К огромной жаровне, стоящей сбоку от врат в город, подошел облаченный в салатово-зеленые одеяния служащего фонарщик. Не без труда заправив ее маслом под безучастные взгляды стражников, он поднес к ней факел, возродив жаркое пламя, отсвечивающее необычным зеленоватым оттенком. Эти же манипуляции он проделал с ее точной копией под другую сторону врат, чтобы потом удивленно уставиться на сгорбленного всадника, направляющего усталого коня в город. Не удостоив никого взглядом, тот рутинно помахал перед засуетившимися стражниками медальоном, помечающим его как одного из гонцов королевского двора, и, не сбавляя ленивого хода, проехал через внушительный зев врат. Город готовился ко сну: все боковые переулки, ведущие вглубь от торгового тракта, закрывались металлическими заслонами, падающими с мостов, соединяющих крайние дома, с противным лязгом. Он опоздал на считанные минуты, чтобы быстро добраться до цели своего путешествия: теперь придется делать большой крюк до отделения почты. Это высокое здание с множеством насестов по бокам и обязательной малахитовой каймой поверху каждого этажа издевательски маячило слева от него, освещаемое зеленоватым светом факелов. Тяга родного города подчеркнуть свои цвета всегда действовала Лесли на нервы. Он медленно следовал до центральной площади мимо закрывшихся мастерских и торговых лавок, чьи владельцы уже разошлись по домам. Величественный образ Сандарайн – покровительницы города, возвышался над площадью, оглядывая подозрительным взором припозднившихся путников. Не обращая внимания на гомон, раздававшейся со стороны рыночной площади, Лесли направил коня к кордону, располагающемуся за статуей – это был единственный легальный способ ночью проникнуть в жилые кварталы. Он спешился и протянул стражникам документы, стараясь держаться поближе к факелам, чтобы не пришлось скидывать капюшон плаща – тогда солдаты увидят уродства, поразившие голову, и обрушат на гонца все прелести досмотра, а то и в лечебницу отконвоируют. Ему повезло: умы стражей порядка были заняты каким-то кавардаком, связанным с рынком – поэтому докапываться до скрытного посыльного, наверняка просто изморенного долгой дорогой и потому ведущего себя весьма зажато, им было недосуг. Медленно, чтобы снова не упасть в обморок от головной боли, Лесли залез на коня и направился дальше. Вдогонку получил радостную весть, что не шибко много верховых допустили в центр, поэтому источник конского навоза определить будет нетрудно.
Цокот копыт на мгновение затих: гонец остановился перед очередным поворотом, с тоской глядя вглубь улицы. Глаза примечали в полумраке знакомые очертания: дом ворчливого старика, постоянно гоняющего соседских ребятишек с клюкой, когда те начинали куролесить, заросшее плющом здание супружеской четы флористов, скамейку, на которой когда-то давно частенько собиралась шумная компания гуляк. А где-то вдалеке располагался двор, призывно манящий его сердце. Нет, заявляться домой в таком состоянии нельзя, как бы ни тянуло его снова оказаться в теплом кругу семьи. Крепко сжав поводья, он направил коня дальше, с тоской отсчитывая дни, пролетевшие с его последнего визита. Каждый счет болезненным пульсом бил по рассудку.
– Кого там принесло? – раздался низкий голос, когда Лесли постучал в дверь почты.
– Это я, Гаспард. Припозднился.
– Конечно, кто ж еще заявится ни свет, ни заря, – пробурчал обладатель столь же грубых, как и голос манер. – Охо-хо, вы только посмотрите на этот видок! В переулке бы увидел – обделался со страху. Прямо все мои похмелья будто на тебя разом свалились – то-то думаю, почему ни одна сивуха на берет. Ты ведь в курсе, что надо самому на коне скакать, а не наоборот?
– Открой стойла.
Не обращая внимания на дальнейшие шутки и подколки служащего, который это дело столь же любил, сколь и корявил в нем, Лесли повел скакуна на заслуженный отдых, ведь завтра тому снова предстоит отправиться в дальний путь. Наконец, животное уткнулось в бадью с кормом, а гонец вместе с приятелем расположились в одной из многочисленных комнат службы, конечно же – за столом рядом с камином.
– Ты чего нос воротишь? – снова пророкотал Гаспард. – Харчи наши уже не по нраву? Я смотрю, в других местах тебя чем поизысканнее жалуют? Или у коня научился подножным кормом себя радовать? Нашему брату не стоит ерепениться: ешь, пока рот свеж. Как завянет...
– Кусок в горло не лезет.
– Давай верхнюю одежду-ка снимай, чай не на минутку заглянуть решил, да уплетай за обе щеки. Потом сам спасибо скажешь. А то сидит тут в капюшоне, исподлобья зыркает, как сыч какой залетный.
– Об этом я тоже поговорить хотел.
Дальнейший поток бессвязной информации, вылившийся из глотки Гаспарда, гонец просто прослушал: здесь уже надо было просто подождать, пока он иссякнет. И вот, по лицу собеседника Лесли понял, что если тот не переведет дух – то просто-напросто задохнется, поэтому, упрямо вернув капюшон на место, он поведал о своем злоключении на заброшенном кладбище. "Да", – лаконично среагировал Гаспард и молча уставился на тарелку. Затем он встал, достал откуда-то из закромов бутылку и два стакана. По взгляду товарища Лесли понимает, что от этого отказаться уже не получится.
– Сторожи кладбища – это да. Это с ними лучше не связываться. Вот вроде бы и злыдни, и никуда без них. Не станет – так кто же за мертвяками буйными приглядывать-то будет?
– Послание мне передать нужно, – вдруг ляпнул гонец.
– Послание-то это никак. Сказал бы я, коль на маслобойне работал. А тут – почта, поэтому тут это дело плевое. Куда голубя послать и кому?
– Во все крупные поселения. В первую очередь – что к северу от Стераля и дальше к Ливру.
– А это уже чем-то попахивает, – прищурился Гаспард. – А получатель кто?
– На имя Келласт. Низкорослый, седобородый, ходит в красном плаще, и еще посох у него здоровенный, с него ростом и вот такой в обхвате, – Лесли делает круг пальцами двух рук.
– Нет, друг, ну ты смеешься.
– Сообщение: сообщите ваше местоположение. Получатель – замок Стераля, на имя мажордома Жерара.
Гаспард замолчал, сверля гонца взглядом. Наполнил свой стакан и махом его опрокинул. Откашлявшись, продолжил.
– С такими вот запросами мы обычно сразу шлем куда подальше.
– Именно поэтому я благодарю небеса, что сегодня ты оказался на дежурстве.
Собеседник осушил еще один стакан и утер рот рукавом. Не церемонясь, стащил картофелину из тарелки Лесли и принялся ее старательно и долго жевать, уставившись на пляшущий в камине огонь.
– Донесения сейчас одни за другим летят, даже колдуны жалуются, – пробормотал наконец Гаспард. – Завтра голубей опять хватать не будет. Так всех птиц загоняем. Надобно тогда сейчас отправлять.
– Спасибо.
– Хороший ты мужик – иного бы за дверь выставил, хоть мажордомами королевскими закрываться будут, хоть исподнем Сандарайн. Чтобы в подробностях рассказал, что там такое стряслось у вас: я намерен всю эту бутылку уговорить за сегодня. Заодно тебя полечим: знамо дело, лучше от мертвецкой головной боли средства нет.
