Похолодало, всю ночь лил все усиливающийся дождь. Может быть уже Осень пришла – подумал я и решил затопить печку на даче. Нарубил тонких дров для розжига, принес старые журналы. Сижу, вожусь, на колосники топки выложив скомканную бумагу и выстроив дрова домиком. Зеленая дверца поддува, у нас говорят «поддувайло» с надписью Завод имени Кирова, закрыта, напрочь забыл для чего она вообще предназначена и какая ее роль. Дверца топки с большими буквами ГМЗ распахнута, бумага предательски тлеет. Наверное давно печку не чистили, сажу не трусили, вот и горит она так плохо. Но вот пламя все больше и больше разгорается, дровишки заполыхали и я закрываю топку и иду за новой порцией дров.
Выхожу и смотрю на трубу дома с забавным домиком из жести наверху, дымок слегка идет. На улице действительно прохладно. Разгорится, хорошо будет, подстегивая себя спешно возвращаюсь в дом, а там все в дыму. Проклятый дым лезет сквозь дверцу топки и черные дверцы ходов, тщательно замазанные глиной. Блин, что же это происходит такое, седой, сизый, вонючий дым тлеющего дерева заволок уже всю комнату. Скорее открываю все окна и двери. Только подует ветер за окном, опять дым валит из под дверцы. Выбежала жена из соседней комнаты, начала кашлять.
- Не умеешь не берись, сколько дыма уже напустил, дышать нечем, давай туши все.
Беру стакан воды, второй и все тушу в топке, сижу и не могу понять почему дым валит из дверки. Вытаскиваю все обгоревшие мокрые дрова и складываю их рядом. Решаюсь снова растопить. Второй раз успеха больше, да и несколько журналов Пробудись пошло, затрещали дрова и замечаю, что при открытой топке горит отлично, тяга что надо, но вот стоит ее полностью захлопнуть и чего то все начинает предательски затухать. Не буду закрывать полностью печную дверку, наверное таковы особенности печки – про себя размышляю я.
25 лет прошло с тех пор как топил печь дома у родителей, как это делается кажется помню да не совсем. Знаю, что сверху нужно вытяжку открыть чтобы тяга хорошая была. Набираю все таки Маму, рассказываю ей что занимаюсь печью, и тут она открывает мне глаза на функцию поддува, нижней зеленой дверки. Ведь без открытого поддувала дела то и не будет, нужно настежь держать его открытым. Исправляюсь, плотно дверку топки закрываю, и печка работает так как надо. Шумит, дрова потрескивают в ней, постепенно кирпичная стенка комнаты нагревается. Так раскочегарил ее, что вмиг стала огромные, еле влазящие, чушки проглатывать, даже рубить не стоит. Подзабыл так подзабыл, а ведь все детство ее топил, как же в доме без печки.
Сижу у топки и вдыхая приятный запах сжигаемых дров вспоминаю детство. Прибегаю после школы домой, на столе лежит бумага с моими обязанностями: растопить печь, посуду помыть и т д. На дворе стужа и ранние сумерки. Снег хрустит под ногами, и воздух свеж и колок в горле. Бегу в сарай набираю дров. Приношу и растапливаю печку, настоящую с кругами сверху в которые потом, когда разгорится, нужно всыпать пол ведра угля. По большим праздникам, Папа готовит на печи свою фирменную пиццу, из картофельных коржей, высокую такую семи восьми слоеную, начиняя ее всем что есть, мясом, колбасой, грибами, сыром, помидорами. А потом мы сидим за столом и едим этот незабываемо вкусный картофельный торт, но называет его Папа пицца. Как же это было давно и славно вспомнить.
По мере того, как перегорают дрова, нужно снова выходить на улицу, в сарай и молотком набить там уголь кокс, он легкий и пористый, а горит гораздо лучше обычного угля семечек. Набив на морозе пол ведра кокса я прихожу обратно в дом, сбивая с обуви снег. И подбрасываю сверху в печку уголь. Плита на печке треснувшая, и вот когда печка нагреется и трещина разойдется, тогда и нужно кокс бросать. В доме растопив печку становится тепло и уютно. Печь – это сердце дома, никакой газовый конвектор не заменит обычную русскую печку. В раннем раннем детстве я помню в комнате еще и черную печь Голландку, которую позже выбросили за ненадобностью как вещь изжившую свое время. Я думал тогда там внутри этой черной громадины найдут клад, ничего не нашли, просто металл, глина и кирпичи. С растопки печки каждый день начинался мой вечер, до прихода родителей я успевал нагреть дом из двух комнат, помыть посуду в большой миске. Ни горячей воды, никаких удобств в моем детстве в доме и в помине не было, и не нужны они были потому, что мы о них попросту ничего не знали.
На улице в колонке набиралась вода, и мне вечно хотелось, пока ледяная вода с шумом бежит в ведро, прикоснуться к ручке колонки языком. Язык вмиг приставал на морозе примерзая, но было так это забавно и весело.
Сидя у печки на даче, и глядя на потрескивающие и шумящие сгорающие дрова я предаюсь таким воспоминаниям. Подходит жена, удобно устраивается рядом на диване, я ее спрашиваю.
- Хочешь, дрова подбросить. Хочешь возле печьки посидеть??
А жена с недоумением смотрит на меня и отвечает.
- Нет не хочу, сам свою печку топи, что там такого интересного, горит себе и горит.
В ее жизни не было дома, не было печки, не было тех привычных забот , которые были у меня. Все квартиры, другие города, иные воспоминания. Ей чужды и непонятны мои ностальгические мысли о давно прошедшем, убежавшем куда то далеко далеко от меня детстве.
С неохотой я оставлял дачу, давал указания жене что делать дальше, ни в коем случае ничего не закрывать, пусть сама отшумит, остынет. А в доме будет так комфортно и тепло, и никакой холод не страшен, когда есть сердце дома – печка. Сейчас сижу пишу об этом и думаю как приятно засыпать глядя на играющие отблески огня на потолке, жарко сбросив с себя одеяло.