ДОМА МЫ НЕ НУЖНЫ
книга пятая: "Мир вечного лета"
Глава 13. Анатолий Никитин. Назад, домой!
- Последний наказ отца, - вождь русов склонил голову перед командиром, - чтить тебя, как его. И слушать во всем. Во всем.
- Ну, долго я тебе надоедать не стану, - усмехнулся полковник Кудрявцев, и Анатолий его в этом намерении горячо поддержал.
Прошло всего четыре дня, как «Варяг» покинул город, а Никитин уже отчаянно скучал – по Бэйле, по дочурке… по всем остальным. Прежде командировки не были такими длительными; теперь же он страшился новой – еще более долгой. Страшился, и желал ее.
- Если бы еще рядом всегда была Бейла, и Оксана. Точнее обе Оксаны – и младшая, и старшая.
Он вздохнул, понимая, что такого не будет, что в новый рейд разведгруппа опять уйдет в неполном составе. А главное – что этот рейд начнется очень скоро. И что именно сейчас, и здесь, решается многое с этим рейдом.
- Мне ведь твой отец тоже дал своего рода наказ, - доверительно сообщил полковник Витальке, - найти замок, куда шли поколение за поколением ваши вожди. Найти и разобраться.
- Найти и разобраться, - эхом повторил Дуб, - а с чем разобраться?
- С тайной. С тем, что должны отворить ваши ключи.
- У нас только половинки ключей, - вождь полез за пазуху - в нутро своей меховой одежки.
Анатолий, который не мог пару минут посидеть, чтобы не встрять в чужой разговор, не удержался:
- Вторая половинка ключа называется замком. Они - замки - обычно и скрывают какие-то секреты. Так что давай, друг Виталька, доставай свой ключ.
- Их еще шесть, - напомнил Виталька Дуб, - с другими вождями будешь говорить сам.
- Буду, - кивнул командир, принимая на ладонь прозрачный камень величиной с куриное яйцо, - вот вместе со Светой Левиной всех и обойду.
Светлана за эти два дня стала пользоваться в племенах уважением, сравнимым с командирским.
- А может, и большим, - осторожно подумал тракторист; естественно, про себя, - потому что о подвигах товарища полковника если кто и слышал, так только со слов Витальки. А Светка успела половине здешнего люда подлечить и тела, и души. И профессор все время где-то пропадает. Ага - вот он идет...
- Если это бриллиант, - помечтал немного тракторист; теперь уже вслух, - то на него знаете, сколько можно купить?
- Сколько? И что!?! - это к камням перед входом в пещеру русов как раз подошел Романов.
Подошел, кстати, с новым вождем обезьянов. Лицо этого парнишки почти трехметрового роста было Анатолию знакомо, но имени его тракторист не помнил. Или вообще не знал.
- Значит, - сделал он единственно верный вывод, - не такая известная личность была там, в прошлом. Не то, что командир, профессор, или я.
- Нет, - возразил и ему, и профессору Кудрявцев, - этот бриллиант действительно не имеет цены. Потому что это не просто камень. Это какое-то хранилище информации.
Он закрыл глаза, и - как понял Никитин - утонул в море той самой информации. А потом, через пару минут, досадливо поморщился: "Нет, не разбираю!".
- Давай-ка, Анатолий, найди Левина. Тащите сюда последнюю канистру с пластмассой.
Никитин, в последнее время передвигавшийся меж пещер вальяжной походкой, теперь понесся быстрой трусцой. Во-первых, именно так он выполнял все приказы командира; во-вторых, ему было безумно интересно посмотреть на очередное "чудо", творимое Кудрявцевым. За двое суток, что провели здесь разведчики, таких чудес было много. Почти все запасы пластмассы, что прихватили с собой горожане, ушли на такие, вроде бы, простые, а на самом деле бесценные вещи, без которых было практически невозможно обойтись в быту.
- Ножи, топоры, те же арбалеты с болтами... да много еще чего... ложки с вилками, и тарелки - на несколько сотен душ. И как они без всего этого обходились? И что еще товарищ полковник сейчас выдумал?