Грузный мужчина поднялся и затопал прочь из комнаты. Живот гонца призывно запел. Поражаясь перемене его настроения, Лесли принялся за обе щеки уплетать поздний ужин, обжигаясь все еще дымящимися кусками свинины.
***
За окном с ошеломительной скоростью проносились корявые деревья и овраги. Этот участок дороги замечательно въелся в память путникам: его они проезжали на телеге лихого извозчика, который в равной степени куда-то торопился, так и с пренебрежением относился и к лошадям, и к повозке. Последняя старательно подпрыгивала на каждой кочке, коих было разбросано в неисчислимом количестве (Фобос, впрочем, отметил, что подпрыгнули они ровно семьсот четырнадцать раз). Обратную же дорогу было не узнать: карета плавно плыла вдаль, игнорируя все неровности – сказывались проклинаемые пройдохой-Эваристом рессоры. Путники уютно расположились каждый в своем углу: сказочник, как обычно, облагораживал чернилами свои книги, пользуясь диковинным светильником, встроенным в карету, Арчибальд – выставил подножки у сиденья и опустил спинку, чтобы предаться сну. Келласт же вел тихий диалог с Фобосом, чтобы никого не потревожить.
– Затрудняюсь точнее идентифицировать это существо, – тараторил в привычной манере колдун. – Визуальный анализ дает неточные данные: сказывается расстояние и освещение, точнее – его отсутствие. Склонен все же считать материалом его поверхности либо металл, либо, более похоже внешне и менее – логически, камень.
– Что же это, голем или конструкт, выходит? – недоверчиво хмыкнул седобородый, пристально рассматривая складки на своих перчатках. – Да хоть что так, что пятиметровое чудовище в доспехах – все немыслимо. Что же это получается: Финистера подходы своими монстрами загородило – поэтому про тоннели никто ни слухом, ни духом?
– Считаю маловероятным, что эти любители котлов и пара будут украшать свои создания змеевидной тематикой.
– Арчи, вроде, что-то говорил про такие рисунки – какой-то там священный Цлита-Глита вроде бы изображен. Да нет, брось, звучит еще нелепее: что недобитые-перебитые Цтейя аж сюда свои ручонки протянули. Хотя, кто ж их разберет – вот надо будет на Край света нам заявиться – тогда и будем голову ломать. Так, Михалыч?
Келласт замечает, что сказочник какое-то время сверлит его туманным взглядом.
– Никак не могу мотив продумать, – смущенно улыбнулся чернонарядый. – Все пытаюсь к развязке истории про Семаяду приступить, чтобы потом ее начать ужимать. Да вот как ни подступлюсь – героиня все не мотивированная жертва, а истеричная дура.
– Нашел тоже тему для истории, – покачал головой бородач. – Этих сучьих пауков только в сказках и описывать.
– Каждый народ имеет право на свой след в истории, – укоризненно заметил сказочник. – Все борются по-своему, дабы продолжит себя в веках.
– Хорошо еще, что наш фанатик сейчас в объятиях этого Лтоцон-Клоцона – он бы тебе в морду сразу двинул, что кровожеров защищаешь. Ишь, разморило. Немудрено: при таком плавном ходе будто бы и на месте стоим.
– Мы сейчас и стоим на месте, – бросил Фобос, глядя в окно.
– Вот тебе раз, – обескуражено протянул Келласт.
Он постучал в окошко, отделяющее их от кучера. Не дождавшись ответа, отодвинул заслонку и поинтересовался причиной остановки.
– Нас грабят, – заявил возчик.
– Вот как? Ну ладно, давай, разбирайся.
"Тоже что ли в разбойники податься? – подумал кучер, глядя на бандитов. – Осточертело уже таких охамевших толстосумов таскать". Стоило покинуть участок оврагов и сунуть нос на ровную дорогу – как из-под земли возникли налетчики и окружили карету. Заслонку кабинки слегка заело, поэтому закрылась она с небольшим, но неожиданным стуком, от которого Арчибальд встрепенулся и принялся сонно оглядываться, лениво потягиваясь.
– Грабят нас. Сейчас вопрос решат – и поедем.
– А нам не стоит как-нибудь вмешаться? – медленно протянул сказочник, закрывая книгу.
– Михалыч, мы деньги заплатили – все, дальше не наши проблемы. Арчи, как тебе спалось? Не душновато?
Не дожидаясь ответа, бородач открывает шторки, чтобы слегка проветрить кабину. Приглушенные фильтрами, снаружи доносятся гневные вопли налетчиков: "А к самой паршивой кобыле тебя привяжем и пустим вскачь, пока оба не издохнете! Так решил я – скорпион прерий..."
Дверца кареты с грохотом отворяется пинком, едва не вылетев с петель – пылающий гневом Арчибальд выскакивает наружу, выхватывая меч.
– Гхоклакхан! – взревел рыцарь Цтейя.
– Да как так-то?! – завопил Кара-Качан.
Вместе с громыханием распахиваемых дверей кареты поют луки спохватившихся разбойников – двое из них сразу же падают на землю: один – с простреленной грудью, а второго сбрасывает лошадь, в которую угодил искрящийся шар Фобоса. Кучер к тому моменту благоразумно укрылся за металлическим бортом кареты, предпочитая пока не подавать признаков жизни. Сказочник тем временем разворачивает цепи, чтобы выхватить злодея, пришпилившего его наряд к запяткам экипажа, а Арчибальд уже повалил наземь бросившегося на него бандита, понадеявшегося на своего скакуна. Лишенный всадника, тот мчится прочь от разворачивающегося сражения с горящими от ужаса глазами.
– Арчи, щит! – рявкает Келласт, запрыгивая на крышу кареты: было слишком трудным делом одновременно перезаряжать ружье и уворачиваться от посредственной стрельбы налетчиков, окруживших потенциальную добычу.
«Без этого никуда», – подумалось рыцарю. Мгновение спустя пара стрел со звоном отскакивает от причудливо украшенной поверхности развернувшегося щита. Следующим же взмахом диковинного оружия воин разрубает еще одного пронесшегося мимо всадника. С другой стороны кареты слышится удар: сказочник припечатывает об нее вылавливаемого разбойника. Экипаж слегка зашатался, пружиня на подвеске. Чернонарядый едва успевает швырнуть недруга в кровожадные объятия Фобоса, чтобы перехватить стрелу, мчащуюся в голову замешкавшемуся седобородому. Тот, наконец, понимает, что на возвышенности он представляет слишком уж заманчивую мишень, поэтому спрыгивает с крыши прямо на голову ближайшему бандиту – хрустят позвонки, и тот падает с лошади.
Кара-Качан все это время безучастно смотрел на происходящее, сжав удила до белизны пальцев. Не прошло и минуты, а уже с десяток его людей валяется трупами рядом с такой желанной добычей. Разум отчаянно твердил ему, что нужно отступить и расстрелять давних недругов издали, а чтобы наверняка – искалечить и лошадей в повозке, наплевав на их стоимость. Паника, вскормленная столкновением в Стийском лесу с этими четырьмя дьяволами, заглушала все его потуги хоть как-то взять ситуацию в руки. Вот еще один потерян: на него набросилась огромная, невесть откуда взявшаяся образина и мигом разорвала на части. В голову ударяет кровь, бросая в жар. Чувствуя желание хозяина оказаться где угодно, только не здесь, Курудай нетерпеливо топает ногами, постепенно отступая. «Уходим! – наконец орет Кара-Качан. – Уходим, с этими не совладать!» Вложив два пальца в рот, он издает оглушающий свист, заставивший коня поджать уши, и бросает скакуна в галоп.
