(Из цикла рассказов: "Когда отгремел салют", "Фронтовое везение")
Мой дед не любил рассказывать о войне, которую прошёл почти от начала и до конца. И на мальчишечьи просьбы рассказать что-нибудь интересное, всегда отвечал отказом, говорил, что война – это дрянное, гадкое дело. Когда же я повзрослел, он стал разговорчивее. Видимо, хотел передать воспоминания уже не мальчишке, простодушно бредившему подвигами, красочно показанными в литературе и кино, а мужчине, который и сам уже немало повидал и поэтому воспринимавшему мир по-взрослому.
В памяти храню несколько его рассказов о военном времени, которые хочу оформить как литературные произведения и объединить в один цикл: «Воспоминания деда о войне». Так родился и этот рассказ. Истории в основном трагические. Но что поделаешь?..
… - Служил я ординарцем при командире полка. Дело хлопотное, непростое. Кому-то и покажется, однако, что при начальстве вроде бы всегда – в тепле и сытости. Но это только на первый взгляд, кто не знает особенности службы. А на деле как было? Вызывает, к примеру, комполка к себе:
- Слушай сюда, старшина! Бери коня и скачи в третий батальон. Найдёшь комбата Анисимова, передашь ему пакет. Его батальон на той стороне Волги. Лодку и плот не жди, не надейся. Время – золото. Коня оставь у миномётчиков, они на нашей стороне готовятся к обороне, записку для них тебе дам. Плавать умеешь ведь? Возьми пустой ящик из-под патронов, или в мешок соломы набей поплотнее и вперёд. Не утонешь. Когда будешь возвращаться, найди зампотыла и узнай, почему вовремя не обеспечил провизией. Всё какие-то оправдания находит! На кой хрен мне его отговорки? Передай ему привет от меня, а также скажи, что я его под трибунал отдам, если через сутки не заполнит склад. Также заедешь в деревеньку - она там по пути - и лично убедись, что через неё машины смогут проехать. И чтобы мухой туда-сюда обернулся! Понял? И ещё… Чего ты мне всё время чай подсовываешь с привкусом? Чем ты его разбавляешь?
- Так это… товарищ полковник. Чабрец подсыпаю и мяту, зверобой тоже. Неужель не нравится?
- Да не то, чтобы не нравится. Экономишь всё. Чаёк, поди, остаётся? На спирт меняешь?
- Не обязательно на спирт. Вон давеча в деревеньке за фунт чаю кузнец Воронка подковал, и вашему Виллису рулевую тягу выправил. Пока ещё механиков допросишься! Они, сами знаете, загружены работой по самое не хочу. Приходится как-то выходить из положения. Не сумлевайтесь, товарищ полковник, владею ситуацией.
- Неужто кузница сохранилась у кузнеца?
- Сильно сказано – кузница. Почти что развалины. Но кузнец говорит, тут помирать будет, никуда не уйдёт. Одинокий он.
- Ладно. Приказ понял? Иди выполняй…
Ну, в общем, как-то примерно так изо дня в день и происходило. Да и за комполка тоже присматривать нужно. У него на всё времени не хватает. Бывало, прикорнет на пару-тройку часов, а то и вовсе не спит. А я при нём всегда: подай-принеси, того позови, это сделай, оружие почисти, туда-сюда сгонзай, то-сё. Да мало ли? А если бои? Да что там! Сколько раз с жизнью прощался – не припомнить… (у деда боевые награды: Орден Славы, Орден Красной Звезды, медали за отвагу, за Сталинград и другие. Такие за просто так не дают, даже ординарцам).
- Помню, мы тогда на Дону стояли. Захожу в штаб. Вижу - над картой размышляют комполка и старший лейтенант из разведроты. Комполка кивнул на моё приветствие и говорит:
- Старшина, вот и ты как раз. Лёгок на помине. Задание тебе такое, значит. Отделение разведчиков во главе со старшим лейтенантом идёт за «языком». Там по дороге вёрст через семь есть небольшое село. Дойдёшь туда с ними. Посмотри, где там можно в скором времени разместить две роты бойцов, а в перспективе и штаб полка, подъездные пути уточни. Немцы там были, это точно. Отступили. Но хаты не сожгли. Видимо, надеялись вернуться. Да теперь вряд ли уже. Чёрта с два мы их обратно пустим! В общем, пока разведчики на задании будут, осмотрись внимательно. Ты - боец хозяйственный. Затем их дождись. Подсобишь, если что. И обратно также вместе возвращайтесь. В общем, у них своя задача, а у тебя своя. В бой не ввязываться. Мне свежие данные нужны.
