– Ты – трутень! – авторитетно заявила мне бабушка в один из тех дней, когда я вместо детского садика отправлялась к ней на побывку.
Я не знала этого слова.
– А трутень – это кто?
– Это – тот, кто ничего не делает у пчёл, – охотно пояснила она.
– А пчёлы делают что?
– Пчёлы делают мёд.
– А трутень?
– А трутень его ест. Потому что он – паразит, – подытожила бабушка Саша, и воззрилась на меня сверху неодобрительно поблёскивающими глазами.
Что такое паразит – я уже успела узнать от бабушки. Паразитами были насекомые, мешающие жить в доме: комары, муравьи, а ещё – тараканы, которых не водилось у бабушки, зато было вдоволь в маминой с папой квартире. Когда я однажды весело и с большим для себя интересом рассказала бабушке про них, она пришла в такой ужас и так заохала, что я сочла для себя за лучшее никогда больше не упоминать тараканов при ней.
Ещё паразитами были соседи и люди. Соседи, кроме того, были ещё и гадами, сволочами, уродами, тварями, мразями и тому подобными существами, но полный словарь наименований живущих рядом людей из уст бабушки я выучила немного позднее. У этих малочисленных категорий населения, попадавших в бабушкин кругозор, было одно, но немаловажное общее свойство – все они были ей неприятными, и моя бабушка их ненавидела.
Попытавшись применить к самоё себе имевшиеся у меня на тот день вышеперечисленные знания о паразитах, я огорчилась.
– Разве я трутень?
– Трутень, – назидательно утвердила бабушка, – Ты ничего не делаешь. Только ешь.
– Давай я не буду есть мёд! И тогда я не буду трутнем! – я, как мне казалось, нашла выход из обидного положения.
В ответ на это бабушка Саша только усмехнулась.
– Тогда ты и халву не ешь!
Тут уж я расстроилась не на шутку.
– А почему – халву?..
Халва была одним из любимых лакомств – по совместительству и у меня, и у бабушки.
– Потому что тогда мне больше достанется!!! – расплылась от злорадства бабушка, которая иногда, хоть и нехотя, уступала моим просьбам и отрезала мне ма-а-алюсенький кусочек халвы, которую часто доставала из холодильника себе к чаю и после ужина лопала за обе щёки.
– Но я же люблю халву!.. – попыталась возразить я.
– Так и я люблю, – парировала жадная бабушка Саша.
– Тебе что, жалко, что ли?! – заныла я.
– Жалко! – подтвердила она, – Зато ты не будешь трутнем! Договорились?!
Выбирать между отсутствием вкусной халвы по вечерам и перспективой оказаться трутнем – считай, паразитом! – было неприятно и тягостно. Но мне так не хотелось быть в глазах бабушки наравне с противными соседями и противными ей тараканами, что я со вздохом вынуждена была согласиться:
– Хорошо!
Халвы мне по вечерам теперь и правда не отрезали. Впрочем, я, как человек чести и слова, больше её и не просила. Чем оказаться настолько униженной, лучше уж обходиться одними засохшими карамельками.
Знай я, что после этого трудного для меня решения я не только не выросла в глазах моей бабушки ни на дюйм, но к тому же ещё и проиграла очередной безвыигрышный для меня турнир, каких бабушка для потехи устраивала надо мной множество, я бы ни за что не стала соглашаться с её дурацким, не имеющим под собой сколько-нибудь нормального основания, определением о том, что я – трутень.
– Мама, купи халвы! – попросила я пару месяцев спустя, всё это время просидев на халвичной голодовке и вконец истомившись от этого.
– Халва же всё время бывает у бабушки. Разве она тебе не надоела? – сказала мама, которая не любила этого лакомства. Покупать ради моего каприза целых, страшно подумать, сто грамм, а потом доедать позабытую мной сладость вместо меня или выбрасывать (как она выражалась, «всё равно что деньги на ветер») ей не хотелось.
– А я её там не ем.
– Почему?
– Бабушка её ест сама.
– А ты попроси! Надо говорить при этом «пожалуйста»! – не преминула поучить меня правилам взрослой жизни ничего в ней не понимающая мама.
Вот ведь досадно, что ей неясно: от моего «пожалуйста» не изменилось бы то, что я превратилась бы в трутня!!! Бабушка скорее всего или напомнила бы мне об этом, так думала я, или бы попросту никакой халвы не дала.
Поэтому вместо ответа на мамино глупое взрослое «Попроси!» я только надулась, и насупленно замолчала.
Нет, я не стала бы больше просить у бабушки Саши халвы – даже если бы не я ей, а она мне при этом сказала «пожалуйста».