http://www.proza.ru/2017/07/16/506
"Есть зло, которое видел я под солнцем, и оно часто бывает между людьми…
Экклезиаст 6.1"
… Посидели на могилке, баба Вера по-старчески всплакнула, кончиком платочка, давно выцветшего, слёзки смахнула. Григорий оглядывался. Не было чувств, пусто в сердце. О родных людях остались отрывисто смутные воспоминания: давным-давно судьба увела его от родного порога в даль неведомую, и он там, в той новой жизни, ничему толковому не научился, ни к кому душой не приник, детей не зачал, не вырастил, и вот теперь, сидя на кладбище в обществе по сути совершенно чужой старухи, лишь пугливо озирался – прежние соседи и друзья детства нашли здесь, на деревенском погосте, последний приют. По дороге к магазину баба Вера рассказывала Грише о своём житье-бытье, внучатый племянник лишь кивал головой в такт её словам.
Бабка доживала свой век в деревянном домике с покосившейся крышей. На много вёрст вокруг не было ни единой души. Хлеб она пекла как могла, но получался не хлеб, а плохо выпеченная масса – печь не растапливалась, мука, заготовленная впрок много лет назад, отсырела, потеряла цвет и выглядела неприглядно. А что поделаешь, если ноги не ходят, а магазин находится в другом селе, где ещё теплится какая-никакая жизнь.
Иной раз старой женщине казалось, что во всём мире она одна, забытая и похороненная при жизни. Но на всё воля Божья. Утречком, по старой привычке, поднимается рано, поест маленько, сколько там ей надо, помолится, перекрестится, и чем-нибудь полезным руки и голову займёт. Так и жила до Гришенькина появления. И вот они вдвоём, она уже не одна, от мысли этой теплеет в душе, и опять слёзки на глаза наворачиваются.
Гриша слушает невнимательно, ему не нравится почти что чужая старуха, и эти заброшенные обветшалые подворья даже вселяют некий страх. Не хочется Григорию здесь оставаться. Бежать, бежать надо отсюда. Поскорее бежать, но без документов и денег куда денешься?
В магазине баба Вера из грязного платочка вынула пару засаленных бумажек, которых едва хватило на кружок колбасы, пачку макарон, буханку хлеба и бутылку растительного масла. Хотелось ей побаловать единственного родственника маслицем сливочным, да не хватило денег. Что ж, и за это Богу спасибо!
А Гигорий не отводит взгляда от витрины с диковинными бутылками, разных форм и названий. Тут было и вино, и водка, и ни разу им не питое виски заморское. Запекло внутри, все мысли теперь только о выпивке, вот сейчас бы, прямо здесь и загасить, залить внутренний пожар!
На обратную дорогу ушло много времени. Бабка уже не шла, она висела на руке у племяша. Но не жаловалась, не стонала, тихонечко что-то бормотала про себя.
Поели. Баба Вера показала, где ночевать её драгоценному гостю. Перед тем как лечь, Гришеньке поведала, где её "гробовые" деньги лежат, кто знает, может ей не суждено утречком встать. А хочется, чтоб по-людски, ни от кого не завися, быть похороненной рядом со всей роднёй. Эти деньги она откладывала со скудной пенсии долгие годы.
Старушка уснула. Тихо в домике. Мысли у Гришки путаются в голове – выпить хочется нестерпимо.
Вскочил, бросился к иконке, отшвырнул её на пол, схватил комочек, завёрнутый в тряпочку, и стремглав из комнаты.
На улице ночь промозглая. Гриша через лес - вспомнилась коротка дорога.
Вдруг налетел ветер. Неожиданно для себя Григорий разжал кулак, тряпица раскрылась, ветер подхватил и закружил хороводом деньги. На всё воля Божья…