Неизвестный солдат

Реймен
 
       Было это в начале девяностых, которые теперь зовут «лихими», и тогда, волею судеб, я обзавелся дачей, которую купил по случаю.
       Находилась она в  райцентре Оленино Тверской области.
       Поскольку человек я  достаточно коммуникабельный,  то быстро заимел там друзей.  В их числе были мой сосед   Саня  Белов и его кум - Саня Воробьев, работавшие в леспромхозе.  А еще районный прокурор Виктор Андреев, оказавшийся  земляком из Донецка. 
       Райцентр был  окружен  густыми лесами, уходящими к Псковщине, и  все еще носил следы войны, которая велась в тех краях до июля  44-го. Ее следы оставались и поныне.  В чем я  сразу же убедился.
       На одной из окраин  имелся  воинский мемориал  погибшим  советским  бойцам, а в десятке  километрах к западу, зарастали травой  доты «линии Сталина». 
       В самом Оленино раскатывал на трофейном БМВ с коляской местный абориген, а на колхозном рынке знакомая бабуля, торгуя  салом, нарезала его эсэсовским штыком фирмы «золинген».
       Многие из местных имели всяческие находки времен войны,  которые по тихому отыскивали в лесах, по принципу «в хозяйстве пригодятся».
       Нас  этот вопрос особо не интересовал, но однажды   тоже решили  организовать поиск.
       В тот летний вечер мы вчетвером сидели на моей усадьбе за столом, под раскидистой елью и пили  пиво «Поручик Ржевский», закусывая его  вареными в укропе раками. 
       Разговоры шли о том, о сем, а затем Саня  Белов поинтересовался, - Николаич,   ты можешь достать металлоискатель?
       - Могу, - ответил я. - А для каких целей?
       - Хотим выехать в одно место, - налил всем по очередной кружке Саня Воробьев. - Поискать немецких медальонов.
       Дело в том, что в окружающих Оленино лесах и болотах, нередко обнаруживали останки солдат РККА и Вермахта.
       Красноармейские захоранивали на местном воинском мемориале, а немецкие  доставляли  во Ржев. Где их посольство организовало свой.  И     платило за каждый обнаруженный солдатский медальон премию. 
       Вот ее - то и вознамерились получить оба Сани.
       - А где это место? - поинтересовался третий. - Может, я знаю?
       - Белов назвал какую-то  деревню на отшибе  (в ней жил его тесть) и   Андреев подтвердил, что там  были сильные бои,  о чем ему известно от  военкома.
       - Хорошо,- согласился я. - Металлоискатель привезу в следующий раз. - Обещаю.
       Ехать решили все вместе, на прокурорском УАЗе, мне хотелось посмотреть те места, которые со слов ребят были очень красивы.
       На следующий день я убыл на службу в  Москву, где у приятеля-криминалиста выпросил  нужный прибор, а затем,  оформив  очередной отпуск,  отправился  на дачу.
       Там мы быстро соорганизовались и  ранним утром ближайшей пятницы, в названном составе,  выехали по назначению.
       Андреев сидел за рулем, я рядом, Сани  за нами, а в багажнике покоились металлоискатель с парой штыковых лопат и топор. А еще рюкзак с  провизией, пакет с гостинцами для   тестя Белова и   несколько бутылок водки.
       Вскоре поселок остался позади, с обеих  сторон асфальтированной  дороги потянулись  леса, окутанные белесым  туманом.
       Километров через  сорок, когда на востоке заблестело солнце, мы свернули на проселок, вдоль которого тянулся вековой бор,  а затем миновали брошенную деревню. Таких в области  хватало. Избы стоят, а людей нету. Повымирали.
       За деревней грунтовка практически исчезла, УАЗ запрыгал по глубоким колдобинам. 
       - Ну и дорога, твою мать, - клацая зубами, сказал Андреев.
       - Это да, - согласился Белов.  - Старикам продукты завозят раз в месяц. Трактором. А зимой  проезда вообще нету. Волчий угол.
       Так протряслись мы примерно час, то взбираясь  на пологие увалы, поросшие сосняком, то спускаясь в болотистые низины.
       В одной такой едва не застряли, но вездеход выдюжил,  и из нее мы выехали  на  обширную равнину.
