Эпиграф
Все таки была, была одна минута
Той любви, какой уж больше нет.
(слова Ю.Ким)
-Мне кажется, - сказала жена, - сегодня положительно нечего смотреть. Маша передала мне пульт. На минуту задержалась, ловя мой взгляд.
-Приходи скорее, я тебя буду ждать, - сказала она кокетливо, чтобы всё было ясно даже такому тугодуму, как я. Изо всех сил натянул на лицо улыбку.
Взял пульт, чтобы переключить с этого бабского канала и увидел на экране улыбку, яркую манящую, жаждущую улыбку. Меня как током ударило, только потом я понял, что это ЕЁ лицо. Я всё вспомнил. Разве можно сравнить ту ночь, единственную такую в жизни, с другими ночами – «…я тебя буду ждать…».
Всё вспомнил…
Крым, Ялта, 70-е годы прошлого столетия! Летний вечер. Уютный дворик на Слободской улице. За столом собрались почти все: хозяева, квартиранты, некоторые соседи и гости. Завтра 20-ти дневный отдых заканчивается, и отдыхающие поедут домой.
Как же мы с ней были молоды, красивы и веселы! Так уж получилось, что за столом мы оказались рядом. Я – сын хозяев, она- дочь квартирантов.
До сих пор не могу понять, почему я не заметил её раньше. Почему только в последний день, а вернее – ночь - судьба нас свела вместе.
Ни вина Массандровских подвалов, ни шашлык из крымского барана, ни сладкие фрукты или виноград, нас не привлекали. Мы тихонечко исчезли из-за стола.
Я и сейчас уверен – мы были созданы друг для друга.
Тамара – стройная, красивая, игривая лань с почти идеальной фигурой, прекрасным умом и чувством юмора, и я молодой и, в этот вечер, яркий, нежный, смешной.
Не буду описывать её лицо и стать – это неважно, каждый сам себе сможет представить свой идеал. В тот вечер она была самой красивой на Земле. В ней не было ни капельки жеманства и чрезмерной застенчивости, в ней не было никаких изъянов. И этим она меня заставила быть раскрепощённым, весёлым.
Спустились на Массандровский пляж. Я рассказывал ей всё подряд, что приходило на ум, потому что твёрдо знал одно правило: мужчина может быть перед женщиной любым, но только не скучным.
С одного края Массандровского пляжа установлены буны почти хаотично. Местные их называют – Чёрные камни. Мы играли в карты. Пели песни, травили анекдоты и ЦЕЛОВАЛИСЬ! Целовались так, что проваливались куда-то в неземное пространство. И в этом мире больше ничего не было.
Уже давно было больше 23 часов, а в это время на пляже находиться нельзя - пограничная зона. Но нам было всё равно.
Назад шли, обнявшись, или догоняя друг друга. Звёзды подмигивали нам, а луна раскинула на волнах Чёрного моря дорожку, нечёткую, но манящую. Часть редких фонарей предусмотрительно кем-то были разбиты, создавая участки терпкой темноты.
Пограничный прожектор из Ливадии прорезал воздух и облизал берег. Мы успели спрятаться от него, но всё равно через несколько минут приехал на ПээМГа - милицейский патруль. Мы убежали на солярий и там скрылись между лежаков. В эту ночь нам везло.
Закончились поползновения, мы заметили, что не одни на пляже. Где-то послышался звон стаканов и сверкнули огоньки сигарет.
Мы опять обнимались и целовались, пропадая друг в друге.
Вполне ожиданно, очень вовремя, очень сильно пришло желание. Это желание нас поглотило и укрыло защитным куполом, внутри которого никто нам помешать не может. А любое событие за куполом нам совершенно безразлично. Тот мир перестал для нас существовать. Нас поглотила любовь мгновенная сильная, резкая, безнравственная, настоящая. Я уже говорил, что мы понимали друг друга так, как будто вместе съели не один пуд соли. Это важно, потому что без этого не было бы того, что нас ждало впереди.
Сначала мы предавались любви на лежаке. Мы меняли свои положения. Но насытиться этим чувством никак не могли. Ни о какой осторожности или заторможенности речи не шло. Огонь нашей плоти, казалось, будет вечным. Мы встали на лежак, продолжая своё бесстыдство. Теперь я думаю, что нами любовались те, которые прятались во тьме на гравие пляжа. Им было чему позавидовать.
Высота лежака позволяла перешагнуть через перила. Мы, не сговариваясь, так и сделали, на мгновение задержались на трубе перил, синхронно не разрывая нашей связи, шагнули в "бездну" тьмы, заканчивая торжество наших тел и чувств.
Удивительно, но в этот момент прожектор полоснул по берегу, вырывая из темноты летящие наши тела.
Именно в этот момент падения я испытал верх блаженства. Это передать невозможно: яркая вспышка «огня», когда наши глаза встретились и пронзили друг друга, смесь высшей точки напряжения чувств в любви женщины и мужчины смешались с щемящим чувством, которое испытывает человек в свободном падении, когда из тебя силы природы что-то высасывают.
Резкий всплеск, морская волна, прохлада воды, усталость и счастье. Несколько минут мы бултыхались в море, потом голышом, как были, поднялись на солярий.
Тамара сказала, что она тоже, как я, испытала апофеоз любви, когда мы летели вниз.
Мы успели одеться, но убежать от милиции или спрятаться не успели. Впрочем, и не спешили.
Разве можно чем-то напугать счастливых людей. Настолько счастливых, как никто и никогда в этом мире. Думаю, что даже специально никто не смог бы повторить весь каскад наших чувств.
В милиции нас простили и отпустили, даже в журнал не внесли. В эту ночь всё было для нас.
На следующий день я поехал провожать Тамару в аэропорт. Троллейбус добирается туда почти 3 часа. Три счастливых часа.
Тамара улетела в Курск. А я через три дня полетел следом. Нашёл её в Курске, но родители Тамары не позволили нам увидеться.
Уже в Ялте, я узнал, что через месяц Тамару выдали замуж за какого-то крупного местного начальника.
До сих пор не могу себе простить свою слабость, своё малодушие. Я должен был пробиться к ней, должен был убедить её родителей или увезти с собой. А я напился со случайными людьми, которых встретил у пивной бочки.
Попал милицию, где меня избивали почти до утра и грозили, что сейчас приедет "тётя Маша" - так называли милицейский жезл, похожий по своему воздействию на бейсбольную биту. Меня заводили в кабинет и били, требуя признаться, что я - "граф" или "князь", не помню точно. Покуражатся и выводят в коридор. Через дверьслышно тосты и звон стаканов, пока снова не заведут меня внутрь.
Утром почёл за лучшее вернуться в Ялту. Больше никогда Тамару я не встречал, даже фотографии у меня не осталось. Но думаю, что подспудно наша ночь, всегда довлела над моими чу3вствами с другими женщинами. Идеал бывает только один!
А теперь вот: «…я тебя буду ждать…»
Погасил телевизор и поплёлся в спальню к Маше. К счастью, как обычно, она уже спала. Поблагодарил господа и быстро уснул.