Как известно, когда говорят об эмиграции русских за последние сто с лишним лет, подразумеваются т.н. три волны миграции: первая волна – после октябрьской революции 1917 года; вторая – после Второй мировой войны; третья – после распада СССР в 1991 году.
Так вот от моих знакомых из третьей волны я слышал несколько занятных историй о жизни наших соплеменников, эмигрировавших в дальнее зарубежье после 1991 года.
Аргентинские эпизоды
Сергей с супругой и двумя детьми-подростками, девочкой и мальчиком, в начале 90-х обосновались в предместьях аргентинской столицы. Сергей продал все движимое и недвижимое в России и построил себе двухэтажный дом с маленьким типичным латиноамериканским патио у дома. Сыну в момент переезда было 14 лет, дочери – 18. Сын оканчивал среднюю общеобразовательную школу, быстро освоил испанский язык, легко адаптировался в новых условиях. Дочь года полтора усиленно изучала испанский, после чего поступила в университет.
У дочери, Ольги появился дружок-аргентинец, которого звали Кристиан. Он иногда бывал в гостях в ее родительском доме. Близкие Ольги принимали его радушно.
Кристиану многое в этом доме было вполне понятно, но были случаи, когда он впадал в полный ступор от увиденного.
Однажды с Ольгой он входит в дом, а в гостиной комнате за столом сидит, вся остальная семейка Ольги. Сидит и лузгает семечки.
Кристиан тихо и приватно, на ушко спрашивает Ольгу: «Оленька, что это они как попугаи? Едят неочищенные семена?»
Кристиану, конечно, не понять, что лузгание семечек, это у русских что-то вроде национальной забавы и времяпрепровождения.
ххх
В другой раз, за праздничным столом у родителей Ольги на одном из блюд среди закусок Кристиан увидел маленькие бутерброды со сливочным маслом и красной или черной икрой тонким слоем, намазанной сверху.
- Ольгита, - спрашивает удивленный Кристиан, - что это? Рыбьи яйца («huevos de pez” – исп.) что ли?
- «Нет, Кристиан, это «кави;р» (“caviar” – исп.).
Дело в том, что в испанском языке для этого деликатеса из рыбной икры существует отдельное слово – “caviar”, не имеющее ничего общего по звучанию с другими яйцами. Обычные люди в Латинской Америке не знакомы с “caviar”. Этот изыск знают только в высших кругах общества, либо знают сами русские и их потомки.
ххх
Но это еще не все. Были и другие курьезы.
Заходит Кристиан в Ольгин отчий дом и видит удивительную картину: вся Ольгина семья дружно клеит обои во всех комнатах.
Кристиан опять приватно комментирует: «Но это же невозможно самим клеить обои! Для этого нужно быть специалистом…».
- У нас все возможно. У нас ничего невозможного нет, - парирует ему Ольга.
Кристиану и многим другим людям неведомо, что люди советской формации ко всему привычны. Жизнь их не баловала и о них, наверное, пословица гласит: «Он и швец, и жнец, и на дуде игрец».
И наконец, однажды, Ольга с Кристианом опять дома у родителей Ольги. Мама Лена в патио что-то колдует, где она выращивает уйму цветов. Благо местный климат очень благоприятствует этому. Постоянно что-то она там сажает и пересаживает в горшки или садовые грядки.
- Ольга, сходи с Кристианом в парк рядом, принесите, накопайте земли. Нужно пересадить на новое место гортензию.
Ольга об этом переводит Кристиану. Тот удивленно говорит Ольге: «Зачем в парке? Ведь земля продается в магазине…»
Ольга делится с Еленой сомнениями Кристиана.
- Чудной он твой, Кристиан, - говорит мама Лена, - в магазине земля за деньги, а в парке бесплатно.
ххх
Германские эпизоды
Леонид сам по происхождению русский из Новосибирска. Но женат был на российской немке. По профессии он был инженером. И надо сказать неплохим инженером. Хотя это, впрочем, его не спасало, потому что уже в конце 80-х в стране назревал полный бардак, и Леонид вынужден был часто менять работу. В это время он даже пытался завести свой бизнес. Жизнь заставляла его приобретать множество новых навыков и осваивать новые профессии. Одним словом, для головы и рук было много заботы.
Результаты, правда, во всех его мытарствах были скромными. Но тут неожиданно жизнь его резко изменилась. Жена Грета предложила ему вместе с ней переехать в Германию.
Существовали программы репатриации немцев, согласно которым последние вместе с семьями могли переехать на историческую родину, даже если один из супругов не являлся немцем.
