Я проснулся в 7 часов по зову моего злейшего врага – будильника. Рядом со мною лежала моя жена Лена, которая, услышав звонкую мелодию, что-то промычала и развернулась лицом к стене, дабы продолжить променады по своим сновидениям. Пролежав пару минут, я неохотно встал, немного взбудоражен предстоящим событием, и поплелся в туалет. Хотя, можно ли утверждать, что я именно поплелся, ведь, как я заметил раньше, моя нервная система была своеобразно натянута, посему более метким будет выражение «сорвался в туалет».
Сделав все дела, выражаясь пошло, впрочем, если угодно, поссав, умывшись и почистив зубы я пошел на кухню. С какой-то излишней нервозностью я разогрел овсянку и кое-как заставил ее пройти не очень длинный путь по моему организму. Сигареты Кэмэл лежали рядом со мной, как бы напоминая о моем долге в их сторону, который я тут же исполнил, закурив одну из них. Запил я все это черным чаем с лимоном, косточки и кожура которого напомнили мне улыбку кота из небезызвестного мультфильма.
Через пару-тройку минут я уже искал одежду, выражая всеми своими движениями какую-то хтоническую панику, происхождение которой было мне, в принципе, известно, но все-таки не до конца.
Обуваясь, я увидел Лену, которая постепенно приближалась ко мне со своей заспанной физиономией.
-- Ты… это.. не переживай так сильно… -- с еле открытыми глазами, как у азиата, тяжело проговорила моя жена.
-- В ****у, шарашкина контора, по телефону не могут ни *** сообщить! – зашнуровываясь пробубнил я.
-- Эээ… Ты знаешь… какое сейчас время… лучше съездить.
-- Да, ладно, пойду я.
-- Не переживай! – уже более резво сказала она.
Деревянная дверь хлестнула своим выточенным телом по проему и я вызвал лифт. Хуле долго-то так. Нервы, признаюсь, шалили знатно и я закурил опять.
Вот, я уже вышел из подъезда и направился на остановку. Людей была уйма, что меня взбесило. Куда все едут, блять. Воскресенье же, сидите себе дома да спите, нет, блять, все вам куда-то ехать надо. Заебали, ей-богу, нигде от вас не спрячешься.
Приехал автобус, зашел я одним из последних и стоял рядом с каким-то мужиком от которого несло помесью мокрого пса и старой козы. Ну и рожи, ****ь их.
На следующей остановке зашла бабка, которая нагло отказалась платить за проезд, опираясь на то, что ее муж – сын ветерана. Ну и денек, мать его. Водила, в свою очередь, остановил автобус и сказал, что никуда ехать не будет, пока она не выйдет или не оплатит проезд. Ну опять эта ***ня сраная. Почему сегодня? Почему, блять, сегодня-то? Хуле вчера никто никуда не ехал, никакие вонючие мужики и принципиальные бабки? Увезти бы вас в одно место да так и оставить, чтобы поняли на каких правах тут ходите гордо, ****и.
С горем-пополам я добрался на работу. На подходе к дверям я остановился. Ну и ссыкотно же блять. Выкурив 2 сигареты залпом, я поднес палец к унификатору, загорелся зеленый цвет, и я прошел внутрь.
Челюсть моя немного тряслась, ноги дрожали. Лифт примчал за пару секунд на 7 этаж, и я оказался в своей обители, если можно так выразиться. В коридоре я встретил Сергея.
-- Ну и мина у тебя, все чик-пук будет, братан. – с улыбкой олигофрена, ну или оптимиста, тут уж как вам угодно, произнес Сергей.
-- Шеф давно тут?
-- Да нет, минут 10 назад приперся.
Сердце мое было готово разорваться. Ну и поебень… В голове все смешалось… Из потока мыслей ничего не взлпавоимл имлс олт только ахвщзп мсч.
-- Здравствуйте, Алексей Юрьевич. – я выглянул из проёма. Шеф сидел на своем кожаном кресле, покуривая Парламент. Вентилятор гонял и так холодный воздух. Никогда не мог понять на кой *** ему вентилятор, если в его кабинете стоит кондиционер. Опять все смешалось в головазвып амша мшщайь.
В этот момент шеф прокрутился и посмотрел на нашего героя. Пот сочился с его лба, видок, мягко говоря, не из лучших.
-- О, входи, я тебе уже звонить собрался. – как с автомата выпалил он.
