Посвящается моему отцу
Мужчина, лет шестидесяти пяти, ввалился в прихожую.
- Доча, я выпил. Извини. Но так бывает, очень хочется иногда…
Он вытащил из кармана замусоленный платок и вытер им свое небритое испитое лицо.
- Я к тебе на минуточку, - продолжал он, не глядя на дочь. – Я тебе помешал? Слушай, займи мне на пару дней тысчонку. Видишь ли, мне могут отключить свет, надо аванс внести.
Девушка достала из сумки кошелек и подала отцу купюру. Тот, не поглядев, небрежно сунул ее в карман.
- Спасибо. Ну как живешь? Давно не виделись.
- Да, давно…
- Да я собирался к тебе, да все некогда Дела… Впрочем вру… Ты не верь мне. Денег тебе не смогу вернуть. Ни одному моему слову не верь. Нет у меня ни каких дел… Живу как бомжара. С работы выперли. Ты извини, я постоянно прошу у тебя денег то на одно, то на другое: все врал. Стыдно мне доченька; знаю, ты сама зарабатываешь, у тебя своих проблем хватает, а тут еще я со своими… Прости меня. Не могу смотреть в твое доброе, нет ангельское лицо! Ты так похожа на свою мать! – Минуту он помолчал, потом глубоко вздохнул и сказал.
-Угостила бы меня что ли?! У тебя есть спирт? Ты наверное берешь с работы для себя на всякие там личные нужды?
Девушка вышла на кухню. Когда немного погодя она принесла на подносе стакан со спиртом, огурцы с куском черного хлеба, отец оживился и изменил свой тон.
- На днях я проиграл в карты. Моя нынешняя бабенция задала мне такую трепку за это, а я все равно играю. Люблю, хоть ты что!
Девушка тихонько сидела на стуле и слушала его. Она помнила его молодым, веселым и заботливым отцом. После смерти мамы, он как-то опустился, стал пить, общаться с неприятными людьми. Ей казалось, что он специально забросил себя, не дает ей, дочери, о нем заботиться. Что-то сломало его, и он быстро катится по наклонной вниз. Когда отец замолчал, она подошла к нему, положила руки ему на плечи и сказала.
- Тебе на день рождения купила рубашку и брюки. Забери их сейчас, а то, что на тебе совсем износились.
- Пожалуй ты права, - согласился отец.
Дочь из шкафа достала пакет и отдала отцу.
- Переоденься прямо сейчас.
Минут через пять, отец воскликнул.
- Ух ты! Как раз! Эх, зачем ты меня так балуешь?! Моя бабенция шмоток не покупает…
- Папа, ты бы выбрался бы ко мне на дачу. Свежий воздух в твоем возрасте полезен…
- Нет! – махнул рукой отец. – Баба моя не пустит, да и сам не хочу. Не надо меня вытаскивать из моей жизни. Моя жизнь – это большая яма, в ней я и умру. Это моя судьба… Уже темнеет, мне пора, а то автобусы скоро пойдут в парк, а мне на другой конец города надо.
- Я довезу тебя. – Просто сказала дочь.
Когда немного погодя они ехали в машине дочери, купленной в кредит, было уже совсем темно, в окнах домов горел свет.
- Ох, должно быть, великое горе иметь такого отца. Выпрашиваю деньги у тебя, прихожу с похмелья к тебе… Извини. Вот вчера к моей бабе друзья, шваль всякая привалила, напился я с ними и давай на чем свет стоит поносить тебя. И ругал тебя, и жаловался, и будто ты меня бросила. Просто захотелось пьяную шваль разжалобить, и разыграл из себя несчастного отца. Это происходит, когда я пытаюсь скрыть свои пороки, все валю на тебя. А сегодня пришел к тебе и почувствовал твою доброту, мою совесть вверх тормашками перевернуло.
- Хватит отец! Давай поговорим о чем – нибудь другом.
- Ты просто замечательная дочь! – он всхлипнул и потер глаза кулаком, словно маленький ребенок.
Когда подъезжали к дому, отец сказал заискивающим тоном.
- Если моя бабенция начнет говорить о тебе что-нибудь такое, ты не обращай внимания и … обойдись с ней поприветливей. Она у меня грубая, дерзкая, но все-таки хорошая баба. У нее доброе и горячее сердце!
Длинный коридор общежития был темным. Пахло кухней и дешевыми сигаретами, кругом растянуты веревки, на которых сушилось белье, слышны то там, то тут резкие голоса.
- А вот и мои апартаменты, - сказал отец, входя в маленькую комнату с низким потолком и с атмосферой невыносимо душной.
В комнате сидели какие-то три бабы и выпивали. Увидев гостью, они переглянулись и перестали есть.
- Что, нашел денег? – Сурово спросила одна из них, по-видимому «Бабенция».
- Достал, достал, - пробормотал отец, - дочь проходи, садись.
Ему было совестно, по-видимому ему хотелось держать себя около баба всегда «гоголем» и несчастным брошенным отцом.
- Мы живем просто, без затей, - бормотал он, - мы люди простые… мы не то, что вы молодежь, не любим пыль в глаза пускать. Да уж… Разве что водки выпить? – потирая руки отец достал себе стакан и налил водки. Залпом выпил, занюхав рукавов рубашки.
Одна из баб вздохнула, словно ей было совестно пить при постороннем человеке, сказала:
- А мы тут грибов нажарили. Такие грибы, что не захочешь, так выпьешь. Может гостья присоединиться к нам?
- Ей у нас не нравится! – вздохнула бабенция.
- Я знаю, что ты теперь думаешь, - говорил подвыпивший отец, входя в свое обычное пьяное, возбужденное состояние, - ты думаешь, я опустился, погряз, я жалок, а по-моему, эта простая жизнь, гораздо нормальнее твоей жизни. Ни в ком я не нуждаюсь и … не намерен унижаться… Терпеть не могу, когда ты глядишь на меня с сожалением.
После чего он почистил селедку, заговорил о картах, о выигрышах. Лгал он так же аппетитно, как ел грибы и пил водку.
Девушка молча высидела час и стала собираться домой.
- Не смею задерживать! – Сказал надменно отец. – Извини, что я живу не так, как тебе хочется. - Он хорохорился, фыркал и подмигивал бабам. - Прощай!
19.07.2017г.