       К западу от нее синели  леса,  к востоку тоже, а в  центре, перед  возвышенностью    виднелась небольшая деревенька, рядом с которой паслись десяток коров.   
       Приехали, - сказал сзади Белов. - Давай, Александр Иваныч, вон к той   избе, у которой стог сена.
       - Понял, - кивнул Андреев,  выжимая педаль сцепления
       Спустя несколько минут мы подкатили к крайнему пятистенку с травянистым,  огороженным слегами двором, въехали туда, и Белов первым вышел из машины.
       Навстречу, от крытого щепой, рубленого сарая, уже спешил  загорелый жилистый старик, в  выцветшей рубахе навыпуск, калошах  и солдатских бриджах.
       - Здорово батя! - расплылся в улыбке Саня, и они обнялись - Вот, решил тебя навестить. А где маманя?
       - Да где ей быть? В огороде, -  последовал ответ.  -  Щас будет.
       - А это мои друзья, -  представил Белов всех тестю, вслед за чем вручил тому пакет с гостинцами.
       - Семен Михалыч,- крепко пожал нам всем руки дед. - Будем знакомы.
       В это время на дорожке, уходящей за дом, появилась дородная старуха и  завопила,- ахти! Никак Саня приехал!
       - Так, Петровна, давай накрывай стол, - передал ей  супруг пакет. - Ребяты с дороги.
       -  Погоди отец, - остановил Михалыча зять. -  Мы сначала  съездим вон  туда - ткнул пальцем  на возвышенность.
       - А што там? - поинтересовался дед.
       - Грибов в лесу пособираем.
       - На них нонче урожай, - кивнул тесть. - Тогда хоть молочка выпейте.
       - Это можно, - согласился Саня. 
       Чуть позже  мы сидели  за вкопанным  под старой  березой столом, и пили принесенное   хозяйкой в кувшине,  удивительно вкусное молоко. Оно было  холодным, густым и пахло клевером.
       -  Да, молоко у вас класс, - оценил   Саня Андреев.
       -  Так коровки с весны на луговой траве, - сказала,  подливая всем Петровна. - Вот только девать его некуда.
       - Некуда, - вздохнул Михалыч. - В райцентр не довезти, кормим им  поросенка да  вон,  Трезора, - показал на лохматого цепного кобеля у сарая, который за все время ни разу не подал голоса.
       Услышав свое имя, Трезор поднял голову с лап  и дружелюбно замахал хвостом. Мол, все подтверждаю
       Опорожнив кувшин, мы поблагодарили хозяев, встали и направились к УАЗу.
       - Когда ожидать назад? -  поинтересовался сопровождающий нас Михалыч.
       - Ближе к вечеру, - ответил  Саня,  после чего   машина выехала со двора и  покатила   по короткой деревенской улице.
       Все избы  были старой постройки, у половины, заросших кустарником и лебедой, крест - накрест забиты окна.
       - До войны здесь  было двести дворов, -  сказал позади Белов. - Тесть рассказывал. А теперь  полный абзац. Одни старики остались.
       -  Моей уже лет десять вообще нет, за Западной Двиной, - добавил Саня Воробьев.  - Перестройка доконала.
       - Так, а теперь куда? -  обернулся от руля Андреев.
       - Давай вниз, по этой ложбине, - показал  вперед Белов. - Тут когда-то была дорога.
       Переваливаясь с борта на борт  в высокой траве, УАЗ, медленно съехал в  низину, за которой  в обе стороны тянулась песчаная высота.    Поросшая скудной растительностью.
       Зато низина оказалась удивительно живописной.  Тут и там  были разбросаны купами  высокие березы, а  на солнечных  полянах  меж них, росли всевозможные полевые цветы  и какие зонтичные растения.
       Приминая колесами траву, машина осторожно  пробралась  к  поднимающемуся впереди склону и оказалась  у медленно струящегося потока воды, шириной метров десять.
       - Стоп, приехали, - сказал  Белов, и мы  выбрались  из кабины.
       - Вот на этой высоте проходила линия обороны, -  поднял  он вверх голову - Сначала наша, а потом немцев.
       - Ты на ней был? - поинтересовался я.
       - Лет  восемь назад,  когда жили у тестя.