-- Это… ну… что там по моему запросу? – уже открыто нервничая спросил я.
-- …. , слышь, да на тебе лица нет. Я понимаю, дело серьезное… но изводить-то себя так… -- каким-то сочувственным голоском обдал он меня. Стало немного стыдно.
-- Алексей Юрьевич, можете, пожалуйста, сказать, что там, я ведь…
-- Да все-все, дали тебе добро, хехехе...
Стоп. Кровь отлила. Тремор прекращался. Ну, вот и все. Ура!!! Начальник продолжает что-то говорить. А что?
-- доедешь… не злоупотребляй… маркет «Люкс» … зовут Диной… секретарша Надя… живот… дров наломали… ну, вот и все. Понял?
-- Да. – отвечаю я и хочу уже было уйти, но тут ему позвонил телефон. Он взял трубку, сделав мне мановение подождать и кинул какую-то бумажку.
«Слыш, казлу этаму, ****ому, так и скажи, што ево работай жопу вытереть пабрезгуешь. Пусть тока пикнет, я его как клапа раздавлю, блять. Казел, блять»
«ПРОПУСК на въезд в с. Благоденственное на имя … … … . Срок пребывания с 07.06 10:45 по 08.06 07:55. При себе ОБЯЗАТЕЛЬНО иметь: электрошокер/газовый баллончик/холодное оружие, два билета туда и обратно (проверка при въезде), достаточное количество средств для пребывания. СТРОГО ЗАПРЕЩАЕТСЯ иметь при себе: цифровые носители (смартфон, ноутбук, диктофон, фотоаппарат и т.п.), изделия канцелярского формата (бумага, ручки, карандаши и т.п.). РАЗРЕШАЕТСЯ пребывать и наблюдать за происходящим, присутствовать на празднике. НЕ РЕКОМЕНДУЕТСЯ вступать в вербальный и физический контакт с местными жителями.
При НЕ ВЫПОЛНЕНИИ одного из пунктов уголовная ответственность по статье 17.4 (не соблюдения правил поведения в специальных местах). Карается лишением воли сроком от 8 до 24 лет.
… . … . … 03. 06.
И тут возникает, как по мне, вполне здравый вопрос: стоит ли продолжать рассказывать эту историю? Даже не так: была ли эта история на самом деле и есть ли я? Стой, ты же не рассказал, как выглядит твой шеф, что он за человек, какие у вас отношения. Ну и пускай, история-то не в этом. Но, согласись, представить-то ее куда проще, если мы будем знать в каком кабинете она происходила и обои какого цвета поклеены в нем. Ну, обои как обои, обычные, как во всех офисах. Так если все слишком по-простому, как ты говоришь, даже в кабинете директора, то это наводит на мысль, что заведение ваше, прости за честность, не очень-то и солидное. Да какая же разница солидное оно или нет, если суть истории в другом?! Ну хорошо, а ты кто вообще? Ну а кто я – обычный человек, обычный работник, обычный муж, обычный отец неродившихся от меня детей. Да ну тебя, слишком ты несговорчив, что ли. Прекрати, я же все-таки рассказываю. Хорошо, рассказывай, только вот удачную ли форму ты выбрал, будет ли людям интересно это слушать, учитывая, как ты это преподносишь? А что не так? Ну, все вроде бы так, только вот сама форма какая-то неактуальная. Откуда мне знать, какая форма нужна, чтобы проще донести? ни-ка-ка-я. Тоже верно, рассказать историю же нужно. А диалоги? Диалоги как диалоги. Верно, ну а с другой стороны все эти черточки перед словом, пояснения реплики после, это же так скучно. Да, я тоже так думал, но что поделать? Ну, писать как удобно. А мне так удобно. Скучный ты. Не слушай тогда, если интересно. Да я-то дослушаю, а другие? Будут ли другие тебя слушать так преданно, как я? А как мне сделать так, чтобы они слушали? Ну, скажи что-то интересное. Что? Ну, что шеф твой с секретаршей спит, или что ты их застукал у него в кабинете, или, так даже лучше, скажи, что твои дети погибли, дабы добавить трагичности. Ты правда считаешь, что чьи-то занятия любовью или смерть интереснее моей истории? Не совсем так, но это явно придаст живости. Не буду я таким заниматься. Не занимайся. Хорошо, убедил, я попытаюсь чуть иначе рассказывать, чтобы не было вяло все это слушать. м о л о д е ц.
