Мрачно.
Пролог.
-Что делаешь в моей голове, тварь? Отвечай?!
Он был морально истощен, не спал третьи сутки и готовился лезть на стену от этой боли внутри. Знать, что с тобой будет - вот самое худшее в психиатрической лечебнице. Ты не в силах даже сконцентрироваться, потому что слышишь того парня за стеной, который скребёт и скребёт железной кроватью о пол, повторяя это как стрелки часов отбивают каждую секунду. Только время здесь не имеет ценность, он уже забыл какой сегодня день, время года, век… всё это остаётся на регистратуре, когда впервые попадаешь сюда.
Это место находилось на Атлантическом побережье штата Массачусетс, окружено водой и лесом на многие десятки километров таким образом, что даже если кто-то сбежит - никогда не достигнет цивилизации. Под действием препаратов, названия которых неизвестны, человек не может здраво соображать и погибнет от недостатка влаги в организме, даже если рядом будет родник. Идеальная ловушка для тех, кого не ждут снаружи уже никогда.
У него были родственники за кордоном, но отреклись от него и заявили о сумасшествии буквально на весь мир. Финансовые махинации, годами накапливаемый капитал канул в небытие из-за назойливых родственников, жаждущих денег. Судебные иски, постоянные встречи с адвокатами, волнение. Даже человек в здравом уме начнёт сходить с ума, но на него это подействовало слишком сильно. Пострадали все: родители, жена, до сих пор лежащая в реанимационном отделении, дети и любимый двоюродный брат. Он не помнил ничего, это была другая его жизнь, доныне неизвестная, которая словно призрак лишь при наступлении ночи выползает на белый свет.
Он сидел на краю железной кровати, раскачивая ноги в воздухе, напоминая пятилетнего обиженного ребёнка. Лицо не выражало никаких эмоций, длинные нечесаные волосы небрежно спадали на плечи и лицо. Взгляд уставился на белоснежную стену впереди, замер, словно охотник, выцеливающий дичь. Истерика, в которой он был готов растерзать самого себя, закончилась. Из чуть приоткрытого рта медленно вытекала слюна, которая попадёт на белую майку, всю покрытую такими же мокрыми пятнами.
Из рупора, висящего над железной дверью, которую невозможно выбить человеку, донеслось: “Пациент номер 11, готовьтесь к процедурам!”. Пару секунд и эта фраза снова наполнила душное помещение палаты.
Он среагировал на звук, долго смотрел на зловещий кусок железа, из которого раздавались звуки каждый день. Глаза буквально налились кровью, в них был виден животный страх. Человек замычал, начал дёргаться, но дверь распахнулась, из тени появилась она: обычная с виду женщина лет 35, аккуратно подстриженные и зачесанные назад волосы. Некоторое сходство с какой-нибудь институткой придавало ей весьма солидный вид, но мужские черты лица всё портили, как и лишний вес. Она обожала отбирать у пациентов еду, издеваясь над ними, проверяя их силу воли и желание поесть столь отвратительную пищу, больше похожую на жидкий кал больного человека.
Она даже не открыла рот, как он послушно подошёл к ней и развернулся спиной, сильно зажмурив глаза. “Похож на щенка”, - пронеслось у грозной женщины в голове, от этой мысли на её лице засияла улыбка.
Его вели по длинному коридору, в котором из освещения были только старые лампы, периодически мерцающие и создающие более устрашающий вид всему вокруг. Размытое сознание могло создать из этих теней ужасающие образы, вызвав приступ агрессии или эпилепсии. Болезни мозга непредсказуемы, практически не поддаются лечению, хотя большинство персонала даже не пытается этим заниматься.
Раздавались стоны, крики, на которые тут же сбегались медбратья и стучали деревянными дубинками по дверям, призывая к спокойствию. Тщетно. После чего, железные клетки открывались и над пациентом происходила расправа. У всех были синяки, разумеется за исключением медиков.
