Жестокие детсадовские уроки этикета

         

                Анну Николаевну я не любил. Вернее ее, в отличие от высокой доброглазой Людмилы Афанасьевны с роскошной косой, короной обернувшейся вокруг головы, не любили или очень опасались почти все. То есть все мальчишки и девчонки нашей группы четырёхлеток.

                Детский сад, на удачу, был устроен очень удобно. Специально для того, чтобы, даже через полвека и более, все легко вспомнилось.

                Каждая из групп трёх-, четырёх- и пятилеток, включая  подготовительную для шестилетних, находилась в отдельных одноэтажных строениях с большущими игровыми и  светлыми спальными комнатами.

                Дворы, которые тогда, как и деревья, казались нам просто огромными, были украшены клумбами, множеством яблонь и груш, а также обширным ковром  мягкой зелёной травы. По всей территории располагались качели, крытые деревянные павильоны и привлекательные маленькие домики, куда взрослым было не втиснуться.

                - Не цямкайте ! ,- так Анна Николаевна называла чавканье за едой. Громкий щелчок столовой ложки по лбу несчастной «цямкнувшей» жертвы, первой подвернувшейся под ее горячую руку , немедленно заставлял вздрагивать всех

                Это означало не только начало завтрака, обеда или ужина,- настоящая азартная охота разворачивалась на весь день. Глаза Анны Николаевны  возбужденно загорались, крылья ноздрей хищно трепетали, голос становился визгливо-истеричным.

                С видом тертого концлагерного капо она бесшумно скользила промеж  маленьких столиков с сидящими малышами. Со страху , изо всех сил, детки старались жевать бесшумно и сосредоточенно , все время оглядываясь на воспитательницу. Она же осторожно, медленно, но неумолимо, тихонько подкрадывалась к очередной беспечной жертве, задумавшейся о чем-то своём, о высоком.

                - Щёлк! Щелк! Щелк!,- очередь из трёх ударов с треском опустилась на лбы Ромки Бортмана, Алика Березина и голову Вашего покорного слуги. Произошло это, как раз, в самый интересный момент обсуждения кинофильма, вышедшего на экраны нашего Сокирянского кинотеатра

                - Мы же не цямкали!,- возмутился, было, Ромка, покраснев во все свои полные щёки аж до кончиков ушей.

                - Щёлк! Щёлк!,- новые удары, похлеще первых, громом  обрушились на лоб бедного мальчишки. Крупные слезы градом посыпались из его глаз

                - А шоб знал! Шоб знал, как за едой разговаривать,- вероломная воспиталка подло изменила всю конституцию и наши порядки. Поменяла задним числом

                - Теперь, Хто хоть слово пикнет, крепко-крепко пожалеет!

                В этом мы,  конечно, уже ни чуточки не сомневались.

                Едва закончив строгий надзор за трапезой, Анна Николаевна загнала всех в спальную комнату. Однако заснуть после незаконно-обидной экзекуции никак не получалось.

                Девчонки горячо обсуждали одежды новой куклы, появившейся в саду  с самого утра, а мальчишки, пригорюнившись, жалели бедного Ромку. Вдоволь наплакавшись , он стал единственным, кто безмятежно и сладко заснул.

                - Никто сегодня домой не пойдет!,- заорала бесноватая фурия, неожиданно прервав наше затянувшееся бодрствование,- За то, что не спите, никого домой не отпущу. Будете всю ночь здесь куковать!

                Что тут началось !

                Испугавшись страшной тёмной ночи без родителей, некоторые из девчонок стали в кружок и , словно соревнуясь кто громче, жалостливо и горько зарыдали.

                Часть мальчишек решив, что хуже уже не будет и быть не может, будто с цепи сорвалась. Как бешеные, они скакали с кровати на кровать, воинственно кричали и рубили невидимых врагов несуществующими шашками.

                Растерявшись, Анна Николаевна то хлестала детишек по щекам, то призывала успокоиться, заявляя, что вскоре все пойдут по домам.

                Не тут-то было. Все будто сошли с ума.
 
                Вдруг, воспитательница сбежала. Исчезла куда-то. Растворилась.

                Бесились мы , точно, не менее часа. Бесились на славу, пока не заявились родители, бабушки, дедушки и прочие заинтересованные лица.

                Со следующего дня, все вернулось на круги своя. Дополнительные ограничения наших прав исчезли. Исчезли также внезапно, как и появились.

                Однако наказания ударами ложки по лбу, неумолимо следовавшие за цямканье, продолжались долго, вплоть до самой школы.

                Говорили, что обстоятельства жизни нашей Анны Николаевны были очень неблагополучными. Ничего не поделаешь. Жестокие воспитательные экзекуции не забылись.

                - Ты, Милику, так аккуратно и бесшумно ешь! Не то, что мы - бескультурные,- не зная истинных причин, часто восхищалась бабушка Рива

                Правда и сейчас - через шестьдесят лет, бывает порой, что услышав чьё-то громкое чавканье, я иногда  замираю и , ожидая щелчков, непроизвольно втягиваю голову в плечи.

                - Это диагноз, батенька, диагноз. Впору лечиться! Да, видно, поздно уже ,- посмеиваясь, заявил знакомый психотерапевт, услышав эту древнюю историю

                - Ох!,- вдруг, азартно продолжил он,- Попадись эта фупия  в мои руки,- его глаза странно заблестели, а зрачки значительно расширились. Крылья носа хищно втянули порцию холодного воздуха.

                Все это показалось знакомым до боли.

                Точь-в-точь, как у моей бывшей воспиталки…