Любовь! ироническая проза
В этот день Геннадий, проснулся очень рано от шума дождя за окном. Капли стучали, разбиваясь о стекло и стекали стремительными струями вниз, унося с собой пыль и грязь.
Он какое-то время лежал без движения на диване и обдумывал события предыдущего вечера. Накануне из-за пустяка, из-за какой-то мелочи, о которой сейчас и не вспомнишь, они поссорились с супругой. Ну, с кем не бывает, особенно на ночь глядя?
Он ждал романтического вечера, даже тщательно побрился, чтобы продемонстрировать своё заинтересованное отношение к жене, привёл себя в порядок во всех смыслах, а тут…
В общем, пришлось супругам в эту ночь спать в разных комнатах – ей на супружеском ложе, а ему на привычном к вечерним разногласиям диване.
Геннадий был поэт. Поэт пока начинающий, но уже известный в кругу друзей, врагов-завистников и пока непризнанный собственной женой в качестве поэта. Но он стремившийся делать серьёзные творческие шаги, ищущий себя в различных жанрах, рифмах и стихами сыпал, по любому поводу, как коза орешками...
В эту бессонную ночь, строчки, цепляясь одна за другую, и выстраивались в стройную систему выражения мыслей с некоторой мелодичностью рифмы:
Опять на плечи наметелил снег
И на душе лютует мрак, и стужа.
Все говорят: «Я славный человек»,
А этой вот…, как будто я не нужен?
Написав первые четыре строчки, Геннадий задумался и мстительно произнёс трагическим шипеньем последнюю строчку: «А этой вот…, как будто я не нужен».
Здорово я ей вмазал словами «А этой вот…». Пусть знает, что я ни простой замухрышка, а поэт, за которым будущее поэтическое слово будет цениться на вес золота. Потом, смахнув расчёской с головы роскошную перхоть, во второй строфе решил смягчить драматизм ситуации следующими строчками:
Когда поймёт она, что я её люблю
Я обогрею сам, любовь свою,
Коль между нами трудности нагрянут…
И спохватившись, что любимую женщину, если она не жена, можно захваливать и приглаживать строчками, но тут другой вариант, где строчки адресуются жене. В этом случае её нужно держать в напряжении и припугнуть обращением к самому себе, как установкой к действию:
Раз не сложилось, просто, - уходи!
Да, уходи, и ни на что не глядя!
Не сожалей, что на её груди
Пристроится чужой какой-то дядя!
Не ной, не плачь…
В общем, Геннадий за поносил стихами основательно, как здоровый организм от сальмонеллы…
Завершающая строфа вывалилась, как птенец из гнезда примиряющими философскими строчками, обращёнными неизвестно к кому:
«Любовь останется и светлой и взаимной…»!
Геннадий прочитал всё стихотворение, наугад расставил знаки препинания и, решив, что отредактирует его на работе, стал задумчиво осмысливать своё творение, по горячим поэтическим следам… Мысли путались. Он решил прогуляться по утренней прохладе и пристроить их в рациональное дело.
Перед уходом, он на цыпочках пробрался в спальню. Посмотрел на контуры фигуры, очерченные байковым одеялом. Представил мысленно, где что расположено у любимой жены, а у неё много интересного, волнующего, привлекательного… Попробовал запустить руку в тёплое место, но тут же услышал привычную фразу произнесённую вялым голосом: «Отстань, насильник…»
Геннадий убрал руку и прошептал:
- Нужно труды Фрейда изучать, дорогая.
- Сам разбирайся со своим развратником, а мне и без него тошно! – ответила супруга и повернулась на другой бок.
Геннадий, обиженный пошёл к выходу. Ему не хотелось проблему развивать до больших противоречий.
У выхода из коммуналки на хозяйственной полочке, лежал рулон туалетной бумаги.
Удобства во дворе, приучили этот необходимый материал хранить дома.
Как слова любви донести в ближайшее время до супруги? Решение пришло неожиданно.
"Уж от этого информационного центра она не уйдёт!" - подумал он и, раскрутив часть туалетной бумаги написал большими чёткими буквами: «Я тебя очень люблю, моя дорогая! - и положил рулон на полочку.
Возвратившись домой, Геннадий с волнением глянул на рулон. Длина раскрученной части увеличилась. За его текстом следовало ответное дополнение: «Я тебя тоже очень люблю, дорогой! Это наши самые интересные строчки о любви. Положи их в свадебный альбом!»
На обратной стороне красовалось: «Целую», дополненное отпечатками помады, повторяющими контуры губ.
Семейная жизнь вошла в обычное русло…