Процедурная. Он начал дрыгаться, пытаться выбраться из рук коварной женщины, на что она ответила ударом дубинкой в спину. Его втолкнули внутрь и окружили ещё 3 сотрудника мужского пола, показывая свою силу и превосходство одним своим видом. Он был загнан в угол, вжал голову поглубже, наивно надеясь, что его просто не заметят и оставят в покое.
За спиной была зловещая установка: стоит только нажать кнопку, как деревянные лопасти придут в движение и будут ударять пациента по всему телу, начиная от пяток и заканчивая затылком. Удовольствие не из приятных, особенно когда процедура повторяется каждый день и на местах соприкосновения кожи с деревом появляются кровяные подтёки. Месяц и человек превращается в ходячий кусок мяса, однако только сзади, но и этого достаточно, чтобы испытывать ужаснейшую физическую боль, мешающую даже спать.
Собственно из-за отсутствия распорядка дня сейчас страдал этот человек, имя которого осталось только в бумажном журнале у злой сварливой тётки, которая, как оказалось, умерла сразу после прибытия нового пациента.
Глава 1.
Столовая была ещё одним страшным местом. На тарелке расположилось что-то наподобие каши, однако это должен быть гуляш. Есть его было противно, но никто не возмущался. Все послушно сидели, уткнувшись носами в тарелки, чтобы ни у кого из санитаров не было повода применить стандартные методы борьбы с “плохим поведением” пациента.
Разговоров тут никогда не было, хотя некоторые очень хотели поделиться своими наблюдениями насчет демонов, монстров и таинственного подвала, в котором происходили самые ужасающие вещи на всём белом свете. Мужчина лет тридцати сидел в дальнем углу и бурчал себе под нос одни и те же слова каждый день “Подвал. Пентаграмма. Демоны.” Он весь был седой. Врачи пытались бороться с его потоком речи, однако никакие процедуры не помогали, над ним издевались несколько месяцев, но никто не смог добиться успеха. Страх был таким сильным, словно полностью заменил человеческое существо внутри него.
Пациент номер 11 вёл себя крайне осторожно, с опаской поглядывая на санитаров, стоящих возле окна раздачи и выхода из столовой. Ему хотелось пообщаться с кем-нибудь, но ничем хорошим это никогда ни для кого не заканчивалось. Отсутствие общения с другими реальными людьми заставляет себя чувствовать опустошенным. Единственный вариант выхода из ситуации - говорить с самим собой.
Среди одинаковых пациентов в балахонах был один особенный. Он постоянно носил новенький костюмчик, белую рубашку и до блеска лакированные ботинки. Увидь на улице такой кадр - ничего странного бы не произошло. Его родственники были весьма влиятельными людьми за пределами больницы в сфере психиатрии. Добровольная жертва во имя науки!
Прозвучал звонок, призывающий всех разойтись по палатам. Пациентам доверяли, некоторым даже позволено было гулять, однако любая провинность и ты становишься камнем преткновения всех зол, происходящих вокруг. Пациент номер 11 всегда шёл мимо кабинетов персонала и разглядывал стенды, на которых были налеплены грамоты, показывающие уровень заведения и все достижения в области психиатрии. Больше всего его привлекал стенд, на котором были абсолютно все посетители данной психиатрической лечебницы. Среди сотен фотографий была и его, но он даже не догадывался об этом. На табличке было имя: “Мейсон Дэвис”. Последний раз он видел себя в отражении зеркала дома, перед отправкой сюда. Пациентам ни в коем случае не вешают зеркал, иначе это слишком простой способ избавиться от мук и пыток.
Проходя мимо кабинета главного врача, Мейсон снова столкнулся с ужасной дамой с мужевидным лицом, но теперь на её груди был бейджик. Её звали Джейн, слишком хорошее имя для человека, которого все так боятся. Он сразу заерзал и начал прижиматься к стенке, встреча с ней была последней вещью, о которой мечтают в четырёх стенах. Она посмотрела на пациента номер 11, на её лица застыла самая страшная ухмылка, которую когда-либо видели. Однако она прошла мимо, а в её спину упирался испуганный взгляд брошенного щенка, наполненный ненавистью.
