На город опустились сумерки. В небе загорались первые звезды, а в окнах домов появился свет.
Молодой дирижер, Андрей Скрипичный, недавно хорошо окончивший ВУЗ и получивший работу в своём городе, готовился к грядущему, дебютному концерту. От этого выступления, так уж вышло, зависела его дальнейшая судьба на новом рабочем месте, ситуация была серьезная. Андрею предстояло дирижировать кантатой С.С.Прокофьева "Александр Невский". Приготовив парадный костюм и отходя ко сну, он в очередной раз разглядывал партитуру, и вновь его посетило подлое чувство волнения перед предстоящим выступлением: "Как? Как мне завлечь оркестр? Как мне помочь музыкантам избавиться от "механического" исполнения? Что мне нужно сделать еще, чтобы правильно преподнести слушателю эту музыку? Может дело в каких-то особых приемах или жестах? Текст я знаю вплоть до того, что могу без бумажки пересказать детали каждой цифры в партитуре, с дирижерской техникой вроде бы всё отлично, а иначе я бы не закончил ВУЗ хорошо, но все равно чего-то не хватает..Чего же?". Мысль оборвалась, Андрей закрыл глаза и погрузился в царство Морфея, и тут началось его маленькое ночное приключение сквозь пространство и время.
Как и большинству творческих людей, дирижерам тоже снятся красочные и фантастические сны, но только в том случае, если дирижер действительно ТВОРЧЕСКИЙ человек.
Сначала дирижер очутился в странном помещении, словно внутри какого-то древнего храма или дворца, он обернулся и увидел египетские и ассирийские барельефы, на которых встречалось изображение человека с жезлом в руке, руководившего группой музыкантов. Рассмотрев ее повнимательней, он оглянулся назад и заметил приоткрытую дверь. Подойдя к ней ближе, до него донеслись звуки, похожие на пение людей под метроном. Любопытство охватило дирижера, и он решился войти. Таким образом, он чудом переместился из древнего дворца в древнегреческий театр, где корифей руководил хором, отбивая ритм ногой, обутой в сандалию с железной подошвой, а руками в воздухе он делал движения, отдаленно напоминающие дирижерские жесты. Боясь прервать репетицию и получить "люллей" от своего древнегреческого коллеги, Андрей решил тихонько удалиться.Мысль о возможных "люллях" сама собой напомнила фамилию композитора, и в этот момент перед глазами дирижера предстал Жан Батист Люлли (17в), а в его руках была массивная трость, которой он отбивал такт, ударяя ею об пол, - такое дирижирование было шумным и вдобавок небезопасным, а называлась эта трость "батутта". Андрей внимательно наблюдал за каждым жестом, как вдруг случилась неожиданность: во время дирижирования, наконечником трости Люлли нанес себе смертельную рану! В этот момент наш герой едва ли не проснулся, но лишь дернулся во сне и продолжил спать дальше.
Далее он продолжил путешествие по XVII веку, перед ним предстал ансамбль, где в качестве дирижера был музыкант, исполнявший партию генерал-баса на клавесине. "Хм, интересно." - подумал Андрей, а пройдя немного вперед, он увидел И. С. Баха, также работавшего с ансамблем в качестве дирижера, только напевавшего мелодию и отстукивавшего, как корифей, ритм ногой.
Задумавшись о высоком, Андрей Скрипичный переместился в XVIII век, где в ансамбле роль генерал-баса была отведена скрипачу- концертмейстеру, он задавал тон своей игрой на скрипке, а потом, прекратив играть, стал использовать смычок в качестве батутты. Своеобразным и интересным выдалось путешествие дирижера в XVIII веке. Он смог услышать и лицезреть такие коллективы, где число дирижеров доходило аж до 5, но как правило, такой прием дирижирования использовался при исполнении сложных, вокально-инструментальных сочинений: так в опере клавесинист управлял певцами, а концертмейстер- оркестром, третьим руководителем мог быть первый виолончелист или хормейстер.
К концу XVIII века генерал- бас постепенно отмирал, зато возрастало значение скрипача- концертмейстера. Так Андрей, дослушав дивную оперу до конца, название и автора которой ему выяснить не удалось, переместился в XIX век. Вот здесь началась самая настоящая дирижерская революция!!!
