Михаэль
Мы бежали вдоль кромки прибоя. Иногда волна заливала ноги, но затем откатывалась обнажая твердый, будто отполированный, песок. Бежать по нему было значительно легче, чем увязая в рыхлом и уже горячем, несмотря на ранний час, сухом песке. Потому то и бежали мы не по ровной линии, а то чуть отступая от моря, то вновь приближаясь.
Впереди нас бежала девушка в черных облегающих шортиках и спортивном, черном же, бра. На голове у нее были наушники, а на левой руке прикреплен телефон, от которого к наушникам шла тонкая проволочка.
- Красивая попа! Правда? - сказал я.
- Что ты на попу заглядываешься, лучше посмотри на её талию.
- А давай обгоним её и на личико посмотрим? Может она дракон - драконом.
Мы прибавили скорости, всё более приближаясь к красотке. Наконец поравнялись с ней и обогнали на полшага.
Н-да, ничего не скажешь. Все при всём, есть на что приятно посмотреть, как говорил старшина Федор в фильме «А зори здесь тихие». Сине-зелёные, под цвет моря, глаза, опушенные чудными тёмными ресницами. Светлые волосы, стянутые в тугой, колышущийся в такт бегу хвост. Ровный небольшой носик, пухлые блестящие губки, идеально очерченный подбородок. Да и ниже всё было весьма на уровне — нежные ключицы, а под ними слегка великоватая, и подпрыгивающая, хотя и придавленная спортивным бра, грудь. Короче, есть на чём взгляду остановиться.
- Здравствуйте, девушка!
- Шалом!
- А вы не могли бы сказать, что это за красивое здание на горе, а рядом ним вышки с радарами?
- Отчего же не сказать, - ответила она, слегка запыхавшись, - это солдатский санаторий. А радары это пограничные, они за морем следят. А ты что, впервые в нашей Ольге [городок Гиват Ольга - Ольгин холм]?
- Почему впервые, я живу здесь. Рядом с заправкой на Приморском квише [шоссе (ивр.)]. А про санаторий просто так спросил. Надо же было как-то разговор начать.
Она улыбнулась:
- Странно, я тоже там недалеко живу, но тебя никогда не видела.
Вот именно. Сам удивляюсь, как это я такую красивую девушку раньше не замечал? А тебя как зовут?
Ольга. А тебя?
- А меня... У меня два имени. Не удивляйся, такие уж у меня родители странные. Они мне два имени дали — Михаэль и Ариэль. Так что выбирай какое тебе нравится. А я к обоим привык. И не удивляйся если меня кто-то Михаэлем назовёт, а кто-то Ариэлем.
- Интересно как. Тогда я буду звать тебя Михаэлем. Ну что, идем в воду? — и Ольга протянула мне руку.
- Ага, - подумали оба, - значит Михаэль. Ладно, Михаэль так Михаэль.
Мы весело плескались в освежающей прохладной воде. Ольга прыгала с моих плеч в воду. Потом набросилась на меня, пытаясь сбить с ног и заставить хлебнуть солёной водички и как-то само собой получилось, что я схватил её в охапку и начал целовать. В ответ она оплела меня руками и ногами, и со страстью отвечала мне. До тех пор, пока мы не упали и чуть не захлебнулись.
Брат бурчал:
- Ариэль ей видите ли нравится! А я чем хуже? А меня она в упор не видит?
Ариэль
Мы едем с дискотеки в Нетании. Уже второй час ночи, я за рулем, а Михаэль дремлет. На всех дорогах Израиля полно освещения, электричества тут не жалеют, так как безопасность важнее.
Я вспомнил, как мы, возвращаясь с Украины, подлетали к берегам Израиля. Как над чёрным пятном моря вдали вдруг показалась яркая-яркая полоса. Как она быстро расширилась, превратившись просто в огненное море. И кто-то из пассажиров сказал: «Ну, израильтяне! Такие расточительные, столько электричества зря жгут».