- Слушаюсь, товарищ командир, - отвечаю. Беру ППШ, боекомплект, паёк на пару суток и бегу к разведчикам. Четверо бойцов и старлей уже ждут меня.
- Готов? - спрашивает меня старший.
- Так точно.
- Отделение, за мной, - даёт он команду и ведёт за собой.
Выдвигаемся сначала в полный рост: опасаться особо некого, кругом наши. Но чем ближе к линии фронта, тем опаснее – снайпер мог на охоту выйти, или шальной снаряд залетит, или мина в траве затаится. Но ничего – добрались. Час в канаве провалялись, наблюдали за селом. Село как село. Поле, лесок, три дороги. Потом двое разведчиков ушли прояснить обстановку. Вернулись. Оказывается, в селе действительно немцев нет уже несколько дней. Из населения - старик, да малец с ним лет двенадцати. Не тронули их фрицы.
Отдохнули мы чуток в хате у того деда. Перекусили.
- А что, папаша, – спрашивает командир, - немцы сильно лютовали?
- Как не лютовали, сынку? – Едва не вскрикнул дед. - Из четырёх десятков жителей я да Тараска остались. Остальные: в основном бабы с детишками, да старики, ешо калеки были, таперича все в овраге лежат. Чуете, как смердит? Ветер как раз оттуда тянет. Не всех мы ешо с Тараской успели схоронить.
- Как сами-то остались живы?
- Однажды в село приехал самый главный из немчуры, штурбан какой-то. Орал на всю округу, аж покраснел от натуги. Не мудрено догадаться, от чего он такой злой был. Погнали эту нечесть с нашей земли, вот он и рассерчал. Офицеры перед ним по струнке стояли. Потом этак провёл пальцем себе по горлу несколько раз. Я сразу уразумел, что это он всех селян, значит, к смерти приговаривает. И точно. Разбежались фрицы по хатам, и давай народ вытаскивать. А я за дровянницей аккурат стоял. Мимо Тараска, внук, бежит. Я дрова бросил, хвать его за ворот и с им вместе в погреб. Успели сховаться. Сидим в темноте, дышать и то боимся в полную силу. Вдруг открывается дверца и вместе с пылью к нашим ногам граната подкатывается. Чуть не издох я от страха, ей богу! Обнял Тараску, прикрыл его как мог. Так и просидели... Повезло, не взорвалась граната. Слышим, как строчат автоматы, крики, стоны... А потом сбёгли фрицы. Последний мотоцикл застрекотал где-то вдалеке и затих. Тихохонько выползли мы. Супостатов вроде нема. Люди пострелянные кругом лежат. А возле бывшего клуба более всего...
- Ладно, дед, поверим пока, - прищурился командир. – Но знай, если немцы тебя неспроста в живых оставили, то не посмотрю на твои почтенные годы и к стенке поставлю.
Вскоре разведчики отбыли, а я остался.
- Покажи-ка, дед, село. – Попросил я старика.
- Чего бы не показать, сынку? Я так разумею – скоро наши соколы сюды прибудуть. А ты квартирмейстер будешь?
- Кто?
- Ну, ты, стало быть, по хозяйственной части?
- И что?
- Ну, значит, забота твоя – войска расположить правильно, тактически конкретно, стратегически грамотно.
- Ты, смотрю, шибко умный, - отвечаю. Но на душе стало тепло, однако, от своей значимости. – Это ты верно заметил, что «тактически конкретно».
- Не трудно догадаться. Я этим тоже занимался, ешо в гражданскую. Какую-никакую стратегию понимаю. Пойдем, покажу наши окрестности.
- За кого воевал в гражданскую, дед?
- За наших.
- А кто это - наши?
- Наши, они и есть наши, солдат...