Емкость с пластмассой на пятьдесят литров вдвоем с Левиным они тоже несли бегом - несмотря на гигантскую разницу в росте. Но - раз полковник Кудрявцев сказал: "Тащите!", - значит, и следовало тащить вдвоем. Хотя, как пыхтел на бегу Борька Левин, он бы эту канистру один дотащил легче и быстрее.
Очередное "чудо" тракториста не поразило. Может, потому, что он предполагал уже, во что превратится сейчас пластмасса. Командир по-прежнему "вслушивался" в камень. Он велел плеснуть пластмассы на донышко заранее приготовленной миски: критически осмотрел ее, и добавил еще чуть-чуть - уже сам. А потом замер с ладонью над этой миской на долгие десять минут. Ни Анатолий с профессором и Борисом, ни вожди не сдвинулись с места; казалось - даже не дышали - чтобы не помешать таинству трансформации. А она произошла до обидного молниеносно; так что Анатолий не успел разглядеть, как вся пластмасса в миске свернулась в ком, и скакнула в ладонь командира. И уже там предстала всем копией ключа.
- Точной копией, - подтвердил Кудрявцев, - со всей информацией. Так что у нас теперь три ключа от неведомого замка. Один мы вернем хозяину (бриллиант исчез под меховой фуфайкой Витальки); второй определим сюда...
Копию ключа полковник спрятал в одном из многочисленных карманчиков камуфляжа.
- А третий?! - не выдержал профессор Романов, - где третий?
Тракторист чуть не засмеялся; уж он-то сразу догадался, зачем полковник Кудрявцев "беседовал" с камнем. Командир тут же подтвердил его догадку:
- А третий, - постучал он по собственной голове, - здесь. И при необходимости таких копий можно будет нашлепать... Ну, как, - повернулся он к главному из обезьянов, - дашь подержать свой ключ?
- Дам, - полез тот в свою одежку, - почему не дать? Только подержать.
Анатолий даже из любопытства не пошел с командиром по пещерам. Он был уверен, что никто не посмеет отказать полковнику в такой малости. Сам же тракторист, испросив разрешения у товарища полковника, направился к "Варягу" - сменить Левина, который наблюдал и за боевой машиной десанта, и за шестеркой горожан, так и не отошедших до конца от кошмарного сна. Они кучковались у машины; большей частью проводя время в ее тени. Как оказалось, командир позаботился о том, чтобы для них захватили сменный камуфляж, и теперь ничто не могло нанести им урона в этом негостеприимном мире. Тем более - как уверяли аборигены - подземные черви здесь не водились; птицы, метающие стальные перья, и тираннозавры с дубинками наперевес тоже ни разу не появлялись здесь. О них знали лишь вожди - из той же легенды о великой миссии.
- Да, - вздохнул Анатолий, забираясь в пассажирский отсек "Варяга", - как ловко они эту миссию перекинули на нас!
О том, что полковник Кудрявцев сам вызвался в новый рейд; что это было в характере командира, да и остальных разведчиков, включая самого Никитина - выявлять источники угрозы вблизи города, и уничтожать их - тракторист предпочитал не думать. Такой уж нрав был у него - если был повод побрюзжать, да пожаловаться на жизнь, он обязательно это делал. Так, продолжая ворчать, он замер в дверце "Варяга", спиной почуяв, как напряглась снаружи шестерка несчастных жертв злого эксперимента; как они открыли рты, готовые исторгнуть вопли. Его бросок назад был стремительным; Уже в прыжке он нахлобучил на голову шлем, а потом принялся отрезать от надвигающейся беды всех остальных. Только удостоверившись, что все шлемы наглухо застегнуты, и загнав для полного спокойствия всех в "Варяг", Никитин поднял голову к небу. Там, со стороны солнца, слепящего даже сквозь тонированную пластмассу шлема, на побережье накатывала громадная стая летающих животных. Кто это был? Анатолий пока разглядеть не мог: и не пытался. Потому что это было не главным. Главное, что это означало (возможно) близкий шторм, а значит - отсрочку возвращения.