Оказавшись в палате, Мейсон сразу бросился на кровать, начал истошно колотить подушку и рыдать. Потом резко вскочил, врезался с размаху в стену и оказался на полу, не прекращая стенаний и не вытирая слёз. Он начал царапать ногтями стенку, пытаясь вывести какое-то слово. Ногти быстро стёрлись, из-под них шла кровь, но это не останавливало пациента номер 11. Однако через пару минут он начал кричать от боли, стена была заляпана кровью и на ней виднелась еле различимая надпись: “Спасите. Братья - монстры”. Про каких именно братьев он говорил - осталось под завесой тайны.
О криках из 11 палаты успели доложить персоналу, причём сделали это сами пациенты, надеясь на похвалу и кусочек сахара, которого здесь никогда не было. Стукачей дрессировали словно собачек в цирке - за каждый удачный трюк чешут им за ушком.
В эти секунды Мэйсон думал лишь об одном: “Пожалуйста, только не ангел смерти”. Его размышления были прерваны. Знакомый силуэт оказался посреди комнаты и пристально наблюдал за ним. Дубинка не заставила долго ждать и её удары начали ниспадать на беспомощного пациента, который теперь визжал и пытался убежать, но пришедшее вовремя подкрепление испортило все его планы. Теперь его били трое человек, били беспощадно, нанося удары в область паха и по голове. Продолжалось это минут пять, после чего все расступились и тупо уставились на окровавленное тело. Мэйсон перестал что-либо понимать, ему казалось, что он уже находится на том свете и всё, что происходит вокруг - его оплата за прожитую жизнь.
Глава 2.
Тёмное помещение подвала. Запах сырости и… крови. Это было самое ужасное место, которое только можно представить на ближайшие несколько тысяч миль и именно в нём оказался пациент номер 11. Надпись на стенке разочаровала таинственную сестру, которая теперь решила проучить и воспитать Мэйсона по своей специальной программе.
Здесь не было электронного освещения, вся комната, составляющая примерно 3-4 квадратных метра, освещалась исключительно при помощи свечей, из-за которых на стенках были страшные тени, формирующиеся в наиболее пугающие для пациентов образы.
-Номер 11, как нехорошо с вашей стороны! Мы только были готовы избавить вас от процедур, как вы сотворили нечто ужасающее. Как вы только могли так подумать про нас?! Боже мой!, - она артистично прервала свою речь, похлопывая дубинкой по ладони, и приступила связывать Мэйсона при помощи канатов и специальных креплений на стенах и потолке.
Он выглядел обычной детской игрушкой, которой можно было управлять как в кукольном театре, дёргая за верёвочки. Ноги крепко держали кандалы. Единственное его желание - бежать прочь, но исполниться ему было не суждено.
-Приступим к процедуре воспитания, - голос женщины был спокойным и размеренным, она выполняла это не один десяток раз, даже убивала людей в этой комнате. Никому не было дела до психов, она могла ставить на них эксперименты, но повышать дозировки морфия наскучило.
Удар по рёбрам заставил пациента дёрнуться и застонать сквозь бумажный кляп во рту. На коже тут же появился красный отпечаток, через пару часов превратится в синяк. Мэйсон ещё мог думать, размышлять и ненавидеть, в его глазах читались все эмоции, которые прекрасно понимала Джейн. Её задача - добиться иного взгляда, который можно сравнить со взглядом домашнего питомца: полная преданность и покорность.
Джейн снова взяла в руки дубинку и начала издеваться над коленными чашечками, сначала наносила слабые удары, затем увеличивала силу и доводила пациента до изнеможения. На крики она отвечала ещё одним ударом по лопаткам. Коленные чашечки были выбиты, на полу уже начала капать кровь, в отражении которой мелькало пламя свечей.