– Стой, сволочь! – рычит Арчибальд, заметив, что главный виновник заварушки улепетывает со всех ног.
Спрыгнув с очередного осиротевшего скакуна, седобородый глава группы падает на одно колено и задерживает дыхание. Выстрел – и пуля сбивает прядь с шевелюры насмерть перепуганного грозы пустыни. Чертыхнувшись, Келласт принимается спешно перезаряжать ружье, пока цель не ускакала слишком далеко. Арчибальд тем временем решается на отчаянный шаг: обратив колдовское оружие копьем, он изо всех сил швыряет его в спину улепетывающему гостю из степей. Воин с честью оправдывает звание рыцаря Цтейя: ни один из их числа древковым оружием пользоваться не умел, поэтому копье воткнулось в землю далеко от прославленного разбойника.
Истратив очередную порцию пороха впустую, Келласт плюнул на попытки достать-таки грозу пустынь или кого-нибудь из его струхнувшего окружения – за место этого оказался рядом с Арчибальдом, чтобы ехидно поинтересоваться: «А это твое копье недостаточно колдовское, чтобы назад в руки полететь?» «Нет», – мрачно отозвался Арчибальд и потопал за ним.
– Келласт, тут Фобос немного перемудрил, – раздался голос сказочника. – Его несколько… разнесло. Бандита-то он убрал, но назад собраться, говорит, не может.
Ответом стал хриплый возглас Арчибальда, внезапно повалившегося на землю. Седобородый подскочил к воину, чтобы увидеть огромную рваную рану, на глазах расползающуюся по его груди.
– Михалыч, замри, они растяжки побросали! – воскликнул бородач.
– Не растяжки то – проклятье, – сквозь боль простонал Арчибальд. – Обещанье дал я на крови, что не уйдет шакал-Качан живым при нашей новой встрече. Подвел и опозорил знамя рыцаря – и поделом воздастся мне. Моею кровью, лимфой, жизнью, лишь сей позор да будет смыт.
– Ты не вздумай! Сейчас тебя Фоби быстро в норму приведет… Ах, да.
Задумчиво пожевывая ус, Келласт переводит взгляд с одного компаньона, валяющегося бесформенной грудой на другого. Сказочник же, понимая, что никакой пользы принести пока не может, погрузился в одну из книг, сидя на козлах кареты. «Вот же помощнички», – протянул бородач.
– Ну, что, можем ехать? – подал голос приободренный кучер.
***
Далеко позади оказался Бертис, Липата, Динги и множество других деревенек и небольших городков, мимо которых проносился стеральский экспресс. Забылось погребальное пожарище, что путники устроили неподалеку от торгового тракта, избавив погибших разбойников от ужасов непогребенных умертвий. Позади осталось и гнетущее, непривычное молчание Фобоса: он предпочитал лишний раз рот не открывать, опасаясь, что его снова разнесет.
Карета въехала в Стераль не сбавляя скорости: стражники и не думали останавливать ее и досматривать груз, как любили это делать с телегами обычных крестьян. Промчавшись по широкой улице, ведущей в центр, не обращая внимания на расторопных гостей города, едва успевающих убраться с дороги, чтобы гневно прокричать вослед пустые проклятия (а сами горожане были люди опытные, поэтому благоразумно заранее отходили в сторону), экипаж добрался до центральной площади и в качестве прощального подарка объехал кругом величественный фонтан. Сейчас он представлял посредственное зрелище: немногочисленный контингент стражи занимался тем, что отгонял изнывающих от жары ребятишек, стремящихся вволю поплескаться в прохладной воде. Их родительницы на несколько голосов распевали, что пора перестать озорничать, ведь так и заболеть недолго – но помогать солдатам вытаскивать своих чад из фонтана отнюдь не торопились. Кучер остановил коней и спрыгнул на брусчатку площади – каблуки столь звонко стукнули по камню, что заставили нескольких зевак обернуться. Дверь кареты открылась, и из нее, к разочарованию прохожих, ожидающих застать какую-нибудь знатную парочку, нехотя вылезла четверка помятых и разморенных долгим покоем наемников. Каким колдовством создателям кареты удавалось сохранять внутри прохладу даже в палящий зной, для всех осталось загадкой.
– Надеюсь, поездка доставила вам удовольствие, – праздно бросил кучер, захлопывая дверцу.
– Полагаю, что есть веские причины, чтобы быть в этом уверенным, – задумчиво пробормотал застигнутый врасплох Келласт. – Ход был довольно плавный, так что кочки и укачивание не раздражали.
– Со своей стороны отмечу довольно интересное решение со светильниками, – вклинился сказочник. – Извини, продолжай.
– Отделано все со вкусом – это молодцы. Вентиляция хорошая – а то обычно в закрытых экипажах либо голова болит от духоты, либо сквозит так, что мурашки по всему телу бегают. Отдельно, кстати, здорово, что бак с водой прикрутили: пей – не хочу. Актуально, правда, Фоби?
– Подтверждаю.
– Думаю, обычный человек должен был бы испытывать эйфорию от такого комфорта, – протянул чернонарядый. – В нашем же случае просто не было раздражения.
– Михалыч, ну не суди так строго. Главное преимущество – это что мы добрались в разы быстрее, чем во всех иных возможных вариантах. Да, дороговато, но деньги – это лишь способ заработать больше денег, а не достойный кандидат для коллекционирования. Так что, пожалуй, неплохо, неплохо прокатились.
– Кучер уже на стоянку экипаж отогнал.
Келласт одарил Фобоса таким взглядом, будто это он был виноват в столь нетактичном поведении возницы. Не обращая на командира никакого внимания, колдун невозмутимо подошел к фонтану, чтобы вновь унять свою вечную жажду. Стражники были бы рады отогнать нахала от главной достопримечательности, но это сделать весьма проблематично, параллельно вытаскивая оттуда же брыкающегося мальчугана. А головы путников все настойчивее начало припекать трудолюбивое в последнее время светило.
– На рынок двинемся? – прочитал мысли главаря сказочник.
– Сначала – дело, – Келласт махнул рукой в сторону дороги, уводящей ко дворцу. – Надо повидаться с Жераром.
– Что-то я тебя совсем не узнаю.
– Так у нас денег-то кот наплакал после такого путешествия, – стыдливо пробормотал бородач, щупая кошель. – Мажордом гнус, конечно, тот еще, но что-нибудь да отсыпет за усмирение Кловиса.
