акварель автора
КОСУЛИ, ЗАЙЦЫ, КАБАНЫ. И ДАЖЕ РЫСЬ.
Идём в Ротово по узкой тропке в середине серебристого серо-зелёного поля, засеянного овсом. Жарко. Я, как всегда, последняя, отстала прилично. Саша с ребятами метрах в двадцати от меня. Справа кочка. И в тот момент, когда я, еле плетясь, подхожу к ней, оттуда выпрыгивает заяц ! Увидев меня, он подпрыгивает ещё выше, а я подскакиваю от неожиданности вместе с ним, да еще с естественным "А-АЙ!". Всё происходит так внезапно, что я не успеваю испугаться и начинаю хохотать, а Cаша с детьми подбегают и видят только извивающийся на поверхности поля след несущегося зайца. Ушастый сиротинушка затихарился пока пройдут разговаривающие шумные детки и, переждав, решил отправиться по своим делам, а тут я ползу. Бедный от испуга подпрыгнул сантиметров на 70, ну и я, на столько же, наверно.
Живности в окрестностях нашего хутора было очень много. Купленный нами в 88 году дом находился на территории "Воспроизводственного участка", на котором охота была запрещена. Поэтому косули, зайцы, кабаны и лоси водились-размножались в изобилии. И даже за парочкой волков однажды понаблюдали. Сидим за столом, завтракаем, в окно видна наша баня у озера. Смотрим - бегут красивые, явно не худые, две серых зверюги, у бани приостановились, головы к дому наверх подняли, замерли и дальше побежали.
У дальнего третьего озера была звериная тропа к водопою. Саша с утречка всегда на рыбалку ходил, а место выбрал как раз напротив, так что он-то этой живности насмотрелся. И топор брал с собой, на всякий случай. Самые сердитые и осторожные были кабаны. А ещё там гнездовались цапли, а в озёрах жили нутрии и водились караси. Дети смастерили такой квадратный сачок, называется паук. И в первый же день по приезду пошли с ним на озеро лягушек ловить. А вытащили карасей, огромных по нашим понятиям, размером с мужскую ладонь. И прозвали такой размер "лапоть".
А ещё привезли в Ленинград оленьи рога. Сначала я нашла, потом Саша, когда за грибами ходили, окрестные урожайные места разведывали. Часто косуль видели. Белые их попки постоянно в полях мелькали.
Уже лет через десять младший сын приехал на пару недель со своей девушкой. Рядом с домом электрический столб. Аисты обычно такие столбы под гнёзда себе облюбовывают. Свили и на нашем. Вот и родился у нас вскоре внук. Так кто приносит деток? А ещё говорят: «не верь в аистов». Их всегда в округе было очень много, особенно когда начинался покос. Аисты ходили толпами за машинами-косилками по стриженому полю и хватали лягушек на обнажившейся земле. Леса как раз начинались за колхозными лугами. Из леса на третье озерцо к нам на водопой зверьё и приходило.
Ой, вот ведь страху однажды натерпелась! Собираю колокольчики, ромашки, ищу стебли подлиннее, цветы покрупнее. Увлеклась, уже представляю, как писать их буду. Слышу - около озера сучья, ветки хрустят. Ну, мало ли кто к нам на рыбалку за карасями приходил. Я бреду вдоль озера со стороны поля, по низинке, запах тут стоит густой, как настоянное вино. А озеро окружено густыми зарослями ивняка и тонких берёзок с осинками. Замечталась, а тут опять: Хрусть, хрусь. Вокруг ни души. Человеческой. До хутора недалеко, но все же... В голове проносится: "Мужик! За мной идет! А я такая красивая, а я такая полуодетая". И я со своим букетом тихохонько, как будто и не боюсь вовсе, начинаю не оглядываясь, подниматься к вершине взгорка. Подальше от зарослей, от озера. В висках кровь уже молотком стучит. Я быстрее, и хруст быстрее, я вперёд, хруст за мной. Я припускаюсь бежать. Наконец наверху. Ух!!! Запыхавшись, плюхнулась на ступеньки крыльца. Уже не до цветов. Саша поднимается с удочками. Это оказался вепрь! Саша его спугнул, а он не в лес, а вокруг озера пошёл ломиться... Что страшнее? Пьяный рыбак или секач. Во-от.
Рысь приходила. Однажды. Честно говоря, мы и сами по прошествии времени не очень-то верили в случившееся. Но как-то встретили местного егеря. Разговорились. Оказалось, что да, забегала на территорию нашего воспроизводственного участка рысь. Они это дело отслеживают. Вот и к нам заглянула.
Первая наша поездка. В доме ещё остановиться нельзя. Крыша дырявая, дверей нет, рам оконных тоже, вместо печки непонятное полуразвалившееся сооружение. Грязь, хлам, все признаки жуткого запустения. Нам предстояло всё это расчистить, отремонтировать, что-то заменить. В общем, «за работу товарищи». Сараи были в более опрятном виде, их разрушать, видимо, у местной публики не было интереса. Мы и приспособились ночевать на сене над хлевом. Ночи тёплые стояли, хотя это было начало мая. Работа спорилась. Когда Саша отчаивался, я повторяла бабушкину пословицу -"Глаза боятся, руки делают". И мы продолжали "раскопки" дальше. Ободрали все обои, расчистили всю красоту огромных тёмных плоскостей сруба из лиственницы. Я отмывала их от клея и под руками ощущала гладкое прохладное живое дерево с трещинами.
Наступила ночь. И хоть в Псковской губернии белых ночей нет, но в мае везде ночи короткие. Лежим на старом сене, не спится. Соловьи заливаются. Лягушки ночью такие трели выдают! Не то чтобы темно, но так, сумеречно. Звёзды чуть-чуточку посверкивают сквозь огромные дыры в крыше сарая. Слышим, чьи-то шаги. Дышит кто-то. Если это мужик какой, то почему так тихо ходит и нюхает? Почему так ГРОМКО дышит и так громко НЮХАЕТ?
А надо сказать, что топор Саша рядышком положил. И вот лежим, и я начинаю дрожать. Да и Саша уже за топор держится. Я тихонечко, неслышно так, стараюсь валидол в рот запихать. Общаемся с мужем на пальцах, как разведчики. Слышим, внизу кто-то лапы(?)-руки(?) на ступеньки короткой приставной лестницы положил. Топчется. Всё. Мы приготовились к отражению атаки. Но существо подышало, посопело, и почему-то не полезло наверх. Походило ещё немного, ещё подышало, и удалилось.
Утром следы, которые отпечатались на вскопанных грядках, мы прикрыли железными банками из-под огромных селёдок, чтобы показать знающим людям. Для собаки они были слишком большие, да и расположение пальцев и когтей было специфическим. Показали местным колхозникам. Нет, не собаки. Наши дети в это время зачитывались польским индейцем Сатом Оком, поэтому, сохранившись под крышками, следы эти дождались их приезда. И был поставлен вердикт: это рысь, хотя их здесь нет. Но...
Вот ведь бывает так, что вдруг и есть.