- Хотя, - мгновенно павший духом от такой перспективы тракторист похлопал по надежному боку "Варяга", - на нем нам никакой шторм не страшен. Ну, не унесет же его по степи, как перекати-поле.
- А может, и унесет!
Анатолий вздрогнул от голоса Кудрявцева; не так от неожиданности - в раздумьях не заметил, как подошли командир с Левиными, и вождем русов - как от очередного фантастического совпадения.
- Хотя, что в этом удивительного? - даже улыбнулся он, - товарищ полковник соскучился по своим ничуть не меньше, чем я. Вот и прикидывает - можно ли стартануть домой; не дожидаясь окончания шторма.
Между тем стая (или стадо) закружило над побережьем, не ныряя вниз - к спасительным пещерам, большинство из которых люди не занимали по вполне естественным причинам. Пещер здесь было гораздо больше, чем аборигенов; к тому же эти убежища были неистощимой кладовой для них. К "Варягу" подходило все больше и больше людей - и горожан, и пещерников. Вожди последних образовали тесную кучку, не сводящую тревожных взглядов с неба.
- Что-то не так? - первым обратил внимание на это подбежавший позже остальных профессор Романов.
- Все на так, - угрюмо ответил ему Виталька, - королева Бэйла говорит, что никакого шторма быть не должно. И что стадо летает по кругу слишком долго. Они давно должны были скрыться в пещерах - не такие они сильные летуны.
- Может, они нас испугались? - тут же высказал первую гипотезу Анатолий, открывший забрало шлема, - или "Варяга" - вон у него какой грозный вид.
- Нет, - это сказала уже сама амазонка, - их что-то сильно напугало. Смотрите - ни один из них не метает вниз "лепешки". Ни на нас. Никуда.
- И что это значит? - резко повернулся к ней Анатолий.
- Это значит, что они уже освободились от "лишнего груза" - когда их напугали. Сильно.
- Но это же прекрасно, - Никитин улыбнулся ей широко и ласково - почти как своей Бэйле.
- Ничего прекрасного в этом не вижу!
Сухой и деловитый тон полковника Кудрявцева тут же согнал игривость с тракториста. Теперь он только слушал. Сначала - профессора Романова, с его вопросом, который Анатолий хотел задать сам:
- Почему, Александр Николаевич? Что плохого для нас в том, что эти милые барашки действительно где-то так... как-то там...
Профессор даже покраснел; для него выговорить прилюдно такое простое слово - г..но - было непосильно. Но командир прекрасно его понял. И еще сильнее свел брови в переносице.
- А ты задай себе вопрос, Алексей Александрович: "Где они устроили "бомбометание"? В какой стороне?". Прилетели-то они оттуда, от города, - он махнул рукой в сторону хребта, откуда налетала новая стая, - так что, ребята, давайте-ка по-быстрому прощаться, и в путь. Засиделись мы здесь... расслабились.
"По-быстрому" означало именно это - не теряя ни секунды времени. Уже через десять минут по таймеру на панели перед водителем "Варяга" двигатель изменил тон едва слышимого звука. Это показало Анатолию, знавшему внедорожник лучше, чем кто-либо другой (даже его создатель - полковник Кудрявцев) - могучий механизм "стремится" домой не меньше, чем разведчики.
- А как остальные? - Никитин задал себе этот вопрос, отпуская педаль тормоза, и отправляя машину к тропе, вьющейся меж скал естественного барьера, отделявшего бескрайнюю степь от побережья.
До этого серпантина было совсем недалеко, так что он продолжил размышлять, не оглядываясь назад - на тех, кто сидел в углу просторного салона, не зная - радоваться скорому возвращению в город или...
- Да.а.а, - вот такая незадача случилась, брат!
