Александр Бурьяк
Мариэтта Шагинян как воодушевительница несостоявшегося
всемирного заговора технически подкованных пролетариев
"За её роман 'Перемена' ей следовало бы
скушать бутерброд с английскими булавками."
Максим Горький о Мариэтте Шагинян.
Мариэтта Шагинян (1889-1982) -- известная в своё время писате-
льница из шибко обрусевших армян(ок), отличившаяся главным обра-
зом тем, что, дыша отравленным московским воздухом, дожила до 93
лет, что для советских людей, не проходивших трудовой закалки в
сталинских лагерях, было немного не типично.
В раннем детстве (моём) Мариэтта Шагинян сильно впечатлила меня
своей книжкой "Месс Менд, или Янки в Петрограде", от чего и про-
изошла в конце концов эта статья. Дело в том, что я с детства
страдал заговорщицкой наклонностью и интересом к технике, а книж-
ка -- как раз о заговоре, причём заговоре с технической подоплё-
кой: всякими секретными добавками в обычные изделия.
Шагинян креативно состоялась ещё до Октября 1917 года. Начинала
как поэтесса, заканчивала как мемуаристка. Под раздачу репрессий,
вроде, не попадала, хотя в 1938 году была пожурена за публичное
раскрытие калмыцкой части нерусских корней В. И. Ульянова-Ленина.
Разглашение калмыцких корней было посчитано политически вредным,
тем более что В. И. Ленин был признан русским ещё при царизме.
Шагинян с младых ногтей обрусела настолько, что, говорят, даже
русскоязычные стихи писала одно время лучше Марины Цветаевой.
Я думаю, что к творчеству Шагинян добавляли немало интереса
"импортность" фамилии и нерасхожесть имени, особенно когда пошло
объединение пролетариев всех стран.
Внешне Мариэтта Шагинян была так себе -- и наверное, с армянс-
кой избыточной волосатостью (армяне вообще считаются наиболее
волосатым народом на этой планете).
С 1915 по 1920 г. Шагинян отсиживалась где-то на Кавказе, но
требовать от девушки военных и революционных подвигов мы ведь и
не станем.
В бытовом отношении Шагингян была человеком не шибко размашис-
тым: с 1936 по 1961 г. жила не в сталинской высотке, а в простой
двухкомнатной квартире на Арбате, 45, к тому же на первом этаже.
Однако это ещё не характеризует её устойчиво положительно, потому
что позже она всё же переселилась в нормальный писательский дом,
в котором обитал, к примеру, Константин Симонов. Вдобавок у мэтр-
ши имелись две дачи не лишь бы где: одна в Переделкине, другая в
Коктебеле. Это не считая заездов во всякие дома отдыха и дома
творчества. Ну, и как тут было не писать теплейше про Ленина,
Крупскую и пр.?
С 1960-х интерес к Шагинян проявлялся в основном как к реликту
героической эпохи, видевшему издалека В. В. Ленина и др., но ещё
сохранившему способность внятно выражаться.
Поскольку Шагинян с 1942 года состояла в единственно доступной
советским людям партии и с 1917 г. высказывалась по большей части
в приемлемом для этой партии ключе, писательницу встроили винти-
ком в пропагандистскую машину Советского государства. Но в школь-
ную программу советской литературы её не вставили: надо полагать,
Мариэтта котировалась одним-двумя рангами ниже, чем Алексей
Толстой, Михаил Шолохов, Максим Горький, Александр Фадеев и др.
* * *
Армяне, как известно, пёрли и прут тем ещё пёром из родной пре-
красной Армении почти во все стороны. По-видимому, это вызвано
избыточным размножением и повышенной выживаемостью потомства в
высокогорных условиях (несмотря на враждебные действия турок,
азербайджанцев, иранцев и грузин). Если конкретнее, то в обеспе-
чении биологического благополучия армян лично я подозреваю абри-
косы -- особо полезную для здоровья еду.
Аналогия между армянами и евреями напрашивается сильно: у тех и
других -- диаспоры в разных странах, наклонность к торговым де-
лам, слабоватая смешиваемость с другими народами и проникновение
в чужие культуры. Различия:
1. Армяне скромны, не "богоизбраны", ничего уровня Библии в мир
не привнесли.