Келласт слегка темнил: под делом он подразумевал посещение одной неприметной лавочки, что была сокрыта за рядами улиц города – и только после визуального ее осмотра он повел верных спутников ко дворцу. Пройти первый кордон охраны не составило никаких трудов: стражник даже пикнуть ничего не успел, когда перед его лицом возникла бумага, разрешающее столь расторопное поведение слуг короля. Дорога змеей уходила вверх на возвышенность, на которой располагался живописный дворец Стераля, столь же солнечный и безмятежный, как и весь город. Мимо привычно то и дело проносились кареты, пусть и богаче отделанные, чем экспресс, но все же уступающие ему размерами и наворотами. Они доезжали до главных дворцовых врат, высаживали утонченно одетых аристократов и спешили на стоянку, располагающуюся ниже главного входа. Там кучер как сможет устроит лошадей на покой, а сам отправится в специальную комнату ожидания, где будет травить байки с другими возницами, пока не получит оповещение от слуги, что его господа уже нагулялись. У тех самых главных врат бодрый шаг наемников имел все шансы смениться на подавленное шарканье, ведь, как оказывается, неспроста городская стража была столь малочисленна: причиной тому была не угроза войны, а бал, который решил устроить его королевское величество. К счастью, дать от ворот поворот бродягам у солдат не получилось: тогда имел место самый короткий успешный диалог с привратником.
– Проход во дворец закрыт.
– Мы от генерала Кловиса.
– Ожидайте в приемной мажордома.
Чего греха таить, он был куда обширнее, ведь в разговор пришлось влезть стороннему стражнику, который напомнил первому распоряжение Жерара обо всех новостях от прославленного генерала докладывать ему лично, но Келласту очень понравилась сжатая его версия, поэтому он всегда ссылался только на нее.
До приемной путников даже не проводили, ожидая, что они сами ее найдут. Расторопность или загруженность стражи, а может быть – злосчастные документы, из-за которых четверке и пришлось тащиться вглубь страны за упрямым полководцем – никто не стал гадать, почему им не выделили конвоя – это с учетом обилия знатных персон во дворе – в головах горела только горесть за тщательный обыск и изъятие всего оружия на входе, да боязнь затеряться в переплетениях коридоров дворца: уж они-то знали, какие странные сюрпризы можно в них обнаружить. Конечно, Арчибальд все же устроил небольшую бучу за попытки подвергнуть обыску и его – но в итоге все разрешилось мирно: надо что ли солдатам к концу дня устраивать потасовку с почти двухметровым гигантом, у которого из одежды лишь плащ да штаны с сапогами – ну что он там умудрится спрятать? А вот когда группа с горем пополам добралась до кабинета Жерара и вынуждена была ждать его около получаса – тогда-то они с удовольствием перемыли кости всей дворцовой страже, пожелав каждому тягчайшего увольнения за несоблюдение хотя бы видимости субординации.
Мажордом шел к своему кабинету выверенным шагом, напустив на себя крайне занятой вид, изо всех сил хмуря брови. Судя по праздничному наряду, выдернули его прямиком с бала. "Полагаю, ваш визит обусловлен чрезвычайной важностью", – не глядя ни на кого, бросил он на ходу. Резко остановившись, чтобы провести амулетом по панели рядом с дверью, в очередной раз заставив гостей изумиться колдовским замком, он направился прямиком к своему рабочему месту и грохнулся на богатый стул, даже не приглашая следовать за ним – но приглашения четверка ждать и не собиралась.
– Вашим желанием, дорогой Жерар, было при следующей встрече услышать заверения в том, что генерал Кловис отправился к Ливру, – медленно и не торопясь, подстать своей речи, Келласт вошел в приемную и остановился рядом с обширным столом. – Инцидент – назовем его так – с лесным народом был улажен.
– Что же, это радостная новость, которую можно было бы передать и после бала, чтобы не отвлекать меня от беседы с герцогом Рьёнским насчет наших недружелюбных северных соседей.
– Не понимаю, все-то вы увеселительные мероприятия под политические игры подводите, – скривился бородач. – Думаю, факт, что под Бертисом эльфы не устроили резню уже весомее привлечения на свою сторону царька, который выставит от силы тысяч пять мечей.
– Правильно фраза началась: "не понимаю", – мажордом зыркнул на седобородого исподлобья. – Каждый вносит свой вклад, и благостен тот, кто творит в сфере, в которой разбирается. Отмечу лишь, что в преддверии войны важно перетягивать на свою сторону всех, вне зависимости от значимости: я лично предпочту видеть эти пять тысяч на своей стороне, а не под синими знаменами.
Взгляд Жерара упал на поверхность стола, показывая, что с поучительной частью покончено, и он обдумывает дальнейшие слова. Позади седобородого зашуршали страницы книги, а Фобос же просто плюхнулся на пятую точку посреди комнаты, молча глядя на собрание.
– Я ваши методы помню по ситуации с болотом, поэтому вкратце и без подробностей: с эльфами совсем плохо, или вы миром все разрешили?
– Да можно и так сказать, – тут Келласту сильно приспичило почесать в затылке. – Не скажу, что без крови, но все остались в итоге в равной степени довольны.
– На прощанье они даровали ветви мира, что деревня приняла и прижила, – пояснил сказочник.
Пока седобородый намеками показывал чернонарядому не донимать мажордома излишними подробностями, тот отклонился назад, запрокидывая голову, делая глубокий вдох. Наконец, он продолжил.
– Это – чудесно. Без сарказма, это лучший исход, который мог иметь место быть. Потому как в письмах ситуация описывалась весьма удручающе.
– Судя по скепсису генерала, он не был уверен, что их вообще читают, – хохотнул Келласт.
– В этом весь Кловис, – отмахнулся мажордом. – Что же, полагаю, на этом обсуждение исчерпано, и мы можем обсудить оплату.
– Я уж думал, что придется напоминать вам об этом, Жерар.
– Мы сами заинтересованы в том, чтобы хорошие исполнители были мотивированы. Поэтому, – тут он достал из ящика какую-то бумагу и положил ее на стол, – прошу, наконец, вернуть документы, что были вам выданы для спасения болотной деревни.
– Вы так старательно избегаете ее названия, будто забыли, – подколол сказочник, пока Келласт ковырялся в карманах.
– Не самые добрые поверья с ним связаны. Сами помните, с чем столкнулись, – скривился мажордом.
Получив документы, Жерар, удостоверившись, что бумага действительно подлинная, за считанные секунды разрывает ее на несколько частей прежде, чем кто-то успеет возмутиться. После чего – протягивает опешившему седобородому новые подтверждения полномочий, в которые он стал с ужасом вчитываться.
– Погодите, Жерар, тут что-то не так, – пролепетал он. – Тут же в разы все хуже.
– Я одновременно понимаю и не понимаю это смятение. Да, те документы давали вам в разы больше полномочий. Как поздно было замечено, слишком много, потому что вы врасплох застали довольно логичной просьбой предоставить их вам. И было бы странным предполагать, что мы это не поправим.
– Такое решение полностью оправдано со стороны юрисдикции дворца: мы создали прецедент и дали время его обработать, – протараторил Фобос.
– Вы этим своим решением нас неслабо так ущемляете, – пробормотал Келласт, теребя бумагу в руках.
– Нет, отнюдь, – невозмутимо покачал головой собеседник. – Сейчас вы выполняете курьерское задание особой важности – вам и предоставлены соответствующие полномочия, замечу, куда более широкие, чем у обычных гонцов. А до этого вы были совершенно бесконтрольными – так вот: это больше продолжаться не будет.
Дождавшись, когда глубокий шумный вздох, издаваемый Келластом, утихнет, Жерар сложил руки замком перед собой и, слегка наклонив голову, поинтересовался: "Полагаю, мы закончили?" Взгляды четверки мигом приковались к человеку.