В XVIII веке в качестве батутты еще могла использоваться трубка из кожи или рулон нот, а здесь, в XIX, появилась небольшая деревянная палочка.
Андрей сначала не понял, в какой стране и в каком городе он находится, пока перед ним не предстал Игнац фон Мозель. Действие происходило в Вене, а на календаре, чудесным образом оказавшимся рядом, было написано: 1812 год. Именно в это время впервые стала использоваться дирижерская палочка.
Наш герой успел заметить, что в XVIII веке композиторы-дирижеры выступали в основном со своими оркестрами(капеллами), исключения составляли лишь оперные композиторы, ставившие и исполнявшие свои сочинения в разных городах и странах, а в XIX веке и на концертной эстраде появились гастролёры, выступавшие как с собственными так и с чужими сочинениями, дирижируя чужими оркестрами, как, например, Гектор Берлиоз и Феликс Мендельсон, а позже Рихард Вагнер
Дирижер уже успел увидеть себя на сцене перед оркестром в XIX веке, как неожиданно за его спиной раздался громкий и недовольный возглас: "Ну кто так стоит перед оркестром?! Какой кошмар! Какое невежество! Спиной к зрителям! Разве можно?!". На помощь молодому коллеге подоспели Гектор Берлиоз и Рихард Вагнер, убедившие неизвестного критика, что такая постановка для дирижера и оркестра удобнее. Причем до сих пор ведутся споры, кто же, Вагнер или Берлиоз, впервые повернулся к зрителю спиной.
Андрею посчастливилось увидеться и с Гансом фон Бюловым и Германом Леви- первыми профессиональными дирижерами, получившими международное признание. Но пока что он не получил ответ вопрос, мучивший его в реальности: в чем же еще секрет дирижерского таланта, помимо прекрасной мануальной техники?
Вот и настал момент рубежа XIX и XX веков. Перед нашим героем открылась картина, напоминающая корифея в Древней Греции- дирижер без палочки. Только в этот раз он был одет более по-человечески и не отстукивал ритм ногой, а дирижировал одними руками, это был Леопольд Стаковский, но в этот период встречались и такие дирижеры, которые не отказались от палочки и добавили движения головой, корпусом, дополнительные движения рук, мимику.
Андрей любовался работой дирижеров и загрустил о том, что пока не может достичь столь же качественного выражения образа. Вдруг, за спиной раздался голос Густава Малера, обращавшегося к нему: "Композитор не должен снабжать текст исполнительскими указаниями, чтобы не ограничивать дирижеров-потомков,- ведь они смогут насытить давно созданные партитуры токами другого времени, иного миропонимания."- и протянул палочку нашему герою. Андрея постигло озарение, нужно стать соавтором произведения, которым ты дирижируешь. Малер призывал к проявлению творческой и интеллектуальной инициативы: "Рисуйте образ, прочувствуйте произведение, станьте частью музыки!". Андрей вышел на сцену оркестру, становясь за дирижерский пульт, он увидел знакомые лица оркестрантов, с которыми репетировал на работе. Голос откуда-то сверху объявил:"С.С.Прокофьев.Кантата "Александр Невский".5 часть "Ледовое побоище". Дирижер поднял руки и вновь услышал короткое напутствие:"Рисуйте, маэстро!". Взмах палочкой. Андрей ясно представил себе зимнее утро перед боем на Неве-реке, холод русской зимы, и его жесты действительно "рисовали" звуками образ произведения. Во сне все возможно, и над сценой воспарило облако, на котором, как на телеэкране отображался образ кантаты, каждый звук, каждый лейтмотив: жестокое столкновение русских воинов с крестоносцами, наступление врага и ответ наших скоморошьими наигрышами, треск льда под тяжестью вражеских воинов, звон мечей - всё это происходило как будто на самом деле!
В таком духе Андрей продирижировал кантату до конца, повернулся к залу на поклон, и его встретили бурные аплодисменты.
Дирижер проснулся то ли от громкого крика:"Браво!" во сне, то ли от звона будильника, он так и не понял, но проснулся весьма вдохновленный и уверенный в себе.В этот день он вышел на сцену и как во сне, старался "рисовать" образ музыки жестами, поделившись воодушевлением с музыкантами оркестра. Так они стали частью музыки, соавторами кантаты.
Концерт прошел успешно!