Обошли мы всё село, все хаты облазили. Никого из людей не было. Двери не закрыты. Пожитки скупые разбросаны. Кое-где на стенах фотографии хозяев, детишек ихних. Тяжело было смотреть в глаза им, понимая, что нет их уже на этом свете, что не заслужили они такой участи и не вернутся сюда больше никогда. Много я таких сёл и деревень повидал за годы войны, и всё время мысли буровили в голове – а как там моя семья, жена, дочки? Тоже ведь горя до краёв хлебнули!..
- Так ты, стало быть, из крестьян будешь, Сашко? – Спросил дед. Апанасом его звали. Крепенький такой, небольшого роста, с аккуратной кулацкой седой бороденкой. Глаза, помню, смышлёные, а взгляд шибко внимательный, с прищуром. Да и оказался дюже разговорчивый. К тому же, ещё и настырный как солдатская вошь. Не отходит от меня, едва на пятки не наступает, всё болтает без умолку и донимает вопросами. – А вот скажи мне: какой травой нельзя козу кормить? А сколько сосков у коровы? А что робить, кады куры перестали нестись, а?
- Ты сам-то разве не знаешь, дед Апанас?
- Я-то знаю, а ты, Сашко?
- Тьфу ты, вот пристал!
- Ну да чёрт с ними, с курами. Ты вот что, солдатик, скажи: какого калибру нынче пушки противу немчуровых танкеток выпускають? А на какую высоту самолёты подымаются с бомбами? А какая скорострельность у самого хорошего пулемёта?
- Да на что тебе это надо?
- Интересно. У меня в гражданскую пулемёт был... А сколько бойцов в твоём полку? А чем воюють?
- Чего такой любопытный, дед?
- Да ты не подумай чего... Знаешь что, Сашко?
- Ну?
- Я за селом схрон имею. Когда красноармейцы в начале войны отступали, столько оружия кругом было! Ну, я и сховал кое-что на всякий случай. Пойдём, покажу.
Пока Тараска во дворе яблоки грыз, мы со стариком вышли за село и нашли схрон. Дед поднял дёрн, откинул брезент и показал склад. Было там два пулемета, несколько ящиков с патронами, с десяток гранат, штук пять винтовок.
- Вот видишь? Было больше. Много партизанам отдал. Заберёшь? Возьми, бойцам раздадите.
- Этого добра у нас хватает, дед Апанас. Пусть пока лежит. Потом сдашь под расписку, когда село займём.
- Добре. Пусть пока полежить. Може, сгодится для чего. А ведь я, Сашко, за этим хозяйством ухаживаю! Чищу и смазываю. И Тараску учу.
- Мал ещё Тараска. Не игрушки это для него.
- Мал-не мал, но давеча я его стрелять-то научил. Сороку со ста шагов сшиб!
- Да ну! Со ста шагов? Без оптического прицела?
- Верно говорю.
- Ладно, пошли. Покажи, где воду берёте…
Так мы с ним и проходили до ночи. Я все хаты пересчитал. Прикинул, где можно бойцов расположить, где штаб будет. Нарисовал карандашом подробную схемку, чтобы комполка показать, очень уж он дотошный.
- Ложись, Сашко, спать. Сон солдату завсегда нужон, хотя и запросто сгубить может. Утром, если чего не успел, работу закончишь. И ты, Тараска, тоже спи. Я покараулю, всё равно бессонница у меня. Твои бойцы скоро вернутся?
- Вернутся, дед, им виднее.
Прилёг я на лавку, автомат под себя. Сморило. Сплю, однако, не спокойно. Мало ли чего? Когда забрезжил рассвет, вдруг, послышались разговоры. Вскочил я, передернул затвор…
- Твои это, Сашко, не бзди, - сверкнул в потёмках редкими зубами дед.
В хату один за другим вошли разведчики. Один из них дюже плох был – рука плетью висит. В боку кровавая дырка. Положили его на пол. С ними пленный офицер. Немец глазами вращает, дышит тяжело. Видимо, не привык бегать.
Дед Апанас как посмотрел на фрица, так сразу и признал его.
- Так это тот самый штурбан, который приказал всех изничтожить!
- Разберёмся, старик, - нахмурился командир. Помоги раненого перевязать.
- Да куда вы его такого понесёте? Представится же по дороге! Оставьте его здесь, посмотрю за ним.