-- Вот, прочитал? – тихо спросил Алексей Юрьевич.
СТОП. Чего? Что это такое вообще? Зачем все это спросил все эти черточки пояснения как будто для дураков пишешь каких-то ей-богу. Ладно, дай закончить. Ты даже со мною ставишь все эти запятые как будто в грязь лицом боишься ударить. Слушай, но есть же двоякие фразы, запятые в них могут играть ключевую роль. Не с м е ш и в с е в ы н о с и т е с ь с к а з н и т ь н е л ь з я п о м и л о в а т ь. Но так же и вправду сложнее. А кто бы сомневался что тб бдт прщ с т с ч е м т ы стлквлс. Ладно, рассказывай уже ты, все равно ты все знаешь. Ты не обидишься? Да нет, может даже лучше будет.
Гкм, а толку тогда мне с этой поездки, если фиксировать все это С Т Р О Г О З А П Р Е Щ А Е Т С Я. Сам захотел)
Теперь ты постой, что это за скобка в конце, ты же не открывал ранее? Это смайлик ты в каком веке живешь? Да, но история-то из простых, а тут смайлики какие-то… А что мне надо было что ли написать с запятой и тире а потом улыбаясь ответил он? Ну я бы так и написал. Ну ты свое написал уже дай теперь по-другому сделать сам поймешь что так проще.
Да, но ведь я хотел это осветить… Слушай, осветитель, ты знаешь, на каких мы тут правах, сами… это… того… чуть там и не оказались. Так кто мне поверит, если я буду без фактов… писать все это…
Факты-***к
Погоди, ты увлекаешься, это же явно лишнее, такого я не помню. Зато я помню. Ну это все выглядит как-то пошло, эта игра с читателем через бранной лексикон… А как ты думал привлечь их же надо чем-то. Я историей это хотел сделать, а не вот такими способами… Ладно мы еще чуток посмотрим потом я может устану и ты опять станешь рассказывать только обещай что уже по-другому. Хорошо.
В общем, тогда-то наш герой бы слишком опечален тем фактом, что донести людям он считай ничего не может. В то утро Алексей Юрьевич ему запретил заниматься самодеятельностью, строго приказав предварительно обсудить с ним уже готовую статью. Возвращался домой он вечером, совсем в нетрезвом состоянии.
Какой еще герой? Главный. Я же этот главный герой, я от себя рассказываю, а ты что выдумал… Я З А Б Ы Л С Я. Не начинай, я буду дальше рассказывать, у тебя явно с этим проблемы.
Я вышел из здания в крайне непонятливом настроении: с одной стороны, мне было слишком радостно, ведь я уже давно выбивал этот пропуск, бегая по различным инстанциям, а с другой… ТОЛКУ-ТО?! Ну, поеду я туда, ну, поприсутствую. Допустим, что-то будет слишком … и это нужно зафиксировать. Ладно, хорошо, что хотя бы побуду…
Домой идти я решил пешком -- уж слишком не было желания толкаться в огнедышащем автобусе. На полпути я захотел перекусить, зайдя в небольшое кафе. Заказал себе борщ с мясом, пельмени и литр пива. Жара стояла еще та, благо в помещении был кондиционер. Что же делать с поездкой? А, я забыл сказать, что мне дали электрошокер. Шеф распорядился. Лена. Ах да, надо ей позвонить.
-- Алло.
-- Ну, как все прошло?
Все прошло хорошо, только есть некоторые нюансы. Какие? Давай не по телефону, а? Ладно, жду тебя. Пока.