Это Анатолий мысленно обращался к Спартаку, к другу, который все эти дни, с самого изгнания зловредной сущности из души, молчал, и не пожелал даже вступить с ним в разговор. Командир, кстати, велел не приставать к человеку; и сам не приставал. Разрешил только Свете Левиной молчать рядом с этой шестеркой. Впрочем, молчала она недолго. Все время, свободное от обхода пещер, она вела неспешные беседы. Никитину было безумно интересно посидеть рядом; окунуться в волны благости и неизбывной печали, окутывавшей и целительницу, и ее слушателей. Но он понимал, что может не то что словом - своим появлением сломать; заставить пожухнуть первые росточки душевного равновесия, проклюнувшиеся в исстрадавшихся сердцах товарищей. Он все-таки не удержался - оглянулся назад перед тем, как бросить машину в тень серпантина, и удовлетворенно ухмыльнулся, когда увидел, что Спартак несмело улыбнулся ему.
А потом все внимание водителя переключилось на тропу; на летающих животных, которые в какой-то момент окружили "Варяг" плотной массой.
- Ну, почти как оводы корову, - вспомнил он свое детство; стадо, при котором "служил" подпаском, - только такую шкуру, как у нас, проткнуть никаким жалом не получится.
Наконец, "Варяг" вырвался на простор - на единственную в этом мире колею. Трава не успела подняться за четыре дня, и Анатолий, объехав валуны, когда-то скатившиеся с отрогов хребта, дал двигателю полную волю. Командир, сидевший рядом - через профессора - не стал возражать; только кивнул одобрительно. А Алексей Александрович вдруг разразился громким; совсем непривычным для него хохотом.
- Истерика, что ли? - Анатолий на всякий случай крепче вцепился руками в руль, который только что придерживал двумя пальцами одной левой.
Профессор Романов сквозь смех, сквозь слезы, выступившие на глазах, обратился все-таки к нему, к Анатолию.
- Прости, Анатолий Николаевич, великодушно, - просипел он, повернувшись к водительскому креслу всем корпусом, - прости - я ведь думал, что ты с малых лет был башибузуком; сорванцом, каких мало. Что тебя даже в пионеры не приняли в свое время.
- Так я, вроде, и не отрицаю; было дело, - Анатолий опять вспомнил детство, - ну и что? Я не один такой в классе был.
- А откуда ты тогда слова песенки знаешь, про "взвейтесь кострами"? Пел ведь громче всех! И ни разу не запнулся.
- Так ведь память у нас теперь, Алексей Александрович, - Анатолий неожиданно для себя смутился.
Он вдруг крикнул Левину, который дежурил в башне, у тридцатимиллиметровой пушки, и "Корда":
- Боря, смени меня.
Только потом он спохватился - у командира-то разрешения не спросил; но Кудрявцев лишь махнул рукой, и кивнул. Никитин перевел для себя этот кивок так: "Правильно, рядовой! Отдохни; чувствую - скоро начнется заварушка". Левин, несмотря на внушительные габариты, ловко скользнул в кресло водителя; "Варяг" словно не почувствовал этой смены. Неудивительно - и этот вариант, и многие другие слаженным экипажем разведчиков отрабатывались бесчисленное количество раз. Правда, рядом не было отважных разведчиц - но это тоже было предусмотрено.
Никитин полез наверх, махнув рукой Спартаку. А там, в достаточно просторной башне, не стал приставать к другу с расспросами; не полез в душу друга со словами утешения. Поставил себя на место гладиатора, и понял - главное сейчас для парня вернуться в коллектив, почувствовать себя частичкой целого, неотторжимого. Потому тракторист и кивнул на "Корд":
- Садись, привыкай. Командир сказал, что скоро драчка намечается серьезная. Я сразу за всем не услежу.
Лицо бывшего гладиатора, так и не успевшего поднять восстание в далеком будущем, осветилось радостью. Он буквально прыгнул в кресло перед станком пулемета; принялся вертеть ручки настройки, хотя никакой надобности в этом пока не было...