2. Ненависть к армянам -- локальная: распространена преимущест-
венно среди азербайджанцев, турок и других народов, чьи родины
соседствуют с Арменией, у прочих же армяне не выделяются среди
других иностранцев.
Прозвище армян "хачи", "хачики" -- не оскорбительное: "хач" --
это по-армянски "крест" (намёк на христианство). Есть армянское
имя "Хачатур" -- "данный крестом" (христианским): это армянский
эквивалент греческого имени "Христофор".
У армян, как известно, своя отдельная церковь, и они сплочаются
отчасти вокруг неё -- как евреи вокруг своих синагог.
Армянские церкви я где только не посещал: в Вене, Исфахане,
Добриче и т. д. В храме Гроба Господня в Иерусалиме есть армянс-
кое отделение, так в нём я тоже бывал. Правда, скажем, в Копенга-
гене ни одна армянская церковь на глаза не попалась, зато попался
постоянно проживающий в этом городе армянин (кстати, приличный
дядечка: помог мне), и когда я строго спросил его в лоб, а как же
датское отделение армянской церкви, тот стыдливо помялся и ска-
зал, что над этой темой они тут уже плотно работают. Ой, тормози-
те, ребята!
* * *
Из нашей гордой истории:
"Протокольное решение (опросом) Политбюро (XVII созыв) ЦК ВКП
(б) 'О романе Мариэтты Шагинян "Билет по истории". 1938, 5 авгус-
та.
Политбюро (XVII созыв) ЦК ВКП (б). 23.07-09.09.1938. Пр.№63.
73. О романе Мариэтты Шагинян 'Билет по истории' часть 1-я 'Семья
Ульяновых'.
Ознакомившись с частью 1-й романа Мариэтты Шагинян 'Билет по
истории' (подзаголовок - 'Семья Ульяновых'), а также с обстоя-
тельствами появления этого романа в свет, ЦК ВКП (б) устанавлива-
ет, что книжка Шагинян, претендующая на то, чтобы дать биографи-
ческий роман о жизни семьи Ульяновых, а также о детстве и юности
Ленина, является политически вредным, идеологически враждебным
произведением. Считать грубой политической ошибкой редактора
'Красной нови' т.Ермилова и бывш. руководителя ГИХЛ т. Большемен-
никова допущение напечатания романа Шагинян.
Осудить поведение т.Крупской, которая, получив рукопись романа
Шагинян, не только не воспрепятствовала появлению романа в свет,
но наоборот всячески поощряла Шагинян, давала о рукописи
положительные отзывы и консультировала Шагинян по фактической
стороне жизни семьи Ульяновых и тем самым несет полную
ответственность за эту книжку.
Считать поведение т.Крупской тем более недопустимым и бестактным,
что т.Крупская делала все это без ведома и согласия ЦК ВКП (б),
за спиной ЦК ВКП (б), превращая тем самым общепартийное дело и
выступая в роли монопольного истолкователя обстоятельств
общественной и личной жизни и работы Ленина и его семьи, на что
ЦК никому и никогда прав не давал.
ЦК ВКП (б) постановляет:
1) снять т.Ермилова с поста редактора 'Красной нови';
2) объявить выговор бывш. директору ГИХЛ т.Большеменникову;
3) указать т.Крупской на допущенные ею ошибки;
4) воспретить издание произведений о Ленине без ведома и согласия
ЦК ВКП (б);
5) книжку Шагинян из употребления изъять;
6) предложить Правлению Союза советских писателей объявить
Шагинян выговор."
(Ф.17. Оп.3. Д.1001. Л.14. Рассылочный вариант протокола.
Опубл.: 'Литературный фронт'. История политической цензуры. 1932-
1946 г. М., 1994. С.34.)
* * *
Из многочисленных воспоминаний о Мариэтте Шагинян:
"Писатель Алексей Силыч Новиков-Прибой (1877-1944), автор
'Цусимы', был внешне очень колоритным человеком. Ходил он чаще
всего в морском кителе, с гладко обритой головой, с пышными усами
и был очень похож на отставного боцмана. В старые времена такие
отставники частенько служили швейцарами и гардеробщиками.
Как-то писатель пришёл в Центральный Дом литераторов в Москве.
Гардеробщик Афоня куда-то отлучился, и Алексей Силыч не стал его
дожидаться. Он повесил пальто, взял номерок, расчесал перед зер-
калом усы и повернулся, чтобы идти в зал, как в гардероб вошла
какая-то дама и одним движением бросила ему на руки свою шубу,
приняв его за гардеробщика. Новиков-Прибой повесил шубу, вручил
даме номерок, а та, дав ему рубль, направилась в зал.