Не торопясь я поел и пошел домой. Какой-то страх постепенно охватывал меня. Едва я это понял, сразу же вспомнился случай с одним пареньком, который бывал в этом селе полгода назад. Да, у него, конечно же, был пропуск, да и ездил он от более внушительно конторы, но все равно ведь никто и глазом не моргнул. Сами же и растерзали на глазах у местных, они только аплодировали, но стоит ли таким дьявольским способом метать бисер пред свиньями? А что, если и со мною такое будет? Нет, все же на нарушение я, как он, идти не собираюсь. Я все понимаю, дело важное и резонанс отчет такого характера вызовет пушечный, но нахуй оно мне надо…
Аллеи медленно прогибались под настойчивыми язычками беспощадного солнца. Ветер, судя по всему, взял отгул и предпочел такому месту отдыха более подходящее, более востребовавшее. Беспечные людские тела, окутанные летним жаром, семенили по бетонной плоскости. Я долго смотрел на все это и мне сразу вспомнилась моя школьная поделка на трудах в 4-ом классе. Это был домик, сделанный из картона и пластилина. Вы не поняли, сам домик, разумеется, был сделан исключительно из картона и клея ПВА, а дворик уже из пластилина. Домик-дворик. Правда, это не очень интересно, когда и как был сделан этот домик. Да и кем он сделан тоже вполне второстепенный вопрос, может мной, а может и кем-то другим, черт его пойми. А был ли я в 4-ом классе вообще? В общем, я сдал этот домик и получил оценку отлично, а потом нес его, дабы поставить на парту. По логике вещей, я должен сейчас сказать, что я поскользнулся и упал, а домик-дворик рассыпался, как трухлые бревна, и я жутко огорчился. Потом я вынес что-то серьезное из этого, а сейчас думаю над тем, что все эти дворики-домики, в которых и промеж которых мы обитаем, тоже очень легко разрушить, примерно, как и этот, только нужно скинуть его с более пропорциональной ему высоты. По логике вещей аньфаъеав, вот что по логике вещей.
Ты что спятил? На что это похоже вообще? Да я знаю, что уже ничего не выйдет путного, поэтому продолжу так, а в другой раз сообщу все эти нюансы. Я обязательно сообщу, кто я такой и с кем я говорил выше, сколько любовниц у моего начальника, даже сообщу, где я работаю и название фирмы, сообщу, какой размер груди у моей жены и как мы познакомились, сообщу сообщу сообщу, но потом, попозже…
В тот вечер я был сам не свой. Мне казалось, что я постепенно растворяюсь. Ноги мои уже не такие сильные, руки сквозь стены могу просовывать, да и сам я под сомнением. Какая-то темнота сплошная. Уверен, что если бы мне делали узи в этот момент, то непременно аппарат дал сбой, или, так вернее, доктор сообщил бы о нем, пребывая не в состоянии понять, почему экран остается черным.
Слушай куда ты полез а? Да никуда. Ты же все поганишь сейчас понимаешь хоть это. Пожалуй, да, но и черт с ним. А как же история ты же сам так хотел ее рассказать. Хотел, но уже настроение пропало. Тогда я это сделаю. Ну я же не рассказал, как с женой прощался, какие мысли…
чухчух-чухчух, я сижу в поезде, напротив меня какой-то мужчина в очках, рядом с ним саквояж, а еще ближе женина лет 40, которая читает газету. правда, это вообще никому не нужно знать. вот если бы я сказал, что мужчина этот, который в очках, немой, или, скажем, пристает к этой женщине, а то и вообще угрожает, то тогда говорить об этом, пожалуй, было куда целесообразней. в вагоне много людей, но я вообще не хочу уделять этому ни единой лишней буквы. я и так упомянул мужчину этого, саквояж и женщину. я лучше вам расскажу, что видно с окна. да, сначала мы проезжали какие-то заводы, но они, подобно предыдущему, тоже не особо достойны внимания. вот лес, право же, более интересный объект. или тут правильнее сказать субъект, даже избежать стилистической ошибки. впрочем, на кой черт нам эти объекты и субъекты, глаз-то это резать никому не будет. так вот, лес густой и темный, хотя глазницы его очень добрые. он смотрит на меня и хочет что-то сказать, я это чувствую. постой, а лес этот где находится? ну, рядом с городом, мы ведь только отъехали. а откуда-то отъехали? из города. а что за город это, сколько в нем человек живет, промышленность есть какая, герб какой? ну мы же про лес говорим, зачем нам город этот, пыльный немой город, с каким-то условным названием. вот лес – иное дельце. он шепчет каждому встречному какую-то мантру, передает что-то, только его никто не слушает, поэтому он и темный. я хоть и на ощутимом расстоянии, но все слышу. слышу, как он к себе зовет. погоди, а как он звать может вообще, это же неодухотворённый п р е д м е т.
а вот так, ты просто не желаешь вслушаться. а рядом с лесом болото. я четко слышу, как они ведут диалог. слышу, как перебрасываются анекдотами.
