- Что это?
Вопрос был задан из комнаты приятелем Серёгой.
- Цветы! – не задумываясь, ответил Олег с кухни и улыбнулся.
Он на секунду остановился, ожидая второй вопрос и как дирижёр замер с поднятой рукой.
- А какие? – раздалось из комнаты.
Олег с чувством опустил руку, как будто давая команду невидимому оркестру.
- А какая разница!… - усмехнулся он.
Речь шла о картине, висевшей на самом видном месте в его однокомнатной квартире прямо напротив входной двери. Все приходившие к нему гости сразу в неё утыкались и замирали. Не было ни одного случая, чтобы картина оставалась незамеченной. Каждый задавал один и тот же вопрос: «Что это?» и, получив ответ: «Цветы», задавал второй вопрос: «А какие?».
Это продолжалось уже более трёх лет. Магия картины не проходила, наоборот, она как магнит или как тотем квартиры с каждым разом притягивала к себе всё сильнее и сильнее. В комнате, помимо неё, висело множество других, написанных самим хозяином. Олег был художником, но по разным причинам профессионально этим не занимался, живопись для него было простым хобби. Писал он прилично и в творческой среде был узнаваем, его уважали и даже хвалили. Но, поражало то, что посетители, бегло оглядев Олеговы картины, останавливались и затихали именно рядом с этой, очень странной картиной. Более того, кто приходил к Олегу не первый раз, опять-таки, побросав всё, сразу шли именно к ней и на минуту замолкали. «Молчание ягнят», - называл этот парадокс Олег. Это было похоже на коллективный гипноз или своеобразную перепрошивку сознания в данном помещении.
Взаимоотношения самого Олега с этой картиной тоже были очень сложные. Сначала он её просто ненавидел. Она раздражала его всем: и тем, что заняла самое лучшее место на стене, сместив его любимую картину в угол; и тем, что написано на ней, по мнению Олега, было "чёрте-что и кое-как"; и тем, что он ничего не мог с этим сделать.
Потом он страшно ревновал к ней всех своих друзей и знакомых. Картина была его соперником. Она отвлекала их всех от него и его картин, делая вокруг себя всё незаметным и несущественным.
Лишь по прошествии года Олег начал испытывать к ней чувство, похожее на любовь. Это была странная, болезненно-необъяснимая любовь. Такой симбиоз - привычки, восхищения и потустороннего вмешательства. В тяжелые моменты своей жизни он подходил к ней и прикладывался как к иконе. Удивительно, но сразу становилось легче. Он водил пальцами по грубым мазкам масляной краски и физически ощущал прилив сил. НИКОМУ не разрешалось до неё дотрагиваться. Он чувствовал себя Дорианом Греем, владеющим некоей тайной. Тонкая незримая нить соединяла его с этой картиной.
А началось всё три года назад, летом. Он отдыхал и загорал у пруда, валяясь на полотенце и лениво рассматривая проходивших мимо девушек. На тот момент он был разведен и свободен, как ветер. Правда, эта свобода его не радовала. Он несколько месяцев был безработным и еле-еле сводил концы с концами. Помогали друзья и престарелые родители, которые таскали ему еду и оплачивали счета за квартиру.
Он написал несколько картин для продажи, но они, как назло, зависли на вернисаже у друга-художника и никак не хотели продаваться.
- Извините, пожалуйста, вы мне не поможете? – услышал он за спиной женский голос.
Он повернулся. Около него стояла удивительная девушка - небольшого роста, полненькая, в коротких шортах и майке.
«Протуберанец от солнца», - почему-то подумал Олег.
Девушка с головы до пят была огненно-рыжая. Длинные волосы на солнце горели медью, а тело сплошным ковром покрывали веснушки. Она демонстративно, как продавец, показала свой телефон и сказала:
- У вас есть с собой телефон? Дайте позвонить, очень нужно, а то у меня батарейка села, - она в доказательство сунула телефон Олегу прямо в нос.
Олег медленно достал и протянул свой старенький Нокиа.
- Ой, а как им пользоваться-то? – изумлённо спросила она. – Вы что, его в антикварном магазине купили? – она засмеялась.
Олег завороженно рассматривал оранжевое чудо, и до него с трудом доходил смысл её слов.