В перерыве литературного вечера, встретив Алексея Силыча в вес-
тибюле, дама узнала 'гардеробщика' и очень смутилась. Ею оказа-
лась сильно близорукая Мариетта Шагинян. Извиняясь, она сказала:
- Алексей Силыч, ради бога... Я не могла предположить...
Разгладив усы и улыбаясь, Новиков-Прибой сказал:
- А всё-таки честно заработанный рубль я вам не отдам."
* * *
Владислав Ходасевич ("Белый коридор"):
"Мне нравилась Мариэтта. Это, можно сказать, была ходячая
восемнадцатилетняя путаница из бесчисленных идей, из всевозможных
'измов' и 'анств', которые она схватывала на лету и усваивала
стремительно, чтобы стремительно же отбросить Кроме того, она
писала стихи, изучала теорию музыки и занималась фехтованием, а
также, кажется, математикой В идеях, теориях, школах, науках и
направлениях она разбиралась плохо, но всегда была чем-нибудь
обуреваема. Так же плохо разбиралась и в людях, в их отношениях,
но имела доброе сердце и, размахивая картонным мечом, то и дело
мчалась кого-нибудь защищать или поражать И как-то всегда
выходило так, что в конце концов она поражала добродетель и
защищала злодея Но все это делалось от чистого сердца и с
наилучшими намерениями."
* * *
Владислав Ходасевич, там же:
"Однажды сидели мы с Шагинян в приемной "Всемирной Литературы",
у окна, на плетеном диванчике. Вошел Гумилев, неся какие-то
щетки.
Я спрашиваю:
- Что это у вас за щетки?
Гумилев улыбается и отвечает:
- В 'Доме Ученых' выдали. Ведь писательский паек у меня отняли,
вот и приходится пробавляться щетками.
Это было вскоре после появления Мариэтты в Петербурге. Она
услышала разговор, и когда Гумилев прошел мимо, спросила взволно-
ванно:
- Владя, кто это?
- Гумилев.
- А почему у него отняли паек?
- Отдали другому.
- Кому?
- Мне.
- Владя, как вам не стыдно! И вы взяли?
- Ничего не поделаешь, Мариэтта: борьба за существование.
- Владя, это бессовестно!
Она готова была куда-то помчаться, протестовать, вступаться за
Гумилева. Я с трудом объяснил ей, в чем дело. Успокоившись, она
погладила меня по голове и сказала:
- Бедный Владя, вы все такой же заблудший.
А когда Гумилева убили, она не постеснялась административным
путем выселить его вдову и занять гумилевские комнаты, вселив туда
своих родственников... Тоже -- с размаху и не подумав."
* * *
К. И. Чуковский о Шагинян (в дневнике 1931 года):
"Она была бы отличной писательницей, если бы слыхала человечес-
кую речь. Глухота играет с ней самые злые шутки. Она рассказыва-
ет, что недавно, -- месяц назад, -- соседи говорят ей: 'Мы
слыхали через стену, как вы жаловались на дороговизну продуктов.
Позвольте угостить вас колбасой. Мы получаем такой большой паек,
что нам всего не съесть'. -- 'Я заинтересовалась, кому это выдают
такой роскошный паек, и оказалось, что это паек -- писательский,
получаемый всеми, кроме меня'. Мариэтта Шагинян, несомненно,
из-за своей глухоты, отрезана от живых литературных кругов, где
шепчут, она никаких слухов, никаких оттенков речи не понимает, и
поэтому с нею очень трудно установить те отношения, которые
устанавливаются шепотом... Как-то в Доме искусств она несла дрова и
топор -- к себе в комнату. Я пожалел ее и сказал: 'Дайте мне, я
помогу'. Она, думая, что я хочу отнять у нее дрова, замахнулась
на меня топором... Показала мне письмо Сталина к ней (по поводу
'Гидроцентрали'). Сталин хотел было написать предисловие к этой
книге, но он очень занят, не может урвать нужного времени и
просит ее указать ему, с кем он должен переговорить, чтобы
'Гидроцентраль' пропустили без всяких искажений. Письмо милое,
красными чернилами, очень дружественное... И вот характерно:
Шагинян так и не рискнула побывать у Сталина, повидать его, хотя
ей очень этого хочется, именно потому, что у нее нет слуха, и ей
неловко."
