Глава 20
К «НАШЕМУ ВСЕМУ» БЕЗ ПРИГЛАШЕНИЯ
С каким-то ещё не до конца осознанным облегчением друзья покатили по Москве, расслабленно любуясь разряженными парами, прогуливающимися по зелёным бульварам. Выехали по Пречистенскому бульвару к храму Христа Спасителя и повернули на Волхонку. И здесь их внимание привлёк недавно отстроенный дворец!
– Во! Глянь, Федька! Музей Пушкина, совсем новенький! А что там сейчас?
Они подрулили поближе и прочли на вывеске у входа: «Музей изящных искусств им. Александра III».
– Давай заглянем, Моня, только кобылу ставь за угол, хватит нам встреч с городовыми.
Когда зашли в прохладные своды отстроенного дворца, Федька ненароком всё рассматривал в зеркалах, ладно ли на нём висит подаренная сабля.
Побродили по роскошно обставленным залам, среди привезённых античных скульптур, рыцарских доспехов, художественных полотен и тут столкнулись с молодым служителем музея.
– Могу ли я быть вам полезен, господа? Какая экспозиция вас более интересует?
– А есть ли раздел, посвящённый нашему великому Пушкину? – поинтересовался Федя, – может, из всех искусств, его поэзия наиболее изящна? Может, стоило и музей переименовать в его честь?
– Подобный раздел планировал создать покойный Иван Васильевич Цветаев, царствие ему небесное, прекраснейший был человек! Но, к сожалению, пополнять такую экспозицию весьма затруднительно. Пушкинское наследие разрозненно по частным коллекциям, потомки господ князей Жуковских, Вяземских неохотно идут на сотрудничество, несмотря на милостивое покровительство музея Государем Императором! Уж мы бы и за ценой не постояли за пушкинские рукописи, черновики, наброски! Наш фонд большой, благотворители весьма состоятельные люди!
– Благодарим за исчерпывающую информацию, желаем вашему музею всяческих благ! – быстро проговорил Федька и, схватив за локоть недоумевающего Моньку, пустились по широкой лестнице к выходу.
– Федя, шо за хипешь? Кто за тобой гонится? Объясни толком!
– Ты не понял, где можно поиметь хорошие бабки? Писанина Пушкина! Да на его черновиках можно дачу отстроить нашему начальничку из военкомата! Какой там призыв? Он нас полюбит, как родственников!
– Федя, ты шо – намылился грабить потомков прославленных князей?! Нас уроют и мы опозоримся в веках! Это тебе не лошадь увести у пьяного купчика!
– Придурок! Кто тебя зовёт грабить? У кого этих черновиков и набросков завались? У первоисточника! А не навестить ли нам самого «Нашего всего?» За каким тогда хреном добывали навигатор? А?!
– А ведь ты прав, Федька, жалею только об одном, что эту идею предложил не я! Расслабился-таки в музее. Ты переживал за искусство, а я – не обделалась ли наша кобыла в очередной раз!
– У всех свои ассоциации, Моншер! У кого лошадиное дерьмо, а я жалею, что так и не попробовал роскошнейших пирожных от «Эйнема»! Ладно, кончаем лирику, пирожные оставим на потом, а сейчас поехали готовить дилижанс к прыжку через время! Давай, вспоминай, какой период у нашего светила был самый продуктивный?
– Насколько я помню в географии, Пушкина задвинули в Михайловское, а что делать, когда никто не отвлекает? Писать стишата! Из баб там только Арина Родионовна с кружкой, а по полу – черновики! Кучами, Федя, и это не макулатура, а ценнейшие раритеты, шоб мне пропасть!
– Ты прав, Моня, игра стоит канделябров! Не забывай, что это светило часто наведывалось в Тригорское к молодым барышням, и где-то по одному из адресов мы его отыщем! Думай, что нам там понадобится?
– В нашем теперешном прикиде нас на приличный порог не пустят, разве что в трактир, это я тебе гарантирую, Федечка. Поскольку денег у нас за политическое переустройство мира появилось в достатке, едем в хороший магазин одеваться! Ну, таки по коням!
Через час, побросав картонные коробки с фраками, цилиндрами и обувью в багажник, Федька с Моней выехали за город и там привязали свою лошадку к ближайшему же крестьянскому забору. Мол, фирма угощает!
Сели в коляску, включили на прогрев установку и начали заряжать конденсаторы дефибриллятора. Стали рассуждать, на какую дату лучше настраивать навигатор.
– Так, в Михайловском Пушкин сидел с лета 1824 по 1826. Первый год он осваивался, пил с тоски и рычал на бабку Арину. Потом начал втягиваться, что-то сочинять и сорить черновиками! Значит лето 1825 года будет самое оно. Вводи координаты Михайловского.
– Железная логика, – согласился Федяй, – поглядим на месте.
Дождались темноты, подняли карету на километр вверх и, дружно перекрестясь, подали разряд на "машину времени"!