. Отец Иоанн будто смотрел на себя со стороны: беспечный мальчишка Ваня не спеша шёл по узкой тропинке к родительскому дому. Неожиданно почувствовал скрытую опасность, словно за ним кто-то следил. Не одна пара глаз. Внезапно из-за поворота выбежали огромные звери и понеслись к воротам дома, где стоял Иван. Толстый коротконогий бегемот, напоминавший огромную таксу, страшный страус, вытягивавший вперёд длинную шею, и звери поменьше – все молча мчались к нему, испуганному мальчику. Но ужаснее всех была серая собака, оскалившая зубастую пасть. Собака была ближе остальных тварей. Мальчик дёргал щеколду, пытаясь открыть деревянную калитку прочных ворот, чтобы укрыться от опасности во дворе. Но движения были замедленными, словно какая-то сила хотела его погибели. Когда Иван всё-таки оказался во дворе и захлопнул за собой дверь, опасность осталась за воротами дома.
Евтеев проснулся. Сердце тряслось. Страх проступил холодным потом. Иерей нащупал выключатель настольной лампы, стоявшей на прикроватной тумбочке. Щёлкнул. Маленький круг неяркого света показался спасением от пугающего сновидения. «Может, на левом боку лежал долго, – подумал батюшка, – сердце придавил, вот и приснилась ерунда».
Но в правом виске болью застучала мысль: «Я был соблазном для других к нечестию. Таких, как я, апостол Павел называл «лукавыми делателями», принимающими «вид служителей правды». Если соль теряет силу, то чем сделаешь её солёной? Её остаётся только выбросить. Нужно решиться на серьёзный поступок: остаться в сане или снова стать мирянином».
Несколько дней священник не находил себе места. Жене он ничего не сказал. Матушка, ни о чём не догадываясь, волновалась о здоровье мужа после операции. Ведь ему не закрыли бюллетень – значит, ещё могут быть осложнения. Детей просила не шуметь в доме и молиться за здоровье отца.
Отец Иоанн подобрал однажды удобный момент для беседы с благочинным (он хорошо знал Евтеева и более десяти лет назад давал ему рекомендацию для поступления в духовную семинарию). Встретился с протоиереем Александром в кафедральном соборе. Поделился мыслями о собственной греховности, о необычных видениях во время клинической смерти и сообщил о решении оставить священнический сан.
- Не понимаю, чего ты с ума сходишь? Ты что, один такой – с грехами? Мы все грешные, потому как слаб человек. Ты, видно, не знаешь, что в стране делается. – И благочинный поманил пальцем иерея, чтобы тот приблизился к нему. – Некоторые священники не только Богу служат, а ещё и мамоне.
- Как это? – Иерей закашлялся.
- А вот так, – уже в полный голос подтвердил настоятель кафедрального собора. – Говорю тебе потому, что знаемся давно. Ты не разболтаешь. Больше я ни с кем… – отец Александр рассёк воздух рукой.
- Это как мамоне слу…? – в сильном изумлении громко спросил Евтеев. Но его быстро прервал благочинный:
- Тссс, – просвистел он. – Чего ты, отче, кричишь, как будто об этом на каждом углу говорят?
- И что они делают? – уже шёпотом спросил иерей, выпучив глаза.
В ответ послышался настолько тихий шёпот благочинного, что пастырю молитвенного дома пришлось, наклонив голову, прислушиваться, чтобы разобрать слова:
- Свои страховые конторы держат, адвокатами работают. Не хотят в храмах служить, когда у них приём клиентов. Кто-то турфирмы организовал, бесовские развлечения устроил. И своим прихожанам тоже. Есть мастера деньги делать на продаже компьютеров.
- Разве такое возможно?
- Какое уж тут пастырство! – продолжал отец Александр, не обращая внимания на вопрос собеседника. – Священник, – поднял он палец кверху, повысив поставленный бас, – спешит на светскую работу! Можно ли было об этом даже подумать лет двадцать назад!
- Благословляют? – растерялся иерей.
- Не благословляют, но… это присутствует, – уклончиво ответил благочинный. – Я могу понять, если священник работает терапевтом, фельдшером по благословению владыки… Да что тут говорить!.. – махнул он рукой. – Разве можно хорошо выполнять сразу два дела? Как ты считаешь, отче? – в надежде услышать ответ на волнующий вопрос протоиерей внимательно посмотрел на знакомого священника.
- Не знаю, отец благочинный Александр, – не решился высказать своё мнение Евтеев, официально обратившись к приятелю.
- Во-от. Никто не может ответить. А ты тут про свои грехи басни рассказываешь, – горько усмехнулся настоятель кафедрального собора.
- Да-а, – задумался отец Иоанн. И после паузы вынес приговор: – Вот за это нужно лишать священнического сана.
