Ты знаешь, мне уже не по годам
рыдать навзрыд и млеть от умиленья –
похоже прогорели все поленья…
Уже лет сорок я не пью «Агдам»,
и «Hennessy» с «Clicquot» уже не пью,
вот разве только «Jameson» и водку…
Давно не мерил новую… пилотку –
в чужую плоть вход воспретил копью…
И спрятал в ножны острие меча –
бряцать клинком удел дурных и слабых:
булат не для маханий абы-кабы,
а лишь по делу – взвешенно, сплеча…
Давно хоромы каменных палат
сменил на старый дом из круглых брёвен
в краю озёр и рубленных часовен,
где сосны строем, будто на парад…
Переменил, взяв резкий поворот,
асфальт шоссе на лужи и ухабы
лесных дорог, где бродят ёжки-бабы
и рядом с каждой хитрый ёшкин-кот…
Чем глуше путь – тем глубже колея,
тем реже лес, тем больше пней и гари…
И здесь простой народ в больном угаре.
И в малолюдье – та же толчея.
Уже давно …
А ведь и впрямь давно
живу в миру за многих не доживших
былых друзей, безвременно почивших,
но в памяти хранимых, как в кино…
Живу в дому, где был большой экран –
крутили фильмы прошлых поколений…
Тут и сейчас блуждают
светотени…
и вещий зов
звезды Альдебаран.