Джейн отошла от своего подопечного, склонилась над небольшими столиком, стоящим рядом с выходом. На нём был шприц, какая-то ампула и перчатки. Готовилась самая захватывающая для неё часть шоу. В пузырьке был какой-то наркотик, повышающий эмпатию и погружение внутрь своих мозгов - комбинация ЛСД с другими психоактивными веществами из репертуара психотерапевтов. Она оттянула перчатки одну за другой и отпустила их, заставляя резину шлёпать по коже, напоминая какого-то злого гения из голливудских фильмов.
В это время Мэйсон позволил себе опустить голову, даже немного расслабиться, но боль в коленях была просто невыносимой. На полу взгляд заметил изображение пентаграммы и следы свежих сгоревших свечей. Пациент начал трясти руками, пытаясь освободиться от оков, но у него ничего не получалось. Он стал кричать, ругаться матом, но поняв всю свою безнадежность, просто застонал. Его лицо искривилось, он готовился к худшему в своей жизни. Мысли о прошлом не давали покоя, Мэйсон был готов отдать всё, что имел, лишь бы оказаться в привычной городской среде на каких-нибудь конференциях или совещаниях. Как жаль, что у него всё отобрали.
Джейн подошла к изуродованному телу, резко ввела шприц в вену на руке и нажала на клапан. Действие вещества началось практически моментально и зрачки Мэйсона начали расширяться, взгляд становился туманным. Он терял ориентацию в пространстве, стены в его сознании начали кружиться, а пентаграмма на полу загорелась дьявольским пламенем, освещая всё помещения вокруг. Пациент перестал видеть рядом с собой женщину в белом халате, теперь она стала для него настоящий исчадием ада: её череп превратился во что-то страшное, а вместо нормальной человеческой кожи взамен появились волдыри и красные кровоточащие раны, из которых ярко-красная жидкость брызгала фонтанами во все стороны.
Тварь издавала непонятные звуки, Мэйсон попробовал закрыть глаза, но сразу почувствовал жжение на своей спине, затем ещё и ещё. Голова, неприкрытая ничем, страдала от деревянной дубинки. Всё вокруг ускорялось, пламя свечей задребезжало из стороны в сторону, словно на видеопленке включили ускоренный режим. С болью происходило тоже самое. На глаза лилась кровь, попадая внутрь, от чего картина этого мрачного мира становилась ещё страшнее: приобрела бордовые оттенки.
-Ты будешь ещё вытворять плохие поступки, пациент номер 11?, - голос прервал эту психоделию, немного сгладив обстановку, но тот ужас в глазах было не остановить.
Мэйсон отрицательно закачал головой, делал это быстро, думая, что его никто не видит. Он стал стонать, пытаясь что-то сказать, но понял, что забыл абсолютно все слова.
Тело бездарно весело, на нём не было ни одного живого места, а Джейн спустила с него трусы и приступила к своим эротическим мерзким фантазиям. Ей приносило удовольствие удовлетворять беспомощных людей, видеть страсть в их закрытых глазах. Видеть реакцию организма, несмотря на боль и страх. Процедура не заняла много времени, она вытерла руку о Мэйсона, усмехнулась и присела на столик, дожидаясь пока пациент придет в сознание.
Глава 3.
Больничные палаты в психиатрической лечебнице выглядели совершенно обычно, за исключением практически полностью перебинтованного человека, пульс которого скакал уродливыми линиями с острым углом на мониторе. Внутри разума пациента происходили перемены: он всё ещё находился под действием неизвестного вещества в комбинации с ЛСД, не ощущал себя на этом свете и всё вокруг казалось уже другим миром. Миром мёртвых.
