Женщина и есть женщина, где бы ей Судьба не указала перстом то место, где ей суждено родиться и где коротать длинные зимние вечера, там и живёт. А лето придёт – это уже поля, сады, огороды, куда ни глянь – всё живое красоту свою кажет. Ни взором, ни руками её не охватишь, так хоть частичку этой красоты с собой в дом унести и то радость.
Когда я маленькой была, в смысле – дошкольного возраста, всё просила родителей, чтобы меня, кто куда идёт - с собой взять. Брали, но с большой неохотой. Всё упрекали меня в том, что я медленно хожу, в самый неподходящий момент начинаю кустик искать, за который надо мне по надобности спрятаться. То я пить хочу, то сон голову клонит. И всё же, как бы там ни было, а именно эти гостевания у совсем разных незнакомых мне людей больше всего впечатлений оставили в моей памяти. Почему? Да потому, что когда я старше стала, уже стеснялась в гости ходить, а потом и некогда было, успеть бы всю домашнюю работу переделать.
Тогда я о многом не задумывалась, а теперь, когда даже внуки мои старше моих лет, вспоминаю и сравниваю многие мои тогдашние впечатления.
В те далёкие послевоенные годы, редко у кого была возможность хотя бы клеёнкой стол застелить. Куда там, газеты и то не было. Но хозяйки, при всей своей бедности, помнили, что за непокрытый стол негоже гостя сажать. Покрывали край стола под образами, самое почётное место для желанного гостя, домотканым, вышитым нехитрым узором, полотенцем, как мы говорили – рушником. Уже на него клали хлеб и всё, что в доме было съестного. Щербатая крынка, вычищенная мелким песочком до желтизны, могла ещё пригодиться под букеты. А всё потому, что есть с надтреснутой посуды – плохая примета, а букет – вроде как не в счёт.
Мужики всё больше в миску с борщом смотрели, для них букеты вроде бы и не существовали. Может и замечали, но в селе не принято было мужику цветочки рассматривать. Зато женщины, иной раз даже поинтересуются, где выросла такая красота. И хоть видели они эти цветы сотни раз в поле при дороге, но теперь, в букете, они совсем по-иному смотрятся.
Многое память возвращает, что нечаянно припрятала. Я вспоминаю хозяек, вздыхаю от того, что имён их уже не помню, а порой намеренно не пишу. Нет уже их на этом свете, а тревожить их имена как-то совестно мне… А вот рассказать о их букетах не грех.
Эта старенькая вросшая в землю хата, несколько лет пустовала. Двор стал зарастать бузиной и белой акацией. Но когда по двору стала ходить бабушка, мы – малышня, не знавшие её раньше, приняли её за чужую. Только спустя годы я узнала печальную историю той старушки.
У этой бабушки война забрала старших сыновей, младшего дождалась таки. Его сопровождала домой фронтовая медсестра. О нём в селе говорили, что «головастый» мужик, не зря эта курящая девица так прилипла к нему… На ферме она работать не хотела и стала сманивать его уехать в город. А он заупрямился, мол, мать старенькая. Только мать явно недолюбливала приблудную, «прошедшую огни и воды», невенчанную фронтовую жену, которая к сельской жизни совсем неприспособленна. Так и жили.
Но однажды откуда-то из города приехали какие-то «большие люди» и просто приказали ему работать там, куда его назначили. Невестка повеселела, вырядилась в дорогу, как на свадьбу. А через какое-то время сын прислал машину за матерью. И те люди, которые приехали за старушкой, особо с нею не церемонились. «Машина ждёт» - вот и весь разговор. Погрузили в кузов бабушкины пару узлов, а плачущей старушке даже с соседями не дали проститься…
Как она жила в городе, как невестка ею помыкала, об этом в селе детям не рассказывали. Только и всего слышала, что раны у сына были серьёзными и через несколько лет он умер. А «несчастная вдова» просто выгнала свекровь за порог, в чём была. Пешком, с помощью добрых людей, доплелась таки старушка до своей хаты.
А хата эта, даже по сельским меркам была уже старомодная, с маленькими окошками, рамы крестиком. Хорошо что хоть люди домашнюю утварь не разворовали… Первое время ей соседи обживаться помогали, одежонку какую есть приносили. Моя бабушка посылала меня с узелком каких-то гостинцев к празднику. А ещё наказывала воды старому человеку принести или сделать что скажет. Мне и самой нравилось к той бабушке ходить, песни её протяжные слушать. Картошку почистить или фасоль натеребить, так это я и дома делала.
Слышала я уже в своём доме от приходивших к нам людей, будто бы та бабушка в свой дом «городские порядки принесла». По-городскому стала постель стелить, букеты на стол ставить и по-городскому рукодельничать там научилась. Особо не из чего ей было делать, так она простую мешковину отбеливала, вышивала по ней цыганской иголкой крашеными нитками крестиком узоры и на стол стелила под хлеб святой. Наши бабы тоже люди смекалистые. У неё эту моду переняли и тоже начали, у кого из чего было, салфетки делать. Да ещё крючком кружева обвяжут… Только на столе еда-то наша, к которой с детских лет привыкли. Получалось так, что на вышитой салфетке стоит крынка с молоком, глиняные кружки. Хлебная корка, мёдом мякиш смазанный, а сверху живой смородиной присыпано. Вот такой нехитрой снедью и меня бабушка угощала. А я ей старые ложки песочком начищу, как новые, двор подмету. А то, было дело, ей пару газет принесла, (отец мой выписывал), застелила где можно было. Сразу в хате повеселело.
Как-то под осень фронтовые друзья сыновей в село нагрянули. Председателю колхоза такой разнос устроили, неделю люди возле всех колодцев об этом рассказывали. Вытребовали таки воз соломы, сами бабушке крышу подлатали…
Видела я у своих односельчан из грубого домотканого полотна, как их называли – полускатёрки, стебельком узоры на них вышиты. Их перед гостем на половину стола стелили. Букеты на столах стали ставить, а крынки цветами разрисованы и глазурью покрыты. А цветы-то – чорнобрывци (бархатцы), да ещё васильки полевые, топорики, цветущий клевер с тысячелистником. На столе паляныци (пироги) с капустой в форме конвертиков, а к празднику – маленькие пирожки с тёртыми орехами. А кружки всё те же – глиняные или «солдатские» алюминиевые.
Чаще всего видела букеты в толстых старинных бутылках. (Всё равно их в магазине не принимали). Книги в домах стали появляться. (Старухи ворчали, дескать, в доме надо хозяйством заниматься, а нынешние бездельники… читают).
В иных домах гранёные стаканы гордостью хозяйки были. В них и букетики ставили. Некоторые мужики, чтоб угодить жёнам своим, шли на хитрость. Где-то найдут щербатую бутылку и, уже не знаю как, отпилят горлышко, края зачистят, а рукастая жена мешочек сошьёт или из ниток узорами свяжет. Ту бутылку в мешочек затолкает, вверху шнурочком стянет, и вот вам букет в цветочной вазе стоит. А жена мужу сто грамм нальёт чего там у неё в доме припрятано.
Один сторож изловчился из ивовых прутиков блюда плести, всякие хлебницы на хозяйские столы. Каждый день весёленький ходил. Что из того, что бедновато жили, что редко в магазин ходили, зато такую красоту из соломы делали, теперь на такое только в музее посмотреть можно.