Да. Так вот, почему-то именно на промежутке между Нетанией [курортный город] и Михморетом [небольшой посёлок - 1080 жителей] освещения вдоль дороги нет. Скорее всего, по каким-то военным соображениям. Но вполне достаточно света фар, а Приморское шоссе скоростное и довольно качественное, так что я разогнался до скорости 125 км/час. Включил радио Гальгалац [радиостанция, транслирующая только музыку и отчеты о положении на автодорогах], слушаю классный рок, постукиваю в ритм по рулю. Кайфую.
Пролетаю мост через речку Александр и тут, на полном автомате, моя нога срывается с педали газа и бьет по педали тормоза. Да так, что моя Hundai Accent чуть не разворачивается поперек шоссе. Михаэль просыпается.
Впереди что-то тёмное, кажется какая-то машина на боку лежит. Фары ее светятся. Подбегаю туда и в этот момент рядом останавливается ещё чья-то машина. Из неё выскакивают мужчина и женщина и тоже бегут к лежащей машине. Женщина достает телефон и начинает звонить, видимо в скорую и в полицию, а мы с мужчиной пытаемся открыть расположенную вверху дверь. Я помогаю ему, но она не поддается. И тут мы замечаем, что лобовое стекло разбито. Мужчина лезет внутрь и вытаскивает оттуда парня. Кажется, у него сломана нога и пару ребер, по-видимому от удара об руль. Затем я вытаскиваю второго. От него сильно пахнет алкоголем. Оба они в сознании, и вроде не сильно пострадали. Я усаживаю своего на обочине, пытаюсь поговорить с ним, но он лыка не вяжет.
Ко мне подбегает женщина и говорит на иврите:
- Оставьте его, он вроде в порядке. Впереди на дороге лежит девушка. Кажется она сильно пострадала. Я телефоном посветила, а у неё вся голова в крови, и на асфальте кровь. Вроде в сознании. Побудьте с ней, и не давайте ей спать. Разговаривайте с ней. Сейчас скорая приедет.
Я сажусь на асфальт рядом с лежащей на спине девушкой и беру её за руку:
- Не переживай, милая. Всё будет в порядке, сейчас тебе помогут.
Потом я несу какую-то пургу, пытаюсь заставить её назвать своё имя. Наконец она сквозь стон отвечает:
- Илана. Меня зовут Илана. Пожалуйста не сообщайте родителям, что случилось. Они больные, у обоих сердце.
- Ну что-ты, Илана. Надо обязательно сообщить! Ты только скажи их номер телефона.
Но девушка вновь бредит, а я пытаюсь её вернуть в реальность. Кажется, у меня это получается. По крайней мере она стонет, жалуется, что ей больно и просит не отпускать её руку.
Буквально через четыре пять минут к нам подлетает сразу два амбуланса, и две машины полиции. Парней погружают в один из них. К нам подбегает девушка-полицейская и два парамедика из второго амбуланса. Илане надевают на шею, пластиковый воротник, а затем мы вчетвером синхронно приподнимаем её и укладываем на носилки. Парамедики пристегивают ремни, прижимая руки девушки к телу, поднимают носилки, откидывают ножки и превращают в высокую каталку. Затем вкатывают в амбуланс.
- Вы ей кто? Муж? Садитесь с нами.
Я забираюсь в амбуланс, а Михаэль бурчит:
- Ха, муж он ей! Какого чёрта ты с ней попрёшься? Кто она тебе? - Никто! Нет, я понимаю, ты благородный рыцарь и всё такое, но лучше бы о машине нашей подумал. Что-же её теперь, тут бросать?
Рядом с открытыми задними дверями стоит девушка-полицейская. Она что-то записывает.
- Простите, обращаюсь я к ней. Если я вам дам ключи от моей машины, не могли бы вы припарковать ее на обочине?
- Конечно могу. Не беспокойтесь. А завтра вы можете приехать к нам в отделение полиции в Кфар Сабу [на иврите «Деревня дедушки» - упоминается еще Иосифом Флафием, как древнее название греческого города. Расположен в 15 км. от Тель-Авива.]. Спросите лейтенанта Анну Аронович, - отвечает она по-русски. - Ключи будут у меня. И мы ещё обыщем машину, попавшую в аварию. Возможно, там есть сумочка девушки, документы какие-нибудь. Всё будет у нас в целости и сохранности. Кстати, скажите мне своё имя и номер телефона, и я сообщу вам, если мы что-то обнаружим.