- Покажите, куда надо нажимать?
Она присела на корточки рядом с Олегом.
Олег показал. Она набрала номер, с кем-то начала говорить, но вызов прервался. Девушка сделала попытку набрать номер заново, но….
- Он умер, - лицо её изобразило испуг, – причём, своей смертью… Спасибо! – добавила она, вставая и возвращая трубку Олегу.
Олег вздохнул. На телефоне кончились последние деньги. Всё, он теперь тоже без связи.
– Ну что ж сегодня за день-то? - сказала девушка, закрывая ладонью глаза от солнца. Она переступила с ноги на ногу и оступилась. Её нога случайно шагнула на полотенце Олега. Хрусть….
- Ой, по-моему, я что-то сломала, - теперь девушка и правда, испугалась.
- «Ой, я что-то сломала!…» - передразнил её Олег. – Это «что-то» были мои любимые итальянские очки.
Он досадливо вздохнул и стал перебирать развалившиеся части. Стекла выпали, а оправа, как ни странно, осталась невредимой. У него почему-то не было сил расстраиваться.
А рыжее стихийное бедствие на месте не стояло.
- Можно? – спросила она и буквально выдернула оправу из Олеговых рук.
Поправив душки, она демонстративно нацепила её на нос. Умильно улыбнувшись, пропела:
- «От солнца шоб не жмуриться, я натянул очечи!»
- И нам не до сна…. Ла-ла-ла-ла-ла!!!! – пропел вдогонку Олег. – Тебе идёт, – добавил он.
- Подари! – как ребёнок попросила она, перейдя на «ты».
- Не вопрос, бери! – вяло махнул рукой Олег.
Она улыбнулась и плюхнулась рядом с ним на траву.
- У меня беда!..
- Какая беда? – Олег зевнул.
- Мне ночевать негде. Мы квартиру снимаем с подругой, а она к матери в Тулу уехала, – шмыгнула конопатым носом девушка.
- Ну и что? – напрягаясь от слов «негде ночевать», поинтересовался Олег.
- Я ключ от квартиры посеяла. Подруга через день приедет, не ломать же чужую дверь….
Олег задумался. Он в секунды поборол в себе желание что-либо соврать. Его мужская совесть взяла вверх.
- На день могу пустить…. Матрац надую и валяйся! Ко мне МНОГИЕ ночевать приходят.
На слове «многие» Олег сделал ударение.
- Есть хочу!.. – тут же выпалила «протуберанец», глядя куда-то в сторону.
Олег внимательно на неё посмотрел.
«Всё, а мне трындец! - подумал он. – Мало того, что эта девица не очень-то в моём вкусе…. Да, абсолютно не в моём! И толстая, и окрас этот экзотический. Он, конечно же, прикольный, но ситуацию не спасёт. Это «солнце» для меня - слишком активно… И холодильник пустой, и денег нет, и квартира не убрана…. А на кухне что творится!.... МАМА!»
- Не вопрос!.. – браво произнес он. – Макароны по-флотски будешь?
- Буду! Съем всё, что дашь! – утвердительно кивнула головой «веснушка».
Олег встал, отряхнулся и собрал вещи в сумку. Он поднял валявшиеся в траве стёкла от очков, повертел их в руках и, улыбнувшись, приложи к глазам:
- «В стёклах отражаются девочки-конфетки, за наглость не сочтите, угостите сигареткой…», - скорчив рожу и раскачиваясь из стороны в сторону, пропел он.
Девушка прыснула. Она так и не сняла оправу, и то, что очки были без стёкол, придавало ей некий шарм.
- Я не курю… Я пИсать хочу!.. – отсмеявшись, сказала она.
Олег обалдел.
- Дайте попить, так есть хочется, что переночевать негде,… - вспомнил он смешное выражение.
- Ага! Пойдём быстрее, а то я лопну, даже не наевшись, - засмеялась девушка.
- Как зовут-то тебя, солнце?
- Катя, – протянула девушка руку.
- Олег, - протянув свою, представился Олег.
Болтая о всякой ерунде, они дошли до Олегового дома.
- Прошу! – распахнув перед девушкой дверь, сделал приглашающий жест Олег.
