. Обморозилась
Ох уж мне эти туристы-альпенисты. Всё куда-то идут, куда-то лезут, куда-то плывут. А куда и зачем, то им самим неизвестно. Всё говорят: «Романтика! Чувство свободы! Чувство полёта!» Всё это может быть конечно и так, но вот я сам был туристом, а посему заявляю откровенно, всё это чушь про романтику, свободу и полёт. Особенно когда в гору ползёшь, да со здоровенным рюкзаком, который, как нестранно, но всё вниз тащит. Вот ползёшь и думаешь: «А какого чёрта мне на этой горе делать?»
Правда, когда залез, да на мир что вокруг посмотрел, вопрос этот исчезает сам собой, как будто его и не было. Красиво там наверху. Правда, если горки небольшие. С них всё увидишь и лес и горы и озёра и городишки, что вокруг этих гор и хочется уже сказать просто: «Красотище!» Вот за этим, наверное, и лезут все в горы, да сплавляются по реке.
Однако я это всё про туристов говорю. У них горы не такие высокие, а поэтому и природа и всё вокруг замечательно.
А вот про альпинистов замечу: там, куда они лезут, ничего такого нет кроме пропастей и снегов. Да ещё и кислорода нехватка, думаю что это удовольствие не из приятных, хотя сам никогда это кислородное голодание на себе не испытывал.
Дак нет, всё лезут и лезут эти альпинисты несмотря ни на что и видно им удовольствие доставляет висеть где-то там между небом и землёй на растяжках, да ещё и вверх ногами. Но лезут, значит нравится. Даже холода снегов не боятся.
Вот про этот, собственно говоря, холод и рассказ мой будет.
Есть у меня одна девушка знакомая альпинистка, зовут её Надя и работает она на нашем городском радио. Причём, заядлая она, надо сказать, альпинистка и никуда от этого не денешься.
Я к ней, да и ко всем девчатам, что работают на радио, иногда захожу и разговоры разные веду. Просто интересно, чем молодое поколение дышит. Тем же чем мы дышали или, чем-то другим.
И ещё я знал, что девушка та знакомая Надя в сентябре в отпуск идёт, а сентябрь уже прошёл и я подумал:
-Загляну-ка я на радио, может быть, чего-нибудь приятное девушкам скажу или что приятное в свой адрес услышу. И вообще интересно, где эта Надя отпуск свой провела и куда опять залезла, на какую вершину.
А то что она на вершину очередную залезла, то в этом я не сомневался.
Ну, зашёл я на радио, с девушками поздоровался, ласковые слова всякие им сказал, ласковые слова в ответ получил, да и на Надежду своё внимание обратил. Сейчас, думаю, мне расскажут про горы высокие, про долины зелёные и про всё остальное, что в горах альпинистских есть.
Смотрю я на Надежду и аж ахнул от удивления. Всё её лицо, как будто обгорело, кожа слазит, а на руках перчатки белые, то же видать руки чем-то испорченные.
-Ничего себе, - думаю, - неужели моя альпинистка Надежда свои горы непролазные поменяла на знойный берег, где-нибудь в Турции и там вся обгорела. Я её и спрашиваю:
-И где же это ты, Надежда, так обгорела. Неужели променяло своё любимое занятие висеть где-то на растяжках среди неба и земли да ещё и вверх ногами, на знойные курорты Турции или там Египта!
А Надежда на это рассмеялась да и говорит:
-Ну, что вы, Андрей Леонидович, разве я могла променять висение между небом и землёй да ещё вверх ногами на какие-то там пляжи Турции или Египта. Просто всё что вы видите на лице и на руках это не от ожогов, это наоборот от отморожения.
-Ничего себе, - говорю я, - и где это ты умудрилась обморозиться если весь сентябрь стояло плюс двадцать и мы все не знали, когда же эта осень начнётся.?
-Да как всегда в горах, как вы говорите, вися на растяжках между небом и землёй, да ещё и вверх ногами.
-Ничего себе, - опять говорю я, - и где ж ты такие горы нашла, что была там минусовая температура, так градусов минус двадцать пять, что вот вися на растяжках вверх ногами, так себя обморозила.
-Да лазили мы нынче на Пик Коммунизма, в Киргизии, вот там всё это и произошло!
-Ничего себе, - говорю я в третий раз, - и как же вас занесло на эту жуть какую высокую гору (семь тысяч метров с хвостиком), которая Пиком Коммунизма называется и которую, по моим понятиям надо в Пик Капитализма переименовать, согласно всем изменениям в нашей стране.
-Да мы очень долго готовились, - отвечает Надежда, - почти два года, вот и залезли наконец, а что касается висения на растяжках причём вверх ногами, так там этого сполна было. А там, на Пике Коммунизма, и мороз, и жуткий ветер, вот я и обморозилась. Да ладно одна, несколько нас человек было таких. Вот я сейчас вам фотографии покажу, и вы всё сами увидите.
И показывает мне Надежда фотографии. Смотрю я на них, красиво, не зря, думаю, альпинисты всё же в горы ползут, причём жуть какие высокие.
А потом мне фотография попалась, где вся моя Надежда, да ещё пару человек в бинтах сидят и на лице у них тоска призелёная.
-Значит обморозились, - замечаю я, - да очень сильно.
-Да, - отвечает Надежда, - обморозились. Потом когда в Челябинске в областном ожоговом центре мы показались, так там всё чуть с ума не посходили, где это при двадцати градусах тепла можно обморозится. А одному парню аж кончики пальцев пришлось ампутировать, так он сильно обморозился.
-Так неужели в Киргизии нельзя было к медицине обратиться? – удивился я.
-Да, какая там медицина в Киргизии, - усмехнулась Надежда, - в развале она там вся. А новые баи киргизские в Россию едут лечиться.
-Понятно, - сказал я, - одним словом висение вверх ногами на растяжках, где-то между небом и землёй так просто не даётся.
-Да уж, - согласилась со мной Надежда и горестно вздохнула.
-И всё же это занятие, лазанье по горам ты не бросишь? – спросил я.
-Неа, - ответила Надежда, - так ещё пиков достаточно!
-Ну, смотри, смотри, - сказал я и стал домой собираться.
Попрощался с девушками и пошёл своей дорогой. Иду и думаю:
-Всё же непонятно и зачем лезть на такие горы высокие, где не всё так хорошо, как кажется. Лучше всё же наши Уральские горы. И высотой они небольшие, и красотища там в горах неописуемая. А что касается обморожения, то безопасные в этом отношении наши горы.
Так шёл я домой и думал, хотя, может быть, я ничего и не понимаю. Кому-то горы Уральские, а кому-то Пик Коммунизма. Каждому своё и каждый, как известно, сходит с ума по-своему!
06.11.09
Смолюк А. Л.