Потом была еще одна смена за рулем; скорый обед - не останавливая внедорожника, который теперь мчался вперед с максимальной скоростью. Когда Никитин опять полез наверх, Спартак двинулся следом, как привязанный. А Анатолий спиной чувствовал не только его благодарный взгляд, но и одобрение, исходящее от Светы Левиной, и чуть завистливые и испуганные взгляды, что бросили вслед остальные пятеро бывших пленников, и, наконец, кивок полковника Кудрявцева, воспринятый трактористом, как высшая награда. Он даже подумал было вернуться, задать командиру, а заодно профессору, вопрос:
- А почему у нас нет до сих пор орденов? Или медалей - на крайний случай. Как там про Василия Теркина?..
Мысль про награды вылетела из головы, как только он вгляделся вперед. Сейчас он смотрел в окошко, прикрытое прозрачной пластмассой, как впередсмотрящий в "вороньем гнезде" на самом верху корабельной мачты. Он же первым и закричал; не "Земля!", естественно, а, согласно боевого расписания: "Тревога!". Внизу тут же затопали; рядом, в сиденье, легко умещающее двоих, шлепнулся профессор Романов. К Спартаку тоже кто-то подсел; Никитин не оглядывался. Он пытался разглядеть - что там нестерпимо ярко сверкало в залитом солнечными лучами небе. Они со Спартаком выкрикнули теперь вместе, но совсем разное. Анатолий, наконец, разобрал: "Птицы!". А гладиатор смотрел ниже; потому его возглас был много радостней: "Город!".
Анатолий метнулся взглядом ниже, и действительно разглядел самую верхушку шпиля цитадели. Пирамида, венчающая купол, и представлявшая собой, кроме многого прочего, водонапорную башню, посреди золотого неба сейчас выглядела крохотным изумрудом. К нему, скорее всего, и стремились птицы, несущее на себе стальное оперение. Их было много; очень много. И теперь не оставалось сомнения, от кого искали защиту на побережье бесчисленные стада летающих животных.
Изумрудная капля стремительно росла; увеличивались в размерах и птицы. Вот одна из них нарушила плавный полет, которым эта железная стая обложила город. Никитин вслух порадовался предусмотрительности полковника Кудрявцева:
- Здорово придумал товарищ полковник! Ближе, чем на километр, они до купола не долетят. И достать до него своими перьями не смогут.
- Как будто это чем-нибудь грозило городу? - рассмеялся рядом профессор.
- А нам? - от вопроса тракториста Романов чуть не подавился.
А может, не от вопроса, а от могучей фигуры, к которой и спланировал орел, первым заметивший нового врага.
- Ну, или объект для атаки, - подумал Анатолий, стараясь подавить предательскую дрожь в ладонях, стиснувших гашетку автоматической пушки.
Профессор рядом тоже заметно побледнел. Теоретически все здесь - и тракторист с Алексеем Александровичем лучше других - знали, что ничто не может пробить корпус "Варяга" - ни предательский рывок червя из-под земли, ни острые стальные перья орлов, ни...
- Меч! - заорал вдруг профессор, заставив замереть весь экипаж, и пассажиров десантной машины, - у него меч!
Потом он зашептал Анатолию - громко; очевидно, тоже на весь "Варяг":
- А ты говорил, что мысль не материальна! Что там крикнул Александр Николаевич вдогонку птицам - в самый первый день здесь?...
- "Кто к нам с мечом придет...", - машинально ответил Никитин, пытаясь вспомнить, когда это он делился с профессором мыслью о... мысли.
- Вот они с мечами и пожаловали, - Романов в возбуждении показал и на первого тираннозавра, приближавшегося громадными скачками, и заносящго над головой какую-то железяку, которую Алексей Александрович обозвал мечом. Справа и слева наступали еще две фигуры; пока еще достаточно мелкие на расстоянии.
- Товарищ полковник, стрельнем? - тракторист заорал в азарте вниз, совсем забыв, что напротив, на панели управления, закреплен микрофон внутренней связи.