Катя бойко переступила порог, быстро скинула босоножки и, сориентировавшись в квартире, нырнула в туалет.
Олег вздохнул и пошел в кухню. Пошарив, как разведчик по полкам, он достал пачку макарон и банку тушенки.
Скоро всё закипело и зашкворчало. Через 15 минут всё было готово.
Как ни странно, ели они практически молча…. И быстро… Полная сковорода макарон опустела за минуту.
- Чай будешь? – спросил Олег, вытирая губы.
- Буду, - ответила Катя, отодвигая пустую тарелку.
Олег опять пошарил по полкам, с последней надеждой что-либо отыскать, но чуда не случилось.
- К чаю ничего нет. Только сахар.
- Нормально, давай с сахаром…
Олег бросил в кружки пакетики с чаем и залил кипятком.
- О, у меня, кажется, лимон есть! – взбодрился Олег. – Будешь?
- Буду!..
Он достал из холодильника одинокий лимон. Долго гремел вилками и ложками, пытаясь отыскать в них нож. Наконец-то нашёл.
- Сейчас бы коньячку!..– с сожалением произнёс он.
Первая попытка разрезать лимон оказалась неудачной. Нож оказался тупым…
- Что же это такое?! – пробубнил Олег.
Ему было неудобно перед Катей.
Вторая попытка – опять неудача: нож просто раздавил лимон…
- Ты его ломаешь! – завороженно глядя на лимон, сказала Катя. – Первый раз вижу, чтобы лимоны – ломали….
Третья попытка – лимон не поддавался. Олег начал злиться и, войдя в раж, сначала кончиком ножа проткнул, а затем разорвал несчастный цитрусовый плод.
- Оторвал! – изумилась Катя. – Нет, ты его разорвал! Никогда бы не подумала, что глаголы «ломать», «оторвать», «разорвать» можно применить к лимону!
Олег отдышался и жеманно положил «разорванный» лимон на блюдце.
- Бери! – сказал он, пододвигая блюдце ближе к Кате.
Она сидела с широко раскрытыми глазами и смотрела на этот натюрморт.
- Офигеть! – выдохнула она и взяла двумя пальцами клок лимона. – Офигеть!
Чай был выпит, и Олег предложил гостье пройти в комнату.
Катя, увидев картины на стенах, оживилась и с большим интересом стала их разглядывать. Она задавала Олегу вопросы, типа, «что нарисовано, когда и где». Олег как экскурсовод в музее, перемещаясь от одной картины к другой, отвечал ей.
Обойдя все картины, Катя сказала:
- Никогда не рисовала, только видела, как рисуют. Почему-то именно сейчас захотелось попробовать, – она вопросительно поглядела на Олега.
- Что? – не понял Олег.
- У тебя краски есть?
- Какие?
- А какие есть?
- Акварель есть и масляные.. тоже есть…..
- А твои картины – «масляные»? – поправляя огненные волосы, спросила Катя.
- «Масляные»!.. – Олег почему-то начал злиться.
Ему стало неприятно, что Катя ни слова не сказала о том, понравились ли ей картины. Впрочем, судя по всему, она не разбиралась в живописи вообще. Её слово «рисовать» резало ему уши.
- А это что, вот эта дощечка? - она показала в угол, где за шкафом был спрятан небольшой лист загрунтованного картона.
У Олега началась внутренняя борьба. Он уже понял намеки девушки, но ему страшно не хотелось отдавать «на растерзание» свои вещи.
Олег берег этот лист для одной картины. Он долго к ней готовился, продумывал все детали. Он хотел нарисовать храм на соседней улице, куда ходил по воскресеньям. Уже был выбран ракурс, чтобы попадал и мост, и фонари. И время суток продумал - должен быть вечер… Усталое солнце, блики на куполах…
Всё это за секунды пронеслось в Олеговой голове.
- Это – основа для картины, – выдержав паузу, сказал он.
- Олег, можно я порисую? – Катя схватила Олега за руку.
- Что порисуешь? – Олег пытался оттянуть время и рассосать ситуацию.
- Что-нибудь… Цветы, например…
- Какие цветы?
- Да какая разница!
Олег стиснул зубы, но, не подавав вида, достал лист и установил его на подставку.