Я назвал номер, двери амбуланса захлопнулись и мы тронулись.
Внутри горел яркий свет. Парамедики возились с моей подопечной. Один из них оказался совсем молоденькой девушкой лет 16, видимо волонтёр. Второй был мужчина лет сорока. Они обмыли лицо потерпевшей, и начали промывать волосы на правой стороне. Именно там и была глубокая рана.
Не прошло и десяти минут, как мы уже были в приемном покое хадерского медицинского центра «Гилель Яфе». Илану тут же увезли в операционную, а парамедики передали свои записи в регистратуру. Меня спросили как фамилия и имя девушки и где она живёт. Я ничего этого не знал и сказал только, что зовут её Илана.
Через несколько минут в кармане завибрировал мой сотовый. Это была Анна Аронович из полиции. Она сообщила, что нашла сумочку пострадавшей. Что в ней есть теудат зеут[внутренний израильский паспорт], ключи, видимо от дома, косметика, и телефон. В телефоне она нашла номер телефона мамы и папы. Она назвала мне их, затем спросила, хочу ли я позвонить кому-нибудь из них, или она сама позвонит. Я звонить незнакомым людям отказался, и сказал, что у неё больше опыта в таких делах, так что пусть позвонит сама.
Не прошло и полчаса, как в миюн [приёмный покой (ивр.)] вошли мужчина и женщина, явно русскоговорящие. Они подошли к регистратуре и девушка за стойкой показала им рукой на меня. Пара подошла ко мне:
- Здравствуйте. Это вы привезли нашу дочь? Вы были там?
- Здравствуйте. Да, я был там. Но привез не я, а амбуланс. У Иланы рана на голове, её повезли в операционную зашивать. Вы не беспокойтесь, всё будет хорошо.
Женщина, вытирая набегающие слезы, сказала:
- Они с подружкой на дискотеку поехали. Обещали вернуться не позже половины двенадцатого.
- Подружки в машине не было, - сказал я, - возможно она уехала с кем-то другим.
- Вот. Всегда наша Иланка во всякие переплёты попадает. Совсем мозгов нет! - сердито проговорил папа.
- Ладно, папа. - мужа она называла папой, - Будет тебе ругаться. Сейчас не время.
- Вот именно, не время, - снова разбурчался Михаэль, - давай домой валить. Уже третий час ночи, я спать хочу! И, кстати, автобусы сейчас не ходят, так что придется нам пешком топать в Ольгу.
- Вы, извините, - сказал я, - наверное я пойду домой.
- А где вы живете, - спросил отец, - может быть я подвезу вас?
- Вообще-то было бы здорово, потому что я свою машину оставил на месте аварии. А живу я в Ольге, прямо сзади заправки. Но вы не беспокойтесь, потому что вам надо ждать когда Илану привезут с операции.
- Так, молодой человек, кстати, как вас зовут?
- Ариэль. Да не беспокойтесь вы.
- А меня зовут Евгений, а жену вот Анна. Нет, нет, Ариэль, поехали. Это же пять минут на машине. Аня останется, а я одна нога, вернее колесо, тут, а другое там.
* * *
Меня разбудил мобильный. Я взял его со спинки кровати, мельком глянув на время в углу экрана. Ого! Начало одиннадцатого. Впрочем, немудрено, ведь лег я в три часа ночи. На определителе незнакомый номер.
- Алло. Кто это?
- Ариэль, это Евгений, папа Иланы. Здравствуйте.
- Здравствуйте! С ней всё в порядке?
- Да. Теперь уже всё в порядке. Она уже не в реанимации, а в обычной палате. Вы не могли бы приехать? Она хочет увидеть вас.
- Ну, в принципе могу. Вот только приведу себя в порядок и хотя бы кофе выпью да бутерброд сооружу.
- Правильно. - это Михаэль, - а то не жрамши не срамши, с утра пораньше по больницам шляйся.
- Слушай, заткнись. Какой же ты циник!
- Циник, циник... А что я Ольге скажу? Мы с ней договорились встретиться, на море сходить с утра, пока не жарко.
- Так позвони ей, сошлись на непредвиденные обстоятельства и перенеси встречу на вечер.