Леонид был рад такой возможности, так как в России в последние годы жизнь его изрядно потрепала.
Вот по этой схеме Леонид со своей немочкой Гретой и оказался в Германии. Для начала супруги обосновались на новом месте вроде бы неплохо, но тут случилась опять незадача. Года через полтора после переезда, Грета, оглядевшись вокруг, вдруг открыла для себя новые горизонты и неожиданно развелась с Леонидом.
Этого, конечно, Леонид не ожидал, и перенести такое потрясение ему было не просто.
Погоревал какое-то время, но время лечило, да и жизнь текла своим чередом. Возвращаться в Россию он не торопился, если только не в отпуск…
Стал обрастать связями, нашел себе нишу, в которой мог нормально зарабатывать.
Со временем появилось желание снова обзавестись семьей. В этот раз, правда, он уже решил жениться не на немке, а на русской, в своих родных краях. А потом уже привезти ее в Германию.
Он так и сделал. Организовал себе отпуск, нашел себе молодую женщину по имени Света. Женился и забрал ее с собой в Германию.
Процесс пошел… Он работал, она работала. Появились какие-то средства. Леонид со Светой решили купить себе дачу, как принято в России, в семьях среднего достатка.
Стали искать подходящий дом с участком за городом, подобным российским дачам. Но не так-то просто найти в Германии нечто напоминающее российские садово-огородные товарищества. Что-то похожее находили, но странно, почему-то проводить днем время на этих участках с домиками разрешалось, а ночевать, согласно кем-то установленным правилам, почему то было нельзя.
- Что за ерунда, - думал Леонид и Света. – Какой смысл в таком отдыхе, при котором нужно смотреть на часы, чтобы не нарушить правила…
Поиски продолжались и, наконец, Леонид подыскал нечто, что соответствовало его желаниям. Здесь был и домик, и участок маленький, и ночевать можно..
Домик, правда, не ахти какой. Хотелось бы и лучше. Но Леонида это не смущало: руки у него приделаны правильно, он все умел делать сам и со временем он все устроит и перестроит. Одним словом, все будет чики-чики.
Во время этих преобразований Леониду понадобилось покрыть линолеумом пол в одной из комнаток на втором этаже своего «дачного» строения.
Тогда шустрый Леня едет в известный ему магазин строительных материалов, где выбирает самый красивый и качественный линолеум, продающийся в погонных метрах.
- Отмерьте мне 21 метр 20 см этого линолеума, - говорит он продавцу-немцу, указывая на образец.
Продавец раскатывает рулон, отмеривает ровно 21м 20 см. Отрезает, упаковывает заказанный кусок, оформляет покупку.
Леонид привозит купленный рулон домой, раскатывает его, отрезает аккуратно 10 см и снова скатывает оставшиеся 21 м 10 см.
На следующий день утром Леонид одевается с иголочки, чтобы иметь представительный вид, и заявляется в строительный магазин, где был вчера. Начинает скандалить: «Вы что мне продали? Я о чем вас просил? Я просил у вас ровно 21 м 20 см. Для меня это важно! А вы мне отпустили 21 метр 10 см.
Растерянный продавец не верит своим ушам, ни своим глазам. Проверил накладную, квитанцию, чек, перемерял изделие… Действительно получилась ошибка…
- Верните деньги!
Немец предлагает заменить отпущенный ранее кусок новым такого же качества и нужной длины.
- Верните деньги! - снова настаивает Леонид. – Не хочу с вами никаких дел иметь, - скандалит Леонид.
Бедный, добропорядочный немец расстроен. Наверняка ему достанется за ошибку от хозяина фирмы.
Возвращает Леониду деньги.
Прохиндей Леонид возвращается домой и дает поручение своей Свете.
- Светик, завтра езжай в этот магазин и ищи на стеллажах, выставленный на продажу уцененный кусок линолеума, который я вчера им вернул. Купи его. Дело в том, что немцы бракованные куски продают по уцененной стоимости на следующий день.
ххх
Услышав эту историю от Леонида, я воскликнул: «Леня, ну немцы и дают! Ну, полный пипец!»
Мой знакомый отреагировал довольно-таки весело: «Да, Саня, ты же их плохо знаешь, они форменные придурки!»
Честно говоря, мне было жалко честного, добропорядочного и законопослушного немца. Даже несмотря на то, что он был немцем, а Леня был нашим, русским.
За Леню даже было немного стыдно.
Москва, август 2017 года