Солнечный свет еле пробивался через закрытые жалюзи. Это было одно из немногих помещений в больнице, где располагались окна и солнечный свет. Лучи падали прямо на лицо Мэйсона, которое выглядело весьма странно: мышцы сокращены и периодически дрыгались, один глаз сильно зажмурен так, что образовались складки кожи, а губы были неестественно выгнуты в трубочку. Рядом с ним стоял молодой санитар, который суетился и казался явно испуганным таким раскладом вещей. Он переживал за каждую человеческую жизнь, которая утрачивалась во время его смены. В первую неделю, когда таинственным образом от остановки сердца погибли 3 пациента, ему снились кошмары, в которых он самолично вводил каждому из них какой-то странный жидкий препарат зелянистого цвета, имеющий маслянистую консистенцию. Этот человек проходил курс стажировки перед тем как стать психологом и окончить один из самых серьезных институтов Америки. Его задача состояла в том, чтобы проанализировать современные болезни психики и на фоне лечения сделать вывод об эффективности принимаемых мер. При первой встрече с директором, последний выказал массу негатива в сторону молодого санитара и предупредил того, чтобы он держал язык за зубами и фальсифицировал данные. Делать это он, конечно же, не собирался и старался оказаться подальше от седого профессора.
Этот случай также заинтересовал санитара, внутри которого закрадывалась тень сомнения насчет случайности происходивших здесь вещей. Многие пытались разговаривать с новым сотрудником, рассказывая ему о таинственном подвале, исчезающих людях и прочих неприятностях, происходящих в белоснежных стенах больницы. Санитар по имени Джесус сначала не верил всему этому, относился к своему делу с нужным профессионализмом и поддерживал легенды каждого, делая вид, что принимает в этом активное участие, однако постепенно вся картинка, представляющая собой некий пазл, стала успешно складываться. Одна история дополняла другую, ни в коей мере не противоречила, что удивительно, если брать в расчёт источники слухов.
Аппарат СМАД, измеряющий кровяное давление и пульс, противно пищал. Глаза пациента открылись, тот сразу начал жадно глотать воздух и озираться по сторонам, схватил Джесуса за рукав халата и начал трясти, мыча себе под нос непонятные слова, среди которых ясно можно было разобрать только одно - “Подвал”.
Санитар запаниковал, быстро закрыл дверь в палаты, предварительно убедившись, что поблизости никого нет и по-дружески взял Мэйсона за руку, смотря на его лицо. Невозможно было человеку с аналитическим складом ума подумать, что подобные физические повреждения нанесены себе самолично. Однако отчет мед. братьев говорил именно об этом:
-Ты меня слышишь?, - санитар обращался к пациенту, стараясь создать благоприятную и дружескую обстановку, располагающую к ведению диалога.
Пациент дёрнул головой сверху-вниз, пытался что-то сказать, но его губы явно не хотели шевелиться. Джесус долго расспрашивал его, но не добился ровным счетом ничего, кроме того, что Мэйсон чувствовал себя комфортно и считал санитара своим приятелем и единственным спасением. Джесус взял в руки капельницу, проверил наличие всех креплений и немного увеличил дозировку морфия. Оглянулся вокруг, подошёл к небольшому рабочему столику, на котором проводил свободное время за чтением английских романов известных классиков и вернулся к койке уже с бумагой и ручкой. Мэйсон было потянулся к предметам, чтобы поведать всю историю, попросить помощи, но тут же откинулся на спинку койки без сил.
В голове Джесуса мелькало много мыслей. Он никак не мог понять каким образом человек после практически суток сна, не может элементарно подняться с кровати. Большинство догадок были в правильном ключе, однако при входе в рабочий сектор персонал тщательно досматривают и изымают вообще любые предметы, не говоря уже о странных ампулах и порошках. “Я не знаю что тут происходит, Господи”, - мелькало в голове Джесуса, внутрь, наравне с желанием разобраться во всём, медленно втирался страх перед неизвестностью. Единственное место, которое сможет раскрыть все неизвестные карты - подвал.
Джесус после этих мыслей удалился, оставив Мэйсона под капельницей со средней дозой морфия. В помещении с палатами не было ни одной работающей камеры, все они играли роль муляжа, чтобы пациенты не натворили глупостей, пока их не видят санитары.