Уточним: к 1931 г., то есть, после "Месс-Менда", Шагинян УЖЕ
БЫЛА отличной писательницей -- по моей версии -- несмотря свою на
глухоту (а может, и благодаря оной: отсутствие беспокойств от
шумных соседей таки благоприятствует творчеству, если только
оно не мизантропичное).
* * *
Чуковский пересказывает Шагинян:
"Бросила литературу. Учусь. Математика дается трудно. Все же
мне 43 года. И не та математика теперь, вся перестроена по
марксистскому методу, но зато какая радость жить в студенческой
среде. Простые, горячие, бескорыстные, милые люди. Не то что наши
литераторы, от которых я давно отошла. Надоела литература, она
слишком дергает, мучает, и я впервые на 43 году жизни живу
радостно, потому что нет на мне этого тяжелого гнета литературы.
Написав 'Гидроцентраль' я оглянулась на себя: ну что же я такое?
Глуховатая, подслеповатая, некрасивая женщина с очень дурным
характером, и вот решила уйти, и мне хорошо. Разделила на 12
частей весь гонорар от 2-го издания 'Гидроцентрали' и буду жить
весь год не зарабатывая."
Обратим внимание на то, что доучиваться Шагинян стала в возрас-
те сорока с лишним лет, что говорит о ней положительно.
* * *
У Владимира Карпова:
"Известная советская писательница Мариэтта Сергеевна Шагинян
многие годы дружила с Иваном Христофоровичем [маршалом Баграмя-
ном, тоже армянином -- А. Б.]. Я был неоднократным очевидцем их
встреч в городке писателей Переделкино, куда Баграмян приезжал ее
навестить.
Я тоже дружил с Мариэттой Сергеевной много лет, вплоть до ее
кончины. Она из больницы написала мне последнюю записку. Мы не
раз отдыхали вместе в Доме творчества "Дубулты" в Прибалтике.
Часто встречались в Москве по нашим писательским делам, она
печатала свои произведения в журнале "Октябрь", где я работал
первым заместителем главного редактора, а потом в "Новом мире", в
котором я был уже главным редактором. Всегда просила меня читать
ее рукописи первым и относилась к моему мнению и замечаниям
уважительно. А вообще она не терпела и не позволяла никому что-то
править в ее рукописях. Билась с редакторами беспощадно за каждую
запятую. Мне она однажды сказала, улыбаясь лукаво:
- Что мне может посоветовать или исправить редактор? Я каждое
слово подбирала в текст, как ювелир вставляет драгоценные камни в
свои изделия. Обычно я говорю редакторам, что я хотела сказать
своим сочинением, а потом вынимаю из ушей слуховой аппарат, и
пусть они говорят, что угодно.
Она была глухая и без слухового аппарата не слышала. Однажды я
ее спросил:
- Мариэтта Сергеевна, наверное, трудно вам без слуха, окружающий
вас мир -- неполный, в одной зримой плоскости.
Она весело воскликнула:
- Что вы, Владимир Васильевич, я счастлива, избавлена от массы
неприятностей, которые слышите вы постоянно."
Глуховатой Мариэтта была вроде как с детства. Это, разумеется,
ужасно.
Ещё у Карпова:
"Мариетта Сергеевна, очень скупая на похвалы, считала, что у И.
Х. Баграмяна незаурядный полководческий талант, который завидно
сочетался с такими человеческими качествами, как мудрость госу-
дарственного деятеля, человеколюбие, доброта, уважение к подчи-
ненным.
С братьями Микоянами у Ивана Христофоровича были особо дружес-
кие отношения. Анастас Иванович приезжал к нему чаще всего вече-
ром и засиживался долго. Было о чем поговорить и о чем вспомнить
двум заслуженным ветеранам партии и государства.
Авиаконструктор знаменитых МиГов Артем Иванович Микоян обычно
приезжал на дачу к Ивану Христофоровичу в субботу или в воскре-
сенье. Они играли в шахматы, а когда садились за нарды, то их
потом оторвать от игры было невозможно. Сражались, как говорится,
вовсю -- азартно, шумно, с шутками. В нарды иногда приходил
играть и Анастас Иванович.