- Вот, всегда так. Всегда я тебе уступаю. Помни мою доброту.
Тем временем в трубке послышался женский голос, потом еще один. Отец о чем-то с ними переговорил и снова, уже в трубку:
- Вы же еще не забрали свою машину! Знаете что, я заеду сейчас за вами, и вы позавтракаете тут. Анечка много еды из дому привезла. Вкусной. поверьте мне, уж я-то знаю. И кофе тут есть. А потом я с вами съезжу в полицию, мы заберем ключи от вашей машины и Иланкину сумочку с документами. На обратной дороге вашу машину заберём.
* * *
Мы с отцом Иланы приехали в больницу Гилель Яфе. Илана лежала в новом красивом корпусе, на третьем этаже. Мы поднялись в стеклянном лифте, потом прошли по коридору вокруг застекленного зимнего сада и вошли в палату. Палата была на троих, но соседние кровати, разделённые занавесами были пусты, а занавесы раздвинуты. Работал кондиционер и в палате было очень приятно и прохладно.
На подушке я увидел копну разметавшихся рыжих волос, обрамляющих очень бледное лицо девушки. Мне оно показалось прекрасным. Вчера я видел только тёмное пятно крови в свете фар проезжающих по встречке машин, а сейчас рассмотрел её тонко очерченный с легкой горбинкой нос, огромные, по еврейски чёрные, глаза, пухлые губы. Эти губы улыбнулись мне:
- Здравствуйте, Ариэль. Мама сказала мне, что вас зовут Ариэль, правильно?
- Здравствуйте, Илана. Правильно. А мне своё имя вы сами вчера, впрочем, не вчера, а сегодня ночью, сказали.
- Вот вы какой, - она оглядела меня, - высокий. И красивый. Нет, правда красивый.
- С каких это пор девушки говорят парням комплименты? - рассмеялся я, - Вот вы, Илана, действительно красивая!
Щёки девушки слегка порозовели, отчего она показалась мне ещё более прекрасной.
- Спасибо вам. И за комплимент, а главное, за то, что не бросили меня. Если честно, мне было ужасно страшно, я боялась отключиться, боялась, что если отключусь, то уже никогда не очнусь. А ваша рука была как соломинка для утопающего. Держась за неё, я держалась за жизнь и мне было не так страшно.
- Знаете что, Илана, а давайте на ты.
- Конечно, давайте. То есть, давай. Я с радостью. Ариэль, ты. Ты мне очень нравишься.
Вмешался Евгений:
- Так молодежь. Вы еще успеете наговориться. Но нам ещё в полицию Кфар Сабы ехать. А потом за твоей машиной, Ариэль. Так что иди в столовую. Выйдешь из палаты и направо по коридору в застеклённом круглом выступе здания. Там уже жена стол накрыла. Позавтракай и поедем.
Я поднялся, но Илана вдруг взяла меня за руку:
Ариэль, посиди рядом со мной. Папа, скажи маме, чтоб она всё сюда принесла, Ариэль тут покушает. А вы с мамой пойдите на улицу, посидите там под деревьями, чтобы не смущать Ариэля.
Когда мы остались одни, Илана сказала:
Хочешь посмотреть, как меня заштопали? Там восемнадцать швов. Мама сказала, что если бы у меня были мозги - у меня было бы сотрясение мозга. - И она рассмеялась, точно серебряный колокольчик зазвенел.
Я наклонился, осторожно раздвинул ее шелковистые волосы и увидел шрам. Видимо я причинил ей боль, потому что она тихо ойкнула. А я стал нежно, едва касаясь губами, обцеловывать этот шрам. Понимал, что мы знакомы лишь пару часов, что поступаю опрометчиво, что, в конце концов, могу напугать девушку, но не мог удержаться. Илана обвила руками мою шею и … Поцелуи были очень вкусные, вкусными были её губы, её дразнящий язычок. Про завтрак я тут же забыл, но тут и Илана и Михаэль одновременно спохватились:
- Кушай быстрее, а то сейчас папа не выдержит и вернётся сюда.
Подтверждая их правоту, мой мобильник зазвонил, и на экране высветился уже знакомый номер её папы.