Джесус пробирался среди полоумных людей в сторону регистратуры, там всегда есть несколько ключей от служебных помещений, которыми может воспользоваться персонал. В его голове созрел план: он прикинется, что берёт ключ от уборной, а сам возьмёт от подвала, быстро обследует место и вернёт его на место. Теперь им руководствовала не аналитика, а холодный азарт, обычно приводящий людей к могиле. Поспешные решения и человеческие желания выполняют роль ограждения, чтобы человек не достиг тайн, которых не должен достичь.
Глава 4.
Джесус твёрдой и уверенной походкой направлялся на нижний этаж к двери злополучного подвала. Он хотел раз и навсегда решить эту проблему, развеять мифы или убедиться в том, что происходит неладное. Сначала планировалось всё тщательно обдумать и взвесить, но как только ключ оказался в кармане - все планы тут же рухнули, пришлось действовать оперативно.
Стальная дверь выглядела устрашающей на фоне старой кирпичной кладки. Эта часть здания никогда не ремонтировалась, новый каркас возвели поверх старого, не растрачивая бюджет на косметические работы внутри. Чувствовался запах сырости, ноги санитара заметно дрожали, но он вставил ключ в замок и открыл дверь настежь. Раздался скрип, помещение встретило Джесуса темнотой, сквозь которую невозможно было разглядеть ровным счётом ничего. Он принялся шарить рукой вдоль стены, пытаясь найти какой-нибудь выключатель и наткнулся на небольшую полку со свечой и зажигалкой. Каким образом эти предметы попали сюда - было неизвестно.
Пламя осветило комнату подвала: на полу были заметны ещё свежие следы крови, на столике остались расколотые ампулы и шприц, которым пользовалась Джейн и по всей видимости другие мед. братья. Изображение пентаграммы на полу, которое Джесус нашёл по совершенной случайности заставило его вскрикнуть. Он попятился назад, споткнулся и упал. Свеча погасла, запахло горелым парафином. Панике санитара не было предела, он шёл на свет, исходящий от распахнутой двери, но делал это неловко и очень быстро, успел наткнуться на столик и свалить с него вещи, лишний раз поскользнулся и вывалился обратно в коридор.
Глаза постепенно свыклись с привычным освещением после темноты. Санитар сильно зажмурил глаза несколько раз, потом отправился избавляться от улик, которые выдали бы то, что кто-то посещал подвал без ведома сотрудников. “Заговор внутри больницы существует!”, - пронеслось в голове Джесуса.
Все сумасшедшие были разогнаны по палатам, шанс встретить кого-то на этажах был минимальный, но из-за угла доносился разговор двух женщин, сопровождаемый активной жестикуляцией. Они удивленно посмотрели на санитара, который не должен был находиться в этой части здания, но быстро продолжили яростно беседовать про одного из новых гостей клиники, который посетит её в следующем месяце. Джесус неоднократно слышал про это, но прекрасно понимал, что никакая проверка до сюда не доберется. Такие же слухи активно распространялись раз в пол-года и чаще всего делались исключительно для буйных пациентов, которые надеялись, что кто-то не из персонала вытащит их отсюда.
Ключ был возвращен, санитар входил в привычное для себя пространство палат, но его смутил странный звук. Звук сразу пробудил чувство тревоги - кардиомонитор быстро и ритмично пищал, это могло означать только одно - ещё одна остановка сердца. Мэйсон лежал на койке, смешно откинув левую руку. Его взгляд уставился на капельницу, глаза были открыты. Почему-то казалось, что он смотрит на только что вошедшего санитара с каким-то непреодолимым страхом. Сзади раздался шорох, после чего женщина заговорила:
-А мы уже думали, что ты решил сбежать от нас, - Джейн посмеялась и окинула взглядом санитара.
-Я просто ходил в уборную, - Джесус откровенно не умел врать, однако создавалось впечатление, что люди перед ним усердно верят его словам.
-У нас снова случай с остановкой? Какая трагедия, Боже мой!, - голос главного врача был немного странным.
-Да, я отлучился всего на пару минут, а тут…, - глаза санитара заметили, что дозировка морфия в капельнице выставлена на максимум, хотя он ставил среднее значение. Он хотел было сказать об этом, но его перебили.