- Нет, папаша. У него пуля в животе. В госпиталь ему надо. Помрёт он здесь. –
Командир тяжело вздохнул и добавил уже мне: - Давай, старшина, пять минут на сборы. Очень важную птицу сегодня взяли. Да только всё не просто – чую, погоня за нами. А до своих ещё далеко топать. Может, и не дойдём.
Прав командир оказался. Эхом принесло отдаленный шум от моторов.
- Поторопитесь сынки, - забеспокоился дед. – Никак по ваши души немцы идуть. Не более версты отсюда.
Разведчики – народ ушлый. Две секунды – и на ногах. А фрицу, чтобы бежал веселей, накинули петлю на его мужское хозяйство. Если вдруг замедлит бег – верёвка натянется и сдавит ему яйца. Так что вряд ли он захочет умышленно отстать. Это, знаешь, только в кино показывают, что наши разведчики «языков» на себе несли. В жизни не так всё было. Шибко с ними не нянчились. Бывало, так наподдают фашисту, что он первым до наших окопов добегал. Так-то вот… И тогда немец тоже передвигался шустро. Да только мы из-за раненного бойца не могли скорость прибавить.
Едва миновали село, оглянулись и увидели, как из двух грузовиков и бронетранспортера пехота на землю попрыгала, по-своему тяфкает. Офицеры команды раздают, солдаты разбежались во все стороны.
Нырнули мы в лесок. А дальше через поле идти. Торопимся, не отстаём друг от друга. Раненного бойца на куске брезента тащим. Здоровенный такой боец, пудов восемь в нём, не иначе. Разве ж можно таких в разведку брать? Такой горе мяса и пулю споймать легче. Вот и споймал. Разведчик должен быть среднего росточка, но жилистым и выносливым. Несём его, стонет бедолага, но терпит. А пленный немец хрипит всё, но держится бодрячком… Ещё чуть-чуть и засекут нас фрицы – больно уж местность плоская. Но однако случилось кое-что…
Те пулеметные очереди, которые вдруг неожиданно разрезали утренний воздух, я всю жизнь потом вспоминал. Даже после войны просыпался под них много лет словно от будильника. Открою глаза – как будто бы пулемёт строчил только что. Да только какой пулемёт, когда войны давно уж нет?..
А тогда как застрекочет! По слуху определили – «Дегтярёв» это. Но зачем немцам наш «Дегтярёв»? У них свои пулемёты. Очереди были в основном короткие: ты-ды-ды, ты-ды-ды... Сразу стало понятно – боец опытный, патроны понапрасну не тратит, бьёт уверенно, наверняка. И ещё были слышны винтовочные выстрелы. Кто-то помогал пулемётчику. Потом уже и немецкие шмайсеры заговорили.
Но пыл у немцев, похоже, поубавился. Это нас и спасло. Поле мы пересекли, так и не попав под обстрел.
Командир разведгруппы ещё там, в хате у деда, приказал одному из бойцов со всех ног бежать вперёд до наших за подмогой. Кабы не отправил его вовремя командир, то вряд ли мы раненого живым донесли.
Видно, посланный боец до войны точно чемпионом по бегу был, потому как подмога прибыла довольно быстро. Приехало три бронетранспортера. Бойцы спешились. Раненного разведчика сразу же увезли. Потом узнали - спасли его в госпитале. Пленного фрица тоже забрали. Действительно, ценным оказался «язык». Разведчиков потом за эту вылазку каждого к Ордену Славы представили. А мы с подмогой обратно до села воротились. Нужно было определить, что там стряслось.
Выстрелов было не слыхать. Метрах в двухстах от села обнаружили такую картину.
На небольшой возвышенности лицом вниз лежал дед Апанас. Рядом с ним пулемёт. Сам дед был сильно вдавлен в землю, как будто бы его несколько раз переехала тяжёлая машина, кругом следы от колёс. Да так, наверное, и было…
Дед самолично решил обеспечить наш отход, приняв неравный бой, уничтожив, как потом подсчитали восемнадцать фашистов. А сколько ещё, возможно, раненных убёгло? Наверное, деду внук помогал. Не зря ведь стрелять научился. Тараску нашли чуть поодаль. Он и его винтовка также были изрядно подавлены колёсами машин. Один из немецких грузовиков с продырявленными колесами и бортами одиноко стоял на дороге. Водитель, будучи тяжело раненным, лежал рядом и громко стонал…
Через три дня наши войска заняли село.