Не нужно вставлять лампочки в глаза,
чтоб удержать проекцию на этом минном поле.
Бегу, держа в кармане пиджака клочок козырного туза.
Я мог остаться, но я слишком сердоболен.
Я мог разгуливать на сей поношенной земле.
Стрелять в машинный бампер и хранить бычки поддержки,
которые выветриваются на кухонном столе,
которые гниют, при длительной задержке.
Я встал. Почувствовал неладное и вышел прогуляться,
чтоб голову пропащую скорее притушить.
В районах перестроенных так хочется подраться,
и рюмку терпкой важности скорее осушить.
Ведь, в самом деле, сам хочу быть важным.
Шинкуя стекла, ранняя весна течет в сосудах.
Но только это счастье, вновь, окажется миражем,
И за диваном, утречком, помрешь в безоблачных простудах.
С убитым взглядом я пришел с прогулки,
И лег, пространство блокируя для иных.
Откуда только в мире чертовы ублюдки
в коммунах и квартирах, выходят за родных?
И столько пустоты разгуливает без намордника.
И столько кривых тел кричат тебе:”срубите!”
Я ведь стоял в прихожей. Враждебность пуще вторника.
Сказал:”Ну, вот он, я. Примите и любите!”
И протянул ладони, локти к дневному освещению.
И стал ждать отклика, улыбок, яростных пощёчин.
Стоял вулкан, готовясь к разрушительному извержению.
Стоял и я-диспетчерский налётчик.