Катя с восхищением провела своими веснушчатыми руками по поверхности листа. Олег ахнул. Он сейчас поклялся бы всем, чем угодно. Свет! Он только что видел солнечный свет, впитывающийся в картон. И ещё…. Он не мог отделаться от навязчивого впечатления, будто веснушки на руках сейчас испачкают белый холст ржавчиной.
- А краски с кисточками дашь? – Катя возбуждённо переминалась.
Её вопрос вывел Олега из некоего ступора.
- Дашь...
Он молча полез в шкаф и достал оттуда набор масляных красок, палитру и целую стопку кистей.
- Возьми вот эту, – протянул он Кате кисточку.
Катя взяла кисть, повертела в руках и попросила:
- Можно я сама выберу?
Олег опять еле сдержался. Ему пришлось собрать свою волю в кулак.
«Какая наглая баба! Рыжая бестия! – вспомнил он выражение, и задумался о происхождении слова «БЕСТИЯ». БЕС - женского рода?!».
Катя, между тем, перебрав в руках все кисточки, отложила в сторону три, остальные протянула Олегу обратно. Олег обалдел опять. Она отложила его самые любимые рабочие колонковые кисти, дорогущие, редко встречающиеся в продаже. Ну как же так, ну что это такое?!
Олег опять заскрипел зубами.
Катя, ничего не замечая, перебирала краски. Они были разложены в коробке аккуратно по цветам и оттенкам.
- А какой цвет будет, если соединить вот этот и этот? – потыкала она пальцем в тюбики.
- Смотря, в каких пропорциях, - как учитель в школе, начал Олег.
Катя замахала рукой, останавливая его.
- Я не про оттенок спрашиваю, а по сути…. Цвет какой получится? – она от нетерпения приплясывала на месте.
- Какой-то зеленый, - пожал плечами Олег.
- А если – этот и этот?
- Кирпичный, грязно коричневый…
- Всё! Отойди и не мешай! - Катя отодвинула Олега рукой.
- НичЁсе?! – крякнул Олег.
Ему резко захотелось выпить.
А Катя уже хозяйничала вовсю. Она выдавила на палитру несколько красок и бойко начала их перемешивать. Олег застонал. Она надавила на тюбики в середине, деформируя упаковку. Олег это ненавидел! И краски на палитру наложила столько, что всю стену можно исписать. И несчастная кисточка, окунувшись по железный ободок в краску, уже как бы кричала о своей смерти.
Олег закрыл глаза и мысленно распрощался со всеми своими друзьями: и с красками, и с кисточками, и с холстом: "Прощайте все, не поминайте лихом!"
Поразительно, но Катя очень уверенно начала наносить краску на лист.
«Кисть держит неправильно…», - наблюдал Олег с дивана.
Она останавливалась, отходила на шаг назад, присматривалась, грызя при этом деревянный конец кисточки, затем снова густо зачерпывала краску и продолжала.
Пару раз она растопыривала пальцы и тыкала ими в холст. Олег, даже представить себе не мог, что там творилось на подставке. Все тюбики с красками были вынуты из коробки и безобразно разбросаны. Палитра переливалась всеми цветами радуги. Катины руки, лицо и майка - всё было перепачкано.
Действие продолжалось часа два. За это время Олег несколько раз выходил покурить и даже перемыл всю грязную посуду.
Наконец-то Катя остановилась и произнесла:
- Готово! Замечательно получилось, – она устало положила кисточку и плюхнулась в кресло.
Олег медленно встал с дивана и с опаской подошел к холсту.
- Что это?
- Цветы, – выдохнула Катя.
- Какие?
- А какая разница?!
- Господи, помилуй, - глядя на картину, пробубнил Олег. – мазня какая-то!... Это не цветы, а лопухи с репейником.
- Пусть так! – бойко ответила Катя. – Ты видишь одно, другой видит другое, третий – третье…. Это и есть загадка живописи!
- Загадка чего? Живописи?
- Да просто всё, смотри! – она широким жестом руки показала на Олеговы картины. – Это всё неинтересно!….
- Чего?! – поперхнулся Олег.
- Ну не обижайся! Я не в частности про твои картины говорю, а про стиль написания, - Катя замахала грязными руками.