чухчух-чухчух, вагон постепенно становится полупустым. теперь из окна я вижу большой и чистый пруд. близ него стоит старый мужчина и рыбачит. а как одет этот рыбак? да как все рыбаки. он уже немного сутулый, руки, хоть я и плохо вижу, старые и морщинистые. а пруд красив, даже можно сказать до боли в груди красив. вода в нем слишком гладкая и прозрачная, видно разную рыбешку, которая заигрывает с жабами и прочей речной живностью. мне хочется подойти к нему поближе и заглянуть в его душу, в его бедную душу узника, который замурован в этом овраге навеки. мы быстро движемся, но я сумел разглядеть всю подноготную этого измученного невольника. тяжела его жизнь. правда, даже с этим грузом он в каких-то моментах куда посвободнее нас. конечно, ему ведь не идти завтра на работу… да нет же, ты не понял, я не о том. я имел ввиду, что он не погряз в круговороте времени. смотри, его жизнь не разбита на минуты годы и столетья. разумеется, он может состарится, но это не так, как у нас, а более поэтично, что ли. извини, но это уже откровенная пошлятина.
кстати, пруд этот полностью испещрен камышами. думаю, что если смотреть на все это с вертолета… постой, с какого еще вертолета? не знаю, с кукурузника, например. а. так вот, если, повторюсь, посмотреть на все это свысока, не в смысле, что пренебрежительно, а, допустим, с метров 50-ти, то, уверен, будет похоже на облысевшего ежа, иглы которого нынче не расположены так кучно, как в его юности. а птицы, хлестко размахивающие крыльями, подобно косарям, которые по утру в поте лица орудуют своей косой-горбушей, напоминают разные фрукты да ягоды, приколотые к тем самым спинным камышам этого плешивого ежа.
вот мы почти на месте. машинист объявил, что осталась одна остановка, вернее, что сейчас мы на предпоследней. а как называлась эта остановка, как сама станция выглядит? именование, сколько можно повторять, условное. это тоже самое, что назови меня Димой, Марком, Йозефом, что это изменит и почему именно такое имя – вопрос. а станция выглядела пасмурно, хотя и была залита светом, но чувство было такое, что над ней стоит грозовое облако, темное-темное, которое и придает ей такой недобрый окрас.
пфууууууууу, станция село Благоденственное -- конечная, пожалуйста, не забывайте свои вещи. едва я сошел с перрона и начал было двигаться дальше, меня тут же встретили 3 человека в полицейской форме. вот теперь, когда ты уже знаешь, что я добрался, вернее, знаешь, что я это рассказал, я начал сомневаться, нужно ли это продолжать. конечно же нужно! зачем? а зачем тогда ты так долго резину тянул? тогда настроение было подходящее… слушай… может… это… я закончу ну или хотя бы чуточку… самую малость… совсем капелюшечку честное слово ! скажу а ты пока отдохнешь и как раз к финалу будешь полон сил и нанесешь последний штришок… ладно, что уж тут, только ты того… не слишком выдумывай… я правду хочу рассказать, а не небылицу. договорились я честное слово хорошо постараюсь вот сам посмотришь что лучше буду чем тогда спасибо большое.
Любимая Лена!
Пишу тебе 122-ое письмо. Сегодня с утра не поленился и все-таки посчитал, сколько же я тебе отправил. Целое утро я провел в размышлениях и понял, что пора тебе рассказать о том злокачественном дне, который, подобно опухоли, вылез на теле нашей небольшой и куцей жизни. Но все по порядку.
Вчера выяснилось, что срок мне сократили и осталось всего-то 14 лет. А я было испугался, что все 24 сидеть буду. Ничего, дорогая моя, мы с тобой прорвемся. Как там Пашка? У вас деньги на игрушки хотя бы есть? Расскажи, как у тебя на работе дела обстоят. Ты же знаешь, как каждая твоя буковка меня греет. Леночка, я ведь ни капельки тебя не виню, что ты нашла себе другого. Я все понимаю и сам во всем виноват – нечего было идти тогда за жирным гонораром.