Командир тут же напомнил об этом; в динамике раздался его голос:
- Только по команде, Анатолий. Одиночным. А пока попробуем договориться.
- Он что, думает, что эти чудовища понимают по-русски? - с удивлением на лице повернулся к профессору Анатолий.
- Это надо у тебя спросить! - засмеялся тот, - чья идея была притащить сюда живых динозавров? Кто бредил ими еще там...
Романов не закончил. Громко; пронзительно и требовательно взревела сирена. В этот сигнал командир явно вложил что-то от себя - так повелительно она прозвучала. Стая орлов, явно вознамерившаяся выйти из нового круга в пике, чтобы обрушиться на "Варяг" - такой крохотный, по сравнению с городом - шарахнулась в сторону. А динозавр словно наткнулся на стену; резко затормозил, и сел на массивный хвост, замотав головой. Над степью раздался громкий, но очень спокойный голос полковника Кудрявцева, в котором тракторист различил и искреннее любопытство, и желание закончить конфликт миром, и неуловимую команду расслабиться, подчиниться и бросить оружие наземь:
- Так и будешь махать своей железякой? Опусти меч, и поговорим спокойно. Выскажешь свои претензии... Мы - свои. Попробуем договориться.
Динозавр взревел. Если он и понял эти слова, то явно не собирался на них отвечать. Вернее, собирался - мечом. Его прыжок вперед был на удивление мощным и стремительным. Но этого не хватило, чтобы достать до "Варяга". А разведчикам хватило - и командиру, чтобы скомандовать короткое: "Огонь!", и Анатолию, чтобы выстрелить в упор. Позже тракторист на полном серьезе утверждал (себе в том числе), что смог разглядеть, как сквозь дырку, что пробил в груди тираннозавра снаряд калибром тридцать миллиметров, пробился яркий солнечный луч. Теперь же он не успел выстрелить еще раз. Зверь с чудовищной раной посреди груди прыгнул еще выше. Он выронил из лапы меч; сейчас, в своей последней, самой кровавой в жизни битве, когти и клыки были привычней. И не менее опасными.
Многотонная туша приземлилась... на траву. Кто там управлял сейчас "Варягом" - Левин, или сам командир? Анатолий не видел; но вполне оценил своевременный рывок многотонной громадины вездехода вперед - под прыжок динозавра. Так что зверь в своем последнем прыжке промахнулся. Разве что его толстый хвост чуть задел прицеп, отчего всю сцепку ощутимо тряхнуло. А динозавр вскочил на ноги - словно в нем не зияло отверстие от артиллерийского снаряда; но не развернулся к врагу, а закружил на месте. Никитин с трудом, но вспомнил, где видел такой вот необычный "танец". Все в том же детстве; самом раннем - когда живы были еще дед с бабулькой, и когда последняя рубила головы курам. Вот так же заполошно, натыкаясь на препятствия, бегал однажды петух, вырвавшийся из бабулькиных рук. Без головы, между прочим. Долго бегал.
Тут никаких препятствий не было, кроме "Варяга". Так что тираннозавр унесся неровными прыжками куда-то вдаль, а на внедорожник обрушился град стальных перьев. Никакого ущерба он не нанес; Анатолий даже успел разглядеть, как парочка острых лезвий чиркнула по пластмассе смотрового окошка, не оставив даже маленькой царапины. Командир тем временем успел связаться с городом.
- Центр, здесь "Варяг"! Центр, здесь "Варяг"! Как слышите, прием.
- "Варяг", слышу вас хорошо. Это Ира Ильина, товарищ командир. Дождались, наконец-то, Александр Николаевич. А у нас...
- Потом расскажешь, Ильина. Снимай отпугивающую преграду... пока на полкилометра. Мы двинемся вперед, а ты начинай отстреливать... всех!
- Всех?! - к изумленному, и какому-то жалкому голосу снайпера присоединился Марио.