Пришел Анастас Иванович Микоян, ласково обнимал и поздравлял
Мариэтту Сергеевну с наградой. Ко мне тоже подошел. Обнял. Мы
были и раньше знакомы.
Банкет был теплый, семейный, в кабинете Парткома, который не
мог вместить много друзей."
В общем, старушка, не занимая должности, была, тем не менее,
плотно вписана в самую что ни на есть верхушку понемногу загни-
вавшего советского общества.
Умилиться ихнему междусобойчику у меня не получилось.
* * *
Борис Изюмский:
"Комичный случай произошёл здесь с Мариэттой Шагинян. Ялтинская
студия готовила впрок фильм о Мариэтте к какому-то её юбилею.
Сценарист, вопреки совершенно несентиментальному характеру Шаги-
нян, заставлял её кормить у озера лебедей и поглаживать пушистую
кошку. Наконец, терпение у Мариэтты лопнуло. Она схватила кошку
за хвост и подержала её вниз головой. Кошка от неожиданности по-
царапала её. Я увидел Мариэтту, бегущую от озера к дому с воплем:
- Она бешеная!"
Вот так они и с пленными белыми офицерами не церемонились. И фиг
было увидеть плачущего большевика.
* * *
Повесть Шагинян "Месс-Менд, или Янки в Петрограде" (переработка
1956 г., первое издание -- 1923-1925 гг.) -- вещь, впечатляющая
стилем и фантазией, чего уж там. Вот честно скажу, что завидно.
Ну, не так завидно, чтобы из-за этого грызть, а так, чтобы радуо-
ваться обретению примера, которому можно будет следовать, если
что. Образность у Шагинян не избитая и не вычурная, а в самый раз
и количеством, и качеством. По-моему, вот так и надо стараться
писать[, чтобы я похвалил].
К сюжету можно, конечно, попридираться, но он всё равно ведь
правдоподобнее, чем, например, в "Золотом ключике" Алексея
Толстого.
* * *
Похожие по свободе и размаху и где-то конкурирующие произведе-
ния той же советской эпохи: "Аэлита" (1923) и "Гиперболоид инже-
нера Гарина" (1925) Алексея Толстого, "Роковые яйца" (1925)
Михаила Булгакова. Все -- шедевры эпохи надежд (нет, даже ПРЕД-
ВКУШЕНИЙ). В то время люди реально стояли на пороге прекрасного
Нового мира и даже чуть-чуть перешагнули этот порог, но углубить-
ся в открывшееся пространство не получилось. Кстати, лучшая книга
об увиденном с порога -- это, по-моему, "Туманность Андромеды"
Ивана Ефремова.
* * *
Что касается заговора пролетариев, описанного "месс-Менд", то
он, конечно же, сказочный. В реальности такой заговор очень бы
скоро провалился, потому что...
- чем шире заговор, тем больше вероятность предательств,
засылки агентов и провокаторов в ряды заговорщиков;
- участники заговора иногда делают ошибки, имеющие тяжёлые
последствия для их общего дела; чем шире заговор и чем дольше
он существует, тем больше вероятность таких ошибок;
- почти любой индивид, попавший в руки представителям власти по
подозрению в заговоре, рано или поздно начинает давать
показания.
Далее, инженеры хотя бы иногда таки лазают и проверяют, что там
по их чертежам наделали пролетарии.
Кроме того, рабочие, способные блистательно модифицировать кон-
струкции, как правило, со временем выбиваются в инженеры, богате-
ют, меняют взгляды под влиянием излишеств, становящихся для них
доступными.
* * *
Большевистскую революцию Мариэтта Шагинян приветствовала, но не
делала, и, наверное, отчасти из-за этого у неё такое несерьёзное
отношение к теме заговора: у конспиратора с опытом и с любовью к
делу, наверное, рука бы не повернулась настрочить о заговоре то
легкомысленное, что настрочила Шагинян.
* * *
Сталинскую премию Шагинян получила за книгу очерков "Путешест-
вие по Советской Армении". Надо будет почитать перед тем, как я
тоже отправлюсь в эту далёкую загадочную страну...
Литература
Етоев А. "Книгоедство".
Карпов В. "Маршал Баграмян".
Шагинян М. С. Собрание сочинений в девяти томах, М., 1988.
Шагинян М. С. "Месс-Менд, или Янки в Петрограде", М., 1958.