       -  А что  это  за речка? -  спросил Андреев, глядя на  поток. - Глубокая?
       -  Не речка, а противотанковый ров,-  ответил Белов. - Длиной километров десять, а глубиной чуть больше метра, занесло песком.
      - Ништо, перебредем, - прогудел  Саня Воробьев, и мы  принялись извлекать из багажника снаряжение.
      Белов с Воробьевым  взяли в руки по лопате, я  закинул на плечо лямку чехла с прибором, а Андреев запер машину.
      Вода во рву оказалась довольно холодной, но перебрели мы его удачно.
      На другом берегу вылили воду из сапог, отжали штаны и чуть обсохли.
      Затем, пройдя метров двадцать вперед,  стали подниматься по склону. 
      Когда выбрались на гребень, сразу увидели оплывшие окопы. Они  змеились в обе стороны, теряясь в высокой траве   а позади  темнел сосновый бор. Строгий и молчаливый.
      - Да, видок отсюда будь здоров, - протянул кто-то из ребят, оглядывая панораму.
      -  Представьте, как такую высоту брать,- сказал Андреев, и мы поежились.
      Затем, усевшись на траву, перекурили, я собрал металлоискатель, после чего занялись исследованием окопов.
      Мы с Саней Беловым спустились вниз, а остальные остались наверху (вчетвером там было не развернуться).
      Определенный опыт работы с прибором у меня был,  и почти сразу он выдал сигнал наличия под ногами металла.
      - Так, давай копай, - поводил я для надежности в том месте рамкой.
      Саня, наклонившись, отвернул под ней  пласт дерна, под ним зазеленела россыпь  патронных гильз.
      -  А ну ка дай взглянуть, - присел сверху на корточки Андреев.
      - Эти три, от немецкого МП, а остальные от  нашей «трехлинейки», - уверенно идентифицировал  он находку. Каждый год милиция с прокуратура изымали в районе  оружие  и боеприпасы времен Отечестенной войны,  земляк  хорошо в этом  разбирался.
      Второй, через несколько метров находкой, оказался хвостовик от мины, а дальше гильзы пошли сплошным потоком.
      - Да, повоевали тут,- покачал головой Воробьев. - Это ж сколько народу перебили?
      -  А вот чего нужно нет,   - утер пот с лица   Белов. - Давай,  кум, смени меня, - вслед зачем полез наверх. 
      Мне тоже надоел писк в ушах,  и я  передал прибор Андрееву.
      Так прошли  примерно километр, в одном месте, похожем на остатки землянки, выкопали  проржавевший  винтовочный ствол и плоский немецкий котелок, с дыркой от осколка.
      Время приближалось  к полудню, все устали устали и решили передохнуть в холодке,  а заодно рассмотреть находки. Для этого  пошли вдоль одного из ответвлений, ведущих к бору, где наткнулись на свежий раскоп. С проклюнувшейся молодой травою.
      А рядом,вверху, лежал человеческий скелет. Точнее, аккуратно выложенные кости.
      Скалящийся зубами  череп, ребра грудной клетки, таз и конечности. Рядом со скелетом, темнела проржавевшая каска.
      -  Немецкая, - наклонившись, взял  я ее в руки, а  Андреев кивнул, - точно.
      -  Получается его нашли, взяли что нужно, а кости оставили, -  покосился на раскоп Белов.
      -  Вроде того, -  ответил Воробьев, и мы несколько минут молчали.
      -  Что будем с ним делать? - вернув каску на место, нарушил  я молчание.  - Закопаем?
      -   Я думаю, пусть  лежит так, -  ответил  Андреев. - В понедельник заеду к военкому, а тот сообщит немецким представителям во Ржев.  Пусть выедут на место,  все оформят и захоронят на своем кладбище.
      -  И то верно, - согласились  Белов с Воробьевым. Я тоже не возражал. Предложение было дельным.
      Мы постояли у останков немца еще  немного, каждый думая о своем, а затем вернулись и спустились вниз. Снова перебрели ров  и направились  к машине.
      Там вернули снаряжение в багажник, откуда извлекли рюкзак и  две бутылки водки.
      У  ближайшей березы, в тени,  расстелили брезент,   а затем помянули всех солдат. Кто сражался на этой высоте. Своих и немцев.