- «Стиль написания»? Да, ты вообще понимаешь что-нибудь в этом?
- Ну, предположим – нет! – девушка рубанула воздух ладонью. – Я про другое… Твои картины - как фотографии. Всё понятно: это – дерево, это – дом, это – луна… Ну, что там у тебя ещё нарисовано?.. – она бегло стала оглядывать картины на стенах.
– Вот на этой, - она указала на любимую Олегову картину, – опять: лес, дом, дорога… Всё очень банально, никакой фантазии, никакой загадки. А в картине должна быть иллюзия, мечта… Каждый должен додумать её по-своему, кому что придёт в голову. Все люди разные, и восприятие у всех разное.
Как называется вот эта картина?
- Это деревня Лыткарино, пейзаж…
Катя глубоко вдохнула и с шумом выдохнула.
- И название банальное… Деревня… Пейзаж, – девушка сжала кулаки. - Неужели ты не понимаешь, о чём я? Я даже спорить не буду.. Наверное, твои картины нарисованы зашибись, как хорошо - я так точно не смогу нарисовать… Никогда! Но…
- «Нарисованы, зашибись, как хорошо»,.. - повторил Олег и усмехнулся. – Надо запомнить… Своим расскажу, пусть поржут.
- Но! – продолжала девушка, - ты с ними не продвинешься никуда.
- А куда я должен двигаться?
- Ну, ты мне сказал, что ты нарисовал несколько картин для продажи, а они, типа, не продаются… Извини, конечно же, но я бы задаром не повесила такое у себя в квартире, - она снова жестом указала на картины.
- Да пошла ты!..
- Обиделся… Прости, я не хотела, - Катя подошла к Олегу и взяла его за руку, – я есть хочу, пойдём сходим в магазин, купим что-нибудь пожрать!... – она улыбнулась.
- Отмойся сначала, протуберанец!.. – хмыкнул Олег, и, вздохнув, добавил, - у меня денег нет.
- Зато у меня есть… На яйца хватит. Я же должна как-то за ночлег расплатиться…
Катя засмеялась и скрылась в ванне.
Через час они снова сидели в кухне и уплетали яичницу с сосисками.
- Нарисуй яичницу, - пальцем показала на тарелку Катя.
- Не «нарисуй», а «напиши»!
- Ну, хорошо, пусть будет «напиши»!
- А это разве не банально? – Олег с издёвкой хмыкнул.
Девушка почесала нос.
- Нет! Напиши, например, яичницу глазунью в старой щербатой тарелке и назови «Взгляд с небес». Или, например, лимон… Ну, сегодняшний, который ты разорвал…. Вот его надо на самом изысканном блюдце нарисовать… И куски такие оторванные… И обляпано все вокруг соком… И название: «Разорванный лимон»…или «Взорвавшийся лимон». Или нарисуй отражение солнца в грязной луже… Только обязательно в грязной… И назови: «Смерть солнечного протуберанца»… Или…
- Хватит уже, – остановил её Олег. – Я тебя понял. И идеи твои интересные… Я подумаю над этим. А «цветы» твои мы как назовём?
- А мы их никак не назовём, - ответила девушка, откусывая сосиску. – Это будет безымянная картина. Пусть люди сами догадываются, что на ней нарисовано, то есть -написано.
- Люди точно не догадаются, - засмеялся Олег.
- Ну и пусть! Зато какая интрига! Догадаются или нет?! И что каждый скажет, и что каждый домыслит…. Это своего рода эксперимент! Я эту картину зарядила позитивом, вот увидишь, всё у тебя теперь наладится.
- Я не понял, а ты что, её не заберёшь, что ли?
- Нет, это тебе! Считай, подарок от меня… Правда-правда, она – заколдованная…. И висеть она должна на самом видном месте. «Лыткарино» своё убери.
- Да ты что, это же моя самая любимая картина!
- Я же не говорю – выброси её!.. Я говорю - освободи место для моей картины, на самом видном месте! Здорово я сказала? – засмеялась девушка. - Магия должна начинаться с порога. Зашёл в квартиру и упёрся в волшебство…. И пошло-поехало…. Вот увидишь!..
- Твои «репейники» - это волшебство?