-Видимо реакция на препараты. Он ведь тут недавно, мистер Браун?, - Джейн оставалась невозмутимой.
-Неделю, - сказал главный врач, не задумываясь.
-Нужно провести анализы и провести вскрытие.
-Нет. На лицо всё тоже самое, зачем нам раздувать скандал?, - главный врач уставился на санитара, давая тому понять, что не он решает судьбы мёртвых, - Я вызову других санитаров, а ты можешь отдыхать. Я знаю, это тяжело, когда во время твоей смены кто-то погибает… тем более для тебя, Джесус.
Старик положил руку на плечо санитара, похлопал, заглянул тому в глаза и удалился, дожидаясь Джейн у выхода. Женщина посмотрела на Джесуса, после чего подмигнула ему и тоже вышла.
Санитара била дрожь.
Глава 5.
Джесуса уговорили на ещё один выходной, который он решил провести в изоляции и одиночестве в своей комнате. Для персонала построили отдельное здание, напоминающее гостиницу. Тут были все удобства: в каждой комнате душевая кабинка, туалет, плазменный телевизор и даже доступ к интернету. Санитар решил поделиться своими наблюдениями с человеком, который уж точно никогда в своей жизни не вмешался бы во что-то подобное из-за своей трусости. Он обладает некоторым весом в мире психиатрии. Это был его бывший коллега по высшему учебному заведению Зак.
Мобильная сеть Alltel не ловила в лесах Массачусетса, пришлось пользоваться электронной почтой. Весьма небезопасный способ, однако письмо точно достигнет адресата. Джесус принялся набирать письмо с уже известным содержанием, высказал подозрения насчёт лечебницы и прикрепил несколько весомых наблюдений. Во время отправки выдало ошибку, подключение к интернету отсутствовало, хотя ноутбук показывал обратное. Письмо было сохранено как черновик, а Джесус вздрогнул, услышав за своей спиной какую-то возню. Сзади него никого не было, однако в корпусе есть кто-то ещё. Никаких перебоев с сетью здесь не бывало, дело пахло жареным и санитар явно напрягся. Кончики его пальцев нервно дрожали, он хотел что-нибудь сделать, но ничего в голову не приходило. Джесус закрыл дверь в свою комнату и лёг на кровать. Впервые в жизни он почувствовал, что проиграл. Внутри было чувство, похожее на утраченную надежду. Он ничего не понимал, до конца было неизвестно, на секунду ему показалось, что он самолично сходит с ума и всё происходящее вокруг - плод его больной фантазии. Может он не проходит никакую стажировку и не преследует цели разоблачить или утвердить методы работы? Может сейчас кончится сон и всё останется позади? Джесус инстинктивно ущипнул себя, затем ещё раз, пока на руке не выступили капли крови и боль не стала невыносимой. Тщетно. Это реальность.
Послышались шаги в коридоре, мужской и женский разговор, топот большого числа человек. Весь этот шум приближался к комнате, но Джесус спокойно лежал на кровати, всё вокруг для него постепенно растворялось, ему срочно нужен был сон, но времени не хватило. В помещение ворвалось несколько санитаров, Джейн и главный врач. Они выглядели возмущёнными и сразу приступили к действию:
-Господи, Джесус, неужели это всё ты?!, - главный врач приказал санитарам выделить своему коллеге палату в лечебнице, - мы всё перепроверили. Только ты имел доступ к ныне умершим людям в палатах, у всех была передозировка морфина, как и у Мэйсона.
Джесус только уставился на своего собеседника, явно не понимая о чём тот говорит. Взгляд упал на раскрытый ноутбук, на котором был сохранён и открыт черновик. Джейн уже внимательно всё обследовала и начала использовать хитрый трюк санитара в свою пользу:
-Ты хотел разоблачить сам себя? Или отвести внимание от своей персоны? Ты болен, Джесус. Мы давно это подозревали!
