Книги, которые нас выбирают...

      
                В начале сентября 2011-го мне сделали коронарное шунтирование или байпасы. Так, в Торонто и прочих америках, называют замену участков артерий, забитых вездесущим холестерином.

                Оказавшись на больничной койке впервые в жизни , я изрядно трусил. Хотя, знаменитый своими операциями, институт  кардиологии имени Мунка и потрясал своими блестящими специалистами, современным оборудованием и безупречным обслуживанием. Было отчаянно скучно.

                Счастье, что накануне удалось приобрести один из первых айпадов. Лихорадочно скачивал туда, что ни попадя. Поначалу - побольше фантастики, затем, книги и книжонки, что запомнились с самого детства.

                Занимаясь этим  для отвлечения от тревожных мыслей о возможных печальных исходах грядущей операции, я с удивлением обнаружил, что помню практически все названия прочитанного.

                В сознании всплывали не только заголовки, содержание, но и удивительно приятные запахи той старой полиграфии, присущие каждому изданию. От небольшого сборника рассказов  " Человек-Великан", который мне подарили за отличное окончание первого класса Сокирянской школы , до Жюль Верна, Вальтера Скотта, Конан Дойля и Эмиля Золя.

                Джека Лондона сменяли Бунин, Гоголь, Паустовский, Бабель. Очень нравились Куприн, Лесков, знаменитые однофамильцы Толстые, фантасты,- Иван Ефремов, Гарри Гарисон, Айзек Азимов, братья Стругацкие и ещё многие-премногие, выстроившиеся в памяти замечательным хронологическим рядом.

                Приступив к перечитыванию всех этих произведений, ещё раз удостоверился, что восприятие меняется не только от возраста, но и от каждой новой  попытки . Даже, если разрыв между читками составлял всего пару дней.

                Закономерность удалось обнаружить еще в далеком детстве.  Тогда бабушка Рива, на удачу, служила в стареньком уютном Сокирянском кинотеатрике, позволяя смотреть одни и те же фильмы по нескольку раз.

                Зная точно, что будет на экране через минуту, я, с каждым новым просмотром, начинал замечать все больше и больше мелких подробностей. Они, зачастую, совершенно меняли весь смысл и строй последующих умозаключений.

                - Творец в деталях!- Бывало, что от кажущихся, на первый взгляд, мелочей ,  менялись все представления о  Мироустройстве.

                - Как? Каким образом, мне впервые попалась эта книга ?! Неужели случайно? - спрашивал Егор - сын моих  старых московских приятелей. Речь шла о незаметной, но очень важной книге. Мудрецы часто подчеркивали, что тексты , порой прочитанные спонтанно, на нашем пути случайно не возникают. Даже не попадаются, просто так.  Как, впрочем, не бывает и случайных встреч.

                Со временем обнаружилось, что и наполнение любой, самой завалящей книжонки, фильма, картины, музыкального произведения, покрыто чем-то, вроде многочисленных слоев. Каждый из них раскрывается тебе , с каждым новым разом, уже совсем по-другому. На тех же страницах издания или местах иного произведения искусства, текст, изображение, звуки встречаются уже с другим Человеком, изменившимся между читками, просмотрами и прослушиваниями.  Это  создаёт и совершенно новое впечатление. Взаимодействуя  с прежним содержанием, Человек сам, оснащённый уже иными слоями восприятия, возникшими , порой, за очень короткое время, наполняет все совершенно другими содержанием и впечатлением, изменившимися вместе с ним, даже со дня вчерашнего.

                Каждый слой " Войны и Мира" , каждый раз, удивлял меня безмерно. Все время оказывалось, что книга , снова и снова, уже не о том, что я представлял себе ранее. Совсем не о том, что я ожидал и думал. Поначалу, мальчишеское внимание упивалось  ожесточёнными сражениями Аустерлица и Бородино, затем, любовными увлечениями Элен,  Дорохова и Наташи Ростовой.

                Через несколько лет, интересовали одиночество и размышления Андрея Болконского, поиски истины Пьера Безухова, характер княжны Мари Болконской.   

                С возрастом, подступили вплотную неистовые метания самого Мастера. Осознаваемые им судьбы Наполеона, прочих важных и неважных  персонажей трагикомедии, именуемой жизнью, показавших, и ее неизбежную фатальность, и слабую, как пламя свечи, колеблющейся на ветру, но такую желанную, свободу выбора маленького Человека.

                Клянусь, но раньше, я совсем-совсем не замечал никаких векторов и линий, нарисованных, начертанных гениальным мыслителем на страницах этой книги. Напоминая азы векторной алгебры и учебники физики , Толстой, вновь и вновь, упорно рисовал стрелочки - векторы желаний  множества маленьких и не очень маленьких людей, направленных, как Лебедь, Рак и Щука, совершенно в разные стороны.

                Складываясь и усредняясь, они всегда формировали общее, уже реальное направление всех исторических процессов. Миллионы отдельных Судеб сами ваяли общую Судьбу всех  стран и человечества, в целом, совершенно-совершенно,  отличную от чаяний и устремлений отдельных личностей.

                - Ей Б-гу! - Раньше, я, никогда-никогда, не замечал, не видел, не анализировал,  вместе с автором «Войны и Мира», те судьбоносные линии, векторы и графики.

                - А Вы ?!