– Вы подняли тему о награде, Жерар, – сухо пробормотал седобородый. – Вы явно не договорили.
– Отнюдь, – мажордом пытался казаться невозмутимым, но его отчего-то бросило в жар. – Когда вам выдавалось поручение – я подчеркнул, что итогом его будет улаживание вашего юридического статуса в нашем королевстве.
– Ваше королевство, Жерар, одно из многих, многих государств, – притихшим голосом продолжил Келласт. – Проблема с бумагами – ваши проблемы, а не наши, Жерар. Я повторю: мы убедились, что генерал Кловис получил послание, мы убедились, что генерал Кловис отправился в Ливр, мы убедились, чтобы конфликт между народами был разрешен. Правильно ли я понимаю, что вы отказываетесь оплачивать наши услуги по достоинству?
– Не забывайтесь, господа наемники. Не смейте меня запугивать, – мажордома начало лихорадить. – За ваши попытки колдовства вас казнят на месте!..
– Мы здесь не при чем, дорогой мой Жерар, и вы это знаете, в отличие от подавляющего большинства наших остальных клиентов. Вы договариваетесь не с нами, убеждая, что документ – это достойная награда. Вы заключаете незримый договор с чем-то куда более весомым. А с ним невозможно... у вас кровь носом пошла – вы в курсе?
– Да, уже почувствовал, – тихо отозвался мажордом и полез за платком, чтобы заткнуть ноздри.
– Это так не работает, – вмешался сказочник с беспокойством в голосе. – Будет только хуже.
– Двор с вами расплатится, когда закончится бал – сейчас нет возможности добраться до казначея.
Тяжелая ноша, свалившаяся на мажордома, внезапно растворилась в воздухе – тот на удивление разом воспрял духом, в очередной раз поинтересовавшись, решены ли все вопросы.
– На самом деле, нет, кое-что все же требует вашего внимания, – осадил его Келласт, не обращая внимания на мимолетное закатывание глаз. – Я так полагаю, что ситуация с напавшими на нас врагами государства не сдвинулась с места?
– Мы делаем все возможное, чтобы... К черту: нет, не сдвинулась.
– Есть кое-какая зацепка, которую мы приберегли на этот случай. Фоби дай-ка то колечко... Вот, взгляните. Этот же символ был на человеке, который первым нам перешел дорогу.
Не скрывая заинтересованности, мажордом уставился на украшение, которое досталось группе от печально известного сторожа кладбища. Закусив губу и наморщив лоб, человек долго вглядывался в узор на кольце, чтобы, наконец, вынести свой вердикт.
– Вот такое ощущение, что на каждом углу его видел, но где – никак не вспомню.
– Да – такая же ерунда! – воскликнул Келласт. – Но есть еще кое-что.
– Я весь внимание, – заявил Жерар, а сам параллельно нанес чернила на рельеф кольца, чтобы отпечатать его на бумаге и сохранить для дальнейших изысканий.
– Один из связных этой группировки проговорился, что в некоей мастерской под названием "Молот и клепки" можно попытаться пролить свет на происходящее. Перед визитом к вам мы проверили: опознавательные знаки на месте, пусть дверь и закрыта.
– Вы просите разрешения вломиться туда?
– Мы туда в любом случае вломимся, Жерар, так как эти люди перешли дорогу нам. Однако нас только четверо: мы не сможем заблокировать все пути отступления, если вдруг их связные попытаются скрыться. Я понимаю, что вы ни в коем случае не одобрите эту операцию, но...
– У вашей посылки статус весьма важный, поэтому тут ситуация особая. Само собой, людей я вам для проникновения не выделю – но нет проблем назначить обилие патрулей в районе и организовать связь, чтобы вовремя схватить кого надо.
– Вы полны сюрпризов, Жерар, – уважительно протянул Келласт.
– Работа такая. Операцию придется перенести на завтра, потому как бал затянется до вечера, а солдат с него отряжать я не могу. Поэтому, полагаю, все оставшиеся вопросы мы решим именно тогда. Как и ваш рассказ о том, откуда это кольцо у вас взялось, разумеется.
– То есть, мы остаемся на ночь без средств на ночлег? – уточнил сказочник.
– Вы же понимаете, что не я должен решать эту проблему? – удивленно протянул мажордом.
– Разумеется, – Келласт гневно зыркнул на черононарядого. – Завтра в девять утра мы будем ждать у входа в замок, и будем чертовски благодарны, если нас не подвергнут бессмысленному обыску – хотя бы это новые бумаги обеспечивают?
– Да должны вроде, – смутился Жерар.
Дверь за посетителями закрылась. Мажордому следовало бежать обратно в бальный зал, но он продолжал сидеть на своем месте, задумчиво глядя на перемазанный в крови платок. Паника, которую он старательно унял, чтобы не опозориться перед подчиненными, захлестнула его словно цунами. На лбу выступила испарина. Палку он сегодня перегнул знатно, но разве это повод ударять в грязь лицом и отказаться от поиска подходов даже к столь странным существам?
***
Ночь вступала в свои законные права. Солнце закатилось за горизонт, отдавая небо в распоряжение лунному диску. С уходом дневного светила закрылись практически все врата города, и лишь у одних столпилась стража, чтобы выпускать экипажи спешащих с бала гостей, которым по какой-то причине приспичило срочно отчалить в свои земли. Кареты изредка проносились по дороге, проходящей через беднейший квартал города: все равно в темноте не разобрать окружения – зато на жалобы здешних горожан на шум уж точно никто не будет обращать внимания. Прямо под окнами самого дешевого гостиничного заведения, если так вообще можно было назвать ночлежку, стояла троица из стражи и о чем-то переругивалась: им предстояло обеспечивать безопасность проезда влиятельных господ по не самому благополучному району города. В прямой видимости от них по обе стороны улицы стояли другие патрули. Седая борода постояльца втянулась назад в окно второго этажа: ее владелец что-то старательно высматривал в ночной мгле, но потом решил вернуться к неспешному разговору.
– В общем, если отбросить все витиеватые формулировки с посредственным поэтическим потенциалом, могу лаконично резюмировать, что эти бумаги приравнивают нас по статусу к младшему офицерскому чину, – вновь раздался в полумраке, разгоняемым единственной лучиной – и той принесенной втихаря – бархатный голос сказочника. – Разумеется, без возможности распоряжаться младшими по званию и вообще как-то принимать участие в боевых действиях.
– Хотел ты, верно, заключить, что ничего дает она нам? – угрюмо бросил рослый воин, устроившийся в углу, скрестив ручищи на груди.
– Ну, с некоторой долей вероятности – возможность не сдавать оружие на входе во дворец как офицерам. Не будем забывать этот не уточненный Жераром момент.
– Главного упускаешь, – вздохнул Келласт. – Она корлейцам дает веский мотив сразу нам головы рубить, коль ее обнаружат. Как боевым единицам.
– А предыдущий-то чем был лучше?
– Предыдущий, Михалыч... Фоби, да что там у тебя лопается?
– Это место – рассадник клопов, которые считают хорошей идеей поживиться моей гемолимфой.
– Молодец, продолжай их приманивать на себя. Так вот, в предыдущем мы значились представителями дворца – а это уже дипломатическая должность. К дипломатам, даже во время войны, будут относиться более снисходительно. Конечно, смотря за чем нас обнаружат. Мы слишком громко говорим?