- Ну, ты скажешь, отче. Лишить сана священника – это то же самое, что предать анафеме, отлучить от Церкви, – сложил руки на золотом кресте благочинный. – Сана их, говорят, не лишают, но от служения отстраняют. – И вздохнул: – Вот, отче, посуди сам. Ты хочешь от сана, – он снова поднял палец кверху, погрозил им иерею и повысил голос, – по собственной воле отказаться. Как же та-ак? – сморщив приплюснутый нос, протянул он. – И разве сможешь ты, священник, который четыре года совершал литургию, стоял у престола, присутствовал при Великом преложении хлеба и вина в Тело и Кровь Христовы... вдруг... предать!
Лицо иерея вспыхнуло, как факел. Евтеев стоял, не смея шевельнуться, словно окаменел от суда Божьего.
- Сейчас ты сыт и, слава Богу, здоров, – продолжал благочинный, – поэтому впал в духовную спячку. Не забывай: истинный смысл жизни человек познаёт не сразу, а когда его жизнь побьёт всем, что у неё под рукой окажется.
Священник не заметил, когда сжал в руках большой серебряный иерейский крест. Он хотел сказать благочинному, что его «жизнь уже ударила», но сильное душевное волнение заглушило эти слова и вырвалось другое, бесконтрольное:
- Боюсь.
- Чего?
- Гнева Господа нашего, – растерянно произнёс отец Иоанн.
- Господь милостив, отче, – провозгласил благочинный общеизвестную истину, больше убеждая себя, чем собеседника. – И мягко добавил: – Надо бы тебе в монастырь съездить. Со старцем побеседовать. А то изведёшь ты себя. Съезди в Оптину*.
- В Оптину?
- Да. Послушай, что скажет Илий.
- А примет он меня? Говорят, что не каждого принимает.
- Не каждого, да, – мягко сказал благочинный. – Праздных вопросов не любит. Но тебя, думаю, примет. Сам я тебе благословения дать не могу на дальнюю дорогу. Знаешь – не положено. Нужно испросить благословения у владыки. Потом с тобой свяжусь. А что касается прежнего нашего разговора, – повысил он голос, – то вот что скажу. Апостольское шестьдесят второе правило строго осуждает клирика, который посмел отречься от своего звания, даже если он это сделал в самый критический момент жизни. Об оставлении священнического чина и поступлении на мирскую службу говорит также седьмое правило Четвёртого Вселенского Собора. Это правило предает анафеме тех, кто осмелился сделать это и потом не возвратился с покаянием к чину, который избрал ради Бога.
- Спасибо, отче благочинный, за совет, – склонил голову иерей.
- Да, ладно тебе, давай без казёнщины, – напомнил кафедральный иерею Евтееву о приятельских отношениях. – Мы вдвоём тут, никто не слышит. Ты давай-ка, подумай хорошенько. Не спеши снять рясу, – басил благочинный. – Священство – это не работа, от него не откажешься. Всегда нужно помнить слова патриарха Кирилла: «Извержение из сана – это гибель души». Вот чего нужно бояться по-настоящему – гибели души. А лишить сана Архиерейский собор всегда успеет.
- Помолитесь за меня, отче. Благословите, – со смирением подошёл отец Иоанн под благословение.
Священнослужитель усердно читал каждый день дневное Евангелие**: при посвящении в сан он давал обет читать каждый день благую весть о Боге, ведь это путь к Царствию Небесному. Читая апостольские послания, пропускал через дрожащее сердце каждое слово. Как только сердце начинало таять в блаженном томлении, чувствуя полное умиротворение, благодать Святого Духа, отец Иоанн тут же прерывал чтение своею молитвой, идущей от сердца, истово совершая поклоны. Начиная какое-либо дело, говорил: «Благослови, Господи», а затем, заканчивая его, произносил: «Слава Тебе, Господи». Если отчаяние или другой грех нападали на него, взывал: «Господи, помилуй. Владычица Богородица, помилуй мя. Ангеле Божий, хранителю мой святый, защити мя».
За несколько дней отец Иоанн внешне изменился: посветлел лицом, засверкал лучистыми глазами. К радости домочадцев. Приёмные дети вновь почувствовали в строгом батюшке своего отца, его готовность радоваться жизни. Они больше смеялись, играли. Притихшая на несколько дней Софьюшка снова озорничала, потому что не видела в глазах отца укора. Матушка Наталья тоже стала чаще улыбаться. Думала: «Сам-то пошёл на поправку. Дошли, видно, наши молитвы до Господа». Отлегло от сердца.
СНОСКИ:
* Оптина – Свято-Введенский ставропигиальный мужской монастырь Оптина пустынь (под Козельском).
** Дневное Евангелие – отрывок, который читается в храмах на Литургии. В каждый день недели читаются разные отрывки.
21 августа 2016 года
Светлана Грачёва
Воскресенск
Продолжение
http://proza.ru/2018/03/18/1798