- Да! – твёрдо ответила Катя. – Наливай свой чай с «разорванным лимоном».
Перед тем как лечь спать, Катя ещё раз обошла всю квартиру и ещё раз рассмотрела Олеговы картины.
- А фамилия у тебя какая?
- Зачем тебе?
- Ну вот, ты в углу подписываешь картины «К.О.» Олег - понятно, а К – это фамилия?
- Фамилия… Колесников…
- Какой же ты непродвинутый, Колесников! Просто засада какая-то с тобой!… - выдохнула девушка. – Ну неужели нельзя догадаться и переставить буквы так: «О.К.»! И инициалы, и как бы твой «ник». Это же элементарно! Пустячок, а запоминается….
Она подошла к своей картине, взяла тонкую кисточку, макнула в чёрную краску и вывела в правом нижнем углу – ПиКаСо.
Олег засмеялся.
- Пикассо, блин!
- Пименова Катерина Соломоновна, прошу любить и жаловать! – Катя картинно присела в реверансе.
- Во как!?
- А знаешь, как меня друзья называют?
- Как?
- Рыжая «bestia», - от слова «лучшая»! – с гордостью сказала Катя.
Олег улыбнулся. Он же прилепил это прозвище Кате в другом значении. Ну, надо же: «лучший еврейский бес женского рода»….
Они ещё час поболтали обо всём и ни о чём, потом надули матрас, покидались подушками, посмеялись… Настроение у обоих было великолепное. Легли спать за полночь.
Проснулся Олег от звука захлопывающейся двери. Катин матрас был пуст. Бельё с одеялом аккуратно сложено, а на подушке лежала записка с одним словом : «СПАСИБО!»
Олег физически почувствовал пустоту. «Солнце село за горизонт!» - пришла в голову грустная мысль, и сразу же за ней: «Я не взял у неё номер телефона!». Он расстроился.
Встал, походил по квартире, остановился у картины «Лыткарино» и, не долго думая, снял её.
Он взял взаймы у друга деньги, сходил в багетную мастерскую и заказал раму.
Через неделю, когда краска на Катиной картине высохла, он аккуратно повесил её на самое видное место.
Через два дня ему позвонили из рекламного агентства, куда он месяц назад отправлял резюме, и пригласили на собеседование.
Уже на месте, разговаривая с медиадиректором, он, не моргнув глазом, выдал Катины идеи с яичницей, лимоном и лужей за свои, и был принят на хорошую должность с приличным окладом. Жизнь и правда стала налаживаться.
Олег втянулся в коллектив, с удовольствием работал над разными проектами, и всегда, когда нужно было придумать что-то креативное, он вспоминал свою Рыжую Бестию и выдавал на-гора идеи за идеями.
Заходя в квартиру, он первым делом бросал взгляд на «цветы», и, в зависимости от настроения, погоды или других обстоятельств, испытывал разные чувства. Но, не смотря ни на что, всегда получал положительный заряд солнечным протуберанцем.
Дни бежали. Олег не переставал удивляться, за что бы он ни брался, у него всё получалось. Он раздал долги, наконец-то достроил дачный дом, купил себе недорогую машину.
Катю он не забывал. Она теплым солнцем жила в его душе. Первый месяц он пытался найти её. Каждый день гулял около пруда, где они познакомились, спрашивал о рыжей девушке всех своих местных знакомых. Но она пропала.
Через какое-то время он всё-таки нарисовал лужу с солнцем. Только солнце отражалось в чистой луже, и он назвал её просто: «Солнечный протуберанец». Ещё он нарисовал сосиску на вилке с разрезанными концами, похожую на каракатицу, и назвал её: «Чужие внутри нас». В правом нижнем углу картин стояло «ОК».
Одним из осенних вечеров в дверь раздался звонок. Олег удивился, он никого не ждал. На пороге стояла Катя с картиной в руках.
- Привет! – просто сказала она, как будто они только вчера расстались. – Можно войти?
- Проходи…
- Держи! – перешагивая через порог и на ходу снимая обувь, сказала она.
- Что это? – Олег с любопытством посмотрел на нарисованное «нечто».
- В-а-а-а-а-аще без разницы! – замахала руками Рыжая Бестия.
Июль 2016г.