Вечного спутника командира в этот рейд не взяли. Что уж сказал ему при расставании сам полковник Романов, тракторист не слышал. Но, судя по его гордому виду, дело касалось охраны жены командира и его детей. Вот и сейчас в единственном слове итальянец сумел выразить и радость от возвращения старшего брата, каким Марио считал командира, и готовность выполнить любой его приказ.
"Варяг" резко рванул вперед - словно водитель видел незримую преграду; понял, что она резко скакнула к городу - на целых полкилометра. Прежде эту границу не пересекали ни птицы, ни их грозные повелители (или соратники). Тракторист видел это по широкой натоптанной тропе, через которую "Варяг" перемахнул одним махом. Впереди же была нетронутая степь, и едва различимая колея - след внедорожника, который он оставил почти пять суток назад. Враг замешкался - и двое тираннозавров, тоже размахивающие мечами, и приблизившиеся на несколько длинных прыжков; и их не менее воинственные сородичи, сбегавшиеся сюда с невиданной скоростью. Орлы тоже не сразу решились преодолеть незримую границу. А когда они все-таки скопом рванулись за катившим на предельной скорости внедорожником, их встретил слитный залп ослепительных молний. Анатолию даже показалось, что внутри башни резко запахло жженым пером, и ее заполнили истошные птичьи крики. Но нет - в башне было по-прежнему прохладно и тихо. Во власти тракториста было повернуть ее назад, к двуногим врагам. И он тронул поворотный рычаг, заставил ее совершить плавный полукруг и остановиться - как раз в тот момент, когда головы ближайших тираннозавров вспухли огненными цветками. Эти враги бегать кругами не стали - сразу распластались на траве. Удивительно - рядом стремительно "улепетывал" враг; десятками, если не сотнями, падали с неба сожженные заживо сородичи, но немалая часть еще живых орлов тут же спикировала на туши еще дергавшихся тираннозавров.
Анатолий не успел заполниться отвращением и негодованием; голову вдруг заполнил нестерпимый позыв выскочить, и рвануть отсюда, из башни куда-нибудь подальше. Профессор Романов рядом разевал рот в безумном крике и таращил глаза, явно собираясь отмочить какую-нибудь глупость. И тут же все прошло. Бальзамом на уши, и глубже - в самую душу - проникали спокойные слова командира:
- Борис, ты не прав. Кому было сказано - следить за спидометром. Давай-ка сдай еще на пару десятков метров.
- Значит, за рулем все-таки Левин, - мысли в голове Анатолия сейчас зарождались и умирали сами; они не призывали к действию - только заполняли череп, там самым выталкивая наружу недавние - панические, - это он зазевался и пересек полукилометровую отметку. Ну, я ему это еще припомню!
Бойня тем временем продолжалась. Очень скоро профессор не выдержал, и приник к микрофону:
- Александр Николаевич! Может, хватит?! Может, пусть они убираются ко всем чертям. А то я чувствую себя уже мясником.
- Как скажешь, Алексей Александрович, - тракторист зримо представил себе, как командир в кабине усмехнулся, - но с одним условием.
- Каким?!
- В следующем рейде, - а он, я предполагаю, приведет нас как раз в логово этих зверушек, - уничтожать их будешь ты. Лично. Договорились?
Профессор побледнел. Он никак не мог сформулировать ответ. Анатолию даже стало жалко этого человека - умного, надежного, но временами такого наивного. А ответа не понадобилось. Что-то в стае случилось - словно кто-то подал сигнал. Орлы резко, сразу все, рванули за пределы досягаемости оружия купола.
- И даже дальше, - оценил расстояние Никитин.
Даже те, что рвали на куски плоть погибших динозавров, тяжело поднимались, и улетали, продолжая терять сородичей под безжалостными залпами молний. Теперь ошеломленные разведчики видели перед собой только черные дымки, поднимавшиеся от трупов поверженных врагов.
- Ну вот, - сообщил всем командир с горькой ноткой в голосе, - мы вернулись домой.
Ни аплодисментов, ни победных криков в "Варяге" так и не прозвучало.