Последний вопрос адресовался старику, приход которого ознаменовался протяжным скрипом двери. Он сидел на низенькой платформе с небольшими колесиками – ноги его перестали ходить уже давно. Ответом стал укоризненный взгляд, направленный на Келласта, вынудивший того кротко извиниться и потушить лучину: открытый огонь в таком месте был страшнейшей из бед. Так и не произнеся ни слова, старик удалился – сказочник запоздало поинтересовался, а не он ли тот самый пилигрим, что исходил весь свет: сколь много историй он мог рассказать перед сном! Глухота бедняка вынудила того довольствоваться обескураживающим заверением главы группы, что так оно и есть. Благодаря нему они ночуют не в подворотне, а под какой-никакой крышей над головой: отправив после визита во дворец подчиненных изучать рынок на манер интересных предложений для будущих закупок, седобородый отправился туда, где ему точно подскажут, как быть в их нищенском положении. Теперь же, лишившись источника света, наемники отбросили разговоры и постарались худо-бедно устроиться для сна: завтра предстоял непростой день.
***
Дверь в мастерскую "Молот и клепки" была закрыта уже второй день подряд, в последний раз посетителей видели позавчера: таков итог лаконичного опроса соседей. Келласт и Фобос торчали перед лавкой, собираясь с духом прежде, чем вломиться в чужую собственность. Арчибальд непринужденно стоял, облокотившись на стену противоположного дома, чтобы в случае чего схватить выбегающего неприятеля. Несколько отрядов стражи, принципиально по просьбе Келласта сформированных из людей разных отделений – кто знает, как глубоко в структуру Стераля проникли щупальца неведомого противника – дежурили на разных концах ближайших улиц, не приближаясь к заветному заведению. Вот рядом с Келластом стукнулся маленький камушек: это означало, что сказочник, сразу отделившийся от группы, едва она выступила из дворца, все-таки забрался на своих цепях на крыши домов и дополз до своего наблюдательного пункта. По изначальной задумке он должен был там оказаться еще задолго до рассвета, но чернонарядый сразу витиевато отправил командира с такими идеями в неописанные даже самым дотошным путешественником места. Задачей колдуна будет наблюдение за окрестностями с высшей точки, а также – помощь Арчибальду в случае, если беглецов будет несколько. О том, что в замкнутом помещении что-то может пойти не так с двумя самыми ловкими членами отряда, даже речи идти не могло.
Замок открыть было несложно: Келласт не особо гордился этим мастерством, но и использовать его не гнушался. Дверь отворилась, обманчиво приглашая незваных гостей внутрь. Ни души: наспех можно было решить, что хозяин просто взял выходной, но все чувства седобородого говорили о том, что тут что-то нечисто – поэтому он попросил Фобоса сделать любые колдовские трюки, чтобы его восприятие могло поспорить с чуткостью лесного народа. На полках лежали многочисленные изделия и примеры работ, выставленные на продажу. Здесь же в зале стояло три широких стола, заваленных инструментами, рядом с которыми стояли ящики, преимущественно – забитые клепками. "Следовательно, – подумалось Келласту, – трудилось здесь по меньшей мере три человека – и ни об одном никто ни слухом, ни духом". Он было намеревался пристальнее оглядеть разбросанные на столах вещи, как на его плечо легла рука Фобоса. Не издавая лишних звуков, он указал на тонкую, практически незаметную нить, проходящую между столами. Седобородый едва слышно расхохотался: "Вот теперь это действительно кажется интересным!" Ползая на карачках по полу, сопровождаемый колдуном, осматривающим каждый сантиметр окружения, Келласт выяснил, что нить закреплялась в углу помещения и, сделав несколько кругов по зале, уходила куда-то в подвал. Дверь вниз столь призывно маячила в дальней части помещения, что седобородому пришлось сделать большое усилие, чтобы заставить себя сперва проверить второй этаж мастерской.
Здесь явно кто-то жил: в одной из комнат находилась спальня – в нее вела единственная незакрытая дверь. Памятуя о странной растяжке, встретившей их в главном зале, взломщики решили не обыскивать раньше времени запертые помещения. В спальню сперва проник худющий Фобос, рискуя зацепиться за что-нибудь внушительным наплечником или костяным ободом, а затем, после тщательного обследования двери, внутрь ступил обширный Келласт. Все, что рассказала комната незваным гостям: здесь жил один человек (кровать слишком уж маленькая для супружеской четы), а от каждого предмета мебели, который так и манил отворить его дверцы, вниз тянулись коварные нити. Не особо сомневаясь в пагубности исследования запертых комнат, пара взломщиков отправилась в подвал, искренне надеясь, что хотя бы там получат ответы на многочисленные вопросы.
Потребовалось около двадцати минут, чтобы Фобос смог вытащить одну из досок двери, используя свои тайные методики. Тщательно обследовав все, что только можно в образовавшийся пролом, игнорируя сдавленное мычание, доносившееся снизу, колдун осторожно отворяет дверь. Поток света устремился вглубь темного подвала, чтобы осветить связанное тучное тело, неподвижно лежащее на полу, но при этом не перестающее мычать. Каждая ступенька была несколько раз проверена, прежде чем на нее опускалась нога. Спустя довольно продолжительный спуск Фобос и Келласт оказались перед связанным, что притих, довольствуясь тем, что привлек-таки к себе внимание. Фобос было потянулся к нему, чтобы освободить от пут, но был одернут седобородым: "Нет, он неспроста не двигается. Другой бы дергал руками и ногами". Пленник различимо промычал "угу" и уставился на незнакомцев немигающим взором. На вопрос "где свет" он глазами указал на едва различимые в темноте факелы, которые тут же зажглись усилиями Келласта. Седобородому хватило первой минуты монолога Фобоса, пытающегося объяснить, почему тот внезапно перестал видеть в темноте, чтобы махнуть рукой на бесплодные попытки понять, о чем он вообще тараторит. Поселив свет, покинувший помещение пару или более дней назад, собрав воедино все путеводные нити, проложенные из разных концов дома, и обследовав площадку, на которой лежал пленник, группа добралась до люка, в котором они, наконец, обнаружили несколько ящиков, от запаха которых Келласт отшатнулся. "Говоря проще, это порох, – заявил он. – Какая-то странная смесь, но малейшая искра – и тут сам ад разверзнется. Откуда, черт возьми, они его только взяли и как сюда протащили – ума не приложу". Пока мозг Келласта был занят решением ребуса по обезвреживанию ловушки, Фобос аккуратно срезал с незнакомца повязку на рту и помог вытащить кляп – крайне осторожно, чтобы не спровоцировать малейшее движение.
– Да чтоб этот проклятый городишко! – закудахтал звонким голосом освобожденный. – Осторожнее тут, иначе все вокруг сгорит! Они так сказали.
– Кто они? – мрачно спросил Келласт, не сводя взгляда с люка.
– А я почем знаю? Заявилась пятерка или шестерка проходимцев вечером, когда работники уже разошлись – и без лишних слов заломали, да по голове двинули. А очнулся – уже здесь лежу связанный, а они: "дернешься – все вокруг сгорит". О том вам и твержу.
– Ты кто такой будешь?
– Да я же Саржа, а это моя лавка. Что же, сами не знаете, кого грабить нагрянули?