Вчера вечером нас на улицу вывели, хорошо было, хоть и холодно. Коля мне сигарет достал, но даже в этом твоя заслуга. Если бы не те деньги, то я бы тут совсем пропал. Ах да, я первый сейчас в списке. Помнишь, месяц назад я рассказывал, что мы тут сумки спортивные шьем, так я в лидерах сейчас. Может, за это срок и сократили, честно, я не знаю…
Ну, пора уже все тебе сообщить. Ты не обижайся, что я так долго молчал, мне не по себе все эти 4 года было. Только, я так подумал, что расписывать здесь все эти гадости будет не то, чтобы неуместно, а крайне грустно и неприятно, что мне, что тебе. Поэтому я удержусь от россказней про этот колючий забор, который распластался вокруг Благоденственного, про забавы этой паршивой верхушки, которая приезжала раз в месяц пострелять ненужных людей из оружия нового поколения. Я даже умолчу про конкурсы с пожарными, когда им связывали руки и поджигали. Не надо тебе это знать, правда. Пускай я, мне уже ничего не будет, но ты даже не представляешь, на чем может экономить государство. Когда большинство профессий стали невостребованными благодаря научно-техническому прогрессу, их представителей попросту вывезли в это село. Конечно, не всех, некоторые не брезговали переучиваться, чтобы приносить пользу в уже новом мире, но большинство упрямилось. Я также умолчу и их условия жизни, которые и условиями назвать нельзя. По сей день в голове все эти клетки. Ух, аж мороз по коже…
Лена, за ними даже никто не убирал испражнения…
К черту! Я хотел рассказать про одного мальчика, ему было 13 лет и звали его Саша. Я его откопал в старом сараем. Зашел, а голова из земли торчит, рядом с ней кучка говна. Волос на голове не было, но кожа на ней была слишком красной и в шрамах. «А волосики мои сожгли, дяденька».
Хорошо, что я тогда вышел из этого амбара, где конкурсы проводили. Рыл землю я долго, орудуя какой-то палкой. Потом мы бежали, а по нам стреляли, меня в плече даже ранили.
Дальше я помню, как приказывали в громкоговоритель остановится. Мы мчали, как только могли. Ветер тогда нам помогал. Мы оказались в каком-то лесу. Саша говорил, что нас убьют и плакал.
Любимая всем сердцем Лена, поверь мне на слово, в таком момент непроизвольно осознаешь, что никакая экономика, никакое ввп и никакие удобства не стоят слез этого маленького мальчика Саши. Я смотрел на лес и мне хотелось, чтобы он укрыл его своим теплым одеялом из всяких листочков и прутьев, чтобы он окунул его с головой в свои неисследованные дебри, и он больше никогда не видел этих инфернальных эпизодов. А ветерок был такой приятный, немного обжигающий. Я не мог идти, а он не стал двигаться дальше без меня. Рассказывал мне всякие истории про своего кота, который любил гулять на поводке по стадиону. Рассказывал про пса, который бегал за футбольным мячом, словно профессиональный форвард. Рассказывал про девочку Валю, с которой познакомился на даче в момент приезда к бабушке и дедушке. Рассказывал, как она его поцеловала в щеку, а он захотел на ней жениться и постоянно писал письма. Вот и я сейчас тебе пишу письмо, и жениться, может быть, хочу заново.
Мы так часа до самого вечера проговорили. Лес вечером очень красив. Тогда я даже память потерял, все корни отмерли, и я стал каким-то новым человеком. Я совершенно забыл про этот гонорар, про этого Алексея Юрьевича, про эту бабку в автобусе, из-за которой я опаздывал. Я смотрел на сосны, и они влекли меня к себе каждым мизерным колебанием. Солнце было оранжевое, словно апельсиновый сок, который никто не удосужился выпить и, безоговорочно, сделал правильно. Еще мы зайца видели, он, наверное, был бешенным, потому что подошел к нам вплотную, а Саша его погладил. Потом и лиса прибежала, она не охотилась за этим сумасшедшим зайцем, а легла рядом с ним, и мы разговаривали уже вчетвером. Было так тепло и уютно Лена ты даже не поверишь. Деревья шумели очень умиротворяюще. Я смотрел на одного очень долго и понял что я и сам хочу быть таким красивым и непорочным деревом. Хочу стоять и смотреть на природу упиваться ею наслаждаться закатами а не сидеть в офисе и думать про какие-то деньги или обсуждать политику с коллегой. я просто вот желаю слушать эти разговоры филинов с волками. раствориться в их откровенностях и больше не видеть всей этой г а д о с т и Лена моя любимая моя дорогая и забыть тот момент когда сашу убили а кровь брызнула на мою футболку с этим тупым принтом я не хочу это помнить лена любичсмпа моя пажалустая не хочу вобще я хочу тут деревом и забыть все это лена прости я не могу сашу прям в сердце а кровь на принт я там хотел быбть и ничего не стоит его крови ничего в этом ****ом мире ебаном ничего.