Киндги...

      
                Изменение поэтического названия деревни Киндги на грубую прозу - Кындыг, наступившее вслед за развалом Союза, приложило как обухом. Неужели наступил кындыг-кирдык  всем моим ностальгическим послевкусиям от черноморского побережья Абхазии..?

                Что произойдёт с воспоминаниями о воздухе прошлого, щедро наполненном шуршащим под ногами морем, ароматом эвкалиптовых крон , веселившизся  и игравших с морским бризом, наглым хрюканьем прожорливых грязных продолговатых свинюшек, старавшихся стянуть богатый улов жирных лупоглазых бычков прямо из-под носа..?

                Утро в Киндги началось неожиданно... Дядя Миша, много лет руководивший хозяйством небольшого пионерского лагеря, опустевшего к октябрю, перехватил меня на самом выходе из деревянного домика...   Тихо и заботливо, чтобы не разбудить мою молоденькую жену с маленькой дочуркой , мирно посапывавших внутри, он приложил палец ко рту:

                - Тссс,- В другой руке дяде Миши расположился большой гранёный стакан. Слегка волнуясь, у краев подрагивала крепчайшая синеватая чача...

                Споро влив огненное содержимое в наивного молодого человека, старик ловко заткнул  увесистой куриной ножкой мой обожженный рот...

                Всего через минуту изображение идиллического приморского утра в моих глазах слегка расползлось и размылось, а дядя Миша быстро превратился в некое подобие неугомонно-шутливого Диониса...

                Маленькая деревушка , обдуваемая тёплыми субтропическими ветрами со всех сторон, уютно устроилась на самом берегу синего-синего моря, млея под лучами ласкового октябрьского солнца и умываясь частыми скоротечными ливнями...

                Загадочно кивая и поблескивая глазами,  вновь испечённый Дионис  легко заманил  меня в свою таинственную темноватую пещеру...

                А, ведь, всего  минуту назад, ведомый лучшими намерениями, я был готов бурно насладиться утренней гимнастикой и свежими брызгами утренней волны... Однако, увы! Чего стоило сопротивление слабохарактерного  интеллигента по сравнению с безудержным напором оголтелого кавказского гостеприимства..?

                Ещё-еще пять-шесть секунд заговорщически таинственного шепота, - До дна, до дна, до дна.., - и тихого, заключительного,- Маладэц! Какой Маладэц ! - и я, слегка пошатнувшись, ввалился обратно в домик, бревном упав в мягкую ещё неостывшую постель...

                Выползти оттуда мне удалось не ранее , чем через три часа многочисленных цветных сновидений и видений, сконцентрированных в огромных гранёных стаканах в неимоверных количествах....

                Всеобщий утренний сбор в Киндги начинался у тандыра-огромной печи, в самом центре живописной деревеньки, заполненной стандартными двухэтажными домами  усатых советских миллионеров... Однообразные квадраты мандариновых плантаций перемежались там с новенькими чёрными Волгами, прикорнувшими у каждого входа...

                Пока тандыр разжигался, распалялся и накалялся , заполняя окружающее пространство аппетитным духом муки, теста и пекущихся хлебов, народ, неспешно собиравшийся запастись ароматно-хрустящим богатством, заводил неспешные разговоры... Зачастую, они прерывались то оглушительным смехом, то разнообразными клятвами азартных собеседников, споривших по любому поводу и без оного...

                - Хозяин меня даже за стол пускает вместе со всеми..!,- на чистейшем русском языке хвастался один из весьма скромно одетых и  давно небритых мужчин,- вина могу пить вдосталь, сколько душе угодно! Правда, интересует-то, конечно, больше водка...

                Он на миг задумался, замер и , мечтательно прищурившись, сообщил , что по всем этажам дома, в темных уголках им расставлены большие количества закачек - пол-литровых баночек...

                Бережно заправленные всего горсточкой риса, сахарком и водичкой, они созревают всего за неделю и предстают перед заинтересованным жадным взором особенным  зверским эликсиром, бьющим в голову так, что будь здоров..!

                - Как  Вас сюда занесло..?,- поинтересовался я...
               
                - Работал, вкалывал  себе в Воркуте,- вспоминал Васек,- Ну, в отпуск решил ломануться  в Сухуми. И, денег было много - разливанное море - тыщи, сплошные тыщи..! Тогда-то их я и вовсе не считал...

                - Дней, эдак,  десять сплошных ресторанов, картишек и девочек... Гляжу, проснулся я на самом берегу синего-синего моря в одних трусах... Даже туфель с носками не осталось... Полдня, вообще, ходил босой и голодный...

                - Затем, к рынку прибился. У одного из богатых прилавков чуть было не подфартило. Однако, мой будущий хозяин подхарчиться не дал и жестко ухватил за руку... Приехал он, как раз, из Киндги, фруктами поторговать...

                - Вот, так и живу здеся, живу - не тужу!  Уже пятый годок... Здорово, на самом деле здорово, поверь! Работа по дому и во дворе лёгкая, кормят хорошо, никакого паспорта мне больше не надо..!,- бодро заявил Васек - настоящий современный раб двадцатого века...

                - Моя история, точь в точь, такая-же, - только приехал в Сухум с Золотых приисков, что на Вилюе... Приехал, точно помню, с женой.  Леной, Ленусей звали... Однако ж не повезло ей - запойный я. Как начиналось это безобразие, так и не помнил больше ничего...

                - Очнулся уже здесь, в Киндги, на хозяйском дворе... Только спиртное от меня все прячут, в подвал не пускают... А, так, добрые все... Кушай, сколько влезет... Работой тоже не заваливают...

                Накидав полные мешки раскалённых ароматных лепёшек , народ медленно и степенно потянулся по домам...

                Впереди, в бесподобной деревушке Киндги, ещё не имевшей с нынешним грубым названием Киндык ничего общего, меня приветливо  поджидал бесконечный прекрасный солнечный день, щедро наполненный ласковым морем, бурлящей молодостью, любовью и звонким детским  смехом...