– Мы здесь по поручению короля. Фоби, покажи ему бумагу – зря что ли из-за нее горбатились?
Фобос подхватывает брошенные документы и разворачивает их перед притихшим мастером. Тот сперва бурно выразил свое изумление, что им заинтересовались во дворце, но потом быстро переключился на чрезмерно долгое ожидание, ведь от двухдневного лежания в погребе у него же все конечности отнялись: хорошо хоть похитители мешков покидали под низ, да погода жаркая стояла. "Конечно, им-то приманка живая нужна была", – подумалось Келласту.
– Ты сначала рассказывай давай про девушку, которая у тебя останавливалась.
– Это какую еще девушку? – удивленно протянул мужичок. – Не останавливается у меня никто!
– Второй этаж, комната с синими занавесками. Окно всегда открыто, когда она на месте.
– Да что за чушь! Вы обознались! Оно у меня всегда открыто: у меня там белье и материал сушится, вот и проветриваю! Сами зайдите – посмотрите, каково там девушке останавливаться!
– Зайдем, – заверил Келласт, – когда обезвредим эту ловушку. Кто знает, быть может, она дистанционно как-то в действие приводится.
– Ой, аккуратнее! – завопил Саржа. – Вы мне все дело загубите!
– Фоби, будь добр, верни кляп на место и подсоби мне. Надеюсь, хоть наверху все хорошо – смущает меня этот шум.
Источником шума стал сказочник, который заприметил подозрительного типа, который не сводил взгляда с обыскиваемого дома. Предупредив Арчибальда подстраховать его, тот двинулся по крышам и, зависнув над подозреваемым, без задней мысли поинтересовался, что же он тут забыл. Человек, недолго думая, швырнул в недоделанного акробата нож и бросился со всех ног прочь от мастерской. Спасла сказочника не нечеловеческая реакция, а никакая меткость наблюдателя: нож звякнул о черепицу и соскользнул вниз. "Арчибальд, справлюсь, прикрывай дом!" – воскликнул чернонарядый и побежал по крыше, балансируя цепями. Рыцарь Цтейя, который и не собирался раньше времени покидать свой пост, лишь скептически хмыкнул, глядя на попытки колдуна не свалиться вниз. Один раз сказочнику улыбнулась удача: он практически набросил цепь на голень беглеца – но тот ловко перекатился и лишь ускорился. "О чем я только думал", – пронеслось в голове у чернонарядого, когда он в очередной раз чуть не навернулся вниз. Беглец тем временем захлебывался от триумфа: улица выливалась в людную площадь, на которой оторваться от чокнутого наездника крыш не составит проблем. Его позитивный настрой разбивается о ряды стражи, как волна о скалы: вытащив мечи, солдаты кидаются на нарушителя. Тот бросает взгляд назад и видит, как тип в черных одеяниях, подобно кошмарному пауку, с помощью цепей сползает с крыши и тоже бежит к нему. Долгих размышлений незнакомцу не потребовалось: выхватив клинок, он кидается на ближайшего неприятеля. Спустя мгновение его отрубленная рука падает на брусчатку – в агонии он бросается на меч другого бойца, пока его не успели скрутить. Мертвое тело падает под ноги стражников, среди толпы поднялся вой, сопровождаемый матом солдат. Опоздавший сказочник разрывает рубаху на незнакомце, чтобы выставить на обозрение чертовски знакомую татуировку на плече. "Ожидаемо", – вспоминается ему излюбленная фраза Фобоса.
***
– В общем, могу сказать одно: этот Саржа – не жилец, – покачал головой Келласт.
Группа снова собралась в кабинете Жерара. На сей раз мажордом, видимо, надеясь восстановить свой статус в глазах наемников обеспечил каждого своим стулом, а также – бокалом прохладной травяной настойки. Особенно по вкусу она пришлась сказочнику, который неслабо перегрелся, прея на крыше. Рядом так же сидел старший из стражников, назначенных на операцию, по заверению вышестоящих чинов, человек с безупречной репутацией.
– Как так вышло-то что пять здоровых мужиков не могли одного фанатика скрутить?
– Да не ожидали они сами. Посудите: нахватали людей незнакомых, послали на боевую миссию – какая тут слаженная работа? Так не делают! – с легким наездом отозвался стражник тоном, которым часто прикрывают осознание своей вины в произошедшем.
– Были причины, – отрезал Жерар. – Были причины. С Саржой-то ситуация простая: либо он переезжает – а мы ему предложили неплохой вариант, либо сам думает, как будет вопросы решать с этими своими ночными гостями.
– По убитому есть какие зацепки?
– Да никаких. Приезжий. Полагаю, как и та пятерка – хотя, Саржа утверждает, что у них всех лица были закрытые – он их не признает. Думаю, просто трусит.
– В общем, ничего? – подвел итог Келласт, когда солдата отпустили в знак окончания совещания.
– Как посмотреть, – хмыкнул мажордом. – Вы в выигрыше, если на то пошло. Нападение преступной группировки на стражу – это уже серьезные вещи. Теперь, кем бы ваши напавшие ни были, они вне закона, полагаю. Конечно, если только ваши идеи насчет того, что их влияние везде и всюду – не истинны, к чему я лично отношусь довольно скептически.
– Но хвататься все равно не за что.
– Нам – нет, но дело я лично возьму на контроль.
– Что-то это мне напоминает, – едва слышно пробормотал сказочник.
– Не обещаю, что отправлю людей допрашивать кладбищенского сторожа с заброшенного тракта, но остальные каналы будем проверять. И кое-что еще. В той самой комнате на втором этаже с синими занавесками при обыске действительно нашли множество вешалок – это сушильня. Но за стеллажами располагалась односпальная кровать и тумбочка – пустая, конечно.
– Куда ни шло, – протянул Келласт.
– Полагаю, на этом мы и закончим, – Жерар даже привстал. – С оплатой мы вопросы утрясли, поэтому не стоит вам задерживаться в Стерале: ваша посылка была не помечена, конечно, как срочная при заключении договора, но и совесть иметь надо.
– Больше вас задерживать не будем. В следующий раз доставим весть, что доставка произведена.
– Доставим, что доставка? – усмехнулся сказочник, когда группа выходила из дворца (оружие действительно разрешили оставить при себе). – Кажется, когда кто-то привирает – начинает заговариваться.
– Ну, мы все-таки будем тщательнее стараться, – стушевался Келласт. – По крайней мере, больше никаких обсуждений дел рядом с посторонними ушами.
– Согласен, что шпионы группировки где-то в рядах окружения Кловиса, – протараторил Фобос.
– Это вы еще о чем? – удивился чернонарядый.
– Ловушка в "Молоте и клепки" была расставлена – это если верить Сарже – за день до нашего приезда. Узнали мы о лавке от нашей беглянки. Та девица предприимчивая, раз подкупила папашу Рорше, земля ему пухом...
– А также деревья, кусты, и прочее, по чему его останки размазались, – с энтузиазмом подключился Фобос.
– Не без этого, – хохотнул Келласт. – Но не перебивай, пожалуйста, мысль уйдет. Не думаю, в общем, что это она учудила. Может быть, она про несчастные синие занавески заявила просто так, чтобы мы отстали. Может быть, действительно там жила – раз обнаружили кровать...