-Джейн, прекрати!, - сказал главный врач, - Ещё до конца ничего не ясно, но это признаки биполярного расстройства, Джесус. Ты знаешь что это такое? Мы тебе поможем, хочешь ты того или нет, никто не посмеет уничтожить репутацию нашей лечебницы.
-Вы что, сговорились?! Вы правда в это верите, да это же бред!, - Джесус осматривал санитаров, пытался заглянуть тем в глаза.
Один из них быстро вставил шприц в плечо Джесуса и ввёл содержимое. Тот ещё пытался брыкаться, возмущённо что-то кричал, но его активность спала. Руки санитаров отстали от него, а Джесус упал на кровать и закрыл глаза, погружаясь в мир сновидений.
-В палату Мэйсона его, без промедлений, - обратился главный врач ко всем присутствующим.
Затем старичок подошёл к ноутбуку, накинул на глаза очки, висящие до этого на шее, и принялся читать текст сообщения.
Кровать Джесуса так и осталось с мятой белой простынью, казалось, что кто-то спрятался под ней и выжидал момент, чтобы выбраться наружу. Все данные с компьютера были удалены. Никаких свидетельств насилия, превышения собственных полномочий и ужасных экспериментов более не было.
Джесус с ужасом проснулся посреди абсолютно белой комнаты без окон. На стенке была еле-различимая надпись Мэйсона. Уже бывший санитар подошёл к ней и провёл пальцем, на лице застыло удивление. Он начал всё понимать, но мозги плохо соображали из-за действия снотворного. “Сколько сейчас времени?”, - проносилось в его голове.
Глава 6.
Курс терапии. Джесуса было не узнать. От бойкого санитара, беспокоящегося за жизнь каждого не осталось и следа. Теперь его действительно можно было выдать за душевнобольного. Поток мыслей в его голове с каждым днём всё уменьшался. Осталось только желание ничего не делать. Его не волновало время, теории заговоров, институт и результаты его собственного исследования, про всё это он благополучно забыл, хотя периодически ему снились странные сны. В одном из них он был в палате, склонился над пациентом и выслушивал стоны и ужасные крики про подвал. В эту же ночь Джесус вскочил с кровати, его разум мгновенно прояснился, он начала тарабанить в железную дверь и кричать, что кто-нибудь узнает правду. Прошло пять минут и он сел на кровать, почесал свой затылок и забыл то, что происходило совсем недавно.
Главный врач находился в своём кабинете. Его стол был завален бумагами с именем Джесуса, рядом стояло несколько фигурок, лоток с разноцветными ручками и штамп для печати. История болезни бывшего санитара выглядела впечатляющей. Казалось бы совсем недавно здоровый человек, а теперь - сумасшедший с целым комплексом заболеваний, которые заканчивались шизофренией. Самое страшное, что никому не требовалось подтверждение, никто не знал про седативное действие препаратов и то, что людей намеренно превращают в овощей. В конце бланка стоял вердикт: “Лоботомия”.
В операционной было немного людей: оперирующий врач, два санитара, главный врач и Джейн в образе наблюдательницы. Над головой Джесуса был медицинский фонарь, который спускал обильный луч света на его лицо. Врач уже омывал инструмент в спирте, который был похож на ледокол альпиниста и назывался орбитокласт. Данная процедура была запрещена уже не один десяток лет, однако специализированным лечебницам предоставлялась возможность использовать свои методы работы, без согласований с вышестоящим начальством.
Инструмент аккуратно был введён в угол глаза, после чего резко рассек лобную долю, был немного поддет врачом, в результате чего лобная доля была отсечена от остального мозга. Джесус с этого момента перестал быть человеком, как его воспринимают все нормальные люди. Он превратился в тупое и послушное животное. Все тайны, которые хранились когда-то в его голове, бесследно исчезли и пропали. Во время операции он даже не вскрикнул, в этой античеловеческой процедуре не было никакого смысла, ведь санитар уже не мог никому ничего рассказать, однако главный врач не хотел рисковать и пошёл на это.