– Зачем тогда невинному, как вы твердите, владельцу мастерской врать вызволителям напропалую? Себя лжецом лишь заклеймит, коль мы неискренность учуем.
– На двери в сушильню тоже растяжка была, – отмахнулся Келласт. – Поэтому, раз ничего не взлетело на воздух, мы там не были. Но это указывает на то, что он был заодно с похитителями и готов был смерть принять, как тот фанатик – однако, почему тогда у него клейма не было?
– Ты сейчас сам запутался, лучше скажи, к чему изначально вел.
– Так вот. Пока вы с Арчи доставали крестьян из Липаты с расспросами, мы с Фоби думали, куда дальше двинемся, вслух, конечно же, рядом с шатрами солдатскими. И по глупости совместной заявили, что в "Молот и клепки" заявимся. Кажись, сразу же голубь с этими известиями полетел – по времени все сходится же!
– Если бы мы не сели на экспресс – обнаружили труп, а не живца в подвале. Они не рассчитывали, что мы будем позднее.
– Так ты не забывай про наше блуждание в подземельях липатовских. И потом – с чего ты взял, что Саржа им нужен был живым? Он приманка, чтобы мы растяжку дернули – не более.
– И, чтоб уж окончательно итоги подвести, как бы печальны не были они, не получили ничего мы?
– Как это ничего? Я, вот, пороху набрал целые мешки – и то бесплатно совершенно! Знаешь, сколько бы мы отвалили в Финистере за такие тюки?
– Кстати, о тратах...
– Михалыч, Жерар выдал совершенно жлобскую награду. Нам все равно не хватит на ту колдовскую полироль для цепей, чтобы они не разваливались от случая к случаю.
Вот так за болтовней группа, пройдя через ряд широких светлых стеральских улочек, наконец, добралась до городских ворот. С тоской в сердце Келласт вспоминал тот чудесный день, когда они покидали Стераль, сжимая в руках заветную шкатулку Аделарда. Сейчас казалось, что это было многие месяцы назад.
– Все-таки мне не дает покоя тот факт, что группировка, охотящаяся за одной-единственной реликвией, заслала своих людей аж в армию Бертиса, – протянул сказочник.
– Я тебе даже скажу, кто именно в их рядах! – хохотнул Келласт. – Тот самый гнус, что вылез из шатра, когда мы рядом примостились. Ох, не понравилась мне его морда! А вообще, касательно всех этих заговоров, Фоби, покажи-ка колечко!
– То самое кольцо, что дал мне сторож кладбища?
– Обожаю этого парня! – на сей раз седобородый расхохотался от души.
***
Всадники угрюмо ехали по дороге, вслушиваясь в цокот копыт. Шоковое состояние после последней битвы прошло, и в головах осталось место только для злобы. До слуха главаря шайки доносились перешептывания остальных разбойников, но вида он пока не подавал. Чтобы паршивые шакалы обглодали добела кости проклятой четверки, которая уже в который раз дает крепкого пинка под зад самому прославленному головорезу степей! Сколько трудов стоило собрать с пустого места новую банду, которая поставит на колени разжиревших купцов и аристократов! День за днем наводили они ужас на торговые тракты, ударяя по самым уязвимым и лакомым кусочкам. Местные бандиты, до пришествия скорпиона прерий, могли только облизываться на богатства, плывущие вдали под охраной бдительной стражи, довольствуясь жалкими крохами, отбираемыми у крестьян, которым итак живется нежирно. Что ни вечер – так бесконечные россказни о сокровищах, перевозимых в быстрых, как ветер экспрессах, чью броню не пробьет ни стрела, ни арбалетный болт. И что же? Не прошло и недели, как занял Кара-Качан пост их главаря – так реализуют они его хитрый план по перехвату заветной повозки, которая, по заверению бывалых членов банды, могла на месте развернуться и отправиться другим курсом. Выкопали разбойнички ямы, куда, не без труда завели лошадей, поставили вдоль дороги несколько подпиленных стволов деревьев так, чтобы не было издали видно загромождения, иначе чуткий кучер уйдет в сторону – да, когда время пришло, как свалили их в кучу, чтобы лошади не перескочили да колдовские колеса не перерубили, как выскочили из тайных ям – так и замерла карета в ужасе, ожидая милости от налетчиков. И как же так не повезло с ее пассажирами.
– Эй, постой, довольно! – прокричал один из бандитов.
Обернувшись, Кара-Качан увидел, что все как один его люди останавливают лошадей. В гневе он повернул Курудая назад.
– Ты чего разговорился? Не видишь: я скачу вперед – почто тогда ты тормозишь? Зачем других путаешь? За мной скачи и без раздумий.
– Уже скакали, да что толку? – подал голос еще один разбойник, самый низкий и противный на вид.
– Да как ты смеешь гавкать, псина? – рявкнул Кара-Качан, заставив мелкого пригнуться. – К богатству я привел вас! К славе! И то ли еще будет, да!
– Не будет больше ничего, – угрюмо буркнул третий бунтарь.
– Ах так? – сощурился гроза пустынь. – И кто же вызов бросит мне? Других кто хочет направлять?
Кара-Качан лихо спрыгнул с коня и обнажил свой ятаган. Курудай попятился назад, чтобы не мешать своему хозяину красоваться перед разбойниками.
– Все как заведено: кто место жаждет так занять мое, главы всего отряда – пускай же победит сперва! Ну, смелый кто? Все замолкли?
– Таких и нет. И вызова бросать тебе не будем.
– Так воду лить зачем напрасно?
– Затем, что не пойдем мы за тобой. К добру ты не приводишь!
– Был знак! – снова подал голос низкорослый. – Когда ограбить он хотел больного! И не поверили тогда мы, что нам пора менять главу. И вот, итог печален, ведь сколько наших полегло?
– Меня винить в их смерти будешь, падаль? А ну слезай, клинка отведай!
– Ты не кричи! – снова заговорил первый разбойник, наверняка зачинщик бунта. – А слушай и внимай. Когда глава так ошибается – его меняем сразу. Былую службу помним: за неудачу не корим. Но не пойдем за ним уже, ведь лихо он накликал.
– Брехня все это!
– Так заведено. И коль не хочешь следовать ты нашим правилам, сын степи – пошел-ка прочь! А коль последуешь за нами – то лишь стрелу меж ребер ты получишь.
– Я вас собрал! За каждым – ну, почти – налетом – слава! Богатство, женщины, вино!
– Спасибо мы тебе уже сказали. Теперь же – в лагерь.
– Ты не командир!
– Ты тоже, мы равны. А вожака себе мы изберем, как водится, в ночи.
– Его главенства не признаю!
– Тогда окончен разговор.
Как по команде разбойники развернулись и погнали своих скакунов прочь, оставив Кара-Качана позади. Его глаза пылало гневом, рот наполнился желчью, которую он выплюнул в тысячах едких ругательствах, посыпавшихся вослед предателям. Курудай смотрел-смотрел на вопящего хозяина, потом подошел и ткнулся носом в его плечо. Разбойник глубоко вздохнул, успокаиваясь. Потом, придя в себя, уселся в седло и направил коня прочь от места стычки.
– И поделом мне, что дурак. Земля скотов, земля безумцев. Теперь направлюсь я на север. И пусть трепещет, пусть трясется, как в кошмаре, богатый, гордый край Корлей!